Осколки

Телефон разорвал тишину комнаты, как острое лезвие разрезающее бумагу пополам.Сергей снял трубку не глядя, а зря: ведь нормальные люди в девять утра в субботу не звонят. Даром, что он давно проснулся и готовил завтрак, просто нужно принять эту данность, а лучше где-то записать. — Годовщина, — также по-деловитому, без какого либо приветствия, послышалось на другом конце провода. Сергей с тоской посмотрел перед собой. Чего вот он не проверил, кто ему звонил? Можно же было просто игнорировать. Но надо отдать Гильерме должное: с ходу перешел к делу. Сергей даже на секунду возгордился: выдрессировал! — Ты снова лезешь не в свое дело, — он говорил это чисто для справки, знал же, что не подействует. — Я просто хотеть, чтобы все пройти нормально. — Я встречаюсь с Игорем. Не ты. — Но ты уже что-то придумать? Сергей скрипнул зубами и мысленно досчитал до десяти. — Да, я придумал, но посвящать тебя в подробности не планирую, уж извини. — Хорошо. — Хорошо? — Сергей опешил, ведь он же настроился на долгие оборонительные действия. — Да, я рад, что ты придумал, — голос Гильерме выражал безмятежность. — Ну, я рад… — Но на всякий случай, есть у меня одна идея… — Пошел нахуй, Гильерме. Сергей сбросил звонок, откидывая телефон дальше. Чертов засранец. *** — Я думать, что «нахуй», «пиздец» и «блядь» — это матерные слова, — заметил Гиля. Сергей закатил глаза. — А я думал, что настанет день и ты завалишь ебало. — Вот это слово мне тоже казалось матерным. Ну, да, он сказал в интервью, что не приемлет брань. Да, даже про штрафы в команде сказал. Потому что молодому поколению надо подавать пример, а то разводят черте что. И теперь Сергею приходилось слушать различные вариации на эту тему не только от Игоря, но еще и от Гили, который заделался его лучшим, мать его, другом. Благо команда все еще знала, что такое субординация и никак не комментировала подобное, тем более, что матерился он в основном не на них. — Маринато, солнышко, тебе надо подучить русский язык, у тебя просто очевидные пробелы, — елейным голосом сказал Сергей. Гиля, наконец, поднял взгляд, выразительно вскинув брови. — «Пошел нахуй Гильерме» — теперь часть русского языка? — Да, это выражение в русском языке является исключением. *** — Послушай, я не собираюсь возиться с тобой и твоими драмами… — Я и не просить. — Но все же, может быть ты поговоришь, не знаю, с психологом? Взгляд Гили был настолько красноречивым, что Сергею даже стало стыдно. — … или с Игорем? — У него и так полно проблем. — А у меня их блядь нет, поэтому ты решил делать мозги мне? — Слово вам не сказать. — Я это уже на подсознательном уровне начинаю чувствовать. Маринато ничего не сказал, но можно было догадаться, что он просто пожал плечами. — Возможно. Вот так просто. Возможно. Возможно, у них проблемы. Возможно, Сергей, сам того не подозревая, открыл ящик Пандоры. Возможно, он слишком сильно переживал за Гильерме. Возможно, тот стал ему чем-то большим, чем «это раздражающее приложение к Игорю». Возможно, Сергей стал чувствовать в отношении Маринато беспокойство. Возможно. *** — Я все ему рассказать. — У меня руки заняты, — честно сказал Сергей. — Но я бы тебе похлопал. — Ты же рассказать все это до меня, ведь так? — Ага, но Игорь не тупой, он и так обо всем догадывался. Гиля молчал с полминуты, Сергею даже показалось, что тот положил трубку. — Это все неправильно. Я не должен быть молчать. Не нужно было обманывать. Друзья так не поступать. — Так, Маринато, подожди, — встрепенулся Сергей. — Ты немного не понимаешь всей концепции, да, нужно было сказать раньше, но это вовсе не означ… — Я все понимать. И положил трубку. Сергей шокировано смотрел на телефон, думая только о том, что кому он там успел насолить настолько, что в подарок ему досталось сиё великолепие? Во что превратилась его жизнь? *** Отвратительнее всего во всей этой ситуации с неудавшимися отношениями Маринато то, что Сергей действительно за него переживал. И этому засранцу можно было хотя бы ради интереса отвечать на звонки. Все-таки это не такая уж и частая акция дружелюбия. *** Телефон разорвал тишину комнаты, как острое лезвие разрезающее бумагу пополам.Сергей снял трубку не глядя, а зря: ведь нормальные люди в девять утра в субботу не звонят. Даром, что он давно проснулся и готовил завтрак, просто нужно принять эту данность, а лучше где-то записать. — Похоже, ты прав. Все проходить и это пройти. Сергей невольно улыбнулся, оборачиваясь к окну, замечая такое непривычное для Питера солнце. — Да, Маринато, все так. И если ты еще раз позвонишь мне в такую рань — я добавлю тебя в черный список. Смех на том конце провода был отвратительным, и Сергей улыбался вовсе не из-за этого.