Твоя реальность

Семён судорожно сглотнул. Проблемы – это не конец, они просто означают, что действовать нужно быстро и решительно. – Алиса, ты хорошо видишь в темноте? – А чего тебе надобно, старче? В следующий момент диалог должен был стать ещё глупее. – Подорожник. И срочно. – Я не думаю, что, – Двачевская скосила глаза на рану, – это поможет. Семён зарычал. – Живо! Когда времени и так нет, тратить драгоценные секунды на споры – непозволительная расточительность. Алиса опустилась на корточки и, прищурившись, начала оглядывать растительность, иногда протягивая и тут же отдёргивая руку. Наконец, когда Моника с Семёном доковыляли, Двачевская сорвала и протянула им несколько листов. – Я всё ещё не понимаю… Вожатый усмехнулся, прикладывая прямо так, плашмя лекарственное растение к порезу, пока Алиса расторопно заняла его место и поддерживала Монику. – Ты же знаешь, как разработчики любят всюду раскидывать аптечки и патроны? – Конечно. – Так вот… – он пожал плечами. Моника ойкнула, почувствовав сначала холод, а потом резкое жжение. После, к своему удивлению, девушка ощутила снова холод и лёгкое покалывание, боль отпустила. Даже если махнуть ногой. – Потрясающе! – она улыбнулась. – И давно это?.. – спросила Алиса. – Всегда. Просто кто же будет искать в лесу подорожник, когда у тебя под носом медпункт с полным набором лекарств и перевязочных средств? Всё просто: сделай ответ неочевидным, глупым, расположи прямо перед глазами другое решение – и никто не заметит первого, самого эффективного. А ведь всё пошло от простой шутки, мол, чернобыльский подорожник даже переломы сращивает, если его догнать. – Некогда рассусоливать! В бункер! И снова пришлось бежать, на этот раз – расчехлив оружие. Три усталых перепуганных живых человека среди виртуальных мертвецов. Под бледным прожектором луны, выглядывающей из-за неровных, словно порванные в клочья паруса, облаков. По жухлой жёсткой, будто из нарезанного картона, бесцветной траве. Мимо покосившихся ржавых каруселей, на которых никто больше не покатается, которым не познать детского смеха – только леденящий душу истошный визг боли. В зияющую чёрную пасть руин корпуса Старого лагеря, лишённого окон и двери. В попытке успеть вперёд мерно шагающих исковерканных трупов юных пионерок. Семён знал, что у всех в голове схожий вопрос: почему на них не нападают, почему не перережут путь? Лично у него в голове был следующий ответ: ещё не время и не место для ликвидации – зомби ещё просто пугают и подгоняют. Впрочем, уверенным быть Вожатый не мог: раз Ульянка появилась на съёмочной площадке, то есть на втором уровне симуляции, в псевдореальном мире, любые сюжетные повороты попадают в разряд возможных. К тому же, на бегу не то что говорить предложениями – слово сказать было трудно. – Фонариков нет, – на пороге поняла Моника. – В жопу фонарики! – крикнула Алиса и потянула японку за собой. – Вообще, не стоит их туда… – для самого себя тихо пробурчал Семён и вступил в темноту. Что парень мог сказать точно – хуже внутри не было: если снаружи было царство агрессивной смерти, то внутри смерть была скорее пассивная, перерастающая в простой, понятный, знакомый и чуть ли не милый сердцу свинарник с как попало побросанными предметами и слоем пыли. – Шурика здесь, на этом витке, не было, – авторитетно заявил Вожатый, указывая на нетронутую обстановку. Впрочем, это не мешало парню не отрываться от деятельности – поднатужившись, он открыл крышку люка. – Дамы впер-р-рёд! – командным голосом прорычал Семён. А никто и не спорил. – Хм. Может, крышку за собой закрыть? – предположил он, уже спускаясь. – Как бы зомби сверху, а мы изолируемся… Алиса вздохнула и совсем убито ответила. – А разве поможет? Парень кисло улыбнулся и хмыкнул. Да хоть глыбу положи на вход в тоннель, да хоть на оба – зомби у двери бункера ПРОСТО БУДУТ. – Скорее для разнообразия… – отозвался Семён. – Эй! Не тормози! Закрывай или не закрывай – но пошли быстрее! – зло крикнула Моника в нетерпении. Глупо цепенеть от страха смерти: так она придёт лишь быстрее. Наконец все встали в тёмном тоннеле. – Нам нужно в шахту, там найдём грот с галстуком – и на месте. И не убиться по дороге. Алиса достала зажигалку и привычным движением чиркнула. Чем это могло помочь на самом деле – неясно, ведь свет горел всего мгновение, однако он помог поймать нужный настрой, пробудить воспоминания. Не сговариваясь, трое сделали шаг в одном направлении. – Моника, я не слышу, что ты шепчешь, – произнёс Семён. Девушка смутилась. – Скажем так, если выживем, я хочу дописать стихотворение… Парень усмехнулся. – Давай так: когда опасность минует, допишешь. Он похлопал Монику по плечу и подмигнул, хотя зачем – в темноте всё равно не видно ни черта, а холодные пальцы вряд ли помогут успокоиться, однако японка вполне добродушно усмехнулась: у неё в голове идея витков и перезагрузок уложилась достаточно просто и быстро. Может быть, из-за буквально дышащей в спину смерти, а может – потому что темнота буквально пожирала пространство, пионеры довольно быстро упёрлись в металлическую дверь с до боли знакомым значком радиационной опасности. – Хех, а вы не задумывались, что «радиация» написано для входящих в комнату, но не выходящих? Я не замерял фон, но что-то здесь нечисто. Девочки не стали проявлять ни интереса к наблюдению, ни страха перед возможным заражением: в настолько сжатые сроки ощутить последствия лучевой болезни не получится, значит, этим фактором можно пренебречь. Нельзя было исключать и варианта, что такой вариант маркировки был вполне логичным, о чём, во избежание неловкости, не стоило сообщать Семёну, внезапно проявившему чудеса наблюдательности. Алиса наконец улыбнулась, когда оказалась в освещённом помещении убежища за закрытой дверью, укреплённой стопором изнутри. – Ну, сталкеры, фомку в руки, дверь с петель – и в шахты? – она беззаботно заложила руки за голову. Семён щёлкнул пальцами. – Торопишься. Триггер не сработает. Думаешь, тут костюмы химзащиты для красоты? – Я думала, для правдоподобия, – предположила Моника. Парень пожал плечами. В принципе, не без этого. Быстро натянув один из комбинезонов, Вожатый указал на нашивку: человек с глазом на груди и три орбиты вокруг головы.* – Я страж создателей нашей Зоны. И да, если что-то случится, нужно найти в гроте такой значок, нажать на него и сказать: «Такова воля Монолита». – Умирать Семён не планировал, но лучше было дать указание даже на такой случай. Порывшись среди вещей, парень достал не только монтировку, но и топор. – Что, теперь нормально вооружился? – усмехнулась Алиса. – А то твои ножички против зомби – та ещё лажа, в отличие от наших молота и тесака. Наклонив голову, Семён грустно усмехнулся. – Потому что они не против мёртвых, а против живых. Двачевская сглотнула, провела пальцем по горлу и с вызовом ответила: – Против меня, значит. И как – возьмёшь с собой, чтобы при удобном случае оставить их в моём теле? Моника положила ладони на грудь Семёну и Алисе и чуть толкнула, не давая приблизиться. – Эй! Мы должны держаться вместе, а не грызться. Они кивнули. – Кстати… – Алиса подмигнула. – «Фримен»,* а ты кто по образованию – не физик случаем? Парень покачал головой. Как же давно всё это было – школа, универ… Да реальность в целом тоже… – Не, я программист. Подробнее надо? Да и скорее не Гордон, а мистер Фримен,* – он усмехнулся. Двачевская покачала головой, мол, забей: всё равно не пойму или не запомню. – А я химик, как сестра.* Грустно опустив голову, Моника вздохнула. – А я… я не уверена, я не знаю, кто я и откуда. Точнее – что настоящее. Выхватив фомку, Алиса поднажала, даже прыгнула, чтобы надавить всем весом, и, наконец, сорвала дверь с петель. С душераздирающим воем тяжёлый кусок металла рухнул на плитку и суровостью неизбежности расколол их. Не отвлекаясь на произведённые разрушения, Двачевская вышла в коридор и поманила остальных за собой. Может быть, так и надо: делай что должен – и будь что будет. Ласковый, желтоватый, тёплый свет быстро погас за спинами, и пришлось вновь тащиться по тёмному тоннелю. Но что может быть тут страшного – иди да иди, в дыру только не провались в шахту, а так – сухо, безопасно… Плечи Семёна буквально заходили ходуном прежде, чем он понял – от чего. Девочки остановились и тревожно посмотрели на спутника, а тот лишь тряхнул головой и указал вперёд. Там не было ничего. Тревожно сглотнув, Семён кивнул и, достав фомку и топор, двинулся дальше. Оставался один, по сути, вопрос: нужно ли пробиваться к шахте или враг ещё не успел дотуда добраться. Алиса и Моника лишь переглянулись и поспешили следом, тоже взяв оружие наизготовку. Сначала тоннель наполнился оглушительным стрекотанием, отражающимся от стен и превращающим коридор в подобие утробы кузнечика, вибрирующей и пропитанной адским пением. Затем всё смолкло, и во тьме показались наполненные бездонной тьмой глаза. Следом три фигуры вошли в круг света, бьющего из… работавшей лампы под потолком... Семён сжал зубы в гневе. В программе можно прописать все выключенные лампы. Можно прописать, что лампы включаются от звука шагов или присутствия людей как такового. Можно сломать скрипт добавлением или изъятием элементов. Можно допустить, что Ульяна просто появилась на день раньше срока из-за сбитой координаты. Но нельзя запустить именно нужную единицу, в данном случае лампу, если её не существует, если есть только множество негорящих стекляшек, ссылающихся на единственную настоящую. Итак, всё действо свелось к концерту, где часть марионеток знала, что находится на сцене, но не замечала, что их так же, как и грубо выструганных кукол, дёргают за ниточки. «Виола! Тварь! Это всё твои шутки!» Алиса вскрикнула и прошептала: «Что… Что это за херь?» – Тихо-тихо, – шепнула ей Моника. Действительно, Двачевская видела зомби лишь издали да слышала про них, но чтобы так, почти нос к носу – нет. – Три убийцы… – прошелестел голос центральной Ульяны. – …под окном пряли поздно вечерком!* – оскалился Семён. Ульяны не двигались, и смысл их слов наконец дошёл до сознания. Местные каратели, безжалостная и неотвратимая сила правосудия, пришли за тремя убийцами. Если про Алису ничего точно сказать Вожатый не мог, кроме смерти Лены на этом витке, то он лично убивал в лагере всех, а Моника – стирала всех подруг и целый мир в придачу. Но разве не должен человек жить, преодолевая трудности и выпрямляя спину даже под тяжестью грехов?* Не утруждая себя дальнейшими размышлениями, Вожатый с размаху ударил по шее одну из зомби. Раздался треск костей, приглушённый ещё слабо разложившейся плотью, и сметённая фомкой на пол фигура шлёпнулась на пол. Так же, только с выражением безмерных ужаса и боли падала когда-то настоящая умирающая пионерка от рук злого отчаявшегося Пионера. Плохой глазомер сослужил – соответственно – скверную службу, и топор угодил выше намеченного, в висок, однако детскому черепу и этого было достаточно. С рубленой раной вторая Ульяна также беззвучно распласталась, а подоспевшая Моника опустила молот прямо на лоб третей зомби, и та абсолютно мирно закрыла глаза и осела. – Валим! До шахты ещё чапать и чапать, а мало ли, сколько их прошло от Генды, – прорычал Семён. К общему удивлению, по пути им не встретился никто. Будто из «Совёнка» не лезла толпа мертвяков, а в тоннеле существовала лишь эта заскриптованная группа. «Гонцы». – Жарковато… – пожаловался парень, отдёрнув воротник комбинезона и запуская немного сырого воздуха подземелья. Перепуганных девочек скорее морозило. Алису спасала рутина: шахты явно были хожены-перехожены. Несколько вспышек зажигалки – и нужные повороты шли один за другим, пока Двачевская не ойкнула, наткнувшись на что-то. Ещё раз посветила. Палка, обмотанная тряпкой, от которой неприятно пахло. И ещё немало таких же факелов на земле. На всякий случай. – Значит, без света никак, – пробурчал Семён. – Значит, дальше опасно, но поучительно, – усмехнулась Моника. – Значит, нам писец, – резюмировала Алиса. Вожатый кивнул. Недолго думая, девушка запалила тряпку и подняла факел над головой. Идти вперёд с освещением было проще, но вот ощущения в целом оставались ужасными: мало того, что и так было ясно – ничего хорошего впереди не ждёт, так ещё эта гадость предпочитает выходить на сцену атмосферно. И действительно – за поворотом к гроту обнаружились зомби. Пара десятков. Кто вообще будет считать их по головам даже не в совсем здравом уме? Открыв рты и выпучив то, что осталось от глаз, Ульяны дьявольски застрекотали. Кровь застучала в ушах. – Приступим, – прошипел парень. Семён и Моника подняли оружие. Обернувшись на сумасшедший смех, Вожатый узрел искажённое дьявольской ухмылкой лицо Алисы, одной рукой держащей факел, а другой сжимавшей тесак. Это было не худшим из увиденного: у неё за спиной сомкнулся строй зомби – окружены. Загробный стрёкот оповестил всех об этом прискорбном факте. По ком плачут цикады? Они плачут по тебе.* Последнее испытание перед выходом из этой мерзкой ловушки? Что ж – решимости у всех выше крыши.* Развернувшись, Алиса начала с упоением кромсать монстров, так похожих на её подругу, если у настоящих людей могут быть какие-то дружеские отношения с ботами. Теряя конечности, истекая густой зловонной жижей, исковерканные тела продвигались вперёд. Тянули переломанные пальцы. Ползли, даже не имея рук или голов. – Эй! – в панике закричала девушка. – Эта херня не умирает! Резким колющим движением Двачевская перебила позвоночник одной из нападавших. Ульяна лишь, наклонив голову, подняла глаза. Не будь у неё оторвана нижняя часть лица и не болтайся челюсть, девчушка бы ухмыльнулась. Она сделала шаг вперёд, сильнее насаживаясь на клинок, и обеими руками, нет – разлагающимися липкими лапами вцепилась в запястье Алисы. Коридоры огласил визг. Кряхтя, Семён подскочил, снёс топором одну из рук чудовища, прямо от плеча, а потом толкнул тело ногой в грудь. Алиса освободила тесак и благодарно посмотрела, после чего наконец огляделась. На подходе к гроту ситуация была не лучше. Моника опустила молот на макушку Ульяны, а та как ни в чём не бывало осталась стоять и даже нахально прошелестела: – Нельзя забанить системного бота,* девочка. Японка, даже ощущая бесполезность борьбы, сметала зомби одну за другой на землю. – Прорываемся, бл… – подытожил Семён. Победить в этой бойне оказалось невозможно: противников больше, и они не то чтобы невосприимчивы к урону, просто их нельзя уничтожить или хотя бы вывести из строя.* – Мы умрём… – всхлипнула Алиса. – Открой эту дверь, Семён! Где она?! – зло крикнула Моника. – Нет. – Уложив ещё одну Ульянку, парень усмехнулся. – У меня лучшие форма и оружие. Ищите и открывайте. «Такова воля Монолита». – Подцепив живой труп фомкой, Вожатый с силой швырнул её в толпу других. – Ну же! – Расчистив путь и оставив чудовищ лишь с одной стороны, Семён кивнул сам себе. И девушкам не осталось ничего, кроме как проследовать в грот и ползать в поисках искомого значка. Монстры подступали, и что хуже всего – если втроём их можно было сдерживать, но не теперь. К тому же – этим тварям не был знаком этикет, так что они не видели проблем нападать скопом, а не по одной.* Впрочем, Вожатый знал, что он – достаточно сильное, ловкое и хорошо экипированное чудовище, чтобы бороться с другими чудовищами. Контрастируя с его мыслями, за спиной прозвучало жалобное «хочу домой». И всё же парень был человеком, потому махать топором и монтировкой становилось всё сложнее, рука поднималась всё ниже, а спину начинало ломить. «Вы круты, но не бессмертны».* Одна из зомби начала терзать зубами бедро, и скинуть её уже не представлялось возможным. Застонав, Семён принялся в отчаянии полубеспорядочно махать руками, опустившись на колено. – Нашла! – с воодушевлением выкрикнула Алиса. – Такова воля Монолита! Открывайся, падла! Во! Лучше поздно, чем никогда. Но винить её было нельзя: сам не знал, где находится пиктограмма.* – Семён… – прошелестела одна из Ульян, и парень поднял глаза усталые, больные глаза. – Хренён! – прорычал он. Чудовище замахнулось камнем. – Не трожь его, сволочь!* – остервенелый крик Моники наполнил шахту. Увы, слова не могут останавливать время и камни. Мир наполнился краснотой, и так тусклый из-за далёкого факела, он померк окончательно, и парень распластался на земле. Семён уже не видел, как японка агрессивно раскидывала мертвецов, как взвалила раненого себе на спину и потащила к раскрытой двери.

***

Девушка подняла трубку и потянулась к диску для набора номера, но энергичный твёрдый низкий мужской голос опередил её. – Полковник Блок* у аппарата. – Двачевская… пионерка… – неуверенно произнесла Алиса. – Да-да, слушаю вас! Наступил тот самый крайний случай: события начали развиваться бесконтрольно? Девушка кивнула. Снова перед глазами встал этот ужас, с которым она самонадеянно думала справиться. Всего-то жить – разве много просила? Не помогли знания, не помог Вожатый. – Не молчите, пожалуйста, товарищ! – участливо обратился полковник. – Я хочу знать, что хотя бы у вас всё в порядке. Алиса сглотнула. – Не в порядке! Не в порядке! Иначе бы… – Оставить истерику, товарищ! – осадил её Блок. – Вы здесь, и значит, вы уже победитель. Помогите нам всё остановить – и станете победителем вдвойне. Двачевская усмехнулась. «Это что – как будто Смиты захватывают Матрицу?* Зомбирование распространяется и пожирает всё? Всех. Все витки. Если их не уничтожить здесь и сейчас, не будет больше улыбчивой Слави, задумчивой Лены, беззаботной Мику, весёлой Ульяны…» Лица подруг встали перед глазами как на фото, а потом с двух сторон её начали уничтожать гниль и огонь. – Нам нужно знать, где они! – из мыслей вырвал голос военного. – По каким координатам бить? Алиса сглотнула, секунду помедлила, а затем лицо её начало выражать только непоколебимую решимость. – По нашим! Игры закончились. – Вы уверены? Девушка сгорбилась и оглянулась на проминаемую ударами зомби дверь. – Полностью. – Что ж… – раздался голос. – Благодарим. Для нас было честью работать с вами. Дальше в трубке – гудок. Будто сердце остановилось. Загрохотало. Земля затряслась. Посыпалась штукатурка. – Кажется, самое время прощаться, – через силу сдавленно сказал Семён, но его слова потонули в шуме. Моника всё так же крепко зажимала рану Вожатого. Алиса, скорее прочитав фразу по губам и догадавшись, чем услышав, кивнула. – Прощай, – перед тем, как с грохотом всё исчезло.