37 - Что нам делать?
26 июля 2021 г. в 05:37
Примечания:
Песня о Каховке:
"Мы - мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути!"
27 лет вне лагеря - это примерно равно 1404 недельных цикла "Совёнка" (в расчёт не берутся 20 лет с Леной, у Вожатого их не было).
м/с Южный парк", 11 сезон, 2 серия. Отец Баттерса решил, что у его сына имеются гомосексуальные наклонности (би-любознательность).
М. Горький "Старуха Изергиль", глава о Данко
Ильф и Петров "12 стульев", а точнее - версия из к/ф
х/ф "50 оттенков серого"
– Итак… – Моника резко вздохнула и, оттянув ворот свитера, начала нагонять побольше воздуха, пытаясь остыть. – Это невероятно! И… И что нам делать?
Снявший и пальто, и свитер парень усмехнулся.
– Следует жить! – он подмигнул.
– А конкретнее, господин Семён? – с наклоном головы и хитро смотря, спросила девушка.
А тот развёл руками, ухмыляясь.
– Господа все в Париже!
– Звучит как цитата, а не констатация факта, – подавшись вперёд, заметила Моника.
Лицо Семёна просветлело.
– Именно! Булгаков. «Собачье сердце». Люблю эту книгу.
Девушка улыбнулась.
– Думаю, это уже значит, что она хорошая. Нужно мне будет взять в библиотеке и почитать. – Вожатый задумчиво почесал подбородок. – Что такое?
Он усмехнулся и первым делом освободил японку от жаркого пиджака, чего та сама почему-то ещё не сделала.
– Я чувствую себя Леной, чью книгу с пропуском вчерашнего дня мы не похвалили. И второе – я не уверен, что на этом витке она есть, но – первое – можно проверить и – второе – заказать, если её нет.
Моника чмокнула парня в скулу, и тот нежно обнял её за талию.
– А… – начала снова японка.
– Мне приятно, что ты мне доверяешь. Конечно, Виола о нас заботится, но советы у неё как правило, хм, однобокие и специфические. – Девушка кивнула. – Пошли переодеваться, а потом по плану второго дня.
Моника благодарно улыбнулась и прижалась к Семёну.
– А мы прямо пойдём-пойдём через лагерь или «пойдём» в смысле «сдвинемся с места»? – спросила она.
– Думаю, наша нынешняя одежда не приспособлена для прогулок. Но ничто нам не мешает насладиться этой возможностью после. – Кивок. – Закрой глаза. – Японка мигом зажмурилась. – Можешь открывать. – Усмехнувшись, Вожатый указал на дверцу домика. – Прошу! Девушек и кошек у нас принято пропускать первыми в дом!
Наигранно поклонившись, Семён вытянул вперёд руку, а Моника покачала головой.
– У вас тогда должно быть правило о том, чтобы девушек-кошек пропускать в дом вообще вне очереди! – она развела руками, а затем тяжело выдохнула и поспешила скрыться от солнца в спасительной прохладе.
Вожатый пожал плечами и привалился к стене, после чего довольно громко вздохнул.
– Мне религиозные чувства не позволяют завести себе девушку-кошку, – наконец сказал он, коснувшись затылком доски.
– Я поняла, что ты хочешь войти, но… не надо… как минимум, пока. И что за религия?
Он усмехнулся.
– Ты. И мой рут, и моя богиня, – ответил Семён мечтательно.
– Торжественно тебе объявляю, что ты ненормальный!
Уже готовая Моника высунулась из домика и, пользуясь тем, что у парня были закрыты глаза, поцеловала его в щёку. Повернув голову, Семён изумлённо поднял брови. Рубашка девушки была завязана под грудью, на запястье красовался белый бант, а галстук вместо того, чтобы занять место на шее, красовался как бандана на голове.
– Ничего себе! Не ожидал.
– Считайте, что вы попали в пиратскую копию лагеря, товарищ вожатый, ар-р-р!
Семён присвистнул и кивнул.
– И всё же, леди, вы не сможете украсть моё сердце! – Вожатый подбоченился, а Моника удивлённо захлопала глазами. – Нельзя украсть то, что уже украла ранее!
Притянув к себе девушку, он нежно коснулся своими губами её губ. Прервать поцелуй пришлось после не особо тактичного покашливания, прозвучавшего совсем рядом.
– Я конечно, понимаю, но кто вы и почему… – начала Славя.
Семён поднял палец.
– О! Тебя-то нам и надо! – произнёс он с улыбкой. – Семён Семёныч Горбунов, вожатый второго отряда, но меня здесь просто Семёном зовут, и ты тоже зови.
Девушка сделал шаг назад под таким напором.
– А я Славяна… – начала блондинка нерешительно.
– Я знаю, – кивнул парень. – Ольга о тебе хорошо отзывалась. Сказала, что сокровище откопала, – нежно добавил он.
Славя зарделась и улыбнулась.
– Сокровище, говорите, – Моника подмигнула. – Тут я бы могла крикнуть «пиастры» и топнуть деревянной ногой, но нога у меня сейчас обычная, мясная, так что потерпите!
Пионерка перевела на японку удивлённый взгляд.
– Я не думаю, что… – начала Славя недовольно.
– Слушай, у меня детство догорает – дай подурачиться напоследок, пока всё не стало до ужаса серьёзным.
Славя лишь примирительно пожала плечами, и за это миролюбие можно было сказать ей спасибо, но всё же не забывать и про бронепоезд на запасных путях.*
– Так вот, – начал Семён, – добирались мы сюда долго, с приключениями, страху натерпелись, но теперь наконец в лагере и нам нужен обходной лист.
Помощница рассмеялась.
– Ой, так тараторишь – это тебе к Мику надо. Вы хорошо споётесь! Простите, конечно, – она смущённо начала теребить косу.
– И к Мику пойдём в музыкальный клуб (споёмся), и к Шурику в кибернетический (спаяемся), только обходной дай, милая, – наклонив голову, Вожатый ухмыльнулся.
Девушка кивнула и сорвалась с места, миг – и скрылась за поворотом.
– Что-то я не хочу снова к Виоле заходить, – призналась Моника. – Да и Мику хочу оставить на сладкое. Давай даже запишемся к ней и составим компанию этой доброй, но очень одинокой девочке. Раз это Мику, а не Маша.
Семён с улыбкой кивнул, а тут и Славя с бумагой, вручила и поспешила по делам – отличная исполнительница.
Двое кивнули друг другу, и парень наконец заскочил в домик переодеться, после чего вышел довольный, нежно поглаживая концы галстука. Определённо, большую частью своей жизни Семён носил именно пионерскую форму, если разобраться.*
– Думаю, война войной, а обед по расписанию, – предложил он. – Пошли в столовую, что ли, для начала?
– Заполним обходные животы, а потом и листы? – подавшись вперёд, Моника подмигнула.
Вожатый весело погрозил ей пальцем и, взяв под руку, повёл в столовую, однако уже на втором шаге заметил небольшое сопротивление.
– Ты же со мной как с несмышлёной, с ребёнком, не так ли? – тихо спросила она и замолчала.
Остановившись, Семён положил Монике ладони на плечи и тревожно посмотрел в глаза.
– Почему ты так решила? Чем я… мог даже подать идею?
– Но ведь ты бы сам не пошёл бы. Сам говорил: ты привык перемещаться.
Он усмехнулся.
– Ты не заставляешь меня делать то, чего я бы не хотел. Сейчас я нахожусь с самым важным для меня человеком не только в лагере – во всех лагерях, во всех мирах. И я хочу прожить с тобой каждую минуту, пройти каждый сантиметр пути, впитать каждый фотон солнца.
Проведя пальцами по скуле парня, японка нежно улыбнулась.
– Тогда пойдём. Но мне всё равно кое-что интересно.
– Слушаю.
– А что будет, если появиться или исчезнуть рядом с местными?
Семён пожал плечами.
– Кто как. В основном стараются игнорировать. Если это не выходит… например, если перемещаешься вместе с ними, то пугаются. Алиса, как наиболее религиозная, кричит, что это чертовщина, и хочет спрятаться в храме, если, конечно, рядом нет Слави – тогда Двачевская будет держаться из последних сил, лишь бы не… – он отмахнулся. – Шурик крикнет, что это антинаучно, а потом, – Вожатый вздохнул, – слабое сердце – он умрёт.
Моника хмыкнула, прикинув масштабы экспериментов, однако укорять Семёна не стала: зачем портить кому-то настроение, если можно не портить?
В столовой оказалось почти пусто: большинство пионеров успело пообедать – оно и к лучшему. Внушительного вида повариха выдала паре набор блюд: суп «Ипрская похлёбка», гуляш «От Лаврентия Палыча» с гарниром из варёной картошки, компот «Таблица Менделеева», так что осталось занять свободный столик.
– Почему компот так называется, ума не приложу. Я понимаю, кисель бы, но какая химия в простейшем компоте из фруктов и ягод? – высказал своё удивление Семён.
– В принципе, сахар – это углевод, органическое соединение, вода – неорганическое. И так далее, – Моника пожала плечами.
Вожатый усмехнулся.
– Тогда нарекаю эту картошку «Из ванны Архимеда», потому что она варилась и вытесняла воду!
– Ну, почему нет? В конце концов, мы сейчас – просто набор цифр, имитирующий набор атомов, пытающийся познать себя и мир, – наклонив голову, девушка хитро улыбнулась.
Холодок пробежал по плечам Семёна: жутковато звучало, хоть и правда.
Поесть спокойно, как и можно было ожидать, не удалось: подкравшаяся Ульяна хлопнула Семёна по спине и осталась стоять, торжествующе улыбаясь. Если Вожатому особенных неудобств это не доставило, то обернувшаяся Моника, наверное, весь лагерь переполошила паническим криком.
– Успокойся, успокойся, успокойся! – схватил японку за плечо и, наклонившись к ней, тут же начал Семён: – Это – не та. – Вторую руку он положил на плечо пионерке. – Моника, это Ульяна. Ульяна, это Моника. Я Семён, вожатый второго отряда. А теперь тихо, смирно иди возьми себе покушать. Моника, всё хорошо.
Всё ещё тяжело дышавшая японка наконец кивнула, к возвращению девочки она уже почти пришла в норму перестала присматриваться, ища трупные пятна, или принюхиваться. Даже большой кусок мяса на тарелке не вызвал у Моники ни зависти, ни удивления, ни негодования. Наскоро покончив с трапезой, пара направилась дальше с обходным. В общие кружки.
В помещении как всегда противно пищало, жужжало, скрипело, и повсюду переплетались провода, будто механический паук сплетал свою сеть в надежде поймать любознательных пионеров. «Би-любознательных»,* – просто по привычке без эмоций добавил у себя в уме Вожатый.
– Привет светилам отечественной кибернетики! – гаркнул со входа Семён. – Я вожатый второго отряда, так что никуда не записываюсь. Это моя пионерка Моника с обходным. – Парни приветственно кивнули.
– Я Шурик, глава кружка.
– Я Электроник, самый…
Семён кивнул и поднял палец, привлекая внимание.
– Да-да, самый настоящий. Я знаю почему, Сергей.
– Здравствуйте, – вставила девушка.
– Моника отлично разбирается в музыке и программировании, так что у вас, парни, есть хороший стимул закончить робота: тогда она запишется в кружок и…
Глаза за очками засияли чуть ли не как прожекторы, отчего Вожатый даже забеспокоился: не хватит ли Шурика удар, не загорелось ли у него сердце, как у Данко?* Но угроза вроде миновала.
– Вообще-то, это бестактно… – японка укоризненно посмотрела на Семёна, но тот лишь подмигнул.
Пропустив это высказывание мимо ушей, кибернетик посмотрел с надеждой.
– А может, сейчас? Мы достроим, а на этой ЭВМ вы уже допишете к тому времени… – неожиданно высоким голосом произнёс пионер.
Вожатый покачал пальцем.
– Сейчас – обходной, а дальше – ваша работа. Я в вас верю. Утром деньги – вечером стулья.*
Сыроежкин прикусил от волнения губу, с тревогой наблюдая за переговорами.
– А можно… утром стулья, а вечером деньги? – дрожащим тихим голосом спросил Шурик, уже зная ответ.
Семён ухмыльнулся: разговаривать цитатами было вообще весело.
– Можно! – у Моники от удивления вытянулось лицо, Электроник, выпучив глаза, прикрыл рот, а Шурик недоверчиво прищурил один глаз. – Но деньги вперёд!
Не говоря больше ни слова, Семён положил на стол обходной, а присмиревший пионер расписался в нём.
– Пока… – произнесла на пороге Моника, прежде чем закрыть дверь. – Как ты мог? Я не… сахар, чтобы меня ставили на кон.
Вожатый улыбнулся и развёл руками.
– Поверь, делать ничего не придётся: даже с моей помощью, втроём, с чертежами из последнего дня, с деталями из Старого лагеря – не успеть. Даже забив на поручения вожатой.
Японка ухмыльнулась.
– Или забив вожатую?
– Стулом.
– Ч-что? – опешила Моника. – Впрочем, какая разница, как и когда, если в целом ответ на прошлый вопрос – «никогда», а прошлое смешалось в фантастическом безвременье. – Обняв Семёна, девушка уткнулась ему в плечо. – Но лучше не пугай меня.
Дальше по плану была библиотека.
– Моника, это Женя, – торжественно объявил Вожатый. – Прошу любить. Самая начитанная пионерка в лагере. Характер и манера общения не ангельские, но потрясающие.
Библиотекарша усмехнулась.
– Ваши вкусы весьма специфичны, товарищ вожатый!*
Японка отмахнулась.
– Ой, я ему уже тоже говорила, что он больной ублюдок.
Глаза за толстыми стёклами будто заискрились.
– Мы обязательно подружимся.
Подавшись вперёд, Моника заговорщически улыбнулась.
– Безусловно. Ты же не Лена, – и подмигнула.
Женя удивилась.
– А что с ней не так?
Семён хмыкнул и сделал предположение:
– Сама не живёт и другим не даёт. Много слёз и крика из ничего.
Девушки согласно кивнули.
– Моя соседка Славя получше будет, – наконец заключила Женя. – Хотя сама не живёт, так хоть другим не мешает. Разве что по долгу службы. Меня вот со своими пробежками не будит.
Вожатый улыбнулся и развёл руками.
– Ну, с рассветом в горн не дудит, парней не водит, иногда в библиотеке помогает – что ещё нужно?
– Будешь так ворковать даже в моём присутствии, я начну ревновать! – весело заметила Моника и ухватила Семёна под руку.
Женя смутилась, выпучила глаза, но довольно скоро усмехнулась и подмигнула.
– Надеюсь поприсутствовать на вашей свадьбе! А пока держите обходной!
Помахав на прощание, пара покинула библиотеку и направилась в музклуб.