***
Они проводят ещё немного времени в бассейне, Джеймс плавает вокруг Стива, а тот просто наслаждается тем, что ему не нужно нагружать раненую ногу. Джеймс не принимает душ вместе со Стивом, потому что это было бы контрпродуктивно, хотя, скорее всего, тоже принесло бы немало удовольствия. Вместо этого он сидит на крышке унитаза, завернувшись в полотенце, и смотрит, как Стив намыливается. Что приносит почти столько же удовольствия. Он знает, что Стив способен позаботиться о себе сам — Стив делал это многие годы — но Джеймс чувствует себя лучше просто от того, что присматривает за ним, а ещё от знания, что он может очень быстро принести что-то, что понадобится Стиву, тем самым избавляя его от необходимости неловко выбираться из душа и забираться обратно. Стив не устраивает для него шоу в душе, но Джеймсу этого и не надо. Есть нечто почти более интимное в том, чтобы смотреть, как он моется, без сексуального подтекста, смотреть, как он делает нечто настолько личное и обычно скрытое от глаз других. Джеймса подпустили ближе, и он знает, как ему повезло, что это случилось. Закончив, Стив смывает мыльную пену (и если у него уходит на это чуть больше времени, чем обычно, Джеймс не собирается осуждать его за это), а потом осторожно выходит из душа. Его нога, которую уже не нужно заворачивать, чтобы не намокла, выглядит ужасно, естественно, но она выглядит куда лучше, чем перед тем, как они легли спать. — А теперь самая сексуальная часть, — говорит Стив, — подай мне полотенце, чтобы я мог вытереть яйца. Джеймс смеётся и отдает ему полотенце, в которое был завернут, а сам забирается в душ. Его мокрые боксеры лежат в раковине, с ними он разберётся позже. Пока что главное — смыть хлорку с волос и вернуться в постель. Вот только... ну, он позволяет себе кое-что предположить и моется чуть дольше, более основательно. Однако когда он заканчивает, Стива в спальне нет. Джеймс хмурится и идёт, заворачиваясь в свой халат, в гостиную, где Стив стоит, опираясь бедром о кухонную столешницу, одетый в пижаму, и возится с кофеваркой. Его белая майка достаточно тонкая, чтобы Джеймс мог видеть через неё синяки. — Я знаю, — говорит Джеймс, и Стив даже слегка вздрагивает от неожиданности, что... ого, это точно показывает, что ему следует быть в постели, — что обычно ты через пару часов уже был бы на ногах, и что ты, наверняка, проделывал это уже миллион раз. Стив поворачивается и смотрит на него. — Но? — говорит он. — Но вчера я видел, как на тебя рухнуло целое бетонное сооружение на другом континенте, и мне бы хотелось вернуться в постель ещё на пару часиков и насладиться тем, что я всё ещё могу, ну знаешь... Что ты всё ещё... На секунду Стив задумывается об этом, печально смотрит на кофемашину. — Да, хорошо, — хрипло произносит он и начинает хромать в сторону Джеймса, его жетоны позвякивают с каждым неровным шагом. Он хромает сильнее, чем когда выбрался из бассейна, что означает — ходьбой он перечёркивает всю пользу, и Джеймс обнимает его за талию, подныривая под плечо Стива и тщательно следя за тем, куда кладёт руку для поддержки. — Спасибо, — бормочет Стив, словно для Джеймса это не счастье — так прижиматься к его торсу, словно это не счастье, что тот всё ещё рядом и Джеймс может делать это, и он кладёт руку на живот Стиву (вовсе не для того, чтобы пощупать его пресс, и Стив совершенно точно не посмеивается по этому поводу) и обеспечивает поддержку, которая, вероятно, Стиву и не нужна особо, чтобы вернуть того в постель. — Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает Джеймс, замечая, что Стив выглядит чуть иначе, чем обычно, когда тот укладывается обратно, устраивается на подушках. Он бледноват, седина на висках чуть менее заметна на фоне белизны его кожи, синяки кажутся ярче и глубже на фоне бледных простыней, но глаза открыты и ясны, и его губы тоже чуть приоткрыты. — Не думаю, что мне что-то нужно, — говорит Стив, но это не совсем правда, и Джеймс это видит. — Ладно, — говорит Джеймс, — я вернусь через минутку. Он идёт в кухню, к холодильнику Стива, рядом с которым стоит морозильник, набирает миску льда и приносит его обратно в спальню. Берёт в ванной ещё одно полотенце — чистое и сухое, а потом кладёт его на комод, а миску на полотенце. — Что ты делаешь? — спрашивает Стив, когда Джеймс погружает обе руки в миску со льдом. — Расслабься, — говорит он, — просто доверься мне. — Я тебе доверяю, — говорит Стив, — но мне также не хотелось бы, чтобы ты игрался с кубиками льда на мне. Что... окей, Джеймс и не собирался, но на это стоит обратить внимание. — Я не «Космополитен», — говорит Джеймс. — Кто? Космополит? О, ну я не стал бы так категорически утверждать, — отвечает Стив. — Я уверен, ты очень много знаешь. Ты говорил, что учишь китайский... — Это журнал такой, — говорит Джеймс, извлекая руки из миски и вытирая их о край полотенца. — Он знаменит тем, что всегда предлагает использовать кубики льда... — но Стив улыбается. — Ах ты говнюк, — говорит Джеймс. — А я-то повёлся. Откуда ты знаешь про «Космополитен»? Стив ухмыляется, и Джеймс закатывает глаза, подходя к кровати. — Ты можешь снять майку? — спрашивает Джеймс, и для Стива это явно не так просто — Джеймс почти чувствует себя виноватым, что попросил об этом — но в конце концов с ворчанием и позвякиванием жетонов белая майка оказывается у того в руках, а не на теле, и он кладёт её на постель рядом с собой, откидываясь обратно на подушки. Джеймс снимает халат, наблюдает, как Стив ест его глазами, пока он откладывает халат в сторону, а потом одной рукой откидывает со Стива одеяла. Тот выглядит слегка удивлённым, но вовсе не недовольным, и Джеймс аккуратно забирается на постель и садится верхом ему на бёдра. Стив и так почти сидит со всеми этими подушками, так что Джеймсу не приходится далеко наклоняться, чтобы его поцеловать, руки Стива тут же оказываются на его спине, поглаживают её, спускаясь на талию. Губы Стива приоткрываются под его губами, его движения неторопливы, и Джеймс, так осторожно, как только может, опускает прохладные пальцы одной руки Стиву на затылок, а пальцы другой вплетает в его волосы. Он чувствует, как Стив при этом содрогается всем телом, физически ощущает тихий стон, поднимающийся из глубины горла Стива, когда прохладные пальцы Джеймса слегка смягчают боль. Разница, скорее всего, несущественная, но Стиву, кажется, нравится, его пальцы сжимаются на коже Джеймса, а потом Стив двигается, притягивает Джеймса чуть ближе, приподнимает голову, и... — Ой, — Стив отодвигается обратно, — ой, ой, ладно... — Прости! — Нет, — говорит Стив, — нетнет, это... — он вздыхает. — Нет, я сам напрягся, я собирался двинуться и... Он откидывается на подушки и гладит ладонью бедро Джеймса, выдыхая через нос. — Ты можешь не двигаться? — спрашивает Джеймс, и Стив хмурится, глядя на него. — В смысле? — спрашивает он, а Джеймс тянется и открывает ящик тумбочки. Стив покупает только лучшее, то, чего надолго хватает, и Джеймс вытаскивает из ящика флакон с дозатором. — Это очень удобно, — говорит Джеймс, — я имею в виду, ты можешь не двигаться? Стив смотрит на флакон, потом на Джеймса. Тот уже схватил презерватив и отползает подальше на коленках. — Эээ, — говорит Стив, — Погоди, что ты... — Я собираюсь надеть на тебя презерватив, — говорит Джеймс. У Стива только начинает вставать, он видит его член сквозь ткань пижамы, так что он кладёт презерватив рядом и берётся за пояс штанов Стива. Их несложно сдвинуть, несложно стянуть вниз. Стив чуть хмурится в его сторону, но не кажется озабоченным, пока Джеймс стягивает его штаны до колен, а потом его член наливается кровью в руке Джеймса даже без поглаживания, хотя Стив снова вздрагивает от прохладной кожи на его горячей плоти. Вот просто так. Джеймс просто держит член Стива в руке, и тот встаёт — и это творит чудеса с его самооценкой. — Мы уже кое-что пробовали, — говорит Джеймс, расправляя презерватив на члене Стива подползая ближе на коленках, — но я ещё не был на тебе сверху, во всяком случае не полноценно. — Он выдавливает в ладонь немного смазки, заводит руку за спину и берётся за член Стива, прижимает головку к своей дырочке, распределяет по члену смазку и придерживает его, чтобы стоял ровно. — Не волнуйся, я подготовился в душе. И он начинает опускаться — до Стива не сразу доходит, что он сказал, на секунду верхняя часть его тела скручивается вперёд, когда он поднимает руки, но озабоченность на его лице спустя миг сменяется наслаждением, от которого отвисает челюсть, когда головка члена проскальзывает внутрь, и он снова откидывает голову на подушки. Далее следует самая потрясающая смена выражений да-пожалуйста-нет-спасибо, что Джеймс когда-либо видел за какие-то пять секунд, когда Стив одновременно реально получает удовольствие от того, что делает Джеймс, но в то же время искренне сожалеет, что так резко дёрнулся, чтобы его остановить. Он расслабляется в подушках с придушенным звуком типа: — Аххаа? И Джеймс пытается не рассмеяться. А потом Стив хватает воздух ртом и, реально, это очень, очень здорово, и именно этого Джеймс и хотел. Стив обычно тихий, но Джеймс ничего так не любит, как слышать звуки, которые тот издаёт, и Стив хлопает по матрасу одной ладонью, слепо шарит другой, нащупывая бедро Джеймса, а потом его пальцы впиваются в него сильнее. — Что за чёрт, малыш, ты... о, я думал, это... — но эту фразу прерывает другой стон, на этот раз глубокий, гортанный, его рот открыт, грудь вздымается, и Джеймс прикусывает губу и опускается ниже и ниже, и смотрит, как тело Стива полностью замирает, когда Джеймс опускается до упора. — А, аа чтотыдел... Джеймс упирается обеими руками в роскошные кубики пресса Стива и покачивается вперёд, с силой сжимая мышцы, и, буквально, больше ничего и не требуется. Стив издаёт звук, словно он только что сбросил вес, примерно в восемь раз превышающий его собственный, а потом словно содрогается на постели, а спустя мгновение шипит, когда его пальцы впиваются в простыню и бедро Джеймса. — О, о, — восклицает он с закрытыми глазами, а потом, — Джеймс! И Джеймс смотрит, как сокращаются мышцы его живота, смотрит, как вздымается и содрогается его грудь, как его пальцы скручиваются и застывают, словно когти. Ему, наверное, больно, чего Джеймс не хотел, но на той части лица Стива, что видна Джеймсу, застыло это прекрасное огорошенное выражение, и его кожа бледная, но такая гладкая в мягком золотистом свете, симулирующем лампы накаливания, который Стив предпочитает в спальне. Джеймс снова сжимает мышцы, просто чтобы посмотреть, как Стив отреагирует всем телом, старается продлить его удовольствие ещё немного, но Стив снова хлопает по матрасу, а потом ещё раз. — Погоди, — говорит он, — ты не мог бы... слезть... с меня на... — и Джеймс немедленно приподнимается и отодвигается назад, и уже открывает рот, чтобы просить прощения, но всё тело Стива словно делает яростную попытку скрутиться в бараний рог, когда он с него слезает. — О господи, охренеть, — говорит Стив. Джеймс прикусывает губу, исполненный неуверенности. — Ты в порядке? — спрашивает он, и Стив смеётся слегка дрожащим голосом. — Господи, это было даже быстрее, чем в самый первый раз, прости, — говорит он. — Боже. Он лежит очень неподвижно и дышит очень часто, а Джеймс упирается руками в постель и нависает над ним, чтобы поцеловать Стива, не прикасаясь к нему. — Ммм, — мычит Стив, не отрываясь от его губ, — ммм, — и Джеймс просто целует его ещё какое-то время, просто приоткрывает губы и целует Стива, а тот утопает в подушках со штанами, спущенными до колена. Есть кое-что, что Джеймс хочет ему сказать (одно, два, три слова), но сейчас не время. Сейчас кажется, что это прозвучит избито, или слишком скоро, или... — Джеймс не знает, насколько скоро — слишком скоро, но это не может быть слишком скоро, если он подождёт, чтобы Стив сказал это первым, верно? Так что ему просто нужно дождаться этого. — Я это люблю, — вместо этого говорит Джеймс, такой маленький компромисс. — Мне всё равно, даже если у тебя каждый раз будет уходить на это всего десять секунд. Я люблю смотреть, как ты кончаешь. — Ах вот как? — говорит Стив, но его голос нежен и тих. — Как интересно, у нас есть ещё кое-что общее. Джеймс закатывает глаза, это, разумеется, просто клише — как обычно. У него так много подобных фразочек, и все они приторные и глупые, но Джеймс немного тает внутри каждый раз, когда их слышит. — Я это люблю, — снова повторяет Джеймс, чтобы не сказать вслух то, другое. — Господи, я это обожаю, давай ещё раз? Стив моргает, глядя на него. — Э, ну, в смысле, я могу, — говорит он, — но может ты бы хотел сперва позаботиться о себе на этот раз? Джеймс отодвигается, снимает со Стива презерватив и завязывает его, бросает в мусорку у кровати, а потом берёт новый. В тумбочке у Стива есть и влажные салфетки, так что Джеймс использует одну, чтобы вытереть его, потом выбрасывает и её. Стив выглядит удивлённым, но Джеймс только открывает новый презерватив и надевает на него. Он берёт ещё немного смазки, потому что у Стива всё ещё стоит, его член даже слегка не обмяк, и распределяет её по члену Стива. — Нет, я лучше позабочусь о тебе, — говорит Джеймс. — Я передумал, я слишком стар для этого, — отвечает Стив, но улыбается, и Джеймс наклоняется за ещё одним поцелуем и снова опускается на член Стива, не прекращая целоваться. На этот раз у Стива лучше получается не напрягаться, и только лёгкая дрожь и на мгновение обнажившиеся зубы, которые ощущает Джеймс в поцелуе, выдают тот факт, что Джеймс что-то с ним вообще делает. — Расслабься, — говорит Джеймс, не отрываясь от его губ, и Стив — к его чести — заметно старается изо всех сил. Неудивительно, что это трудно, однако, — и Джеймс пытается максимально облегчить задачу для него — ведь смысл всего этого в том, чтобы Стив просто лежал и позволил Джеймсу делать всю работу, что, вообще-то, может пойти лучше, если Джеймс убедится, что они друг друга полностью понимают. Поэтому Джеймс откидывается назад, поддерживаемый изгибом бёдер Стива, выгибает спину, выставляет своё тело напоказ и потягивается, проводит руками по своей коже и смотрит, как глаза Стива следят за его движениями. — Попробуем так, — говорит он, отводя плечи назад, наклоняя голову, чтобы посмотреть на Стива из-под ресниц. — Расслабься, просто лежи вот так и не напрягайся, а я буду ездить на тебе, пока ты не забудешь про все свои синяки. Ладно? — У тебя, — говорит Стив, и именно благодаря этому Джеймс знает, что Стив лучше разбирается в такой динамике, чем он сам, — всё ещё очень странная манера спрашивать моего разрешения. Но Джеймс так просто не сдаётся. Он прикусывает губу, наклоняясь вперёд, его прохладные ладони прижаты к животу Стива, член Стива по-прежнему в нём, и останавливается, только когда между его губами и губами Стива почти не остаётся расстояния, негромко стонет и слышит, как Стив стонет эхом в ответ, сдвигает голову и горячо выдыхает возле уха Стива. — Пожалуйста, Стив, — стонет он, спустя мгновение целуя того в шею, — позволь мне поездить на тебе, пока ты не забудешь про все свои синяки. Глаза Стива закрыты, когда Джеймс приподнимается и смотрит на него, но спустя миг приоткрываются, и его глаза такие тёмные, блестящие в тёплом свете, ресницы длинные и густые, кожа бледная, но его рот приоткрыт. — Поцелуй меня, — говорит он, и Джеймс делает, как его просят, а горячие руки Стива блуждают по его спине, тот издаёт тихие, отчаянные звуки, которые Джеймс проглатывает. Джеймс начинает двигаться, сперва совсем чуть-чуть приподнимая бёдра, чтобы слегка скользнуть вверх по члену Стива, оставаясь согнутым практически пополам над ним, он медленно ведёт пальцами вверх, чтобы подразнить Стива, лаская его соски. И Стиву это нравится, он сладко вздыхает, когда его соски твердеют, и слегка выгибается, чтобы подтолкнуть их к рукам Джеймса. Джеймс влажно целует грудь Стива, везде, где нет синяков, покрывает поцелуями всю кожу, куда только может дотянуться, и Стив позволяет ему, только чуть придерживает его и начинает дышать чуть тяжелее, а когда Джеймс приподнимает голову, он замечает, что Стив смотрит на него, и каждый раз, когда Джеймс бросает на него взгляд, кажется, что Стив чуть сильнее растекается по подушкам. — Просто так и лежи, — голос Джеймса нежен, когда он садится ровнее, и изменение позиции заставляет Стива застонать. — Позволь мне всё сделать самому. А Джеймс не только очень молод, у него ещё очень хорошо получается флиртовать или опираться на барную стойку и выглядеть привлекательно, ему хорошо удаётся преподнести букет цветов или поддержать кого-то за локоток, он умеет выдвинуть для кого-то стул или принять пальто. Он умеет очаровать, произвести впечатление, он получает удовольствие от того, насколько комфортно ему в собственном теле. Так что когда он проводит обеими руками вниз по своей груди и бёдрам, потом берёт руки Стива и кладёт их себе на грудь, стягивает на талию, потом сдвигает назад, позволяя тому взяться за свою задницу, он точно знает, какую картину собой представляет. А если бы не знал, то выражение лица Стива, наверное, ему бы подсказало. Потом Джеймс начинает двигаться, двигаться так, как он умеет, просто потому, что он на это способен, и наблюдает за зачарованным выражением лица Стива, раскачиваясь верхом на нём, трахая себя самого, потому что попросил Стива позволить ему сделать это. — Господи, какой ты красивый, — бормочет Стив, так тихо, что Джеймс сперва почти принимает это за стон, и он ласкает себя так, как, он знает, любит это делать Стив, проводит ладонями по своему телу, играет с сосками, проводит пару раз по члену, берёт в ладонь свою мошонку и приподнимает, чтобы Стиву было видно, как Джеймс насаживается на него. Стив выглядит наполовину ошарашенным, словно он совсем запутался, потому что они делали это десять минут тому назад, а теперь делают это прямо сейчас, но Джеймс только двигается вверх-вниз, потому что может, а потом чуть изменяет угол наклона своего тела, чтобы попасть в нужную точку. — О, да, — стонет он, и Стив делает резкий вдох, сжимает сильные пальцы на коже Джеймса, но продолжает лежать в простынях и подушках совершенно неподвижно и просто смотрит на него. Его рот открыт, брови сведены вместе, и он смотрит на Джеймса так, словно Джеймс сияет слишком ярко, чтобы на него смотреть. — Всё хорошо? — спрашивает Джеймс, и Стив облизывает губы. — Не останавливайся, — просит он, — охх, не останавливайся... Джеймс не останавливается — и не собирается — но он осторожен, потому что тело может вытворять странные штуки в погоне за наслаждением. Боль утихает, напряжение ослабевает и даже крайняя усталость ничего не значит по сравнению с приближающейся кульминацией. Стив не дурак и не в первый раз ранен, но Джеймс предпочёл бы доставить ему оргазм, а не заставлять его работать над этим. — Расслабься, — говорит ему Джеймс, — постарайся не напрягаться, я хочу, чтобы это длилось часами. Стив смеётся, задыхаясь. — Я заранее приношу свои извинения, — говорит он, но Джеймс только укоряюще смотрит на него. — Я серьёзно, — говорит он, — я хочу сам всё сделать, и я хочу, чтобы ты просто лежал смирно и получал удовольствие. Окей? Стив облизывает губы, опускает руки на бёдра Джеймса и кивает. — Окей, — отвечает он. Джеймс широко улыбается. А потом он двигается, и глаза Стива закатываются, его челюсть отвисает, и он совершенно определённо практически ни о чём не думает очень долгое время.***
После того, как они закончили, Джеймс нащупывает влажные салфетки и вытирает Стива, потом и себя тоже, а потом просит слегка повысить температуру в комнате, учитывая, что Стив нездоров, а Джеймс снял с него одежду. Потом он идёт обратно к миске со льдом — которая уже превратилась с миску с водой — и полотенцу, на которое он её поставил. Полотенце теперь на ощупь прохладное, и с ним он возвращается к постели и жестом предлагает Стиву сесть. Стив... сонный, наверное, самое подходящее для этого слово, хотя Джеймсу немного странно описывать супергероя, которому сорок один год, как «сонного», и Стив даже бормочет сокращённый вариант объяснения, как «сыворотка лучше работает во сне», но потом ложится обратно на прохладное полотенце, которое Джеймс расстелил на его подушках, и тогда он вроде как просто растекается по нему. Совсем скоро он полностью замирает на одном месте. — Это так приятно, — бормочет он. — Спасибо. Джеймс тратит минутку, чтобы насладиться тем, как прекрасное тело Стива кажется золотистым в свете, имитирующем лампы накаливания, как роскошно выглядит Коммандер Стивен Г. Роджерс уже почти засыпая и со штанами, стянутыми до колена. Джеймс аккуратно стягивает их с ног Стива, когда он готов вернуться обратно в постель, и у Стива едва получается приподнять колени и ступни, чтобы ему помочь, а потом Джеймс накрывает его. Когда он сам забирается под одеяло рядом со Стивом, тот приподнимает руку, и Джеймс осторожно придвигается к нему, устраиваясь на куче подушек. — Прости, — говорит Стив, его язык уже заплетается. — Не должен оставлять тебя... надо позаботиться... — Ой, забей, — бормочет Джеймс, едва прикасаясь приоткрытыми губами к синякам на груди Стива, легко целуя его сосок, плечо, сдвигая жетоны, чтобы добраться до маленького красноватого синяка размером с отпечаток большого пальца. — Подумаешь, мне пришлось... ммм, вытереть тебе живот и... принести, ммм, полотенце, и снять с тебя штаны. Спи. Пальцы Стива неуклюже вплетаются в волосы Джеймса, потом он прижимается губами к макушке Джеймса и становится абсолютно неподвижен. Джеймс умудряется улечься поудобнее, не потревожив его, а небо за окном начинает задумываться о том, чтобы посветлеть. Как оказывается, ему даже не нужно просить Джарвиса погасить свет.***
Джеймс просыпается в своё обычное время. Хотя ему и не надо быть на работе до одиннадцати (спасибо Дню Памяти), но, если он встанет пораньше, это позволит ему не только приготовить завтрак для Стива, но и прийти на работу пораньше. А это позволит и закончить на пару часов раньше, чтобы подняться обратно к Стиву сегодня вечером, и вдобавок взять полноценные полдня отдыха, когда ему этого захочется в следующий раз. Он высвобождается из объятий Стива — что будит того, разумеется, ну конечно — но он говорит Стиву, чтобы тот спал дальше. — Ммм, — Стив щурится в утреннем свете. — Который час? Джеймс только закатывает глаза. — Около восьми, спи дальше. Стив приподнимается на локтях. Чёрно-синие пятна на его коже превратились в хитросплетение фиолетового с жёлтыми и зеленоватыми оттенками, так что в целом это выглядит так, словно его раскрасили в розовые кружева. Он морщится, но вовсе не так сильно, как предыдущим вечером. — Я не чувствую себя усталым, — вместо этого говорит он и отодвигает одеяло, чтобы посмотреть на ногу. — Ты сегодня работаешь? — Ммм, за работу по праздникам платят вдвойне, так что да. Плюс, ты бы тоже работал. Это правда. Если бы Стива не втянули в китайскую катастрофу, он бы давал интервью, стоял на параде после обеда. Но не с такой ногой. Рана теперь розоватая, блестящая, но закрытая, если не считать бледных, вдавленных участков в нескольких местах. Там, где рана была глубже. — Ооо, покажи, — Джеймс подходит поближе и смотрит. Стив выглядит так, словно его умеренно веселит такой энтузиазм, но он показывает рану. След большой, длинный и блестяще-розовый, но точек — следов от шва — вокруг уже нет — они уже зажили. Они давно уже научились не использовать на Стиве саморассасывающиеся швы — он слишком быстро заживает, а швы потом зудят у него под кожей несколько дней — поэтому нитки просто вываливались постепенно. Джеймс нашёл вчера парочку в постели. Он нежно проводит вдоль раны кончиками пальцев, смотрит на голову и плечи Стива с точки, где он стоит у его голени, и приподнимает одну бровь при виде обнажённого тела Стива, но, в первую очередь, конечно, его члена. — Выглядит неплохо, — говорит он, а потом наклоняется и проводит языком по новой коже исчезающего шрама. Стив слегка вздрагивает, скорее от удивления, чем от дискомфорта, и Джеймс ухмыляется. — Иди сюда, — говорит Стив, плюхаясь обратно в подушки. Джеймс идёт, но Стив одновременно поворачивает торс набок на постели, хватает Джеймса за пояс боксеров и тянет его к себе. Джеймс почти спотыкается, не привыкший ходить, по сути, членом вперёд, но потом Стив выворачивается ещё немного, чтобы свеситься вниз головой с края постели, и Джеймс только и успевает упереться коленями в край матраса по бокам от головы Стива вместо того, чтобы попасть коленкой тому прямо в лицо, когда Стив, вися вниз головой, заглатывает его член. — Чт... аа...а!... — на секунду он теряет равновесие, взмахивает руками, не зная, куда их деть, но в конце концов просто опускает их куда попало. На грудь Стиву, да, это отличный план, вполне сойдёт. — Очёрт-чч...ёрт... Стив издаёт ленивый смешок с полным ртом, даже не подавившись, и Джеймс позволяет своим глазам закатиться.***
После минета экспромтом (от Стива Роджерса! Минет экспромтом от Стива Роджерса, он просто грёбаный везунчик!!) Джеймс на нетвёрдых ногах ковыляет готовить завтрак, пока Стив снова укладывается на матрас и подушки и устраивается удобнее, подложив руки под голову, с почти самодовольной ухмылочкой. Он даже, чёрт побери, облизывается. Джеймс не оборачивается, чтобы снова на него посмотреть, потому что это было бы слишком легко, а тогда завтрак бы не приготовился, так что вместо этого он делает тосты и кофе и — эй, в холодильнике есть йогурт, хорошо — он добавляет туда хлопья, потому что он не шеф-повар, и чем больше времени проведёт на кухне, тем больше вероятность, что Стив придёт туда за ним. Он размышляет о том, как легко, кажется, Стиву быть обнажённым. Могут ли они делать это вместе? Он думает об этом какое-то время. Стив бесстыдник (это неправда в целом, но достаточно верно, когда они вместе) и, кажется, не против своего рода приключений где-то в будущем (а это, окей, это потрясающе, потому что Джеймс хочет, чтобы с ним столько всего сделали, но он также хочет и сделать очень многое со Стивом), и он так комфортно себя чувствует в своём теле. Он может спокойно лежать на матрасе в одних жетонах, а, между прочим, Джеймсу виден его член! Джеймсу вообще видно всё. У Джеймса нет подобной уверенности в себе, пока что, но он хотел бы, чтобы была. Он хочет, чтобы он мог лежать на постели голым и ждать Стива, хочет, чтобы он мог прийти с работы, услышать, что Стив в душе и присоединиться к нему, он хочет завтракать со Стивом и обнимать Стива сзади, когда тот готовит, и сворачиваться калачиком со Стивом на диване и смотреть кино. Джеймс знает, что он влюблён в Стива. Это не внезапное осознание, он не думает «о чёрт, ну я и попал», потому что ну кто, на его месте, не был бы влюблён в Стива? — Я тебя люблю, — говорит он френч-прессу, потому что давление в его груди слегка ослабевает, когда он произносит это вслух. Он когда-то узнал, что наукой доказано, что тебе физически больно, когда тебя что-то расстраивает, потому что тело может грустить с такой силой, что решит, что ему нанесли реальную травму. Поэтому тяжело дышать, когда кто-то умирает, поэтому так сильно болит в груди, когда тебя отвергают. Твоё тело думает чёрт, это так ужасно, что, наверное, меня реально ранили, так что я буду реально болеть в ответ. Он думает, может ли тело быть настолько счастливым, что будет считать, что оно увеличивается в размере, может ли сердце быть настолько переполнено чувствами, что по ощущениям будет казаться одновременно слишком большим и слишком маленьким? Можно ли быть настолько счастливым, что ты перестанешь помещаться в своё тело? — Я тебя люблю, — говорит он френч-прессу, потому что его сердце переполнено.***
Стив накрывает бёдра простыней, когда Джеймс входит с подносом, потому что капли обжигающего кофе и жирные от масла крошки — не самое приятное, что может попасть на обнажённую кожу. Джеймс отказывается, когда тот предлагает разделить с ним кофе. — Я приготовил его для тебя, — говорит Джеймс, но не добавляет вслух всё, что в него вложено, — для тебя.***
Джеймс готовит себе ссобойку на обед сам после того, как принимает душ, делает бутерброды, потому что это для него доступно. Когда он возвращается в спальню, Стив как раз натягивает на голую задницу боксеры, стоя спиной к Джеймсу. — Оо, — грустно говорит Джеймс. — Произведения искусства нужно показывать... — Я мог бы сказать то же самое тебе, — не колеблясь заявляет Стив. — Ты скрыл всё своё тело, хотя тебе не нужно уходить ещё час. — Я хочу сделать тебе минет, — говорит Джеймс, — мы можем назвать это наградой за то, что я пойду на работу, если ты не хочешь снова раздеваться. — Не могу, — Стив выглядит так, словно искренне об этом сожалеет. — У меня звонок по видеосвязи с остальными Мстителями. Примерно через десять минут. Джеймс демонстративно дуется. — Даже совсем чуть-чуть? — спрашивает он. Видно, что Стив обдумывает эту возможность. — Послушай, парень, — говорит он, притворяясь суровым. — Я думал, что мы договорились, ты делаешь, что я говорю, разве нет? У Джеймса не встанет, нет, не встанет. — Я могу пососать только головку, — говорит он, — совсем чуток, как конфету на палочке. Мне не обязательно сосать весь твой член целиком. — Ты просто грёбаное безобразие, — Стив широкими шагами пересекает комнату, идёт к нему так, что это могло бы выглядеть угрожающе, если бы Джеймс не видел, что его глаза смеются. Джеймс изображает удивление, чуть поворачивается как раз перед тем, как Стив до него доходит, так, как он повернулся бы, если бы Стив грозился его пощекотать, вот только Стив владеет рукопашной и использует попытку уклониться Джеймса, чтобы развернуть его, одной рукой обхватывает Джеймса за грудь, а другой за талию, чтобы удержать его на месте, а потом его бёдра прижимаются к заднице Джеймса, пока он целует Джеймса в шею, влажными поцелуями с приоткрытыми губами, издавая негромкие нежные звуки, чтобы показать, как сильно ему нравится это делать. Стив в боксерах, Джеймс в брюках и в боксерах, и всё равно его глаза неумолимо закрываются, а челюсть отвисает, из открытого рта всё равно вылетает стон, когда Стив трётся членом о шов брюк на его заднице. — Вот видишь? — говорит он самодовольно, и голос звучит более хрипло, чем он хотел. — Маленький Кэп говорит «Смирно!» Стив полностью замирает, а Джеймс прикусывает губу, чтобы не выдать себя. Спустя несколько очень долгих секунд руки Стива отрываются от груди и живота Джеймса, и он поворачивает ладони вверх универсальным жестом что за херня? Джеймс только смеётся.***
— Я не ожидаю, что тело найдут, — говорит Стив, пролистывая несколько фотографий в папке. — Я буду удивлён, если вы вообще что-то найдёте. — Здесь никто, кажется, не переживает по поводу поиска останков, дружище, — говорит ему Сэм. — В любом случае история понятна по записи с твоей нательной камеры — на любые вопросы, которые могут возникнуть, отвечать не нам. Мы не нужны и для разбора завалов — мы думали, возможно, им будет нужна помощь с эвакуацией, если что-то где-то упустили, но все успели выбраться. — Кроме Цай Ли Мин, — отвечает Стив — он подозревает, что для него это ещё какое-то время будет больной темой, в значительной мере ещё и потому, что он до сих пор чувствует, что что-то не так. — Да, зато включая тебя и Старка, — говорит ему Сэм. — Просто поправляйся, обсудим всё ещё раз, когда мы вернёмся. — У меня всё идёт достаточно неплохо, вообще-то, — замечает Стив. — Джеймс присматривает за мной, следит, чтобы я не отправился на пробежку или типа того. Сегодня он на работе, но вернётся вечером. Думаю, что покажу ему свой дом в Бруклине на выходных. Может быть. Но, да, он ходит за мной повсюду, следит, чтобы я не перенапрягался. — Что угодно, лишь бы твоя задница не отрывалась от постели, — пожимает плечами Сэм. А потом, — Нет! — когда он осознаёт, как сильно подставился. — Господи. Увидимся вечером. Но Стив улыбается, когда прерывает звонок. Правда, улыбка достаточно быстро исчезает с его лица. Будучи одним из лидеров команды стратегического реагирования, сложно принять факт, который нависал над ними, как проклятие, с самого момента формирования команды во время вторжения Читаури: они американская оперативная группа. И хотя это не значит всего того, что это означало когда-то, всё равно есть ещё страны, которые не горят желанием принимать помощь Мстителей. Или не горят желанием принимать дополнительные мероприятия, даже если уже приняли помощь. Стив трёт глаза, открывая свои папки на их сервере в интерфейсе своего рабочего стола. Они Мстители. Не Управление по борьбе с наркотиками или Бюро по контролю за иммиграцией, они не стремятся кого-то арестовать или устроить переворот. Они в первую очередь являются службой экстренной помощи, и никто не собирается поднимать свой флаг и заявлять о притязаниях на земли, но... Есть страны, где им рады, страны, которые хотят, чтобы они помогали только непосредственно во время катастрофы, и страны, которые не желают иметь с ними ничего общего, с какой бы проблемой там ни столкнулись. Стив бесконечно рад, что количество мест, где сразу вопят «НЕТ», кажется, снижается, но всё равно... Ну вот. Стив не будет доволен, пока не будет возможности спасать всех, разумеется. Но даже если он знает, что этого не случится при его жизни, это не значит, что к этому не нужно стремиться. Он не часто говорит об этом вслух — более молодые Мстители, как правило, весьма скептически настроены, а те, кто постарше, уже начали закатывать глаза в ответ, но... Они здесь, чтобы помогать. Вне зависимости от расы, цвета кожи, политики и так далее. Разумеется, он не инженер. Он может посмотреть на чертежи и понять, что куда вставлять, может запомнить нужную информацию, если ему укажут на нужную информацию, но он смотрит на чертежи на своём рабочем столе и информацию рядом с календарем на своём экране и только качает головой. — Джарвис, — говорит он, — ты способен на основании чертежей и информации с нашего оборудования предоставить приемлемую трёхмерную реконструкцию плотины, а также моего передвижения внутри? —Мистер Старк уже попросил создать трёхмерную реконструкцию доступных чертежей, и я могу перенести на неё точную схему вашего перемещения на основе информации, полученной от костюма и сенсоров мистера Старка, а также вашей нательной камеры и трекеров. И внезапно перед ним возникает трёхмерная картинка плотины, нарисованная в воздухе бирюзовыми линиями, настолько яркими, что они кажутся почти белыми. Внутри проекции две извилистые линии, одна синяя и одна красная, которые в какой-то момент встречаются и идут параллельно в нижней части, а потом насквозь через боковую стену проекции. — Хорошо, — говорит Стив. — Ты бы не мог, пожалуйста, разместить белую метку в пункте управления Yī? Джарвис выполняет. — Спасибо, — говорит Стив. — А если я попрошу тебя увеличить изображение примерно... хм, на треть шкалы, ты сможешь нарисовать новый путь соответственно моим указаниям? — Разумеется, Сэр, — отвечает Джарвис. — Я также могу добавить приблизительный масштаб разрушений соответственно сканам костюма и видео с вашей камеры, если это поможет. — Да, — говорит Стив, — особенно если ты сможешь синхронизировать это с движением метки? Джарвис отвечает на это увеличением проекции, Стив встаёт и оказывается внутри трёхмерной реконструкции пункта управления Yī, а потом Джарвис отображает маленькие белые буковки над новой белой меткой, которая теперь размером примерно с мячик для тенниса.Цай Ли Мин.
— Спасибо, — говорит Стив и, используя жесты управления, которым выучился давным-давно, передвигает метку Цай Ли Мин к первой точке, где он её увидел. — Начни отслеживание, пожалуйста, Джарвис. И потом он перетаскивает метку вперёд, вдоль передней части комнаты, где он увидел движение, его собственная маленькая синяя метка следует за ней, словно тень, а проекция комнаты ломается и изгибается вокруг них. Однако, когда он доводит метку Цай Ли Мин до мостика, его метка... — Хм, — говорит он. — Джарвис, может ли присутствовать некоторое расхождение между моим местонахождением и информацией, полученной от сканирования и с оборудования? — Ваша реальная позиция вполне может отличаться от положения метки в симулированной проекции, Коммандер. GPS и информация с нательной камеры не могут быть точными на сто процентов из-за нарушений в структурной целостности плотины и вашего местоположения внутри неё. — Ладно, — говорит он, — ничего страшного. Потому что это объясняет, почему ему казалось, что он продвинулся по мостику дальше, когда как она была там, где была. — Ты бы не мог показать нарушения структурной целостности мостика? — просит он, и Джарвис подсвечивает мигающим красным соответствующие точки. Да, всё совпадает. — На основании доступной информации ты можешь воссоздать несчастный случай, который привёл к смерти Цай Ли Мин? — спрашивает он. — Или хотя бы можешь примерно показать, как это могло случиться? — Есть много вариантов, — отвечает Джарвис, — большая часть которых чисто гипотетические, поскольку в момент травмы не производилась запись изображения. — Покажи мне пять наиболее вероятных, — говорит Стив. — Пожалуйста, — вспоминает добавить он. Потому что есть кое-что, что ему хотелось бы знать. Джарвис проигрывает для него пять разных вариантов обрушения мостика вместе с гибелью Цай Ли Мин и последующим прибытием Железного Человека. Каждый вариант чуть отличается, но Стив замечает то, что ищет, в четвёртом варианте, и осознаёт, что нашёл это, на середине пятого. — Погоди, извини, ты бы не мог показать мне предыдущий вариант ещё раз? Джарвис выполняет просьбу, снова показывает, как метка Стива преследует метку Ли Мин, потом объединяет это с разрушением мостика. В третьем варианте она замирает рядом с куском арматуры, который пронзил её тело. В этом варианте её метка резко сворачивает вбок, когда мостик отделяется от стены. Стив прищуривается. — Джарвис, она уже была ранена, когда я туда добрался, — говорит он. — Ты бы не мог скорректировать время событий? — Разумеется, Сэр, — отвечает Джарвис. — Верно ли приблизительное положение Цай Ли Мин, которое я рассчитал? — Да, — говорит Стив. — Мне так кажется. — Благодарю, Сэр, — отвечает Джарвис. Он снова проигрывает этот вариант и, на этот раз, структурные повреждения выталкивают метку на покорёженный металл мостика. — Извини, а ты не можешь определить, что повредило перила мостика, на которые она напоролась? — спрашивает он, потому что повреждение перил — единственное, что имеет место быть ещё до того, как разваливается весь мостик. — К сожалению, Сэр, эта часть симуляции полностью гипотетическая, поскольку нет реальных данных об этом периоде времени. — То есть видеонаблюдения в этом месте не было? — на всякий случай уточняет он. — Камеры в этой части плотины уже не работали на момент происшествия. Стив стискивает зубы. Так она просто резко свернула вбок на покорёженный поручень и погибла? Стиву это не нравится. Но у него нет данных, которые могли бы это прояснить. К тому же, в тот момент содрогалась вся плотина, двигались стены и полы, — он проводит ладонью по лицу, — вполне вероятно, что она споткнулась или её сбило с ног с такой силой, что могла случиться подобная травма. Он просто хотел бы знать точно. — Ладно, — говорит он. — На основе данных, которые у тебя есть, ты можешь показать, в каком месте начались все эти, — он взмахивает пальцем, — структурные повреждения? Пауза. А потом Джарвис снова разворачивает симуляцию и показывает Стиву моргающую красную точку, в которой сходятся все линии повреждений, локализованные в пункте управления Yī. — Это не результат структурных повреждений самой плотины, — говорит Стив, вовсе не настолько удивлённый, как ему хотелось бы. — Судя по всему, было установлено взрывное устройство, Сэр, — отвечает Джарвис. Стив снова стискивает зубы и делает глубокий вдох. — Сколько времени об этом уже знает Тони? — спрашивает он. Ещё одна пауза. — Приблизительно три часа, — куда более мягким тоном отвечает Джарвис. — Ага, — говорит Стив, ещё менее удивлённый. — Соедини меня с ним.***
Тони видит звонок и игнорирует его, потому что, нет, спасибо, он не собирается сейчас с этим разбираться. Что совершенно не означает, что Стив перестает звонить, ну разумеется. — Джей, прими сообщение, — говорит он. — Коммандер Роджерс сильно настаивает, Сэр, — он сам вычислил, что во время разрушения плотины были задействованы взрывные устройства, и провёл несколько симуляций событий, относящихся к неудачной попытке спасения инженера Цай Ли Мин. Тони вздыхает. — Он всё звонит и звонит, хотя нам он говорит так не делать, да, отлично, Джей, это... отлично, да, соедини меня с ним. Стив! — Тони, — тон Стива тщательно сдержанный. Он использует только аудиосвязь, без видео, и Тони интересно, это потому, что он не хочет, чтобы Тони пытался читать по выражению его лица, но в общем это неважно, потому что Тони тоже не хочет, чтобы Стив пытался читать по его лицу. — Джарвис говорит, ты развил бурную деятельность сегодня утром. — Послушай, я знаю, ты не сказал мне, потому что я ещё восстанавливаюсь и ты сейчас главный, но я хочу, чтобы ты рассказал мне всё, что ты сейчас знаешь. Тони прикусывает нижнюю губу. — Заряд направленного действия это всё и сразу, — отвечает Тони. — Целенаправленно. Эффективно. Мотив невозможно определить. — Фьюри объяснил это корпоративным шпионажем. — Погоди, мне нужно сделать связь погромче, тут какой-то рак начал свистеть... — Да, я тоже это слышу, — говорит Стив. — Мне это не нравится, ну или, возможно, я просто ошибаюсь. Может быть, она саботировала плотину именно по тем причинам, что озвучил Фьюри, а может быть, я заблудился и не был уверен, где находился тогда, но... — Нет, я с тобой согласен, — говорит ему Тони, потому что важно, чтобы Стив об этом знал. — Я только не вижу, чтобы мы могли как-то быстро продвинуться в этом направлении. Я могу посмотреть на это со стороны китайских властей, может быть поискать, нет ли у них записей с камер наблюдения... — Как бы мне ни хотелось узнать, что происходит, Тони, не надо вламываться в базу данных китайских властей или пытаться извлечь любую другую информацию, которую они скрывают на данный момент, и это приказ. — Стивен, дорогуша, ты разбиваешь моё сердце. Я это переживу, но я хочу, чтобы ты знал, что ты меня ранил. Я пытаюсь произвести детальное сканирование обломков, пока мы помогаем с разборами, посмотрим, удастся ли нам с Джарвисом собрать головоломку получше, если у нас будет больше данных, но это не просто, учитывая, что обломки постоянно увозят, чтобы не мешали. Прямо словно они пытаются что-то скрыть, ха, как тебе это? Тони практически видит, как Стив сжимает пальцами переносицу. — Ну, держи меня в курсе. Я вернусь на дежурство послезавтра, если понадоблюсь, постарайся не создавать международных инцидентов. — Обычно я ничего не обещаю, но для тебя сделаю исключение. — Ну от лица правительства Соединенных Штатов и властью, данной мне, бла-бла-бла, отлично, неважно, конечно, дай мне знать, если что. — Как там этот твой интерн? — До свидания, Тони. Тони возвращается к тому, что делал, и второстепенной (только по отношению к разбору завалов, первостепенной по отношению ко всему остальному) работе по сканированию обломков. Проблема в том, что люди постоянно перемещают обломки и куски с места на место — не то чтобы это была огромная проблема. Джарвис всё записывает, у него всё будет отмечено, он сможет разобраться, что к чему, а потом собрать всё воедино, как головоломку, но власти — плотины, не самого Китая, что важно отметить, — постоянно вывозят то, с чем они работают, плюс массу обломков просто смыло. Если им вообще удастся отсканировать всё, Тони будет сильно удивлён. Он также не особо надеется найти что-то полезное.***
Стив открывает папку, которая называется просто «В», для доступа к которой нужен его пароль, биометрическое сканирование и проверка комнаты на отсутствие посторонних. Внутри каждое задание, на котором они были и которое вызывало у него странные ощущения, и он не имеет в виду ощущения вроде того, как обидно, когда их вызывают на место уже после того, как всё закончилось, или как ужасно, когда природная катастрофа разрушает спящую деревню или школу, полную детей. Подобные случаи ужасны. Но они также объяснимы. С битвы за Нью-Йорк таких заданий скопилось семь. Это дело будет восьмым, и Стив знает их все наизусть, потому что раньше проводил немало времени, размышляя о них. Единственная причина, по которой существует папка «Втихаря», — это что много лет назад Стиву нужно было спокойствие духа, но его сверхбдительность не позволяла этого достичь, пока все вопросы не будут каким-то образом закрыты. Это одна из многих вещей, которые для него сделал Тони. Файлы в папке «Втихаря» — это собрание происшествий, где просто не складывается ясная картина. Каждый раз, когда кто-то о чём-то доложил только наполовину, потому что потерял сознание, когда система наблюдения отказала из-за отключения энергии, когда кто-то дал во время допроса такой ответ, который просто не имеет смысла... Большинство заданий были завершены. Чаще всего кто-то другой может закончить докладывать, кто-то ещё снимет видео, ответ приведёт к чему-то другому. Стив не сомневается, что в конце концов сканирование Тони будет завершено, анализ Джарвиса найдёт ответ и они смогут понять, кто подложил бомбу. У него есть на этот счёт собственные идеи, но он не сомневается, что они вскоре узнают всё точно. А до тех пор, всё это будет жить в той части сервера, где находится папка «В», с ограниченным доступом, и Стив постарается изо всех сил не думать об этом, как бы сложно это ни казалось. Что-то не так, и он ненавидит, когда точно не знает, что именно. И всё же, по крайней мере пока что, ему придётся принять тот факт, что он не скоро всё узнает.***
...в тот момент, печатает он, уклонению способствовали масштабы разрушений. Хотя я произвёл ещё несколько попыток преследовать мисс Цай, я потерял её из виду во время последующих толчков, и ей снова удалось от меня уклониться. Я настаиваю на том, что её постоянные передвижения являлись действиями по расчёту, поскольку я неоднократно обращался к ней на английском и мандаринском, и меня заверили, что она понимает оба языка. Она убежала от меня... Нет. Она сделала это намеренно. Нет. Господи, он выражается, как капризный школьник. Возьми себя в руки, Роджерс. — Сэр, — информирует его Джарвис, и Стив поднимает взгляд, привычка, от которой он всё ещё не смог избавиться, — мистер Барнс завершил работу на сегодня и в данный момент поднимается на лифте. Стив вздыхает и трёт лицо ладонью, долго и пристально смотрит на экран, где отображается то, что он писал, потом на моргающий курсор, который всё ещё ждёт в конце предложения. Он печатает: Она намеренно от меня уклонилась, и я не могу предоставить отчёт о последних секундах, когда её не было в поле моего зрения. Когда я снова её догнал, её тело было пронзено куском перил. Хотя это могло быть несчастным случаем, я при этом не присутствовал и поэтому не могу этого подтвердить. Это должно сойти. Остальное они могут взять из записей его нательной камеры, он не будет сейчас об этом размышлять. Она сказала, что он будет страдать, чёрт побери, он вообще не хочет об этом думать. — Впусти его, Джарвис, — говорит Стив, — и если ты мог бы запустить кофеварку, это было бы прекрасно. — Разумеется, Сэр, — отвечает Джарвис. — Я правильно понимаю, что на сегодня вы заканчиваете работать? Стив отталкивается от стола и встаёт, поднимает руки над головой и потягивается, пока его позвоночник не начинает хрустеть. — Ааа, ого, ой, — говорит он. — Мне нужно больше двигаться. Да, я, как минимум, сделаю перерыв, — отвечает он. — Может быть, вернусь к работе позднее, но там не так много осталось сделать. Сложно писать отчёт, когда в отчёте нечего написать. Как дела у всех остальных там? — Руководство плотины начинает отказываться от предложений помощи, все пострадавшие госпитализированы. — Извини, пострадавшие? — спрашивает Стив. — Я думал, никто не пострадал. — Если не считать... — В момент обрушения плотины все оставшиеся работники были в безопасности. Однако небольшая группа работников пострадала позднее, когда поднятие уровня воды вызвало небольшой грязевой оползень вчера, примерно в два часа пополудни по нью-йоркскому времени. О смертельных исходах не сообщали, все повреждения незначительны. Стив моргает, чтобы увлажнить глаза. — Ясно, — хрипло произносит он, чёрт, ему срочно нужен кофе. — Знаешь что, Джарвис? Сохрани это в соответствующей папке, думаю, тут мне больше нечего делать. — Разумеется, Сэр, — отвечает Джарвис. — Мистер Барнс спрашивает о вас, Сэр. — Да, хорошо, скажи ему, что я буду через секунду. Запри за мной комнату, пожалуйста, Джарвис. И кстати, который час?***
Джеймс уже пьёт кофе, когда Стив, хромая, входит, его шаги неровные, жетоны позвякивают. Джеймс только что закончил свой неполный рабочий день, он одет наполовину формально, и несколько мягких даже на вид прядей выбиваются из короткого хвостика, в который он собрал волосы. Стив немедленно улыбается, даже не задумываясь. — Ну разве ты не загляденье? Просто глаза радуются, — говорит Стив, и Джеймс поворачивается к нему, приподняв брови. — Да? — на его губах играет улыбка, показывая, насколько его это забавляет. Стив не очень хорошо себя чувствует в одиночестве — и так было всегда, хотя некоторые, может быть, и стали бы с этим спорить — ему недоставало возможности закончить работу вечером и поговорить с кем-то или разделить с кем-то кофе, или посидеть на диване в обнимку с кем-то. — Да, — кивает Стив, протягивая ему руку и подходя ближе. Джеймс выглядит слегка смущённым, но двигается ему навстречу и не протестует, когда Стив берёт кружку из его другой руки и ставит её на стол, потом берёт Джеймса за обе руки и притягивает к себе, чтобы обнять. Полноценно обнять — это не тот приносящий только разочарование вариант, в котором вы почти не прикасаетесь друг к другу, а только вроде как слегка наклоняетесь, чтобы на мгновение соприкоснуться, и тут же снова отодвигаетесь. Нет, Стив хочет получить от этих объятий всё, что только возможно, он обхватывает Джеймса обеими руками, берёт на себя большую часть его веса, зарывается лицом в изгиб между его шеей и плечом и делает глубокий вдох. — Ммм, — говорит он. — Да. Одна рука Джеймса опускается на его затылок, пальцы перебирают его волосы, другая рука обвивается вокруг плеча Стива. — Ты в порядке? — спрашивает Джеймс, и Стив кивает. — О, да, — он отодвигается, чтобы поцеловать Джеймса в качестве приветствия. — Просто рад тебя видеть. Он ещё раз целует Джеймса, потому что, а почему бы нет? Потом отодвигается ровно настолько, чтобы посмотреть на Джеймса, осмотреть его целиком, как следует насладиться его видом. Его волосы слегка растрепались. — Осторожнее, я могу и зазнаться, — говорит ему Джеймс, и Стив смеётся и выпускает его из рук, тянется за кружкой, чтобы вернуть Джеймсу его кофе. — Послушай, — Стив потирает плечи Джеймса ладонями. — Я не буду на дежурстве до полудня в среду, как доктор прописал, а потом буду дежурить только до пятницы. Хочешь поехать ко мне домой на эти выходные? В Бруклин. Брови Джеймса, кажется, стараются заползти ему в волосы. — Эээ, — говорит он, и Стив поднимает одну руку с плеча Джеймса, чтобы заложить выбившуюся прядь волос ему за ухо. — Ты можешь отказаться, я не обижусь, я просто хотел спросить... — Я с удовольствием? — говорит Джеймс. — Вау, это прозвучало ужасно уверенно — я с удовольствием. Типа посмотреть, где ты на самом деле живёшь? Типа где реально все твои вещи? Да, я согласен. Что мне следует делать, ждать тебя тут в пятницу? Стив кивает. — Да, просто поднимись как обычно и мы вместе выйдем. Ты не против сидеть позади меня на мотоцикле? У Джеймса отвисает челюсть. — Боже, это так сексуально, — говорит он. — Вообще, если ты не заметил, мне нравится, когда нечто огромное и пульсирующее находится у меня между н... — Прекрати, — Стив морщится, но смеётся. — Пожалуйста, прекрати. — Этот мужественно рычащий двигатель, вся эта сексуальная кожа на тебе? — отвечает Джеймс. — Это сексуально, только пока я не начинаю пытаться всё это снять, — говорит Стив и изображает процесс избавления от одежды, сопровождая это максимально правдоподобными звуками скрипящей кожи. Джеймс хохочет, но быстро серьёзнеет снова. — Я с удовольствием побываю у тебя дома, — говорит Джеймс. — С удовольствием. — Хорошо, — Стив прижимает руку к щеке Джеймса, гладит большим пальцем его скулу. — Будет славно привести тебя домой. Джеймс кивает. — Там звуконепроницаемые стены? Стив фыркает. — Допивай свой кофе и скажи, чего бы тебе хотелось на ужин. — Ммм, — отвечает Джеймс. — Я допью кофе, но насколько мне известно, этим утром я ушёл, получив обещание, что по возвращении меня ждёт награда. Стив проводит языком по зубам и пытается игнорировать то, как вся кровь в его теле именно в этот момент устремляется к его члену. — Всё верно, — говорит он, потому что если он не может скрыть свой стояк, то может хотя бы притвориться, что у него всё под контролем.***
Уже почти вечер, они едят обжаренные в воке овощи с мясом, потому что у Стива есть для этого ингредиенты и им обоим хочется чего-то простого. Они всегда могут поесть ещё раз попозже, если проголодаются, а после еды Стив садится на диван, потому что ему так хочется. Джеймс присоединится к нему через минутку, но сперва готовит им обоим кофе и размышляет о том, как приятно будет сидеть вдвоём на диване и обниматься. Он думает, сделает ли ему Стив когда-нибудь массаж плеч, если он как следует попросит. Он готов поспорить, что Стив согласится, но решает оставить это на потом — сейчас ему это не нужно. Вообще, это идея. — Хочешь, я помассирую тебе плечи? — спрашивает Джеймс, но Стив качает головой, опускаясь на диван. — Неа, — говорит он. — Пока что я в порядке, подумаю об этом позже. Как насчёт ты посидишь здесь вместе со мной, а? — он похлопывает по дивану. — Погрей меня. — Тебе холодно? — Джеймс хмурится, бросая кофе и пересекая гостиную. — Это просто выражение, — отвечает Стив, протягивая ему руку. Джеймс садится с ним рядом, потому что, как бы соблазнительна ни была идея сесть к нему на колени, всё же Стив сейчас не в Китае не просто так — Джеймс не хочет осложнить ситуацию, слишком нагружая Стива. К тому же, вероятно, к завтрашнему утру Стив уже будет здоров, что означает, что либо его не будет здесь совсем, либо он будет на дежурстве, готовый умчаться в любой момент, так что Джеймс будет наслаждаться обнимашками, пока у него есть такая возможность. — Я не буду брать полдня отгула завтра, — говорит Джеймс. — Есть пара вопросов, которые нам с Эми нужно обсудить с Коннором перед тем, как продолжать работать, к тому же куда приятнее взять полдня с утра в понедельник, верно? Мы с тобой оба заканчиваем в пять в пятницу и потом вместе уйдём. Удобно. Стив цокает языком, качает головой. — Если бы я знал, что я тебе нужен только в качестве такси... Джеймс потягивается на месте. — Конечно, — отвечает он, — а ещё в качестве повара. У меня раньше никогда не было личного шеф-повара. — Хмм, — Стив притягивает его поближе и зарывается лицом в волосы Джеймса. — У меня раньше тоже никогда не было содержанца, это увлекательно. Джеймс корчит гримаску, поворачивает голову в сторону Стива, но нет смысла притворяться, что он не в восторге. — Мне нужно что-то принести с собой в пятницу? — спрашивает он. — Зубную щётку, — отвечает Стив, словно очень тщательно обдумывает это. — Одежду? Хотя вряд ли тебе она понадобится... — Что-то конкретное? — говорит Джеймс, и Стив улыбается, прижимаясь губами к его виску, Джеймс это чувствует. — Только себя самого, — отвечает Стив. — Всё остальное вторично. И я принесу всё самое интересное сам в любом случае. У Джеймса кровь начинает бежать чуть быстрее от того, каким тоном тот это говорит. Он точно знает, что Стив имеет в виду. — Я, — начинает Джеймс, но потом трусит. Дело в том, что намного проще не-сказать чего-то, если ты ещё не-начал об этом говорить. — Ммм? — вопросительно мычит Стив, а потом воцаряется очень долгое молчание, пока Джеймс пытается решить, что именно он собирается сказать. — Эээ, — говорит он. — Это секс... ещё кое-что, связанное с сексом. Стив кивает и ждёт ещё немного, а потом Джеймс опять говорит: — Эээ. — О, ты выглядишь насмерть перепуганным, — Стив чуть улыбается, прикасается к нижней стороне челюсти Джеймса. — В чём дело? Это же я. Джеймс прикусывает нижнюю губу и жуёт её с минуту, пытаясь обдумать, как сформулировать свою мысль, и Стив терпеливо ждёт, пока он найдёт способ озвучить это, как взрослый человек. — Я хочу сказать, — говорит Джеймс, и Стив склоняет голову набок, — у меня... Есть... В смысле, мне нравится кое-что... ну знаешь, такого рода... когда ты контролируешь ситуацию? Это звучит неуверенно, и даже он сам может это слышать, но Стив, кажется, ничего не имеет против. Помимо всего прочего, Стиву превосходно удаётся угадывать, что Джеймс имеет в виду, даже раньше, чем Джеймс сообразит, как это сказать. — Солнышко, — нежно говорит он с протяжным бруклинским акцентом, — что ты думаешь, я сделаю, подвешу тебя к потолку? Джеймс смотрит вниз, на свои руки, которые плотно сцепились на его коленях. Слышать этот акцент всегда приятно, на самом деле, и обычно Стив позволяет ему услышать это только в особых ситуациях, но потом Стив наклоняется к нему, улыбается, прижимаясь губами к его уху, потом чуть отодвигается, чтобы полноценно поцеловать Джеймса в губы, и поцелуй короткий и нежный, но Джеймсу всё равно приятно. — Милый, я не стану бить тебя, или пороть, или приковывать цепью к чёртову потолку или типа того, если только ты сам меня об этом не попросишь и не подтвердишь это неоднократно. Чего ты так заморочился? Он притягивает Джеймса к себе, обнимает за плечи и прижимает поближе. — Знаешь, я думал, может, мне купить ошейник, — говорит Джеймс, настолько обыденным тоном, насколько он вообще способен, и Стив смотрит на него. Стив обдумывает это. — Ну конечно, если тебя это заводит. Я правда не думал, что ты хотел что-то подобное. Джеймс покачивает головой из стороны в сторону, слегка морщится. — Я и не хочу? — говорит он. — П-по крайней мере, я не пытаюсь... Типа я не... — Ты не хочешь вставать на колени на полу и называть меня папочкой, — замечает Стив. — Я понимаю. Тогда почему, тебе нравится кожа? Джеймс выглядит так, словно Стив на правильном пути, но не совсем угадал. — Вроде как? — осторожничает он. — Знаешь, бывает такая реально мягкая, словно маслянистая кожа, которая на ощупь как... Я видел, как кто-то называл её «податливой», и это звучит подходяще. Знаешь? Не жёсткая и скрипучая кожа, а приятная и мягкая? Такая кожа мне бы понравилась. Стив на секунду прикусывает нижнюю губу, размышляя. — Но при этом тебе не интересно подчинение по полной программе? Джеймс кивает. — Я знаю, — говорит он, и Стив старается не смеяться над тем, насколько разочарованно он звучит. — Я знаю, просто... ну, однажды я купил собачий ошейник. Брови Стива взлетают на лоб, потому что это уже интереснее, чем просто подумывать, а не купить ли что-то такое. — Ты купил собачий ошейник? — Красивый, — уточняет Джеймс, странно ершистый, словно ожидая, что его отругают, — очень большой, как для овчарки или типа того — чёрный, со стразами и таким аккуратным серебристым колечком спереди, но он застёгивался на пряжку. У меня была такая фантазия... и иногда, когда у меня было время остаться наедине с самим собой, я... Джеймс выглядит так, словно только что осознал, к чему идёт эта история, и Стив наполовину ожидает, что он расскажет о сложной процедуре связывания себя самого с использованием ошейника, но тут Джеймс словно полностью теряет дар речи. — Всё хорошо, — говорит Стив, потому что не может быть, чтобы всё было настолько плохо, что это оправдывало бы такое выражение лица Джеймса, — ты можешь мне рассказать. Ты можешь всё мне рассказать, малыш, не бойся. Джеймс с усилием сглатывает, его щёки розовеют. — Раньше я надевал его и просто... носил, — бормочет он с таким выражением, словно это наиглупейшее, что он когда-либо произносил вслух. — Иногда я снимал при этом рубашку, а иногда дрочил, а иногда просто носил его какое-то время. От этого я ощущал себя се... эээ... — Ты ощущал себя сексуальным, — заканчивает за него Стив, улыбаясь. — То есть тебе нравится носить ошейник, потому что это приятно и от этого ты чувствуешь себя хорошо, но ты не хочешь, чтобы присутствовал аспект сексуального собственничества/подчинения. — Верно, — на выдохе говорит Джеймс, и его глаза немедленно находят глаза Стива, когда он садится ровнее и кивает. — Да, точно. Стив кивает в ответ. — Нет ничего плохого в том, чтобы ощущать себя сексуальным, — говорит ему Стив. — Думаешь, я ношу столько рубашек из ткани с лайкрой потому, что это полезно для моего здоровья? Джеймс смеётся, но одновременно потирает затылок и кивает. — Точно. На несколько секунд воцаряется тишина, пока Джеймс сжимает и разжимает руки, переплетает пальцы. Стив кладёт одну тёплую руку на колено Джеймсу, надеясь, что его это подбодрит. — Так ты уже выбрал какой-то или хочешь повыбирать вместе? — Джеймс смотрит на него с раскрытым ртом. — Или твой собачий ошейник у тебя ещё остался? — Эээ, — отвечает Джеймс, — в смысле, он где-то лежит, но... я хочу сказать, мы могли бы... Нет, я... — Джеймс вздыхает, делает ровный выдох через рот и пробует заново. — Я увидел один, который мне понравился, и он был достаточно дешёвый и очень красивый. Я его уже заказал. Стив медленно кивает. — Хорошо, — говорит он. — Хочешь носить его в моём присутствии или это личное? — Я, — начинает Джеймс, потом вытаскивает свой новый телефон и открывает на нём сайт. — Смотри! Стив наклоняется к нему, прижимает к себе Джеймса и смотрит. Джеймс нашёл нечто действительно красивое, и это не удивляет Стива, учитывая талант Джеймса подбирать вещи вроде лака для ногтей и подводки для глаз и прочее подобное — да, Стив обратил на это внимание. Ошейник представляет собой стандартный кусок (вероятно, искусственной) кожи, шире, чем Стив ожидал, поверх которого идет ещё одна, более узкая полоска. Сзади есть пряжка, а спереди он украшен серебристым колечком в форме сердечка. — Он, — начинает Стив и думает, стоит ли ему удивлённо произнести «стоит три доллара» вслух. — Тебе не нравится, — голос Джеймса звучит так расстроенно, что Стив поднимает на него глаза. — Джеймс, — говорит он, — солнышко, ты должен дать мне шанс хотя бы на секунду перед тем, как настроиться на худший вариант развития событий, ладно? Джеймс выглядит одновременно настороженно и пристыженно, но кивает в ответ. — Ладно, — говорит он, и Стив коротко целует его в висок. — Мне кажется, он очень красивый, я просто удивлён, что он стоил тебе три доллара. — Это доставка из Китая, — говорит ему Джеймс. — Я купил синий потому, что... Стив ожидает чего-то вроде «потому что это подходит к цвету моих глаз», но, когда Джеймс медлит с ответом ещё пару секунд, Стив опускает на него взгляд. — Потому что синий — мой цвет, — говорит он, когда до него доходит, и Джеймс кивает. — Да, я... — говорит он. Стив приподнимает голову Джеймса за подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. — Жду не дождусь, — говорит Стив и нежно его целует. Джеймс начинает медленно улыбаться, когда поцелуй заканчивается, но с заметным облегчением. — Ну вот, — замечает Стив, — относительно безболезненно прошло, правда? Джеймс опускает глаза, потом бросает на Стива взгляд сквозь ресницы. — Относительно. Стив ждёт, пока он положит телефон, а потом набрасывается на него, опрокидывает на диван. — Я тебе покажу «относительно», парень, — говорит он, но уже на половине фразы начинает хихикать, и Джеймс тоже давно уже смеётся.