70 - Из жизни инструментов
14 марта 2022 г. в 06:32
Примечания:
ПандеМОНИКА, HellTaker
Самоотсылка, к песне Алисы - https://ficbook.net/readfic/9616457
Байонетта - ведьма, протагонист одноимённой игры
Мод "Выхода нет"
Jackie-O - I Don’t Blame You
Юрий Александрович Влодов, эпиграмма «Прошла зима, настало лето. Спасибо партии за это!»
Ария - На службе силы зла
Харли Квинн — суперзлодейка, позже антигерой вселенной DC Comics
Т/с "Теории большого взрыва"
Глава 17 этого фика. Пакетик, кипяточек, бренди, бузинный ликёр, мёд, лимонный сок
Роберт-дьявол — большая опера в пяти актах. Композитор Джакомо Мейербер. Либретто Эжена Скриба и Жермена Делавиня
Х/ф "Очень страшное кино 2"
"Горе от ума", Грибоедов
Михаил Боярский – Всё пройдёт
Чёрный вожатый - пионерская страшилка
В марте 2020 года пользователь iFunny опубликовал картинку с двумя собаками. Слева изображен Чимс, известный по мемам с качком-Доге. Он держит биту и бьет другого пса по голове. Над битой две надписи: BONK и Go to horny jail
Из видео "У НАС МАСОЧНЫЙ! Бабка (ты не пройдешь)" - https://www.youtube.com/watch?v=G5Wz_Cb8RzA&t=11s
"Гамлет", Шекспир, перевод, сцена 4 акта 1
Моника рассмеялась и поставила на стул у кровати чашку кофе, после чего выпрямилась и развела руки в стороны. Чёрные трусики и кружевной пеньюар – вот и весь гардероб. Притягательно, безумно.
– Я счастлива! – заявила уверенно.
Семён робко улыбнулся.
– Принесла мне кофе… А себе?
Японка пожала плечами.
– А свой я уже выпила! Усталого демона больше нет!* – комнату озарила лучезарная улыбка, за которую можно было бы продать душу, если бы таковая имелась.
– Я люблю тебя!
Вожатый буквально выпрыгнул из постели и обнял девушку.
– Знаешь… – наклонив голову, с улыбкой произнесла та, – мне в голову пришла песня, небольшая… Но, думаю, тебе может понравиться.
Хлопая глазами, Семён задрожал.
– Конечно! В смысле, конечно, понравится и, конечно, хочу услышать её как можно скорее! – поторопился он пояснить.
Моника рассмеялась.
– Кто тебя укусил? Мику, что ли? Так быстро и эмоционально говоришь! Но мне нравится. Ладно, сейчас…
Освободившись из объятий, японка прокашлялась и начала.*
Ветер в голове.
Буря.
И со всей своей
Дури
На тебе, родной,
Висну.
Смысл весь ты мой
В жизни.
В корпус собрались
Души.
Звуки в небо, в высь
Дружно.
Крики «навсегда» —
Ложны;
Словно глыба льда —
«Должно».
В «завтра» из «сейчас» —
Кредо.
А связало нас —
Лето.
«Значит, вот так?» – внутренне рассмеялся Вожатый играм лагеря и судьбы.
Вытерев слёзы, Семён обнял Монику и принялся целовать её плечи.
– Я люблю тебя…
Девушка гладила любимого по волосам…
И тут рядом раздалось покашливание. Повернув голову, двое увидели стройную, даже худую женщину в облегающем костюме, украшенном золотыми цепями. На лице очки в тонкой оправе. Длиннющие волосы собраны в высокую причёску с красной лентой.
Семён скрипнул зубами и расправил плечи.
– Так вот, голубки… – начала женщина с раздражением.
Моника только хлопала глазами от удивления.
– Вилконетта или Байолетта?* – резко перебил Вожатый.
Два женских взгляда за неимением более достойного объекта упёрлись в стену.
Недовольный рык. Сверкнули два красных отполированных пистолета с толстыми стволами и золотистыми узорами. Сверкнули и тут же ушли в тень, за спину, нагло и небрежно вырванные из рук.
Вожатый ухмылялся, наклонив голову.
Резкий удар кулаком в грудь, и парень со стоном полетел в стену, но, не достигнув её, исчез и рухнул на кровать.
– Хам, – выплюнула Виола и сделала шаг вперёд.
И можно ли это было назвать шагом? Скорее женщина перетекла, как чёрная жидкость, или переползла, как змея.
– Безусловно!
Голос раздался уже от входа в комнату, куда переместился Семён.
Три вздоха.
– Может, прекратим клоунаду? – устало предложила куратор.
Моника обхватила себя за плечи, не зная, что ей делать и как реагировать.
– Не я это начал… – огрызнулся Вожатый.
Виола наклонила голову.
– Разве? Два работника сбегают с работы, чтобы, злоупотребляя служебным положением, просто погулять. Волшебно! – она похлопала в ладоши. – Кроме того, я так понимаю, ты, Семён, решил проигнорировать советы, которые заучил и раздавал другим: «лагерь не создан для счастья»!
Зарычал.
– Знаю я. Знаю! Но нам нужна была хоть демоверсия нормальной жизни! Глоток воздуха! Как двум ныряльщикам. Перекур! Но нет! Надо было сразу на нас идти вот с этим! – Семён потряс в воздухе пистолетами. – Кстати, они заряжены? Надеюсь, нет. Иначе…
Виола рассмеялась, высокие, истерические нотки резанули слух и заставили вздрогнуть.
– Иначе – «ничего». Вы – лишь часть эксперимента. Расходный материал, продвинутая версия ботов – не более, – на лице злая гримаса. – Мне бы было жаль от вас избавляться… и отказываться от вашей, именно вашей, помощи, а также обучать новых, но… – Виола пожала плечами, – это допустимые потери.
Моника, сжав зубы, повесила голову. Неприятно, когда тебе говорят, что ты – не более чем скальпель для хирурга.
– Это неправильно… – прошептал Семён, – говорить, – добавил хмуро. – Даже если все это знают. Даже если сама ожесточилась, понимая, что на том же положении у хозяев. – Ухмылка. Вожатый поднял пистолеты. – И да… – Щелчок. – Как и ожидалось. – Вздох облегчения. – Спасибо, Виола. Я знаю, это максимум, что ты могла…
Парень позволил себе улыбнуться, а вот куратор закричала.
– Ты совсем свихнулся со своими витками?! А если бы пистолет был заряжен?!
Семён развёл руками.
– Значит, боевое тело получило бы рану в ноге, а ты посмотрела бы на уровень ущерба – не более, – отозвался Вожатый серьёзно.
Виола усмехнулась.
– Ладно, будем считать, подловил. – Незаметно подмигнула. – Кстати, это ответ на твой вопрос, Моника: да, есть ли тела с другими параметрами. – Улыбка, на этот раз спокойная, искренняя. – Официальный, стабильный вариант – лишь один. А вот у Мододела есть ещё – и для новых персонажей, и…
Вожатый усмехнулся.
– И тот же Семён-качок!*
Японка тряхнула головой.
– Вы! Вы ненормальные! Оба! Дерётесь, стреляете, кричите, обвиняете! И тут же шутите на пару! Как, как это возможно?
Виола подошла и погладила девушку по макушке.
– Понимаешь, часто мужчины друг друга по-дружески оскорбляют – и нормально, а ещё бывают такие семьи, где сначала бьют посуду об стол или головы, а потом бурно мирятся…
Моника покачала головой.
– Это не моё.
– А вот… – начала женщина.
– И не моё. Теперь точно.
Куратор усмехнулась.
– Ну, как знаете. – Она пожала плечами. – А ещё есть то, что вы ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ. Радоваться жизни я не запрещаю. Но мне нужны результаты.
Семён вздохнул и положил пистолеты.
– Они будут.
Виола наградила его усталым взглядом.
– Как ты говоришь, всенепременно. Но я бы предпочла быстрее, от вас, а также чтобы у всех всё было хорошо, – снова не добрые слова, а ядовитое шипение.
Моника хмыкнула.
– Это значит «нечего засиживаться – пакуйте чемоданы и пашите на ниве бесконечного лета»? – в тон уточнила японка.
– Значит-значит, – с усмешкой ответил Семён. – А ещё то, что мы можем поторговаться.
– Эй!
Знакомый наклон головы.
– Что, «Моисей, не торгуйся»? – Парень развёл руками. – Я уже понял, года у нас не будет. – Кивок. – Ладно, закономерно. Ни группы, ни Алисы, ни года. – Щёлкнул пальцами. – Но мне нужно показать Монике как минимум все времена года.
«Даже если эту красотку любого возраста периодически не хочется выпускать не то что из дома – из постели», – сам для себя заметил Семён с искоркой азарта.
Моника же поморщилась.
«Значит, знал, но держал в секрете – вдруг прокатит? Или чтобы дать насладиться крупицей счастья, не отравленного ожиданием, что её вот-вот отнимут? Пожалуй, я привяжу тебя к постели и заставлю дать точный ответ. Хех. Определённо».
Виола побарабанила пальцами по столу, поджав губы. Хотелось и призвать к порядку, и хотя бы показаться понимающей и мудрой.
Вздох.
– Вы отгуляли свою зиму. Я не дам вам отгулять здесь, в городе, даже лагерную смену. Вы уже разобрались и в нём, и друг в друге.* Небесконечная весна. Небесконечное лето. Небесконечная осень.
Семён отдал пионерский салют.
– Спасибо партии за это!* – гаркнул на всю квартиру. – Мы на службе силы зла.*
– Клоун, – пробурчала Виола.
Моника с улыбкой подалась вперёд.
– Он Джокер!
Приложив ладонь ко лбу, Виола вздохнула.
– С кем мне приходится работать… Тогда приготовь свою биту, Харли.*
Улыбка японки стала шире.
– У меня оружие получше – банхаммер! – выпрямив спину, девушка по памяти изобразила, как билась с Ульянками.
Снова вздох.
– В мире не хватит ромашкового чая, чтобы успокоить* меня, но попробуйте. И лучше туда подлить чего-нибудь покрепче.
Моника потёрла руки.
– О, в этом я шарю! – После подозрительного взгляда пояснила. – Мой любимый вариант чая из прежней, ещё реальной жизни. – Девушка ухмыльнулась. – Да, там есть алкоголь.* – И тут же завела глаза вверх. – Но нам потребуется пара минут, чтобы уладить вопрос с ингредиентами!
Виола хмыкнула.
– И вы понимаете, что сбежать – это сделать хуже всем.
Семён невесело улыбнулся.
– Мы понимаем и ещё кое-что.
– М?
– Что мы этого делать не будем. Мы не авантюристы. Больше – нет.
Моника кивнула.
– У-у-у. Какие вы становитесь старые, семейные и скучные! И с кем мне тогда бухать и практиковаться в злословии?!
Японка развела руками.
– С нами же! – девушка подалась вперёд. – Или с ботами. Ну, или Ольгой. Выбор-то невелик!
С улыбкой превосходства поправила хвостик и с нежностью провела пальцами по ленте.
Виола вздрогнула.
– Да она дьявол! – выпалила женщина, но в итоге улыбнулась.
Моника покачала пальцем.
– Нет-нет-нет! Дьявол – Роберт!* Или в мелочах! А разве это… – она повела плечами, и грудь под пеньюаром качнулась, – похоже на мелочи?
Даже куратор открыла рот и присвистнула.
– Нет, ну, ты видел? Видел?* – крикнула она Семёну.
Тот с улыбкой… боже, что это была за улыбка? Тут уж можно было сказать, что у такой широкой и эмоциональной улыбки был Семён, а не наоборот. Как бы то ни было, кивок состоялся.
Виола вздохнула.
– У неё портится характер, приходя к прежнему с поправкой на счастье. Пока ты доволен, но… кхм, следи. А выпьем, может, потом. Не городского пойла, конечно, но нам не привыкать. Ладно. – А затем со злодейской гримасой прохрипела: – Три дня!
Образ куратора начал таять, но снова обрёл чёткость после крика Моники.
– Погодите! У меня есть вопросы! Рабочие, между прочим!
Вздох.
– Ну, раз рабочий во время выходного, то задавай.
– Как вы берете боевое тело? И неужели для Семёна нет подобного?
На этот раз Виола отреагировала благосклонно, села нога на ногу, прогнулась в спине с улыбкой и вальяжно протянула.
– Хорошая система, но непростая. Нужно использовать консоль в салоне автобуса, уехать и приехать с новым телом. Что до Семёна… это ультимативное мужское тело – никто не сильнее и не выносливее.
Парень хмыкнул.
– Что? Я ни разу не видел ни особой консоли в автобусе, ни чтобы ты уезжала на нашем «Икарусе»…
Виола усмехнулась.
– Ты много чего не замечаешь. Той же родинки на пояснице Моники.
Девушка выпучила глаза.
– А у меня есть?
Куратор с усталым вздохом закрыла глаза и руками и запустила пальцы в волосы.
– А может, это меня автобус увёз в ад? – Вздох. – В общем-то, я и сама не так часто уезжаю – действительно. Незачем мне. А консоль – просто если отдавать команды с места рядом с водителем, можно предопределить такую деталь нового витка. Довольны?
Моника пожала плечами.
– Если я скажу: «Недовольны! Отдавай наш год, стерва!», ничего не изменится, так что… приемлемо! Да как это работает?!
Она сжала в кулаке непонятно откуда спикировавший на лицо зелёный листок. Семён прикрыл ладонью рот, а Виола развела руками с нарочито непричастным видом.
– До скорого, – едко бросила она, поправила очки и исчезла.
Дождавшись, наконец, отбытия начальства, влюблённые устало обнялись. Две опустошённые эмоциональные батареи, нарушая законы физики, заряжались друг от друга под завязку, подчиняясь иным законам – желанию счастья.
– Может, музыка укрепила мою память, а может, потому что это знак внимания, но, кажется, меня ждёт кофе. Даже если уже холодный, – с улыбкой произнёс Семён.
Моника наклонила голову, а глазки-изумруды засверкали ярко и игриво.
– Даже если кофе с таким количеством сахара и молока – уже не совсем кофе. – Японка поцеловала парня у основания уха. – И я точно рада быть частью твоих вкусов.
Отсмеявшись, они поцеловались.
– А температура кофе – лишь часть причин и следствий. Как то, что у нас есть завтрак – пицца. Есть же?
Девушка надула губы.
– То, что я сама себе приготовила кофе и выпила его, ещё не говорит, что я могла забрать себе всю еду. – Лицо из нахального стало печальным. – Даже если я украла человека, устранив конкуренток… Уа-а-ай! – она вздрогнула, когда её тряхнул Семён.
– Прекращай. Никто не хочет, чтобы ты скорбела о том, что за тобой есть грехи! Церковь бы предложила их отмолить, государство – за них отсидеть, а родственники жертв – умереть. Ну, разве что бог, ну, который, всеблагой, всепрощающий, предпочёл бы устроить страдания длиной в вечность. – Парень усмехнулся. – А лично я бы предпочёл, чтобы ты просто усвоила урок и шла вперёд рука об руку со мной.
Суховатые губы с несколькими отслоившимися чешуйками стали похожи на расцветшую розу.
– Мы выбросим скелеты из шкафа и поможем им снова пуститься в пляс, – сверкнув глазами, ответила Моника и, заметив растерянность, рассмеялась, зажмурившись, и чмокнула Семёна. – Ты такой милый! Конечно, вместе мы со всем справимся, всё исправим.
Усевшись на кухне друг напротив друга, ели с удовольствием, но расслабиться не получалось – всё равно как на иголках: будь проклято так называемое чемоданное настроение.
– Вот так вот… – озвучила общую мысль Моника.
– Хотел объехать целый свет и не объехал сотой доли,* – согласился Семён. – Но делать нечего: мы или наслаждаемся тем, что имеем, или грустим по поводу того, что не сбылось. Выбор невелик, и я выбираю первое, – он улыбнулся.
В ответ улыбнулась и Моника.
– А давай всё-таки глянем перед отправкой в весну, есть ли другие страны?
Кивок.
После завтрака пара разместилась у компьютера и начла искать билеты в Японию. Как и ожидалось, почему-то все авиакомпании отменили рейсы не то что за границу – по стране.
– Хочешь узнать причину? – хмыкнув, повёл бровью Вожатый и уточнил: – Ту, что нам прописали наши хозяева, иллюминаты.
– Думаешь, там что-то есть?
Парень пожал плечами.
– Ну, а вдруг! – с задором продолжил настаивать Семён.
Моника улыбнулась.
– Ты выглядишь до безумия живым, мне нравится! Смотрим! – и погладила по плечу, прежде чем уставиться в монитор.
«Причина, по которой отменены рейсы».
– М-м-м… Добавим.
«По стране и миру».
Ввод.
Моника скосила глаза на рябь и вскрикнула.
– «Ка-ран-на», – начал читать Семён, но даже слово не успел закончить. – Эй! – экран потух. – Ты чего?
Японка держала палец на кнопке выключения сети.
– Мне не понравилось появившееся программное окошко. Кажется, они сгенерировали причину, а… – девушка щёлкнула пальцами, подбирая слова. – Вот! Мы же попадём в тот же мир, ту же комнату, но с учётом последствий наших действий?
Вожатый кивнул.
– Собственно, поэтому я хотел кое-что сделать перед тем, как мы свалим отсюда в другое число.
Стеснительная улыбка.
– Неужели позаботиться о том, чтобы было куда переместиться? – с теплотой предположила Моника.
– Именно, дорогая! – он поднял палец. – Квартплату внести и проверить, чтобы в холодильнике ничего не испортилось. Доверять можно только консервам и льду.
Моника потрепала парня по макушке.
– Пожалуй, я внесу в список доверенных лиц ещё тебя!
Прикрыв глаза, пара поцеловалась.
Моника искренне надеясь, что ничего плохого не произойдёт и что загадочное объяснение хоть и активировалось, может не сработать, если его не прочесть.
Утеплившись, пара направилась в РЭУ, где, отстояв привычную для Семёна (пробурчавшего, что бабки каким-то образом толпятся круглые сутки) очередь, пробились к кассе и внесли сумму сразу за полгода вперёд (на этот раз под бурчание бабок позади).
Прогуливаясь по набережной, Семён и Моника улыбались, любуясь искристыми сугробами и весело хрустя снегом под ногами.
– А скоро мы отправимся? Ну, в весну.
Вожатый ухмыльнулся.
– А мы уже пришли, – заявил он. – А, удивлена, что не зелено? – Кивок. – Думаю, местную весну стоит разбить на два периода. Этим мы и воспользуемся – по полдня. Будем, как говорил отец, Аллах мал-мал обманывать. – Парень щёлкнул пальцами. – Хочешь ведь, наверное, историю?
Девушка подмигнула.
– Кстати, это история точно с отцом – не дедом? – Моника прижалась плотнее.
Семён рассмеялся. Ох уж это лагерное двоемыслие – заменять действующих лиц, сдвигая на одно поколение!
– Произошла она в восьмидесятые на свадьбе то ли его, то ли маминого друга, то ли их общего. По местной хронологии это могла быть моя свадьба или друга. Но факт остаётся фактом – это была так называемая комсомольская безалкогольная свадьба. И кто-то из участников налил именно с этой фразой коньяк в чайник вместо чая.
Моника с улыбкой покачала головой.
– Так что там по первой части весны? Чем она отличается от зимы?
Семён указал скрюченным пальцем на мост, а затем неопределённо провёл рукой вдоль реки, всё ещё усыпанной тут и там кучками чёрных фигурок – рыбаки и их палатки.
– Лёд уже не тот – тоньше, ломче… Ломчее? Наверное, всё же ломче. А они рискуют – и мне всегда было непонятно, зачем… и когда, что у них там, за границами реки, за границами зимы… – Вожатый вздохнул. – Но мы не об этом. Весна. Много льда на реке, и он скоро пойдёт, потому, чтобы мост не повредил, его взрывают.
Улыбка.
Вставшая напротив японка посмотрела удивлённо.
– Звучит… странно. И что, весь? Прямо… с теми рыбаками?
Семён тряхнул головой, сдерживая смех.
– Нет-нет! Только у опор моста. Смотри! Как раз!
Взрыв ассоциируется с грохотом, но вместо него был скорее рёв. Может быть, это зима не хотела уходить и цеплялась за лёд, пряталась под его зеркально отшлифованной ветрами поверхностью. Подобно фейерверку или фонтану, к небу взметнулись белые столпы, извещая о приходе весны. Нанося сковавшему реку морозу одно из первых поражений.
Пара обнялась.
– Зима проходит, – Моника улыбнулась и потёрлась носом о нос Семёна.
– Всё пройдёт. Но любовь не проходит, нет.* Ну, что, пойдём?
Вожатый подмигнул, и Моника кивнула.
Закрыли глаза и, заслышав крики, открыли. Дети бегали совсем рядом по лужам, крича. Текущие под ногами ручейки звонко журчали, а рыжее солнце будто подмигивало с яркого голубого неба. Ветерок нёс новые запахи, ещё не цветения, но жизни, пробивающейся через снег, просыпающейся. Кусты и деревья ещё не в листве, но и уже не голые – в зеленоватой дымке, будто лепреконы сооружают для них новый наряд.
– Ай! – японка почувствовала, что вода забралась в сапожок, а брызги промочили юбку. – Твою мать, Семён! – девушка хлопнула его по плечу ладонью. – Ты мог лучше подобрать место и время?! Я хочу быть мокрой совсем иначе! – последняя фраза давала надежду, что обида далеко не смертельная.
– Хе-хе… – Вожатый смущённо улыбнулся. – В этих краях всегда так: зима и весна приходят каждый год неожиданно – коммунальщики и простые жители всегда не готовы. – Вздох. – Садись на меня, серого волка, подвезу!
Он согнулся и подставил спину. Почти без труда Моника забралась.
– Поехали! Дракон верхом на чёрном вожатом!* Вези к магазину, закупимся для обеда!
Но закупиться не удалось. Добежать, агрессивно хлюпая и не упав, – пожалуйста. Спустить и не уронить – готово. Но стоило Семёну открыть дверь, его огорошил удар по лбу.
Тряся палкой над головой, бабка смотрела сурово, даже зло!
– Боньк! Сослан в темницу диссидентов!*
Парень не позволил ударить снова, схватив и отобрав палку.
– Ты чего, бабусь? Белены объелась?
– Масочный! У нас масочный! Брысь! – закричала старуха.
– Валим! – оценив ситуацию и кивнув, бросил Вожатый.
А затем разжал руку, позволив палке остаться на крыльце. Нагибайтесь уже сами, если изволите драться!
– Прогнило что-то в Датском королевстве!* – хмуро произнесла Моника. – Что делать будем?
Семён молча достал из кармана платок и повязал его на лицо.
– Ты вестерны смотрела?
– Нет.
– Я тоже. Но там повязывали платок на лицо и шли грабить. А я… просто, скучно, но честно за покупками. Я быстро.
– Я буду ждать тебя, дорогой!