Гибель Соукоку

"У Фёдора Достоевского заживают руки" Проверка удалась. Как по волшебству его руки, которыми он кое-как вывел первые слова в книге, зажили, медленно затягиваясь и покрываясь тонкой, новой кожей. Фёдор глянул на одну из них, сжал и разжал её, не ощущая никакого дискомфорта, и улыбнулся. Всё точно должно получиться. Кончики пальцев от этой мысли задрожали в предвкушении. "Осаму Дазай влюбляется в Фёдора Достоевского" Имя и фамилия должны были быть написаны обязательно, так как книга могла найти сотню Осаму и несколько тысяч Фёдоров. Конечно, в случае Достоевского у него могли найтись однофамильцы, но так как, после первого "приказа" руки зажили у него, то можно было смело выводить новые слова. Как только последняя буква была написана, Фёдор медленно опустил перо на стол и начал тихо смеяться. Его настолько распирала радость, что он не смог сдержать себя. *** На кухне стоял приятный аромат кофе, который Дазай заваривал сейчас для себя и Чуи. Второй же искал фильм для просмотра. Пусть Мори и отказался от разрыва контракта с Фёдором, но пообещал, что присмотрится к его действиям. ВДА же, после долгих обсуждений согласились помочь в борьбе с "Крысами мертвого дома". Вдруг что-то в сердце Осаму кольнуло. Он обеспокоенно схватился за грудь, так как странная боль начала расходиться по всему телу. Что-то похожее он чувствовал, когда лишился Чуи. Неужели рецидив? Бывает ли рецидив у болезни душевной? Постепенно боль начала отступать, но тут в голове закрутились воспоминания о каждой встрече с Фёдором. Картинки всплывали одна за другой и наконец подошли к самой роковой. Поцелую. Странно, но сейчас у Дазая она не вызвала прежнего омерзения и негодования. Он наоборот почувствовал, как сердце опять кольнуло, но в этот раз от непонятной тоски. То, что он старательно пытался забыть, вызывало сейчас желание вновь и вновь прокручивать это в голове. Дазай замотал головой пытаясь прогнать все эти мысли, но оказалось не так уж легко избавиться от того, что заперто в тебе. "Нет, нет, я люблю и ценю только Чую!": повторял он себе как мантру, но сердце ныло и противостояло сопротивляющемуся разуму. – С тобой всё в порядке?– неожиданное прикосновение заставило Дазая вздрогнуть. Он повернулся в сторону Накахары и затрясся, после чего обхватил свою голову руками, простонал: – Нет. Ничего не в порядке. Он всё-таки сделал это. Объяснять ничего не пришлось. Чуе сразу стало понятно, кто этот "Он" и что именно он сделал. Накахара подошёл ближе, неуверенно протянул руку, погладил Дазая по голове и не заметив сопротивления, пододвинул к себе. В свои объятия. Тот же в ответ только затрясся сильнее и всхлипнул. – Я-я подвожу тебя,– пытаясь не заплакать выдавил Осаму и уткнулся в плечо своего парня. Вдохнул, попытавшись успокоить себя запахом Чуи, но сейчас он не был так выразителен, каким был раньше, и успокоится не получилось, а наоборот, только напугать себя сильнее. Всё в его сознании менялось. Всё то привычное, что он хотел испытывать к Чуе, сейчас он испытывал к Фёдору. Он предал не только своего парня. Себя. Медленно, частичка за частичкой, его сознание перестраивалось. Он старательно хватался за каждую из них, стараясь вернуть, но они будто выскальзывали из его рук. – Мы... Мы исправим это,– постарался утешить его Чуя и отвлечь от душевных метаний. Его слова немного, но подействовали. Дазай перестал дрожать, чуть-чуть отодвинулся и кивнул, твердо глядя в глаза. – Да. Но ты не будешь принимать в этом участие. – Мы это уже обсуждали! – Вот именно. И поэтому ты не будешь принимать в этом участие. – Ты меня не остановишь в любом случае, так что тебе решать, будем действовать мы вместе или же буду действовать только я один. Дазай сморщился и посмотрел в глаза Чуи. В отличии от всего остального, только они сейчас напоминали ему о прошлых чувствах. – Ладно. Так уж и быть, мы будем работать вместе. Только для начала нужно придумать план. – В этом у нас спец ты, так что вперёд. Осаму кивнул. В его голове завертелись различные варианты, но он никак не мог подобрать подходящий. Он уже начал разочаровываться в себе, как вдруг гениальная идея осенила его. Вскинув указательный палец подтверждая это Чуе, он начал рассказывать все подробности: – Сейчас ты поедешь к Огаю и разузнаешь информацию о том, где находится база крыс, а также то, что он узнал за это время о них. Я в свою очередь поеду в ВДА и сообщу о том, где она находится и мы нападем на них. Как только всё разузнаешь и передашь мне, сможешь присоединиться. – А почему мы не можем просто позвонить Мори? – Сам подумай. Эта информация не для телефонного разговора. – Эммм, ты уверен? То есть не то, чтобы я не был за. Просто не знаю почему, но меня смущает твой план. Раньше такого не было. – Когда я предложил отложить нападение на крыс ты отказался. И ты помнишь, чем это закончилось,– зло проговорил Дазай. – Ладно, ладно, ты прав,– Чуя выставил руки в примирительном жесте,– я сделаю всё так, как ты сказал. – Вот и отлично. Вперёд. Накахара удивился такой грубости в свой адрес, но ничего на это не сказал. Он и представить не мог, как тому тяжело, а потому решил не бесить его, пока тот не придёт в норму. Как только Чуя покинул квартиру, Дазай достал телефон и набрал номер Огая. – К Вам сейчас приедет Накахара. Ради его же безопасности не позвольте ему покинуть здание. – Я тебя понял. Только сам береги себя. После короткого напутствия, Мори сбросил трубку. Дазай облегчённо выдохнул, мысленно благодаря босса за понимание. *** Адрес базы крыс Дазай узнал ещё тогда, когда те помирились с мафией, как будто бы предчувствовав то, что он может пригодится. Он не был удивлен, когда узнал, что это один из неблагоприятных районов в Йокогаме, но вот то, что это был вполне неплохой домик во всей этой разрухе, его поразило. Неужели никого не смутило то, что посреди нищеты, появился среднестатистический дом? В любом случае, сейчас его должно волновать не это, а то, как бы пробраться в него. Невысокий забор не представил проблем для того, чтобы преодолеть его, но вот прочная дверь со странным замком препятствовала всем его планам. Сзади скрипнула калитка, а затем послышался голос: – Чего-то ищешь? Ещё до того, как Дазай обернулся, он понял кому принадлежал голос. – Гоголь,– как подтверждение тому, что увидел, произнёс Осаму, а после добавил.– Мои отмычки плохо помогают в преодолении ваших замков. Не мог бы ты помочь? Мне очень нужно навестить вашего босса. – Ещё спрашиваешь. Конечно помогу. Федя сам тебя ищет, вот и послал меня, как псину какую, за тобой. – Ты это заслужил,– припоминая старую обиду, тихо пробурчал Дазай, когда его визави открывал дверь странным ключом. – Не злись, я не специально,– всё-таки услышав это, весело пропел Николай.– Во всяком случае это же только скрепило вас, верно? – После того, что сделал Фёдор, не особо. – Он тоже не специально. Если бы ты не засел у него вот тут,– Гоголь специально остановился посреди коридора, по которому они сейчас шли, чтобы показать на своё сердце,– то он бы не стал делать всего этого. Максимум – убил бы тебя в порядке очереди. – Ободряюще,– просипел Осаму в ответ. Так как он до сих пор припоминал Николаю то, что он сделал, больше они не говорили на протяжении всего пути. А пройти пришлось много. Оказалось, что сам дом не являлся базой. В конце коридора находился лифт, на котором они спустились в огромный подвал с кучей ярусов. Гоголь же нажал на первый по счёту. Он был сделан из кучи ответвлений и коридорчиков, по которым, если идти без сопровождения, можно было заблудиться. Будь Осаму один, найти Фёдора составило бы огромную проблему, а потому он мысленно поблагодарил Гоголя за то, что тот так удачно появился. Спустя продолжительное время скитаний и поворотов, они наконец оказались у величественной двери, которая вела в кабинет босса "Крыс мертвого дома". Николай без промедлений дёрнул за ручку и чуть ли не вбежал внутрь. – Федя, смотри-ка кто сам решил к тебе прийти! Вслед за ним понуро вошёл Дазай, озлобленно глядя на Достоевского. Тот ответил ему улыбкой и нездоровым блеском в глазах. – Ооо, неужели. Сам. А мне казалось, что в подкрепление к Гоголю нужно кого-то отправлять,– обратился он к Дазаю, а после повернулся к Коле и уже тише сказал ему.– Можешь возвращать охрану. И сам можешь быть свободен. Николай коротко кивнул и отсалютовав, покинул кабинет. Когда дверь за ним закрылась, а Дазай перестал гипнотизировать её взглядом, переведя его на Фёдора, Достоевский заговорил: – И как же, мне интересно узнать, ты отбился от внимания Чуи? – Это не важно. Главное то, зачем я сюда пришёл. – И зачем же,– Фёдор усмехнулся, предвидя свою победу. – Чтобы ты вернул всё как было. Достоевский нахмурился, а после его лицо начало выражать довольно странный для него спектр эмоций. Злость, раздражение, разочарование и даже... Грусть? Дазай отмахнулся от этой мысли, считая её заведомо нереальной. Грустить этот человек мог только тогда, когда ему было скучно. А скучно ему сейчас явно не было. – Извини, но сделать это я не могу,– вина чувствовалась в его тоне и ни грамма фальши.– Я не могу лишиться того, чего так долго добивался. – Добивался чего? Издевательства надо мной в самых различных формах?– слова давались Осаму с трудом. Он чувствовал каждую эмоцию Фёдора, как свою, а потому, как бы не хотел – не мог не верить. То, что звучало, как самая настоящая насмешка, искажалось и превращалось в сознании Дазая в чистую правду. Не выдержав таких противоречий внутри себя, он вскрикнул,– Хватит! С меня хватило, чего ты ещё добиваешься?! Почему не можешь оставить меня в покое?! Оставить НАС в покое?! – Потому что...– Достоевский сглотнул. Он не хотел говорить это так рано, но состояние Дазая его напрягало,– Я... Люблю тебя. Кое-как выдавив это, Фёдор выдохнул с облегчением. Теперь его тайна не являлась таковой. В помещении повисла тишина, а Дазай смотрел на Достоевского нечитаемым взглядом. Наконец, Фёдор начал чувствовать себя неловко, а когда молчание начало превышать все нормы, он и вовсе ощутил себя на суде божьем. Как будто и не он здесь бог. – Знаешь, я бы может и сказал сейчас, что ты врешь и не может такого быть. Но... Почему то верю тебе. И даже без этого навязанного тобой чувства. Хотя сейчас сложно отличить то, что навязано от того, что я чувствую сам. Достоевский от такой реакции замер, не веря в то, что услышал. Когда осознание, что это все не сон, пришло, он только мягко улыбнулся Осаму так, как не улыбался наверное никому. – Это не означало то, что я одобряю это. А в частности то, какими методами ты добился моих чувств,– поспешил стереть эту улыбку Дазай, но Фёдору было всё равно. Главное – ему поверили. – Не старайся. Чтобы ты ни говорил, я не переменю своего решения. Пока ты сам не полюбишь меня, в книге будет оставаться эта надпись. – И тебя никак не волнует то, что я люблю другого человека?! – Никоим образом. – Ты отвратителен. – Но ты любишь меня. – Нет. Не я. Книга любит за меня. Фёдора кольнуло это. Ему хотелось заполучить любовь самого Дазая, а не как тот выразился "книги". Но всё это поправимо. Наверное... – Тебе придется смириться с этим,– коротко и зло ответил Фёдор,– потому что других вариантов у тебя нет. – Есть. Например я сотру как тебя, так и эту проклятую книгу, в порошок. – Тебе точно не пошло на пользу жить с этой мелкой занозой. Понахватался у него образа мышления. По-моему это его прерогатива атаковать, когда твоя – думать. Так подумай, будь добр. – Как думать, когда мысли только о грёбаном тебе? – Это так мило, Дазай. – Пошёл ты. Я не собираюсь идти у тебя на поводу. Осаму было хотел уйти из этого Ада, возглавлял который самопровозглашенный Бог, но на выходе уже стояла охрана с оружием. – Я тоже считаю, что сегодня мы уже достаточно поговорили. Надеюсь, завтра поговорим ещё. Можешь располагаться в комнате, в которую тебя проведут. Она, конечно, не слишком роскошна, но, надеюсь, тебе понравится. Дазай обернулся, пробуравил Достоевского самым злобным взглядом, а после, ничего не сказав, ушёл с охраной.