***
Безразмерный Мешок решено было хранить в Годриковой Лощине, у Поттеров. Как авроры они были вне подозрений. Волдеморт с трудом снял им же наложенные чары левитации, и теперь невидимое сокровище загромождало собой весь задний двор Поттеров.***
— Он постоянно у нас отирается. То мама его на чай приглашает — типа беспокоится о его здоровье. То ей консультация по зелью нужна позарез. Папа бесится, а мама ему слова сказать не даёт — друг, говорит, и всё, тронуть его не моги! Гарри уселся на подоконнике поудобнее и с тоской уставился на снег за окном. — Я уверена, что миссис Поттер и профессор Снейп не делают ничего дурного, — строго сказала Гермиона. Наступили рождественские каникулы, и друзья делили свободное время между Годриковой Лощиной и Норой. Гермиона сидела по-турецки на диване и грызла яблоко. — Гарри, не хочу тебя обидеть, но то, что ты рассказываешь — это такая х… Ерунда, в общем. Вон моя матушка — влюблена в этого Локхарта, и ничего, никто не умер! — Не может быть! — Точно тебе говорю! У нее все его книги, да с автографами, да как у него встреча с поклонницами на Диагоналлее — она так и рвется туда! Правда, в этом году он не проводил презентаций, там сейчас совсем кисло. А когда он выступает на Колдорадио — она ни одной передачи не пропускает, ни одного интервью! — А что же мистер Уизли? — А ничего. Батька у меня с юмором, знаете же. Он сейчас столько времени на работе проводит, эта стерва такие дурацкие задания даёт! Да ещё, — Рон многозначительно понизил голос, — дела Ордена… Гарри понимающе кивнул, Гермиона завистливо вздохнула. Ее-то родители понятия не имели о делах Ордена. — Говорит, мать занята, довольна — всей семье от этого только лучше. Гарри против воли улыбнулся. Пожалуй, Рон прав. Страшно подумать, как бы отнеслась неукротимая миссис Уизли к яйцу тайского змееголова под кроватью Чарли или очередным испытаниям Форда «Англия», если бы у нее не было такой отдушины, как Локхарт. — Ну и вот, перед днём рождения он маме говорит — раз этот крендель тебе так дорог, получишь его постер в подарок. В натуральную величину. — Тот, что печатали в «Ведьмополитене»? — Гермиона мечтательно сощурилась. — Я видела, он был в розовых шелковых… эмм… И у него такая фигура… — Герм, перестань, я щас сблюю! — И что же твоя мать? — Сказала, не стоит. Лучше зачарованную взбивалку. На самом деле миссис Уизли сказала, что у нее уже есть в доме волшебник в розовых трусах, и одного ей вполне достаточно. — Короче, после того дня рождения мать готовит и поет, гладит и поет… нормально у них все. И у твоих нормально будет.***
Большая часть золотого запаса была в монетах по 10 галлеонов. Мешки с деньгами, несмотря на небольшие размеры, были очень тяжелыми. Дамблдор чувствовал себя не меньше чем Санта Клаусом. Или добрым дедушкой всех разоряющихся торговцев, мастеров, артефакторов, безработных… В каком-то смысле он и правда мог считать себя их дедом — чуть не каждый английский волшебник прошел через Хогвартс, значит, теперь они почти родственники. И сегодня каждый получит от дедушки подарок! Санта Клаус-самозванец поглубже надвинул синюю шляпу, скрыл расшитую звездами мантию под дезиллюминационными чарами и повернул метлу налево. Второй «тайный доброжелатель» раздраженно вздохнул. Перед вылетом Реддл долго спорил с Дамблдором, доказывая, что золота в Азкабане взяли меньше, чем планировали, и поэтому разумнее его придержать — для подкупа авроров и сотрудников Министерства, для привлечения союзников… Но Дамблдора горячо поддержали орденцы. Сам же старый хрен сказал несколько слов о любви к согражданам, а дальше просто снисходительно молчал! Волдеморт выдавал ему сногсшибательные аргументы, а в ответ видел добрую улыбку и хитрое сверкание очков-полумесяцев! Поняв, что стоит отвернуться — и старик попросту сделает по-своему, Реддл скрепя сердце решил к нему присоединиться. Он все-таки был политиком и не мог пропустить такую пиар-акцию. Он повернул метлу направо и медленно полетел вдоль нечетной стороны Диагоналлеи. На окнах, как правило, были охранные чары, но они не могли помешать сильнейшим магам Великобритании. Ставни распахивались под действием Аллохоморы, и в окна сами собою влетали монеты. Дамблдор сначала левитировал по тысяче галлеонов в каждый дом, но потом увлекся, узнавая дома волшебников, и стал давать больше. Не успели они закончить на Диагоналее и перелететь на улицу Четырехлистного клевера, как мешок Дамблдора опустел, и он непринужденно попросил Волдеморта поделиться. Прижимистый Том только зубами скрипел, вспоминая приютское детство и представляя, как бы он радовался одной такой монете.***
Какой сегодня день? Рождество? Сочельник? Или праздник уже неделю как прошел? С тех пор как Том закрыл «Дырявый котел», ему было все равно. Можно было и не просыпаться. Но внизу то и дело ходили туда-сюда, а потом — странное дело! — его начали окликать. — Том, вы закрыты? Глупый вопрос. Внизу пустота, пылища — разве это похоже на работающий бар? — Том, старина, ты жив? Живехонек. Но какая, собственно, разница? Надо бы ответить, знакомый голос. Но он в таком виде… А вот несколько девичьих голосов, звонкие, веселые: — Мистер Том, мистер Том! С вами все в порядке? «Розовый единорог» открылся, и «За облаками» работает, а вы? Вы откроетесь сегодня? Открывать кафе и ресторан в такое время? Мир сошел с ума. Наконец, строгий голос Олливандера: — Том, я знаю, что ты там. Открой, будь любезен! Старый бармен нехотя поднялся с кровати, кое-как расправил мантию — спал он, не раздеваясь — и открыл дверь спальни. — Том, у меня сегодня именины, хочу пригласить несколько человек, и по старой дружбе… но ты, похоже, не собираешься открываться? — У тебя завелись деньги? — равнодушно спросил Том. — Или будешь просить провести вечеринку в долг? — Проснись, приятель! Вся Диагоналлея так и кипит! Рождество уже позади, но произошло настоящее рождественское чудо, не говори, что тебе не повезло! И не успел Том спросить друга, не пьян ли он, мастер палочек обвел взглядом комнату и с победным видом указал костлявым пальцем на большой захламленный стол: — Смотри! Поверх слоя пыли лежала кучка золотых монет. Том попробовал одну из них на зуб. Другую попытался трансфигурировать. Наконец, направил на монеты «Фините Инкантатем». Деньги не исчезали, не превращались, знай себе лежали и тихо сияли. Старик дрожащими руками начал их пересчитывать. 10 монет — столбик. 1, 2, 3… 15 столбиков — 1500 галлеонов, это же целое состояние!.. Рядом с монетами лежал клочок пергамента с каллиграфической надписью «От неизвестного доброжелателя. Будьте счастливы!» Том рассыпал все золотые столбики по поверхности стола и пересчитал деньги заново. Потом выложил из них аккуратную спираль. Потом руну «Пацифизм». Потом… — Том, ты спятил? — спросил Олливандер. — Нет, Гаррик. Нет, — по морщинам Тома медленно сползали мелкие стариковские слезинки, но он улыбался. — Приходи вечером. И друзей приводи. Бар будет открыт. Когда Олливандер ушел, Том развил бурную деятельность. Он тщательно расчесал остатки волос вокруг лысины и умылся с помощью Агуаменти. Второе Агуаменти с ног до головы облило сонного эльфа. Том приказал ему немедленно и тщательно отдраить бар, а потом приниматься за жилые комнаты. Сам же он кинулся в кладовую. Есть немного чая и кофе, множество специй, сохранилось и вино. Эльфийское — между нами, не лучшего качества. А вот сливочное пиво он давно уже вылил — прокисло, несмотря на стазис. Огневиски выпил сам — заливал свои переживания. Эх, если бы знать заранее! И старик суетливо заковылял к выходу. Битком набитый кожаный кошель оттягивал пояс и согревал душу. Казалось, низкое зимнее небо стало выше, а какие милые люди сновали взад-вперед по улице — дети кидались снежками, взрослые ласково улыбались, праздник, да и только! Том спешил в лавчонку «Свежие продукты». Качество еды там всегда оставляло желать лучшего. Магазинчик принадлежал Фаджу, и министр цинично считал, что можно прожить без мантий, без книг, без пергамента и чернил — но вот еду маги раскупят в любом случае, никуда не денутся. Благо пищу невозможно было трансфигурировать или создать из ничего. Такие же магазинчики Фадж держал во всех крупных городах, в Хогсмиде, на площади Мерлина — целая сеть магазинов, совсем как у маглов. С наступлением кризиса, когда в колдовских районах один за другим разорялись мясники, молочники и булочники, Фадж не придумал ничего лучше, как повысить цены. Вот и сейчас Том, вздыхая, рассматривал вялую капусту и тыквы, подгнившую картошку, морковь с черными пятнами. — Эй, леди! Мясо-то с душком! — возмутился другой покупатель. — Неужели нельзя было наложить чары Стазиса поаккуратнее! — Или можно было в снег положить, — вмешалась молодая колдунья. — Магловская технология, новейшая разработка! — Не нравится — не берите, — сварливо отозвалась продавщица. — Вот возьму и перестану в долг отпускать! Мало того, что вы халявщики, ещё и товар хаете! Волшебники уныло замолчали. По распоряжению Фаджа при продаже в долг цены были на четверть выше. Том долго колебался. Хотя «Дырявый котел» и назывался баром, у него в меню всегда было несколько закусок и горячих блюд. Но подавать гостям еду, состряпанную из таких продуктов? Невозможно. Немыслимо! Да у него остатки волос вывалятся от стыда! Видимо, старые традиции не годятся для кризиса! Наконец Том решился. Оплатил долг и взял несколько сортов чёрствого хлеба. Сегодня в меню будут сухарики с зеленью, сухарики с перцем, с тертыми мандрагорами и толченым чесноком. Придется делать акцент на напитки. В конце концов, в умелых руках заиграет даже самый простенький ассортимент алкоголя — а по части коктейлей Тому нет равных во всем Лондоне! Его коктейли будут дымиться, сверкать, уносить в поднебесье! Старик усмехнулся. При такой закуске они скорее будут валить с ног и вышибать мозги. Может быть, сразу капать в каждый бокал немного Антипохмельного? Но это ухудшит вкус его шедевров… — Прекрасное утро, Том! — Привет, Том, старина! — Том, и вы тоже открываетесь? Ну-ну, не отнекивайтесь, вы же летели, будто на крыльях! — Что думаете обо всем этом, дружище? — Вот что я скажу, господа, — Том откашлялся и приосанился. — Это настоящее рождественское чудо, не меньше! Немного поболтав, волшебники весело раскланялись и разбежались по своим делам. Сегодня у каждого было множество радостных хлопот. Том тоже заспешил вдоль Диагоналлеи. Маленький, худой, сутулый, он напоминал шустрого паука. Нужно было забежать к самогонщику Монтгомери, потом к старушке Бесс — за тыквенным соком, потом смотаться за яблочным сидром, потом увеличить столики и стулья до нормальных размеров… Но главное — Тому не терпелось вывести на двери бара огромную светящуюся надпись «Бар «Дырявый котел» открыт»!***
Мадам Малкин тоже чуть было не проспала свою удачу. Она и сама не знала, зачем продолжала открывать магазин — по ощущениям, покупателей не было уже лет сто. Но когда она нехотя выползла на улицу, чтобы повернуть табличку на двери надписью «Открыто» наружу, оказалось, что первая клиентка уже ждет. Малкин натянуто улыбнулась и начала заученно перечислять платья и мантии, которые она может предложить. — Нет-нет, я за другим… Помните… эээ… у вас был розовый пеньюар — прозрачный, из батиста, с чарами неотразимости? Малкин помнила. Как и эту девицу с серыми волосами и унылым длинным носом — из тех, что часами примеряют одежду, требуя показать то одно, то другое, но никогда ничего не покупают. Но многолетняя привычка не давала выставить пришедшую вон. Малкин, профессионально улыбаясь, принялась рыться в кладовой, отыскивая нужный наряд как можно медленнее. Девица тем временем продолжала свой нудный монолог. — Конечно, сперва я пыталась трансфигурировать красивое бельё… Из теплой мантии… А получился меховой лифчик и панталоны из шотландки — большие, вот посюда! И обратно не превращаются, знаете, как обидно! А он увидел меня в этом, да как начал смеяться! И с тех пор… каждый вечер, когда надо… ну, вы понимаете… только и может, что хохотать! Говорит, как вспомню тебя в тех огромных трусах — не могу сдержаться! Мадам Малкин, только вы можете спасти наши отношения! Малкин с вымученной улыбкой бросила на клиентку оценивающий взгляд. Тянуть время и дальше было уже неприлично, и она вытащила-таки пеньюар наружу. Звякнул дверной колокольчик. Ещё одна покупательница, не утруждая себя стряхиванием снега с ботинок, протопала к прилавку. — Здорово, хозяйка! У вас в продаже розовый халатик был, прозрачный такой… во-во, этот самый! И ухватилась за пеньюар обеими руками. С головы ведьмы упал капюшон, открывая бледное, наспех накрашенное лицо и волосы дикой расцветки — неоново-зеленые, с золотыми искрами. — Я здесь была первая! — возмущённо пролепетала носатая. — А я плачу наличными! — огрызнулась вторая. Судя по ее грубому выговору, она была с Дрянналлеи. — И каким путем заработаны эти грязные деньги? — поджала губы носатая, напрочь забыв в пылу спора, что у нее тоже есть деньги. — Да уж не самым лёгким! Заткнись, ты, овца, мне он нужнее для работы! Проститутка от природы была девушкой незлой, но ещё не отошла от утреннего унижения. С начала кризиса дела в «Доме тысячи удовольствий» шли неважно. Напрасно хозяйка проклинала на чем свет стоит онанистов и импотентов, которые экономят на самом важном и лишают ее доходов. Клиенты предпочитали тратить деньги на более насущные потребности, чем секс, и проститутки выживали как могли. И вот сегодня утром в бордель неожиданно заявился клиент — а девчонки были не готовы, никто! Напрасно мадам обхаживала его, упрашивая подождать, пока ее красотки будут готовы спуститься. Напрасно девчонки попрятались, судорожно накладывая косметические чары и принимая Антипохмельное. Клиент ждать не хотел. Нечасто случалось, чтобы у него был утренний стояк и вдобавок деньги, которые не жалко потратить. И тут, как назло, она аппарировала прямо в холл — в замызганной мантии, лохматая, ненакрашенная, в обнимку с мешком картошки, украденным у маглов! Клиент заявил, что сойдёт и эта — лишь бы ему дали скидку, задрал ее мантию и сделал то, зачем пришел, прямо в холле! Извращенец, одно слово! А она, между прочим, девушка дорогая, изысканная… по крайней мере, раньше такой была. Услышав насмешки остальных девчонок, которые обзывали ее дешёвкой, она со злости превратила всю картошку в горстку пепла — раз они с ней так, она не собирается с ними делиться! Схватила заработанное и фурией помчалась в ателье к Малкин — она им покажет, кто здесь дешёвка! А здесь — это носатое недоразумение! И проститутка выхватила палочку. И тут Малкин наконец улыбнулась по-настоящему, искренне. — Дамы, не ссорьтесь, прошу вас. Я покажу вам ещё кое-что. И она жестом фокусника выложила на прилавок нечто чёрное, атласное, узкое, с круглыми вырезами на интимных местах и стразами тут и там. Носатая приоткрыла рот, деваха с Дрянналлеи одобрительно кивнула. — А на этом какие чары? — Само подгоняется по фигуре владелицы, облегает, как вторая кожа — от горла до пальцев ног! И всё, при таком покрое другие чары не нужны. Триста галлеонов. А вот ещё премилый комплектик… — и из кладовки по воздуху прилетел узкий лифчик и крохотные трусики из синего кружева. — С чарами Увеличения Объемов. 450 галлеонов. Смотрите, примеряйте, и каждая из вас найдет белье по вкусу! А если вам обеим все же понравится одна и та же вещь, — Малкин плотоядно улыбнулась, — устроим маленький аукцион! — Ни хрена, — заявила проститутка. — Я цену деньгам знаю! Черную штуку возьму. Носатая больше не обращала на нее внимания. Она с горящими глазами схватила с прилавка синие и розовые финтифлюшки, прижала их к груди и скрылась в примерочной.***
Следующие несколько дней волшебники отдавали долги, делали покупки, дарили подарки. Строили далеко идущие планы и позволяли себе робкие мечты и маленькие радости. Впервые с начала кризиса волшебный мир вздохнул полной грудью. А потом на Диагоналлею пришла налоговая проверка. Стукачками были продавщицы из продуктовых лавчонок Фаджа. Все они тщательно записывали, кто был по уши в долгах и внезапно начал расплачиваться золотом. Министр магии назначил свою толстую супружницу генеральным налоговым инспектором, и она с помощниками заявилась к тем волшебникам, кто снова начал вести бизнес. Напрасно маги клялись, что получили таинственные подарки, и совали инспекторам флаконы с воспоминаниями. Подарки не облагались налогами, но Амбридж и ее команда называли полученное золото незадекларированными доходами и против всех правил накладывали огромные штрафы. От штрафов удавалось избавляться тем, кто, обливаясь холодным потом от собственной наглости, предлагал «договориться». Этих лишали не всей заначки, а только части. Праздник раздачи денег обернулся разбитыми надеждами.***
— А я сразу говорил, что это пустая трата денег! — Мой мальчик, в это суровое время мы просто обязаны были поддержать сограждан! Показать им, что есть люди, которые о них помнят и заботятся! — И чем это для них обернулось? А ведь это золото можно было вложить с большей пользой! Реддл трагически заломил брови. — Больше двухсот тысяч, — с болью в голосе вымолвил он. — Том, не нужно пафоса, — поморщился Дамблдор. — Здесь нет аудитории, только я. А на меня, мой мальчик, производить впечатление бесполезно. — Можно в следующий раз мы реализуем одну из моих идей?!***
Аврорат тоже зря времени не терял. Порча, которую Беллатриса наколдовала на Далла, удалась на славу. Не успела напарница доставить его обратно в аврорат, как он пожаловался на головную боль, потерял сознание и скончался на месте. Диагносты госпиталя Мунго сходились во мнении, что его поразила магловская болезнь под названием «апоплексический удар». Один из колдомедиков, маглорожденный, с умным видом заявил, что произошел «разрыв аневризмы». Никто из колдомедиков не мог с уверенностью сказать, что это результат проклятия, но уж больно многозначительным было совпадение. Скримджер недолюбливал Далла при жизни, но не собирался спускать на тормозах его странную смерть после обыска в Малфой-мэноре. Продолжались и активные поиски Лестрейнджей и Барти Крауча. Вскоре были задержаны Малфои и большая часть волшебников, что гостили у них в день обыска.