Гибель Соукоку

Нежное касание теплых рук по щеке пробудило Дазая. Он улыбнулся, думая, что это Чуя и повернулся в сторону, в которой тот должен был находится. Улыбка резко сползла с лица и переменилась на злобный оскал. На него из темноты смотрели два фиолетовых глаза излучая странную энергетику, которая придавливала к кровати. Он заворочался, пытаясь прогнать это своей способностью, но всё было тщетно. Фёдор же продолжал смотреть на него и улыбался одними кончиками губ. Он приблизил своё лицо к лицу Дазая, обдавая его горячим дыханием, а после того как вдоволь насмотрелся, прошептал на самое ухо: – Ты будешь моим. Только моим. Пространство вокруг вдруг резко завертелось, а Дазай проснулся, не до конца понимая, что это был всего лишь сон. Он резко выдохнул и повернулся на этот раз уже к Чуе. Осаму аккуратно пододвинул его к себе, обнял и погладил по волосам. Чуя из-за такого вмешательства в своё личное пространство проснулся и не ожидая, что Дазай прижмёт его к себе ещё сильнее, попытался заговорить: – Ээй, что такое? В этот раз из темноты смотрели такие родные, голубые глаза, из-за чего Дазай не удержался и поцеловал каждый из них. – Я больше никогда тебя не брошу. Ни за что,– прошептал он. – Эмм, ну ладно. Давай спать, завтра сложный день,– Чуя уже сам прижался к Дазаю и, как только его глаза закрылись, он погрузился в крепкий сон. За разглядыванием умиротворения на чужом лице, Осаму не заметил, как сам заснул. *** Фёдор лениво разглядывал потолок в своём кабинете и уже начинал зевать от скуки. Его планы успешно выполнялись, но увы, не им. Поручать задания другим – это конечно лучше, чем самому бросаться на рожон, но так дико и невероятно СКУЧНО. Ему хотелось принять участие, а в частности – следить за предметом его страсти. Когда Достоевский впервые понял, что Осаму Дазай ему нравится не только как противник, но и в некотором другом смысле, он мучался. Как ему, самому богу, мог понравится этот жалкий человечишка? Он долго не мог понять этого. Но терзал себя не долго. Сразу его мысли потекли в другом русле. Он же бог. Так почему он должен ограничивать себя в своих желаниях? Если ему что-то нравится, почему бы не взять это? Поначалу ему казалось, что эта тяга к Дазаю пройдет. Приобретет власть, потеряет интерес. Но как только он её приобрел и поцеловал того, кого полюбил, то понял – нет. Не пройдет. Он добьется Осаму всеми силами. Пусть на это уйдет время, пусть придется пренебречь своими принципами и желаниями. Желаниями, что стали пылью в его глазах, когда он понял, какая у него истинная цель. В комнату вошёл Гончаров, позвякивая блюдцами, кружками и чайником, которые нес на подносе. Он с сожалением и горечью посмотрел на своего хозяина и поставил поднос на стол. В воздухе закружились ароматы трав из которых был сделан изысканный чай, и Фёдор, который всё это время находился в прострации, наконец обратил на него внимание. Он лениво перевел взгляд с потолка на гостя и улыбнувшись, поблагодарил его: – Спасибо, Ваня. Твой чай как всегда прекрасен,– в этот момент Фёдор подумал о том, а как же делает чай Дазай и делает ли вообще. Уйдя в этот вопрос с головой, он и не заметил, как Иван, с небольшим кивком благодарности, собрался покинуть его кабинет. Он быстро сделал вывод, что обязательно узнает это сам и задержал слугу просьбой.– Ты не видел Колю? Если да, позови его ко мне. Если нет – найди и сделай то же самое. Гончаров опять кивнул и забрав поднос, покинул кабинет. Оставалось только поражаться его скорости выполнения приказов, так как уже через пять минут на пороге кабинета стоял с придурковатой улыбкой Гоголь. – Ооо, я так рад, что ты позвал меня. Есть какое-то задание? Хочу кости размять,– он подошёл ближе к столу босса, облокотился на него локтями, а уже после примостил свою пятую точку на стул для посетителей. Фёдор сморщился от этого, так как настроения терпеть выходки Николая сейчас не было. Уж лучше терпеть спокойного Гончарова, чем эту бурю из эмоций. – Нет. Я позвал тебя, чтобы выяснить то, выполнил ли ты предыдущее. Гоголь изобразил искреннюю обиду и оскорбление собственного достоинства. – Да как ты можешь?! Неужели сомневаешься в моих способностях? – Ни капли. Но поинтересоваться стоило,– спокойно ответил Фёдор. Он уже несколько раз наталкивался на безалаберное отношение своего подопечного к выдаваемым ему заданиям.– Ну так что, где книга? – Любишь ты лететь впереди планеты всей,– улыбнулся Гоголь.– Она в межмирье. Наверное слышал про такое? – Да. Но как туда попасть? Оно закрыто для эсперов, а простые люди и подавно попасть туда не могут. – Вот почему тигренок нам нужен. Он может отправить нас туда. Если бы Шибусава не умер, возможно и он бы мог отправить. К межмирью, как выяснилось, имеют доступ только дракон и тигр. – Ну и? Мне каждое слово из тебя вытягивать? Где тигр? – Ооо, не переживай. Он в нашей самой лучшей камере. Побрыкается немного, но если людишками из агентства пригрозить, станет как шелковый. – Почему не сделал этого сразу? – Думал, что ты хотел бы это сделать лично,– улыбка Николая превратилась в хищный оскал, в ожидании чего-то очень интересного. – Ну конечно,– поняв это, Фёдор улыбнулся точно так же и, поднялся с насиженного места. Наконец-то он сможет хоть как-то развеять эту скуку. *** Ацуши не сдавал позиций очень долго. Как бы его не пытали, он отказывался что-либо делать для людей, что похитили его. Но как и предсказывал Гоголь, который сейчас находился в стороне и следил за своим хозяином, он очень быстро согласился на всё, как только с уст Фёдора слетела пара имён. – Я-я всё сделаю! Только не трогай их! Крик пацана ласкал уши. Как давно он не слышал этого звука? Уже очень давно. Поэтому сейчас пытать его словами о мучительной гибели его же напарников, было приятнее всего, что только можно было представить. Хотя нет. Представить на месте этого жалкого пацаненка Дазая, было куда приятнее. На секунду закрыв глаза, он представил себе этот образ и тут же открыл их. Ещё рано. Скоро всё это превратится в реальность. Незачем мучить себя сейчас. – Открывай,– спокойно выговорил Фёдор,– а иначе ты знаешь, ЧТО ждёт твоих друзей. Парень затрясся и попытался превратиться в тигра. Сначала его тщетные попытки заканчивались только тем, что только отдельные части тела становились лапами, но когда Достоевский прикрикнул: "Ну же!" он наконец совладал с собой и вот уже перед его врагами стоял белый, грозный тигр. Первым делом он попытался напасть на Фёдора, но его остановил хлыст, врезавшийся в горло и отталкивающий подальше, а также слова самого Достоевского: – Ещё одна попытка напасть на меня и агентство взлетит на воздух. Гоголь, остановивший Ацуши хлыстом, только оскалился и немного приспустил давление на шею. – Узнаю старого Доста. Фёдор его проигнорировал и вновь обратился к Накаджиме: – Открывай. Тигр рыкнул, но всё же послушался. Он полоснул когтистой лапой по воздуху и в пространстве появился раскол. Фёдор завороженно посмотрел на него и уже тише добавил: – Шире. Лапа опять прошлась по тому же месту и перед крысами открылся полноценный портал. – Сторожи его, а я пойду за книгой,– обратился Достоевский к Николаю и шагнул в межмирье. Первое впечатление от этого места не вызывало приятных эмоций. В межмирье не было ничего. Пустота, переливающаяся различными цветами, какие только существуют в природе. Фёдор шагал по поверхности, которую сложно было назвать землёй. Каждый шаг давался с трудом – ноги то и дело норовили прилипнуть к этой непонятной жиже. После часа или двух скитаний (время в этом месте вело себя странно и практически не ощущалось, поэтому возможно прошло куда больше), Фёдор остановился в месте, которое ничем не отличалось от остального пространства. Он присел на корточки, приложил руку к земле, по которой шёл, и использовал способность. Вокруг руки загорелся красный свет, который обычно возникал при её использовании, а чуть погодя, стал переходить сначала в розовый, а под конец стал и вовсе белым. Пространство содрогнулось, а перед Фёдором из ниоткуда начал появляться храм. Такой же белый, ослепляющий. Достоевский прикрыл глаза рукой, но не стал закрывать их. Если закроет – всё дело коту под хвост. Белый тигр и дракон, единственные, кто мог попасть сюда, не моргали. Храм распознавал их таким образом, создавая сияние, которое не могли перенести обычные люди. Глаза уже начинали болеть, они как будто выжигались лазером. Фёдор уже подумал, что ослепнет окончательно, но тут сияние прекратилось, а двери храма начали медленно открываться. Он сумел. Прошёл проверку. Остались мелочи. В центре храма, на специальном пьедестале, стояла книга, которую он так долго искал. Короткий выдох вырвался сам по себе. Медленными шагами он подошёл к ней и выдохнул ещё раз. Руки задрожали. Теперь он действительно бог. Теперь он заставит его себя полюбить. Он знал про то, что книга адски горячая, когда она стоит на пьедестале, но его это не остановило. Он знал на что идет. Как только рука коснулась обложки, кожа с неё начала сползать и, ещё небольшие, пузыри образовались на ней. Превозмогая боль, Фёдор ещё крепче схватился за книгу и резким движением скинул её с пьедестала. Как только она коснулась земли, которая была в несколько раз холоднее, она зашипела. Заклятие, наложенное на неё, не дало ей испортиться и, когда шипение стихло, на полу лежала, на вид, самая обыкновенная книга. Достоевский подхватил её и положил под подмышку. Покинув храм он так же как в самом начале коснулся земли и использовал способность. Храм медленно стал опускаться под землю с небольшим гулом, и, когда его уже не было видно, портал, который по логике должен был находится очень далеко отсюда, образовался перед ним. Он шагнул в него и увидел ничуть не удивленное лицо Гоголя. – Так быстро? Не сомневался в тебе, Дост. – По-твоему это быстро, а по-моему очень даже долго,– Достоевский потёр переносицу.– Сейчас захлопни варежку и не беси меня. Я в хорошем настроении и не хочу его портить прослушиванием твоих речей. Коля скуксился, но кивнул. Противоречить прямому приказу было себе дороже. – Выруби тигра и отдай его ВДА. Ну или мафии. Как хочешь. Больше он нам не нужен. Предоставленным выбором Гоголь был доволен, а потому больше не бесил Фёдора даже своим взглядом. Теперь его внимание было сфокусировано только на Ацуши. Оставив Николая, Фёдор, с книгой наперевес, пошёл к своему кабинету. Глаза его сияли от приятного ожидания, а руки так и чесались прямо сейчас написать свои желания в нее. В кабинете он достал заранее подготовленное перо и сев в своё кресло стал выводить иероглифы. Ту би континуед.