«Пшекруй»
Гермиона Грейнджер летела по одному из узких проходов, что как паучья сеть раскинулась в замке школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, не чувствуя ног под собой. Ученики уже успели разойтись по своим классам, позволяя одной из самых молодых практиканток в Хогвартсе, а если рассуждать трезво, то еще и единственной на данный момент, без преград преодолеть достаточно большое расстояние от ее комнат к классу трансфигурации. Конечно, профессор МакГонагалл еще в конце прошлого года говорила ей, что необходимости посещать уроки младших курсов нет, но гриффиндорка никак не желала пропускать хоть какие-то дополнительные занятия. Если быть совсем уж честным с собой, а Грейнджер всегда таковой была, то главной причиной, по которой она порывалась на них с утра вот уже третий год подряд — это изумлённые детские мордашки, полные восторга, стоило только Минерве превратиться в кошку. Тем более, что в скором времени юная практикантка сама будет проводить все эти занятия с детишками. Правда, сие являлось больной темой для столь амбициозной девушки, что сдав все экзамены на высший балл, вдруг осознала — она не имеет малейшего понятия, чем хочет заниматься в жизни. Куда идти? На кого учиться далее? Сотни подобных мыслей крутились в голове у испуганной выпускницы, когда она неожиданно нашла выход из ситуации. Временный и отчасти трусливый, потому что настоящие львицы так не поступают. Гермиона стала практиканткой профессора МакГонагалл. Это было действительно удобно, во-первых, привычная обстановка любимой школы, во-вторых, было время подумать. И она думала, уже третий год думала. Впрочем, куда Грейнджер спешить? Трансфигурация ей нравилась, а профессор МакГонагалл делилась порой очень любопытным и полезным жизненным опытом. Единственное, что немного тревожило гриффиндорку — это мысли о другом варианте ее обучения. В самом начале ее практики, в голову несомненно смелой девушки закрадывались подозрительные мысли, а не пойти ли практиканткой к Северусу?.. То есть, тогда для нее еще только профессору Снейпу. Удивительному мужчине, как сейчас могла судить Гермиона. Вопреки всем подозрениям бывшей ученицы, именно профессор зельеварения оказался человеком, который относился к ней не предвзято. И девушка вовсе не имела в виду ненависть или презрение, она думала о пренебрежении и ласковости. Именно таким на поверку оказался дружный коллектив преподавателей, возглавляемый добрым Альбусом Дамблдором. Теперь мисс Грейнджер достаточно было не только услышать, но просто подумать о сахарных лимонных дольках старого профессора, как живот протестующе урчал. В данном случае лучшая ученица Хогвартса наконец-то могла похвастаться, что нашла свою ненавистную еду, хотя свершение это было не столь высоко, чтобы им гордиться. Вот в этой толпе добрых, поощрительных и покровительственных людей, одним из немногих оказался Северус Снейп, который отнёсся к мозгу Золотого Трио, не просто прохладно, а совершенно ровно. С того времени, как Миона стала практиканткой, бесстрастные, отвлеченные беседы, порой даже ни о чем, со Снейпом стали глотками свежего воздуха. Девушке всё время хотелось больше этого простого человеческого общения, пусть собеседник и бывал зачастую угрюм, немного раздражителен, и самое главное — мисс засчитывала это к неоспоримым достоинствам мужчины — умнее ее самой. Время, как это часто бывает в спокойные, рутинные дни летело быстро. Вот уже бывшая студентка сидит в покоях декана исконно вражеского факультета и, попивая чай, разговаривает и разговаривает. Подобные посиделки стали неизбежной обыденностью в конце второго года практики Мионы, чем она глубоко внутри гордилась, получая чистое удовольствие от общения с тем самым, ранее страшным, а теперь таким привычным профессором. Что думал по этому поводу сам профессор Снейп? Никто не знает, а все догадки Гермионы сама же девушка считала в корне необоснованными, глупыми и невозможными. Поэтому и делиться ими на всеобщее обсуждение — глупость. Северус был слишком умным, хитрым и непредсказуемым человеком, чтобы просчитывать не то, что его мысли, а просто следующий шаг. Но к сожалению, рано или поздно, многое хорошее заканчивается. Именно в таком аспекте молодая практикантка рассматривала лето, когда единственным способом общения, с уехавшим куда-то из замка (совершенно неожиданно, без предварительного оповещения!) Северусом, стали письма. Иногда длинные и полные «мудрых мыслей», а порой банальные и лаконичные записки в строку-две. Хотя, если судить справедливо, Гермиона тоже не сидела безвылазно в замке. То навещала родителей, которым удалось вернуть память (не без помощи мастера легилимента), то встречалась с друзьями, но сие событие выдалось лишь раз и ничем интересным похвастаться не могло. Спокойный и прохладный голос заставил остановиться задумавшуюся практикантку. Немного резковатым движением вскинув голову вбок, Гермиона приподняла брови вверх, искренне недоумевая и самую капельку опасаясь. Девушка, около двадцати лет отроду, точно не являлась здешней ученицей. Разговаривая с незнакомкой, Миона мысленно несколько раз поежилась и передернула плечами помимо собственной воли. Ведь эта темноволосая девушка не выказывала агрессии или так нелюбимого мисс-лучше-всех превосходства, в простонародье называемого заносчивостью, гордыней и спесью. Наоборот, совершенно ровный тон с легким окрасом полностью дозированных эмоций. Но внешность нисколько не сопутствовала положительному впечатлению от этой незнакомки, хотя девушка не была юродивой или уродливой, ее даже можно было спокойно назвать красивой. Правда это была странная красота, холодная и недосягаемая, отталкивающая своей недосягаемостью. Цвет волос было трудно распознать в полумраке, царившего в проходе, так как на дворе была мерзопакостная погода, не пропускающая солнечные лучи к монументальному строению замка, но одно было ясно — они не светлые или яркие. Черты лица тонкие и миловидные, нос идеально-ровный с острым кончиком, цвет кожи очень бледный, почти фарфоровый. Но самой поразительной чертой являлись глаза, и если они в самом деле являлись отражением человеческой души, то у этой незнакомки души не было. Или она просто была бесчувственной, созданной изо льда… Хотя лед можно растопить, а это скорее был камень, твердый и непоколебимый. Зелень ярких, колдовских глаз была покрыта пеленой равнодушного безразличия. Только по голосу мисс Грейнджер могла определить, что разговаривает с живым человеком, испытывающим неловкость и легкую досаду от невозможности найти нужную дорогу, а не бездумной машиной. Роботом. По сравнению с ней даже Северус Снейп в самый его поганый и неудавшийся день, с самым пессимистически скептическим настроением, казался очень душевным и теплым существом. Единственное, что удерживало Гермиону перед мыслью «Она словно женская версия дементора в человеческом обличии!», это взгляд колдовских глаз, который выдавался живым и острым, как опасная бритва. С невероятным облегчением мисс Грейнджер поспешила скрыться за поворотом от пронзительного взгляда, не сумев меж тем удержаться и все-таки дав совет девушке. Не виновата же незнакомка в том, что у нее столь специфическая внешность! Тот же лорд Волдеморт был тем еще уродцем, на его фоне девушка представлялась настоящей богиней красоты. Милосердно посочувствовав директору школы, к которому и направлялась странная незнакомка, Гермиона вспомнила о лимонных дольках, и все человеколюбивые порывы, перемешанные с жалостью, вмиг испарились. Профессор Дамблдор конечно стар, но с этим повидал многое, поэтому подобная встреча не должна стать для него стрессовой. Как ни прискорбно было это признавать бывшей ученице Хогвартса, Альбус был из тех стариков, которые еще переживут ее и ее детей, просто из… «добрых побуждений».💀†💀
— Мисс Грейнджер, — добродушно улыбнулся в седые усы Дамблдор, приветствуя гриффиндорку. — Как поживаете? Как практика? — стандартно поинтересовался директор, явно пытаясь усыпить внимание девушки. Чисто из вежливости и глубокого уважения к директору, Гермиона ответила положительно на его вопросы, легко включившись в скучную игру «светская беседа». Правда в памяти шатенки навечно запечатлелись слова о вечной неусыпной бдительности Грозного Глаза, что заставляло ее сидеть с ровной, как штык, спиной и натянутой вежливой улыбкой на лице. Благо, директор не предложил ей сладкого лакомства, видимо был чем-то расстроен или озабочен. Правда это не мешало ему радостно улыбаться, создавая гусиные лапки морщин вокруг голубых глаз и плавно говорить, расспрашивая практикантку о том, о сем. Первой не выдержала Гермиона и в одной из затянувшихся пауз высказалась. Спросила о том, что уже как месяц тревожило не только ее одну, но и весь педагогический состав вместе со всеми учениками. — Профессор, а вы не знаете, где находится профессор Снейп? — уже как больше недели Миона не получала от него ни единой весточки, что очень ее удручало. Остальных же больше беспокоило пустующее преподавательское кресло и отсутствующие у всех курсов занятия зельеварения. Конечно, недавно нашлась «замена» профессору, и ученики вновь получали необходимые знания, но подобное положение дел категорически не устраивало Гермиону. Когда замок вновь наполнился жизнью, она начала задыхаться, потеряв одного единственного человека, с которым было действительно хорошо просто посидеть. — Ох… — печально, горестно и, наблюдающий со стороны зритель, не подверженный сильным эмоциям и задумчивому состоянию, как Гермиона Грейнджер, мог бы сказать — театрально громко. — Что-то случилось? — осторожно уточнила мисс практикантка, концентрируя внимание на директоре. — Да, мисс Грейнджер. Что-то… ужасное! — патетически возвестил старик, но подобный дешевый трюк в этот раз сработал как нельзя лучше на девушку. — С Сев… профессором Снейпом? — сглотнув, вдруг ставшей очень вязкой, слюну, выдавила Гермиона. — И не только с ним, — покивал головой директор. Его голос понизился, придавая беседе некий оттенок загадочности и зыбкой доверчивости. — Расскажите мне, сэр, — попросила девушка. — Если я могу чем-то помочь профессору… я… — Именно за этим я и позвал вас, мисс Грейнджер, — оперев локти о стол и переплетя пальцы, он задумчиво начал сверлить взглядом Гермиону. — Но прежде, я хочу предупредить вас, чтобы вы понимали, что всё сказанное сейчас — конфиденциальный разговор. Тайна. — Я понимаю, — с готовностью откликнулась Гермиона, в глубине души даже оскорбленная подобным недоверием. — Что ж, чудесно, — покивал своим мыслям Альбус. — Понимаете, Гермиона, — вдруг обратился по имени к девушке, — после окончания войны не все Пожиратели Смерти были пойманы, и Северус вызвался помочь поймать своих бывших товарищей, подключив к этому своего оправданного по всем статьям друга, мистера Малфоя-старшего, — поведал в гулкой тишине кабинета Дамблдор. При упоминании Люциуса, Миона в который раз за сегодняшний день мысленно передернула плечами, поёжившись. Но перебивать профессора она не решилась, даже уточняющими вопросами. — Летом, из-за наибольшего количества свободного времени, они занялись этим делом всерьез и вышли на одну группу лиц, скрывающихся от закона. Бывших соратников Тома Реддла. Их имен я называть не буду, они мало что вам скажут, — хмыкнул он. — Хорошо, — имена этих нехороших людей мало волновали сейчас гриффиндорку, она тревожилась за Северуса. Печальный взгляд голубых глаз ей не нравился, и подсознательно, Гермиона готовилась к худшему. Точнее, она до помутнения рассудка страшилась услышать худшее. — Что с профессором? — настойчиво спросила она, теперь уже зеркально сверля взглядом старика. — Неделю назад мы потеряли связь с ним и Люциусом. Все детали операции были координированны Министерством… — Лично Кингсли? — уточнила девушка, сочтя возможным перебить старшего, что ранее никогда не делала. Альбус не обиделся, ему вполне импонировал интерес практикантки. — Да, а авроры страховали их, — качнул головой Дамблдор. — Поэтому, почти сразу после исчезновения Северуса и мистера Малфоя, начались экстренные поиски. Но обнаружили мы их только вчера утром, — снизил голос до шепота директор. — И чуть не убили, пытаясь помочь… — Что? — должен был получиться восклицательный вопль, но горло слишком сильно пересохло. — Авроры попытались помочь им с помощью магии, но оказалось, что тем самым только навредили еще больше, — рассказывал он. — На них лежит странное проклятие, даже я не могу понять, что это такое. — Может, профессор Снейп что-то об этом знает? — беспомощно подкинула идею Гермиона, хлопая большими глазами. — Что он говорит? — Гермиона… Северус в коме. Он не может ничего сказать нам, даже если бы знал что-то об этом. — А?.. — Люциус тоже, — предугадал вопрос пожилой волшебник. — Как мы сумели выяснить опытным путем, — лицо, вечно доброе и понимающее, помрачнело на глазах, — любое применение магии вблизи Северуса и Люциуса вредит их здоровью. — Но чем я смогу помочь? — непонимающе хлопала длинными ресницами Миона, чувствуя, как глаза увлажняются. — Не многим, как и мы все, — печально просветил Альбус. Но Гермионе и этого хватило, чтобы набраться оптимизма. Она могла помочь хоть чем-то, это главное! — Я нашел место, где оба волшебника не будут контактировать с обычной магией, как таковой. Надеюсь, это поможет им обоим поправиться, — тихо проговорил он. — Правда, есть одна, точнее несколько сложностей, мисс Грейнджер. Хозяйка этого дома не горит желанием нам помогать, и не спешите ее осуждать! — приподнял ладонь вверх волшебник, останавливая открывшую было рот практикантку. — У нее, как ни прискорбно, имеются поводы недолюбливать магическое сообщество. Но нам удалось убедить ее рассмотреть возможность взятия Северуса и Люциуса под свою опёку и присмотр. Одним из условий была помощница, которая могла бы присмотреть за одним из мужчин. — Почему я, директор? — поинтересовалась Гермиона, откидываясь на стул спиной. Заведомо, она была согласно помочь… но только Северусу. — Вы самая подходящая кандидатура, — потешил ее самолюбие Альбус. — Понимаете, у этой девушки специфический характер, и я бы не сказал, что плохой, но на нем хорошо… точнее плохо… — Дамблдор, как будто сам не знал, что хотел сказать. Или не мог сформулировать собственные мысли в слова и предложения, в кои-то веки? — Ее очень своеобразная работа сильно влияет на мировоззрение, что может создать конфликт с многими волшебниками, — наконец нашел оптимальный вариант он. — А вы, Гермиона, в последнее время сблизились с Северусом, — сказал Дамблдор, а Миона отвела глаза в сторону, чувствуя, как щеки опаляет жар. Странно прозвучали эти слова правда лишь для нее одной. — Не отрицайте этого, пожалуйста. Многие заметили, что вы сдружились, — вновь улыбнулся Альбус, не замечая смущение бывшей ученицы. — Хорошо, — после пяти секунд паузы, которые показались самой девушке вечностью, ответила гриффиндорка. — Я согласна помочь вам с этим. Готова помочь профессору Снейпу, — немного тише уточнила она. — Есть еще что-то, что я должна знать? Или мне всё расскажет эта… А кто эта девушка, собственно, сэр? — В доме, где вы поселитесь на ближайшие месяцы, — огорошил термином пребывания Дамблдор, но никто не обещал, что пострадавшие поправятся быстро, — нельзя применять магию. Ни под каким предлогом, — твердо добавил старик. — Это помимо того, что волшебство вредит пациентам. Также не стоит лезть в дела хозяйки дома, что же касается ее личности… эта моя родственница, — вновь озадачил бедную львицу он. — Александра Баскервилл-Дамблдор, внучка моего брата Аберфорта, — подобные известия добили морально Гермиону. Сил даже на прямые, невежливые вопросы не осталось, что заставило любопытство протяжно взвыть и забиться в дальний угол, выказывая свою обиду. Зато стало понятно, почему высказывания в сторону данной особы давались Альбусу с трудом. О родственниках, зачастую, говорится как о покойниках, либо что-то хорошее, либо ничего.