Opium

Когда Чонгук, по совету Чимина, дал положительный ответ на усыновление Чонина семьёй Ли, он не ожидал уже через три дня увидеть перед глазами огромную усадьбу с собственной оранжереей и искусственным водоёмом. Чонгук решил сначала сам удостовериться в положительных намерениях этой семьи и только потом, проанализировав и вскинув всё «за» и «против», перевезти сюда Чонина. Чимин заранее договорился о встрече с господином Ли и, прикупив Чонгуку новую рубаху до колен, с прямыми рукавами, похвалил того в выборе правильного решения. Конечно же сопровождал Чонгука тоже Чимин, боясь что незрелый парень сам не справится или попросту сбежит с половины пути, быстро передумав. — Добро пожаловать в поместье семьи Ли, проходите, — женщина средних лет, с убранными в тугую прическу волосами в строгом, сером платье, встретила гостей и проводила их к, накрытому на террасе, столу. — Чонгук, Чимин, здравствуйте, рад встрече, — мягко улыбнувшись, приветствует пришедших гостей мужчина, с видневшейся проседью волос, морщинами вокруг глаз и в уголках рта, в деловом, дорогом костюме. Он кивнул им головой в знак приветствия и, поднявшись с места, поочерёдно пожал руки обоим парням, указывая после на пустующие стулья. — Здравствуйте, господин Ли, — вежливо и почтительно отвечает ему Чонгук, скоро присаживаясь за накрытый стол, ибо от волнения у него уже тряслись ноги. — Присаживайтесь, угощайтесь. Я подумал, что завтрак на свежем воздухе будет полезен, вы же ведь ещё не завтракали? — Господин Ли начал непринуждённую беседу, отпив свежий мятный чай. — Боялись опоздать, поэтому не успели, — отвечает Чимин, мимолётно поглядывая на молчаливого Чонгука. Терраса была расположена в правом крыле дома, где начинался цветущий сад, поэтому отсюда можно было вдоволь налюбоваться клумбами с цветущими пионами и лилиями, которые распространяли в чутком воздухе осенний, травянистый запах. На столе также стояла красивая фарфоровая ваза с аккуратно срезанным букетом лилий. — Чонгук, расскажите нам о ребёнке, — впервые подаёт голос светловолосая женщина, с высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым надменным выражением лица и прелестной улыбкой, при которой её нижняя, выдвинутая вперёд губа, надувалась. — Чонина я вырастил сам, так как отец всё время где-то скитался, — без запинки, но с заметной дрожью в голосе, начинает Чонгук, — Сам я нигде не учился, поэтому и его ничему не смог научить. Шестой год ему исполнился пятого апреля. Сейчас он один, в нашем старом доме, на опеку отца я даже не надеюсь. Ему нет дела до нас. Чонин хороший ребёнок, спокойный и послушный. Каждая мелочь может его заинтересовать, с недавних пор он очень увлечён искусством, постоянно рисует и видит во всём прекрасное. Женщина слушала внимательно, её глаза сверкали в лучах солнца, а улыбка не сходила с лица. — Мне уже не терпится поскорее его увидеть, чудесный ребёнок, — тихо выдаёт она, ослабевшим и вздрагивающим голосом. — Как скоро вы сможете привести его? — обращается к Чонгуку господин Ли. — Я… думаю уже завтра, только он сам ещё ничего не знает, — поджав губы, отвечает, — Я же смогу видеться с ним? Он единственный кто у меня остался и… — Конечно, Чонгук, конечно вы можете. В любой момент, мы готовы вас принять, — не дав договорить, Ли Шивон, жена господина Ли, встаёт с места и встрепенувшись, садится назад, поправляя пышную юбку платья. Просидев в поместье семейства Ли ещё около получаса, Чонгук и Чимин возвращаются в домик. Всю дорогу Чимин нахваливал семейку и их имение, от чего Чонгук действительно был рад своему решению. У Чонина будет новая, любящая семья. Он будет учиться, будет жить в достатке, не будет один. Неожиданно, уже дома, когда Чимин улёгшись на старый одряхлевший матрас, щёлкает пальцами, привлекая внимание Чонгука, происходит то, чего Чонгук не ожидал: — Ах ты хитрый малец, как ты до такого додумался? — сощурив узкие глаза, смотрит на Чонгука. — О чём ты? — не поняв чужого вопроса, переспрашивает Чон. — О том, что ты, получив разрешение на посещение Чонина в поместье семейства Ли, планируешь с помощью брата, забрать себе всё их состояние, — ни колеблясь и не отрывая взгляда от Чонгука, выпаливает Чимин. — Что? — не веря ушам, Чонгук встаёт с места, — Чимин, что ты… Я даже не думал об этом. Ты же сам предложил всё это… я лишь хочу, чтобы брат был счастлив… мне не нужны чужие деньги, а уж тем более таким образом… никогда, — обрываясь на некоторых моментах, Чонгук был готов расплакаться от услышанного. Почему все, кому он доверяет пытаются его всячески задеть? Каким образом он дал им повод усомниться в чистоте своей души? — Чонгук… ты прости… я не со зла… я наоборот думал похвалить тебя за сообразительность. Ведь задумайся, получив их состояние ты не только брату обеспечишь будущее, но и себе тоже. — Нет, мне это не нужно.

***

октябрь

фронт Восточной Империи

Вокруг него поле. Мрачное, покрытое неизвестностью, кишащее ядом и выжидающее момента, чтобы сокрушить его. Каждый его шаг решающий. Каждый вздох оглушающий. С меча капает свежая, горячая капля крови. С виска стекает холодный, грязный пот. Потрескавшиеся губы, помутневший рассудок, огрубевшие руки, обессиленный взгляд. Ким Тэхён — солдат, воин и победитель. Тащит на себе тело, раненного им самим, противника. Выведать от него информацию о дальнейших планах вражеского войска, будет задачей нелёгкой. Но смерть, что непременно явится и запугает того своими речами, заставит его открыть свой грязный паршивый рот. — Куда ваш король направил войско? — генерал Ким Намджун, возвышаясь над поднявшим голову к небу, жалким куском мяса, допрашивает его, не применяя жёстких мер. — Катись к черту, ублюдина! — с этими словами тот выхаркивает на землю сгусток тягучей крови. — Какая ты ханжа. Неужели так трудно ответить по-хорошему, попрощаться с жизнью и уйти на упокой? — выжидающе смотря в красные глаза врага, усмехается в лицо. Тэхён сразу привёл раненого в руки генерала, ведь стать лучшим в глазах старшего, чьё уважение хочется заслужить, желает каждый. — Молодой солдат, — обращается к Киму генерал, стоя вполоборота к нему. — Да, генерал, — выпрямляетя Тэхён, отвечая ему с уверенность в голосе. — Я повышаю вас и назначаю чин младшего лейтенанта, — сверкая улыбкой с ровным рядом зубов, выдаёт при всех. Тэхён удивляется, не веря услышанному, но быстро приходит в себя, отдавая честь генералу.

***

— Когда победим эту войну, а мы победим, я хочу познакомить тебя со своей дочерью, — разливая вино по бокалам, генерал ведёт дружескую беседу с Тэхёном, который впервые, за все пребывание на фронте, ест и пьёт что-то кроме воды и риса. — Буду рад, — запивая мясо вином, отзывается тот. — Каково это быть молодым и желанным? — оперевшись подбородком на ладонь, продолжает расспрашивать генерал. — Вы так говорите, как будто сами не были молодым и желанным. Да и разве сейчас что-то изменилось? Вы очень хороши, генерал. А я… не так уж и желанен. Не будь у меня денег и статуса, никто бы даже в мою сторону не взглянул. — Неправда. Знаешь, ведь когда-то и я так думал, когда и у меня ничего не было. Я был лишь простым крестьянином с минимальным достатком, уж думал так и помру, ничего не имея и оставаясь никем. Когда ты молод, богат, красив, умён, что ещё требуется? — Что же подтолкнуло вас на ваши подвиги? — Ни что, а кто. Моя покойная жена. Она не то, чтобы подтолкнула, она вытащила меня из той ямы, выбраться из которой я не мог столько лет. Она была дворянкой, молодой и красивой. Сначала я не верил своему счастью, потому что она и не казалась мне реальной. Как такая как она, рискнула взглянуть в мою сторону? — Позвольте же, генерал, узнать от чего она так рано покинула этот мир? — прерывая Намджуна, интересуется Тэхён. — Смерть при родах. Долгое время она не могла забеременеть. И только к её тридцати шести годам у нас это получилось. Вот и вырастил я дочь сам. Адель звать. Хорошая она у меня. Семнадцать лет уж минуло. ему тоже семнадцать. — А вам… сколько же вам, генерал? — Мне… уже сорок четыре. — Так вы получается были младше её, да? Вашей жены — Да. — Это была любовь? — Именно. Любовь, которая ломает, крушит и под чьим натиском даже вздохнуть не можешь. Когда взгляд её очей пронзал моё сердце, я уже не мог сдерживать свой порыв. Любовь невероятна. Она необходима. Она завладевает тобой, шепчет на ухо приятности, а в момент, когда ты готов ей отдаться, она сбегает, прячется и смеётся. Моя любовь от меня убежала. Не дала насладиться ею сполна. Тэхён внимательно слушал генерала, сжимая под столом свои солдатские брюки. Появилось желание ломать и крушить от того, что его хотелось неимоверно. Если любовь и правда такая, какой её описал генерал, то Тэхёну предстоит удержать её, не позволить ей сбежать и спрятаться.

***

сентябрь

— Чон~и, ну пойми же ты, они не обидят. Они хорошие, вот увидишь. — А как же папа? Он не будет плакать, когда меня не окажется дома? — вылупив большие глазки на брата, наивно предполагает Чонин, крепко переплетая пальцы с братом. — Ну что же ты, конечно не будет. Он же взрослый мужчина. — Как ты? — Как я. — А эти дядя с тётей, они правда добрые? — Правда, у них даже лошадки есть. Много-много. — Лошадки? Я хочу увидеть лошадок! А погладить можно? — Конечно можно, тебе всё можно, — Чонгук медленно шагал по длинной дорожке, ведущей в усадьбу. Чонин под боком не умолкая расспрашивал его обо всём, что скоро сам сможет лицезреть. Тот не выглядел опечаленным, наоборот ждал скорой встречи. Чонгук очень надеется, что Чонин быстро забудет отца и прошлую жизнь. Светлое будущее — вот что его должно интересовать. — Чонгук, здравствуй, — выбегает навстречу Ли Шивон, как и всегда искрясь на солнце. Эта женщина олицетворяла собой мягкость вкупе с обаятельностью. Она приседает на коленки перед Чонином, нежно улыбаясь и оглаживая его плечики, — Здравствуй, Чонин. — Здравствуйте, — улыбнувшись в ответ, здоровается Чонин, — А вы мне покажете лошадок? — Лошадок? Показать? — переспросив, встаёт на ноги, — Это не интересно, — отвечает она и улыбка Чонина почти что исчезает, — Может лучше прокатимся на них? — а вот тут он уже радостно прыгает, кидаясь на Шивон и под звонкий смех, они хватают Чонгука и вместе убегают к лошадям.