Зрелищ и хуйцов!

      — Розы красные (как ты!)       Фиалки голубые (как я!)       Сахар сладкий (как твой хуец!)       И я хочу его отсосать!       Повисла гробовая тишина. У Вэгги дёрнулся глаз. С лица Энджела сползла самодовольная улыбка, что случалось с ним нечасто.       — Ну не то чтобы совсем плохо, — осторожно протянула Чарли.       Вэгги тяжко вздохнула. Это было уже третье «стихотворение», что выдавал Энджел, перебирая кусочки розовой бумаги. Позвать на «творческий вечер» Чарли тоже было так себе идеей, но у Энджела ничего не держалось в тайне, о его намерениях знали даже Даззл и Раззл, благо, они не разбирались в творчестве и не познавали поистине адские мучения им.       — Энджел. Может, ты просто скажешь ему «камон, чувак, ты мне нравишься?» — предложил дельную мысль Хаск, который уже порывался уйти, особенно тогда, когда «поэт» упомянул его член в ярких красках в предыдущем «стихе».       — Ты ничего не понимаешь! Вы все ничего не понимаете! — Энджел всплеснул руками, листочки разлетелись по комнате, демонята-дворецкие кинулись их подбирать, пока мусор не призвал откуда-нибудь Ниффти.       — Может, тебе заплатить кому-нибудь? — протянула Вэгги.       — Я могу написать, — тихо пробормотала Чарли. — Не то чтобы я была слишком талантлива, но…       — Аластор, твои глаза — как осенний костёр, — зачитал Хаск, подобравший одну из записочек с бара. — А это неплохо.       — Отдай! — Энджел выхватил у него из когтей бумажку. — Это личное.       — Я вообще отказываюсь что-либо понимать, — Вэгги не выдерживает, кричит. — Ты либо зовёшь Аластора на свидание, либо нет.       — Кто меня звал?       Радио Демон материализовался за спинами компании бесшумно. Обычно он предпочитает скучно появляться — входить в двери, например. Но не тогда, когда его зовут по имени. Кто же решился? Конечно, Вэгги. Скора на расправу, горяча, жаль, зла и зациклена. Вот если бы её, да на гладиаторскую арену. Аластор постучал по микрофону.       — Меня хорошо слышно? Так кто меня звал?       — Тоже мне, Тот-Кого-Нельзя-Называть, — фыркнул Хаск.       — Помолчи, пернатый, — шикнул на него Энджел и принял удар на себя: — Ну я звал.       — Ха! Нет, — Аластор улыбнулся. — Это всё?       — Не всё! — Энджел сунул ему в лицо записку.       Радио Демон поправил монокль и зачитал:       — Аластор, твои глаза — как осенний костёр,       Твои волосы тоже как осенний костёр,       И хуй твой так же горяч.       Чарли нервно сглотнула, Хаск отхлебнул из бутылки. Энджел любое начинание безнадёжно портил.       — Я польщён, — улыбка не исчезала с лица Аластора. — Это всё? Письма фанатов принимает мой личный секретарь.       — Не всё! — Энджел растолкал девушек и приблизился к Радио Демону вплотную. — Я хочу отсосать твой хуец, но на камеру.       — Пусть Валентино со мной свяжется, обсудим гонорар.       — Как твой парень!       — Прости, кто? — Аластор чуть наклонился.       — Аластор, я зову тебя на свидание при полной пенталуне, завтра в полночь. Приходи.       Радио Демон завис на мгновение. Всякие предложения ему поступали, особенно в виде «нижайших просьб», «ходатайств» и прочего лизоблюдства. Но такое — нет. Никогда.       — Куда приходить, скажи, — прошипела Вэгги Энджелу, пока Аластор находился в прострации.       — Я ещё не придумал, — так же тихо, краем губ, прошипел Энджел в ответ. — Ха! Да, — просто отозвался Аластор.       Пространство исказилось, всем показалось, что время замедлилось, растянулось и вывернулось. Радио Демон исчез.       От коллективного выдоха бумажки из лапок Раззла и Даззла вновь разлетелись, но никто не спешил их собирать. Все смотрели на смертельно бледного Энджела. То есть, на нём пропали пятнышки — потому что иначе побелеть он просто не мог.       — Катастрофа, — первой нарушила молчание Чарли. — Всё вокруг — ёбаная катастрофа.       — Разумеется! Грязь, повсюду грязь. Самая красивая девушка — и такая неряха!       Всё же Ниффти явилась, и в мгновение ока собрав все записки, молотила веером из них по ногам Энджела. Тот поспешил отступить и был прав — одна из бумажек прилипла к каблуку.       Вэгги поспешила приобнять Чарли за плечи, пока та не начала винить во всех бедах себя и свою якобы несостоятельность. Принцесса Ада — та ещё гормональная бомба, и Энджел был просто счастлив, что сейчас она нейтрализована. Больше всего он боялся слёз и ненавидел грустить. Хаск, воспользовавшись суматохой, подцепил его когтями за плечо и притянул к себе:       — На пару слов, умник.       — Если что, мои сиськи настоящие, стопроцентный пух, мягкий, как крылышки прокладок ангелиц. Ангелесс. Чёрт, я не в форме.       — Заткнись хоть на мгновение, Даст, тебе идёт закрытый рот. Ты хоть понял, что совершил?       — Как сказал бы наш общий друг, «Ха! Нет», — честно сознался Энджел. — Но ты, дядя, ничего не понимаешь в большой и светлой… — Энджел покосился на пах Хаска, — …ладно, только в светлой любви.       Хаск немного смутился — бесцеремонность Даста выводила его из себя, он уже сто раз успел пожалеть, что согласился на оплату натурой. Нет, натура была хороша, Энджел не прогадал с имиджем — вставало у всех. У некоторых даже после этого не уходило. Но если узнает Краймини…       — Хватит разбалтывать всем про мой хуй.       — Я бы посоветовал тебе самому им болтать в чьей-нибудь жопке, да почаще. Могу предложить свою, пока всё равно простаивает. Принимаю к оплате фишки казино. Можешь прям туда и затолкать, и побольше, — Энджел расплылся в улыбке.       Понял, что Хаска легко смутить, и теперь пытался соскользнуть со щекотливой темы, а по части смазывания чего-либо он был большой мастер — хоть хуйцов, хоть шестерёнок разговора. Но тот не поддавался:       — Ты же сказал, что будет шоу!       — Да! — с видом совершеннейшего идиота кивнул Энджел.       — А ты про него сказал Радио Демону?       — Нет! — так же кивнул Энджел, и только потом спохватился: — Бля.       — Ага, ты совершил самую безумную вещь за всю историю Ада. Пригласил Радио Демона на свидание. Просто на свидание.       — Хочешь сказать, папаша, мне теперь придётся взять ответственность за него и наших будущих детей? — улыбка Энджела вышла нервной.       И в этот момент зазвонил телефон. Точнее, глухо завибрировал, потому что Энджел хранил его в самом публичном месте своего тела. Поёрзав, он всё же засунул руку и вытащил скользкий мобильный, протёр рукавом, тем самым приняв вызов.       — Энджел Даст! Немедленно возвращайся! — тут же вырвалось из динамика и раскатилось по отелю.       Энджел, убавив громкость, невозмутимо приложил мобильник к голове, где под мехом пряталось ушко. Хаск на это вздрогнул, подавил рвотный рефлекс очередным глотком пойла и отвернулся. Разговор с Энджелом всё равно бы не сложился — этот демон ничего не воспринимал всерьёз и об отдалённых последствиях своих деяний даже не задумывался. Отхлебнув ещё пару глотков, Хаск заключил, что это не его собачье, — ну или совиное, или кошачье, кому как казалось, — дело.       Энджел же, картинно закатив глаза, добрался до облюбованного дивана и растянулся на нём. Валентино никогда не излагал свои мысли кратко. Зато телефонный разговор хотя бы не передавал запах удушающих духов.       — Почему Радио Демон, ради всех Внешних Богов, почему не Вокс? Ты что, планируешь передавать на весь Ад только свои сладострастные стоны?       Энджел потёр пальцами переносицу. Ну, если бы у него был нос, разумеется. Кто его сдал из обитателей отеля — было не важно, иногда он думал, что у Валентино глаза и уши вообще везде, даже на причинных местах. Представив подобное, Энджел внутренне содрогнулся — только воспоминаний о брате ему не хватало этим отстойным вечером.       — Ты забыл грандиозную трансляцию резни, Босс? Скажешь, только слушал — не поверю, — Энджел не знал, о чём говорит, но ему было не привыкать.       Лёжа сейчас на ветхом диване, он едва сдерживался от хохота. Валентино рвал и метал так, что забыл даже про долг, а он, Энджел Даст, был абсолютно свободен. Украшенный гербом с яблоками и сиськами интерьер вдруг показался родным, гораздо уютнее, чем роскошная комната на порностудии. Две недели Энджел сбегал, чтобы поставиться очередной дозой и пронести заначку в том же безотказном жопном сейфе, и не обращал внимания ни на что. Валентино не хотел его отпускать, но… отпуск на реабилитацию полагался всем порнозвёздам, а отель свой Чарли презентовала как именно такое заведение.       — Возвращайся немедленно, Энджел Даст, и не сомневайся, я подставлю твою жопу под самые большие, кривые, косые, вонючие и шипастые хуи!       — Я не пойму, ты меня привлечь пытаешься или отвадить? — Энджел рассматривал ноготки и откровенно скучал. — Давай к сути, Босс. Кого надо завалить?       — Ебало тебе надо завалить и слушать меня! — Валентино почти рычал. — Я очень не люблю, детка, когда через мою голову перешагивают!       — Ага, примета плохая, не вырастешь, — тянет Энджел, который всегда игнорировал просьбы заткнуться.       — Сколько? Сколько тебе заплатили за контракт с Радио Демоном и кто? Отвечай!       — Купидон.       — Кто?       — Амур. Эрос. Кама. Анус. Прости, Ангус.       — Что?       — Бог любви, Босс, не поверишь.       — Не поверю.       — И зря. В общем, если хочешь урвать куш, как я свистну, пришли ко мне своих мальчиков по вызову. С камерами, разумеется. Звуковиков не надо.       — И о какой сумме речь?       — Большой, Босс, очень большой.       Сбросив вызов, Энджел выдохнул. Иногда он блефовал покруче Хаска. В основном, потому, что не задумывался о последствиях, которые могли ожидать его сладенькую жопку в будущем.       До часа X, назначенного «свидания», — хотя Энджел про себя обозначил его часом XXX, — времени было ещё навалом.       — Эй, Хаск, не плеснёшь ли мне для храбрости на полпальца? Плачу сексом на полшишки!       — Дарю, — Хаск пустил по бару в сторону Энджела стакан, наполненный, судя по запаху, сущей сивухой. — Но встань сам.       — Встань сам, вставь сам… — протянул Энджел, с ленцой поднимаясь. — Никакой на вас надежды, мальчики.       — Зато она есть на девочек.       Вэгги стояла в проходе, уперев руки в бока.       — Хорош бухать, Даст, ты что, серьёзно собираешься пойти на свидание в таком виде?       — О Вэгг, с каких пор тебя интересует мода? Что, у испанской шлюхи появилось чувство стиля?       Энджел ещё и договорить не успел, как заметил под подбородком острие кинжала. Вэгг перемещалась молниеносно, особенно когда злилась:       — Не. Называй. Меня. Шлюхой. Энджел. Даст.       — Вэгг, да попустись, — миролюбиво пробасил Хаск. — Может, для Даста это комплимент такой.       — Тц, — сглотнул Энджел. — Ты всё делаешь ещё хуже. Если у Вэгг свербит, мы ей не почешем. Как Чарли, кстати?       — Отлично, — смягчилась Вэгги, нейтрализация работала безупречно. — И она как раз ждёт «великого поэта», как выразилась, на смену имиджа.       — Но он безупречен! — возмутился Энджел.       — Ты хочешь поспорить с лезвием?       — Я согласен. Кивнул бы, но сама понимаешь, клинок упирается в шею, будет жутко грязно, Ниффти расстроится…       — Зубы не заговаривай. Встал и идёшь!       Энджел подчинился, хоть и остро пожалел, что взял Вэгги в союзницы. Лучше всё же работать одному. Всегда. Может, только если с Молли… но сестрёнка едва-едва отошла от передоза.       — Хорошо, львица прерий, веди, — вздохнул Энджел.       Не то чтобы ему хотелось менять имидж, но для свидания же нужно как-то наряжаться, ведь так?