М. Горький
Духота стояла необыкновенная. От неё невозможно было скрыться даже в тени деревьев, более того, даже тёмно-серые, почти чёрные, тучи, заслонившие солнце, не способствовали понижению температуры. Природа вокруг замерла, будто мгновение остановилось и превратилось в вечность. Только я сидела под деревом, обливаясь потом и прикрыв глаза. Разбитая коленка саднила, а кровь залила чуть ли не всю голень. Картина эта выглядела, словно списанная из страшной недетской книги, которую не так давно забыла у нас соседская девочка-подросток. Правда, там рана у героя была огромная, а у меня совсем маленькая, но крови из неё вытекло немало. Чтобы отвлечься от боли, я, не открывая глаз, погрузилась в себя. Это всегда сопровождалось таким странным ощущением полёта, от которого сердце подпрыгивало и замирало где-то в горле. А ещё, я начинала видеть окружающий мир, не используя глаза. Окружающие звуки отдалялись от меня, как будто я находилась в глубоком колодце, зато нос чувствовал все запахи вокруг, а в особенности, противную сладостную гниль. Этот запах всегда шёл от мёртвых животных, его невозможно было спутать ни с чем иным. Когда мой нос улавливал эту вонь, в голове сам собой визуализировался его источник и расстояние, отделяющее нас. Теперь самым главным и интересным было зачерпнуть зелёное пламя, что всю жизнь горело в районе моего солнечного сплетения, и поделиться им с животным. Вокруг было много трупов, где-то в земле были даже люди, но их я никогда не звала. Люди страшные, а вот животные забавные. Спустя некоторое время возле меня на земле сидела темно-рыжая белка. Она смешно водила носом по воздуху, словно принюхиваясь, и внимательно изучала мир чёрными-бусинками глаз, в глубине которых полыхали зелёные всполохи. Тело белочки было целым, но очень тощим. Мне стало жалко её, но предложить что-то вкусное я ей не могла, так как очутилась в лесу с совершенно пустыми руками. Тучи на небе всё больше затягивались, а белочка забавно прыгала вокруг меня. Домой идти не хотелось, хотя погода ухудшалась с каждой минутой. Нога, благодаря зверьку, практически не болела, но сил подняться на ноги не было. И какой смысл возвращаться туда, где моя няня сейчас беспечно общается со своей подругой по телефону, обсуждая очередного красавчика из их школы? Мне слушать такие разговоры было не интересно, я даже рискнула выйти на улицу, чтобы поиграть с соседскими детьми… но смелости подойти к ним, как всегда, не хватило. Я лишь наблюдала, как они весело бегают и прыгают, играя друг с другом, а потом пошла гулять в лес. Заблудиться я не боялась, потому что лес находился недалеко от дома, да и опасностей в нём для меня не было. Однажды я встретила там кабана, он выскочил на тропинку, по которой я прогуливалась, в очередной раз нарушив запрет родителей. Животное было почти моего роста в холке, страшное и злое — это чувствовалось на инстинктивном уровне. Кабан тогда принюхался ко мне и, пискляво завизжав, бросился прочь. Как говорили родители, все животные боятся меня из-за моего дара, унаследованного от дедушки. И это смешно, ведь в тот раз я так испугалась того кабана, что с места в течение получаса сдвинуться не могла. А потом пришла домой вся в слезах. Сегодня тоже не обошлось без приключений, когда я на ровном месте упала. Засмотрелась на призрака, висящего на ветке, и разбила себе коленку. Как добралась до любимой поляны с деревьями помню плохо, мой разум прояснился лишь тогда, когда белка оказалась рядом. Мёртвая белка, ведь ни одно другое животное не подойдет ко мне по доброй воле. Впрочем, сейчас я не заставляла белочку двигаться, она сама не желала отходить от меня и моего огня, крутясь вокруг. — Ты такая красивая, — тяну руку вперёд и глажу маленькую рыжую головку. Гортанный рык, раздавшийся неподалеку, сперва совсем меня не напугал. Какой бы грозный зверь тут не бродил, он не причинит мне вреда. Так я думала, пока на поляну не вышел… вышло подобие человека. Он был похож на человека, но кожа его свисала с виднеющихся то там, то тут белых костей. Глаза отсутствовали, вместо них зелёное пламя — почти такое же, как у меня. Только если внутри меня теплился безвредный костёр, то в этом… мёртвом, это я чувствовала наверняка, человеке ревел пожар. Голодный, безжалостный огонь. Мне стало страшно до безумия. Руки и ноги оцепенели, я не могла даже пошевелиться, наблюдая за тем, как мертвец приближается ко мне. Он шёл с трудом, но упорно, отчего расстояние между нами сокращалось быстро. На глаза навернулись слёзы, а сердце бешено стучало, чувствуя рядом такой же дар, как у меня. Опасный дар. Губительный. Рыжая молния, метнувшаяся на мертвеца, стала неожиданностью для нас обоих. Человек замер, когда белка впилась в его руку острыми клыками. Она издавала пронзительные и громкие звуки, что отрезвили меня и заставили шевелиться. Наверное, я не начала убегать именно из-за неё, и выжила тоже благодаря ей. Моей рыжей защитнице, от которой мёртвый человек избавился с унизительной для белочки легкостью. Именно понимание, что поднятые мною звери способны меня защитить, заставил дар вспыхнуть с небывалой ранее интенсивностью. Жить хотелось очень, и дар, несмотря на свою тесную связь со смертью, в этом плане был полностью солидарен со мной. На мертвеца со всех сторон начали налетать мёртвые существа, пока что не принося ощутимого вреда, но замедляя его. Вот на поляну выскочил волк, где-то из-под земли показалась человеческая конечность. Мертвецу пришлось отвлечься на них, а я ползком начала углубляться в лес. С трудом поднялась на ноги и побежала куда-то вперёд, не щадя себя, расплёскивая дар на право и лево, делясь собственной магией и жизнью с окружающими меня существами. Вот только мертвец не отставал, он был в бешенстве. Его злость разливалась по воздуху вместе с раскатами грома, рокочущего где-то в отдалении. В который раз обернувшись назад, я запнулась о корень дерева, торчащий из-под земли. Кувыркнувшись и чудом не сломав шею, упала в какой-то овраг. Попыталась встать, но нога слишком сильно болела, а все силы из меня словно выкачали. Даже пальцем шевельнуть не могла, чувствуя, как мертвец приближается всё ближе. Зажмурилась, не зная, что ещё делать? Дар внутри бессильно бесновался, больше не в силах оживить нового защитника. Крик ужаса застыл где-то в горле, и я могла только плакать, видя внутренним взором, как ко мне приближается пламя мертвеца и ещё несколько таких же больших костров. Неужели их так много? Эта мысль убивала всю надежду на спасение. — Держите его! — рявкнул чей-то голос буквально у меня над головой. Он принадлежал одному из обладателей дара, что я интерпретировала как новую опасность. Вот только этот человек совершенно живой, и кажется на моей стороне. Грянувший с небес дождь не позволил мне рассмотреть всё в деталях: надо мной навис какой-то мужчина, а за его спиной виднелись зелёные вспышки. Пламя мертвеца, что гнался за мной, начало медленно и верно затухать. — Ты цела? — перекрикивая шум дождя, обратился ко мне тот же голос. — Эй, ответь! — меня тормошили за плечо, а я и слова не могла выдавить из себя. Только всхлипывала, дрожа всем телом. — Что там, Мортем? — раздался ещё один мужской голос. — Ребёнок, — рыкнул мужчина. — Живой? — послышался ещё один вопрос и справа к нам спрыгнул новый человек. — Почти, — буркнул, больше самому себе, первый. — Кажется, немой, — поделился догадкой он, смотря на меня. — Да плевать, — ещё кто-то спустился в овраг, теперь уже слева, — гроза начинается, в лесу оставаться небезопасно. — Что с личем? — уточнил тот первый мужчина, которого называли Мортемом. — Уничтожили. — Жаль, — хмыкнул Мортем и нагнувшись, поднял меня на руки. Я попыталась вырваться, закусив губу, но хватка у взрослого была стальной. — Да тише ты, упадёшь же… — Может здесь её оставить? — предложил мужик справа, а я теперь намертво вцепилась в Мортема, не желая оставаться здесь одна. — Сгинь, — фыркнул на товарища Мортем, прижав меня покрепче к себе. — Как знаешь, — раздался голос слева, он, по всей видимости, был согласен с тем другим мужчиной. — Сам с этой проблемой разбирайся, мне пора возвращаться в контору. — Чтоб вас молния шибанула… — буркнул Мортем, и уже громче, — ладно, но с армией умертвий, что тут ползает и скачет, сперва разберитесь, — тон приказной и ехидный. Меня куда-то понесли. — А ты помочь не хочешь? — послышалось уже в отдалении. Раскат грома заглушил ответ моего спасителя. Я зажмурилась и не рискнула открыть глаза, пока он не трансгрессировал. О таком волшебном способе перемещения я знала от родителей и дедушки Альбуса, но сколько бы ни просила, они никогда не трансгрессировали со мной. Теперь я знаю почему. Меня вывернуло наизнанку возле какого-то дома, я лишь успела оттолкнуть от себя Мортема, чтобы не испачкать его одежду. В доме горел свет и было тепло. В нём царили чистота, забота, любовь и настоящее счастье. Семейное счастье…💀†💀
Я судорожно вдохнула, проснувшись от звука дождя, барабанящего по стеклу моей комнаты. Точно такой же дождь лил тогда, я вспомнила. Перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушку, заглушая рыдания. Слезы сами собой катились из глаз, а грудную клетку разрывали всхлипы. Воспоминания хорошие и плохие навалились на меня скопом, не позволяя мыслить трезво. Я всегда любила ночь за то, что все ощущения под её покровом становились сильнее и работать хотелось куда как больше. Но сейчас я возненавидела полночь за те же качества. Из-за волнений и переживаний, связанных с моими пациентами, как-то упустила приближающуюся и очень значимую дату. Зато теперь, плохое настроение Дерека и его нервозность стали оправданными факторами. Годовщина была на носу и, словно почувствовав ход моих мыслей, дом протяжно заскрипел. Где-то в правом крыле захлопали двери, погружая меня в сон своей ритмичной и приглушенной, то ли из-за грозы, то ли из-за расстояния, печальной колыбелью боли и памяти.