Первое задание Херувима

Утро встретило его тихими голосами, запахом нехитрой снеди и все тем же полумраком, разгоняемым тусклым светом лампочки. Кто-то обсуждал последние события за кружкой кофе, кто-то приводил оружие в порядок. На соседнем диване спал сменившийся с ночной вахты боец. Второй пристроился у него в ногах с миской какой-то еды. Чикатиллыч снова настойчиво потряс его и уселся рядом, потягивая из кружки кофе. Вим выбрался из спальника, подошел к столу и потянулся к чайнику. — Отставить, приятель, а зубы чистить кто будет? Убирать за собой тоже не учили? — Чик вел себя как ворчливая бабка. От его вчерашней доброты и заботливости не осталось и следа. Видимо, навеяна она была все тем же алкоголем, от которого Фрост впал в ярость и чуть не забил его до смерти. Вот и думай после этого, стоит ли опрокидывать в себя стакан в критической ситуации. Вим молча скатал спальник и поплелся умываться. Один только вид раздевалки заставил что-то сжаться внутри. На полу у стены он рассмотрел лужицу подсохшей крови, нетрудно догадаться, чьей. Увиденная в зеркале картина тоже не обрадовала: под левым глазом расплылась огромная гематома, захватившая часть щеки и висок, под припухшим носом засохла кровавая корочка, видимо, когда об стену били… Кое-как побрившись и приведя себя в порядок, Вим вернулся. — Вот теперь другое дело, — Чик ухмыльнулся и отсалютовал ему кружкой. — Почти свой. — Ну обосраться теперь… — Там Фрост с тобой поболтать хочет. — А где он? — Вахту стоит. — Чик придвинулся поближе и наклонился к его уху, — О вчерашнем никому ни слова. — Ладно. — И да, ты готов приступить к работе? — Готов. А Фрост? — Вернемся, поговорите. Собирайся давай. Я уже. Они шагнули за ворота и погрузились в холодный туман. Чик шел впереди. Вим привычно отстал на десяток шагов, поводя из стороны в сторону дулом автомата. Отойдя на километр от базы, Чикатиллыч остановился и поманил к себе напарника. — Ты даже про задание не спросил. Что делать, знаешь? — Расскажи. — Дело, в общем-то, несложное: один товарищ обокрал другого. Среди украденных вещей была флешка с очень нужной для кое-кого инфой. И все бы ничего, но вот решил этот прохвост инфу продать, причем тому, кому она и так принадлежит, только цену заломил непомерную. А иначе обещает продать ее тем, кто за нее заплатит. Вот только хозяину это, как ты сам понимаешь, ой как не выгодно. Он бы и рад был купить, вот только, убить сталкера, как выяснилось, гораздо дешевле. Но перед этим нужно выпытать у него, где он спрятал документы. Иначе придется искать их самим. — Кто вор? — Одиночка. Зовут Барсук. Ошивается, в основном, здесь, в долине, но любит забредать на болота. Часто бывает у свободовцев. Что еще? Ах да, обворованный заказчик представился как Скиф, может настоящее погоняло, а может и нет, это уже не наши проблемы. Скиф сказал Барсуку, что перечислит ему часть суммы авансом, а тот должен будет оставить флешку в условленном месте. После того, как она попадет в руки хозяина, будет перечислен остаток денег. Наша задача — прийти туда раньше и взять живым человека, который будет прятать флешку. Сам понимаешь, Барсук, если он не совсем законченный дурак, может прислать кого-то другого, а то и вовсе липу подложить, чтобы побольше денег из Скифа выкачать. Но тут в дело вступим мы, и умерим его аппетиты. Задание ясно? — Вполне. — Вопросы есть? — Убивать Барсука обязательно? — Конечно. А ты что думал, в сказку попал? И сделаешь это ты. Готов, надеюсь? Раньше мочить кого-то приходилось? — Мутантов, зомби. — А людей? — Однажды я столкнулся на Свалке с бандитами. Кого-то порезал, в кого-то выстрелил, но убил, или нет, не знаю. Некогда было проверять, их много было. — Ух-ты, божечки-кошечки, так ты у нас девственник? — Да пошел ты… — Я там давно. И ты тоже. Так что расслабься и научись получать от этого удовольствие. А если не нравится, можешь валить на все четыре стороны. А что, заделаешься проводником. Дорогу к Припяти уже знаешь. Будешь неплохие бабки загребать. Пока однажды пулю в башку не получишь. Иди, Херувим, иди. Баба с воза — кобыле легче. При этом глаза у Чикатиллыча стали какими-то подозрительно добрыми, Виму даже не по себе стало. Свою кличку он придумал себе сам, тогда ему показалось это красивым — Херувим — ангел смерти со сверкающим клинком. Позже он узнал, что ангела смерти зовут Азраилом, но не переименовываться же теперь. А вот что такого мог натворить Чикатиллыч? Вряд ли он сам захотел так зваться. Вспомнился «экзамен»: с какой легкостью Чик вогнал ему в руку нож, как будто щелчка по носу дал. Не зря же Лиса в свое время пугала его этим человеком. — Эй, ты там заснул что ли? — Чик пощелкал у него перед лицом пальцами. — Извини. Не выспался. Пойдем. — Ты со мной? — А как иначе? Я зря сюда шел по-вашему? — Может, и зря. А может, и нет. Поживем — увидим. Они поднялись на холм, оставляя туман внизу. Из рваных облаков выглянуло солнце, расцветив безжизненный пейзаж яркими бликами. Чик оглядел окрестности и стал снова спускаться. — Тут неподалеку трансформаторная будка должна быть, — пояснил он, — вот в ней и велено было флешку спрятать. Чертов туман. Не видно ни хрена. А если слишком близко подберемся, «спалить» могут. — Я так понимаю, туда должен прийти один человек? — Может, и не один. Предлагаешь разделиться? — Через сколько времени он должен подойти? — Ориентировочно, через час. — Я пойду туда и тихо его оглушу. Я меньше. Мне спрятаться легче. А ты будь неподалеку и страхуй, на случай, если придет кто-то еще. — Неплохой план. Смотри не засыпься. — Ну, я пошел? — Иди. Вим натянул на лицо балаклаву и, пригнувшись, посеменил в сторону трансформаторной будки. Чик про себя усмехнулся - ну прямо щенок на первой охоте. В его план и так входило отправить Вима вперед, а самому остаться и пронаблюдать за ситуацией, но он не знал, как лучше преподнести это предложение новобранцу, чтобы тот не заподозрил неладное. Вим решил все сам. Если у будки будет засада, он нарвется на нее первым. Чик выбрал в качестве укрытия густые заросли ежевики. Шипя и обдираясь, он заполз в самую гущу и приготовился ждать дальнейшего развития событий. Часа через полтора со стороны, куда ушел Вим, послышались звуки борьбы, за которыми последовала пара приглушенных выстрелов и чей-то вскрик. Чикатиллыч выбрался из кустарника за пару секунд, еще через несколько он был на месте. Вим сидел перед перевернутым на живот человеком и затягивал на его запястьях веревку. Пленник мычал что-то нечленораздельное — в качестве кляпа Херувим запихал ему в рот собственную перчатку. Второй лежал неподалеку и не подавал признаков жизни. Барсука среди захваченных не оказалось. Как Чик и ожидал. — Для первого раза неплохо, — одобрительно произнес он, подходя ближе. — Второй жив? — Оглушен. — Умница. Сам цел? — Да. — А чья кровь? — Его. — Вим указал на мычащего пленника, — Чуть не подстрелил. Пришлось нож метнуть. Его перевязать надо. — Не надо. Сговорчивей будет. Они что-то спрятать успели? — Нет. Я раньше напал. — Очень хорошо. Тогда обыскивай своего, а я этого… Ну что? — Ничего. — А у меня, кажется, есть, — Чик показал найденную флешку. Оглушенный застонал и пришел в себя. — Где Барсук? — Да пошел ты… — Ну что сегодня за день? Все посылают. Может, и правда, сходить? А ты со мной пойдешь? — наклонился он к пленнику. — Вдвоем веселей. А вчетвером, так вообще, офигенное пати получится. Где человек, который послал тебя сюда? Скажи и тебе станет легче. И твоему другу тоже. Он ранен, между прочим, и может долго не протянуть. Ну так где Барсук? — Я не знаю. — Неверный ответ. — Легко, как куклу, Чик перевернул пленника и стянул ему запястья пластиковым хомутом. — Ну-ка, — обратился он к Виму, — поднимай своего. Прогуляемся в более тихое и спокойное местечко. Знаю я такое неподалеку. Там и поболтаем. Шли они довольно долго. Всю дорогу Чик ругал туман и периодически сверялся с навигатором. Наконец он вывел их к двухэтажке с выбитыми окнами. Неподалеку в серой мгле вырисовывались очертания каких-то цистерн и недостроек. — Как говорится, добро пожаловать. Раньше здесь кровососы обитали. Потом постреляли их. А место для многих гиблым так и осталось. Здесь нам никто не помешает. В здании стояла ощутимая трупная вонь. У порога лежали полусгнившие останки мутантов, поеденные крысами. Они поднялись по выщербленным ступенькам на второй этаж и оказались в небольшом помещении с брошенными на пол гнилыми матрасами. На одном лежали высохшие человеческие останки — перед смертью неизвестного беднягу высосали досуха. Чик ухватил мумифицированное тело за шиворот, оттащил его в коридор и прикрыл за собой дверь. Кажется, царившая в здании мрачная атмосфера смерти нисколько его не угнетала. Вим постарался последовать его примеру: уселся под дверью и закурил, чтобы перебить еще не выветрившийся запах мертвечины. Пленники стояли притихшие и подавленные. Тот, что был ранен, побледнел, как бумага, и закашлялся. Его явно тошнило, но мешал кляп во рту. Чик ухватил первого сталкера за рукав и привязал его к батарее. Потом подошел к раненому и без предупреждения ударил его под колени заставляя сесть. Тот снова закашлялся, да так, что из носа потекли сопли. — Сейчас я развяжу тебе рот, но не вздумай орать — тебя все равно никто не услышит, кроме нас. А если и услышит, вряд ли поможет. И так, продолжаем разговор. Где Барсук? — Не знаем мы никакого Барсука. — А кого знаете? Кто попросил вас спрятать флешку? — Тип какой-то в баре подошел. Предложил заработать. — Что за тип? В каком баре? — Какая разница? Много будешь знать, скоро состаришься. — Умный, да? Звать тебя как? — Овес. — А его? — Каспер. — Уже что-то. Так в каком баре, и кто подошел? Имя? Приметы? Ну не доводите до греха! Черт, я не хотел, честно. Малой, ты свидетель. — Чик оправдывался за то, что собирался сделать, но при этом зрачки его расширились так, что радужку стало практически не видно. Он как-то печально вздохнул и всадил нож в ногу Овсу. Одновременно он успел зажать ему рот, так, что вместо крика раздалось только сдавленное мычание. — Тварь, — прошипел Каспер глядя как наемник медленно поворачивает лезвие в ране его напарника. — Это еще цветочки. — Ответил Чикатиллыч не оборачиваясь. — А ягодки созреют, если вы и дальше продолжите строить из себя партизанов. Виму происходящее тоже не нравилось, и Чик это заметил. — Малой, сходи погуляй пол часика. Твоя помощь пока не нужна. — Что ты собрался делать? — Увидишь. Потом. Только далеко не ходи. В подвалах могут жить кровососы и тушканы. Их вынесли не так давно. Но кто-то мог и остаться. Все. Иди. Вим покосился на истекающего кровью Овса, взглянул на часы засекая время, и выскользнул за дверь. Не нравилось ему все это. Ох, как не нравилось. Вим вышел на улицу и встал под окнами, прислушиваясь. Казалось, что внутри ничего не происходит. Он простоял пару минут в надежде уловить обрывки разговора, но ответом была ватная тишина тумана. Ни ветра, ни птичьего крика, ничего. Он побродил вокруг, боясь отходить далеко. Вдруг Чик, расправившись со сталкерами, решит просто отсюда уйти и оставит его одного? Или пленные сумеют каким-то образом освободиться? Было холодно и неуютно. Когда же развеется этот чертов туман? Пискнул таймер возвестив, что время истекло. Быстро, даже как-то излишне суетливо, Вим побежал обратно. Чик сидел на матрасе вальяжно закинув ногу на ногу и пускал колечки табачного дыма. Прикованный к батарее Каспер был цел, но как-то болезненно бледен, и икал не переставая, переводя взгляд с Чика на то, что осталось от его напарника. При появлении Херувима он всхлипнул и заскулил. Вим взглянул на останки Овса, и понял, чем была вызвана такая реакция. В свое время он проходил практику в морге, где, среди всего прочего, увидел жертву автокатастрофы: назвать человеком это кровавое месиво язык не поворачивался. Здесь же дело обстояло еще хуже: не было торчащих осколков костей и выпавших внутренностей. Труп смотрелся как настоящее анатомическое пособие, с аккуратно срезанной брюшиной и содранными участками кожи, открывавшими мышцы и сухожилия. Кое-где проглядывали темные тяжи вен и желтые пласты подкожного жира. На лице у трупа застыл ужас. — Блять, ты что, в морге когда-то работал? — единственное, что смог выдавить из себя Вим. — Где я только не работал, — усмехнулся Чикатиллыч и подкурил от окурка новую сигарету. — Как тебе? — Я на практике такое видел. Но это с трупами делали. — Так ты доктор? — Почти. С четвертого курса отчислили… — Ну тогда констатируй уже смерть и приступим к выслушиванию исповеди нашего уважаемого Каспера. Или тоже попрактиковаться хочешь? Каспер заикал еще громче и начал биться головой о батарею. Видимо, Чик пообещал, что он будет следующим, но резать его будет второй наемник. — Я все расскажу… Все… Ты обещал отпустить… Ты обещал… — Раз обещал, отпущу. Рассказывай. — Вчера в баре, том что на болоте, на бывшей базе «чистых», к нам с Овсом подошел человек и предложил заработать. — Как звали человека? — Тор. Он сказал, что дело несложное, но заплатит хорошо. Часть суммы выдал авансом. Сказал, что работа требует быстроты и скрытности. Предупредил о возможной опасности. Но мы посмеялись: что может быть сложного в том, чтобы отнести вещь и оставить ее там, где сказали? На Большой земле так наркоту прячут, главное не попасться, и все будет в ажуре. Но мы то с Овсом не первый день по Зоне ходим... ходили… Вот и решили, что сможем. Тем более, деньги хорошие, чего бы не рискнуть? Откуда ж мы знали, что твой напарник как ниндзя выскочит? Я даже «мля» произнести не успел, как по башке получил. Хоть и сам не дурак. Я думал. — Индюк тоже думал… Этот твой Тор был один? — Да. — Кого-то еще упоминал в разговоре? — Нет. — Вспоминай. — Точно нет. Просил никому об этом не говорить. Говорил, что важно, чтобы никто об этом не узнал. — Кому-нибудь сказали? — Нет. — Вот и славно. Как выглядел Тор? — Неприметно. Комок стандартный, на коленях вытертый... плащ... морда арафаткой закрыта... на голове бандана... рюкзак НАТОвский... «калаш» … Во, вспомнил, татуха у него на запястье была — кельтский крест, ну такой, в кружочке. — Нарисуешь? Чик подошел к пленнику, перерезал путы и протянул ему лист бумаги и восковый карандаш. Потом удовлетворенно взглянул на рисунок и подал ему руку, помогая подняться. — Я пойду? — Робко спросил Каспер, косясь то на дверь, то на наемника. — Конечно. Огромное тебе спасибо, брат. Чикатиллыч шагнул вперед и заключил сталкера в дружеские объятья. Раздался хруст ломаемых позвонков и на пол упало мертвое тело. На базу шли молча. Вим «переваривал» впечатления от первого дня работы с Чиком. Не то, чтобы он не ожидал чего-то подобного, но уж слишком буднично и цинично повел себя наемник в отношении к пленным. Чикатиллыч после расправы над сталкерами выглядел каким-то удовлетворенным, как сытый крокодил. Он шагал позади Вима и что-то напевал себе под нос, как будто не двух человек недавно укокошил, а встретился с прекрасной дамой, от которой получил все, что захотел, и даже немного больше. — Что, Ванюша, брат, не весел? Что головушку повесил? — прервал затянувшееся молчание Чик. — Ничего. — Смущают методы работы? — Скорее, не сами методы, а отношение. Тебе их не жалко было? — Жалко у пчелки, а пчелка на елке. Будешь каждого жалеть, с катушек съедешь. Причем, очень быстро. Сразу видно, что на дока ты в свое время так и не выучился. Слыхал такое выражение: «У каждого врача есть свое кладбище»? — Слыхал. — И что это значит? — Что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Никто не застрахован от врачебной ошибки. А еще пациент может умереть потому, что слишком поздно обратился, и врач уже не в состоянии его спасти. Но при чем здесь мы? — А притом, что врачи делают свою работу, и мы делаем свою работу. Настоящий врач циничен, потому, что каждый день имеет дело с болью и страданием. И мы должны быть циничны по той же причине. Смог бы хирург делать операции, не пуская кровь пациентам? Конечно же, нет. Это что-то из разряда сказок про НЛО и снежного человека, которыми пичкали людей в дурные 90-е. Не бывает наемников с чистыми руками. Не захочешь, а заляпаешься. Хочешь остаться чистым — иди в булочники, или в агрономы. Хотя, там порой насекомых травят. Тоже убийство, как не крути. У каждого есть свое кладбище. У кого-то больше, у кого-то меньше. Рай не светит никому. Так что смирись и расслабься, парень. Слыхал анекдот? Забегает в бар одиночка и кричит: «Черный сталкер идет! Спасайся кто может!» … И тут заходит мужик, такой высокий, в черном плаще с капюшоном, в черной маске. «Сосать!». Ну кто-то подбежал, сделал ему… Кхм… «Спасибо. Это, чуваки, там Черный сталкер идет. Спасайся, кто может…». — А причем тут Черный? — Да просто так. Вспомнилось… По легенде, он тоже обычным человеком был, пока не умер. А потом переродился и жестоким стал… У входа в «офис» Хищника они пересеклись с парой сталкеров. Впереди шел высокий мужчина с обветренным узким лицом и собранными в хвост черными с проседью волосами. Сединой была тронута и его аккуратно подстриженная бородка-эспаньолка, делавшая его похожим на испанского конкистадора. Следом прошмыгнул мальчонка лет пятнадцати, темноволосый и большеглазый, чем-то похожий на «конкистадора», возможно, сын. Бородатый кивнул Чикатиллычу в знак приветствия, окинул Херувима оценивающим взглядом и поспешил убраться, даже пацана своего под локоть ухватил, чтоб шел побыстрее. Макс отставил в сторону контейнер с артефактами, видимо, принесенными «конкистадором», и приподнял бровь, оглядывая своих подчиненных. — Вижу, что-то удалось найти. Но не все. — Ты как всегда проницателен, начхальник. — Начал Чикатиллыч. — Флешка у нас, но среди захваченных людей Барсука не было. Возможно, он скрывается на болотах. И у него есть, как минимум, один подельник. — Уже что-то. Но, как ты понимаешь, половину сделанного дела нам никто не оплатит. За флешкой заказчик и сам мог сходить. А как насчет Барсука? — Завтра я отправлюсь на болота и наведу справки о его подельнике. Его зовут Тор и у него есть особые приметы. Возможно, Тор и Барсук — один и тот же человек. В ориентировке, которую ты мне выдал, не указано, есть ли у «объекта» татуировки. Уточни пожалуйста и сообщи мне. — Ладно. Иди пока. Вим, а вот ты чуть позже отдыхать пойдешь. У Дылды живот прихватило. Постой за него до полуночи. Потом тебя Брюс сменит. Ты же не сильно устал? Ну вот и замечательно. Хищник зевнул и уставился в ноутбук, давая понять, что разговор окончен. Отстояв положенные часы, Вим шел по темному коридору с одним лишь желанием — поскорее лечь спать. От усталости и нервов его снова начало знобить. Не хватало еще заболеть в разгар выполнения «контракта». Чикатиллыч, быть может, и сам справится, и Макс поймет, вот только очень уж не хотелось с первых дней портить себе репутацию. Внезапно за углом раздался грохот, за которым послышалось тихое шипение. Вим со всей осторожностью бросился к источнику шума, направляя в его сторону автомат и припадая на одно колено. Фонарик осветил распластавшегося на полу мальчишку-сталкера. — Ты чего здесь ходишь? Правила забыл? А если бы пристрелили, идиота? — Вим приглушил свет до минимума и подошел к мальчишке. — Я туалет искал и заблудился. А тут еще эти ящики понаставили. Колено ушиб. — Ну так не сломал же. Вставай давай. Ну чего ноешь, как девочка? — Потому что я и есть девочка. Дядя говорит, что я неуклюжая, как китайская панда. — А ну дай посмотрю. Не бойся. Я доктор. Вим присел рядом со сталкершей и осторожно потянул вверх штанину. В нос ударил сладкий запах ирисок, который исходил, казалось, от самой девичьей кожи. На большой земле Вим никогда не испытывал подобного. Там встречавшиеся на пути девушки не казались чем-то сродни чуду, и не вызывали такой трепет и желание, даже не обладать, а, просто схватить в охапку и держать, наслаждаясь запахом и осязанием нежной кожи под грубыми пальцами. Поборов в себе желание узнать, какие на ощупь ее щеки и волосы, Вим осторожно провел пальцами вдоль девичьей ноги и убедился, что ни перелома, ни даже элементарного ушиба у нее нет. Просто кожа на колене счесана и все. — Любишь ириски? — Спросил он, чтобы отвлечь ни сколько ее, сколько себя. — Нет. От них зубы портятся и пломбы выпадают. — А сгущенку? — Угостить хочешь? — От тебя ирисками пахнет. — Вим наклонился и подул на колено. — Вот так лучше? — Ага. Мне так дядя в детстве делал и все проходило. А ты не злой. Дядя сказал, что от вас лучше подальше держаться. — А где твой дядя, — спросил Вим продолжая дуть на девичью коленку. — Так ты его видел. Я с ним пришла. — Это тот конкистадор? — Не конкистадор, а пират Эдвард Тич. Это я придумала. Мой дядя раньше моряком был. Он на траулере по океану ходил. Потом работы не стало, и он сюда подался. Раньше мы втроем жили: мама, дядя — ее брат, и я. Потом у дяди жена появилась. Ему одному тяжело всех нас обеспечивать. У него спина больная. Вот он решил научить и меня тоже. Но я сама попросила, правда. Раньше морячкой хотела стать, а раз дядя теперь сталкер, то и я тоже хочу. В коридоре раздалось нарочно громкое шарканье. — Женя, вот ты где. Ты каждому встречному будешь про нашу семью рассказывать? Вим нащупал в кармане антисептическую салфетку, развернул и положил девушке на колено. — Она упала и ушиблась. Хорошо хоть, растяжку не зацепила. Макс разве не сказал, что здесь нельзя ночью ходить? — Да знаю я. Женя, ну я же просил... — Я в туалет очень захотела. А ты спал. Я не хотела тревожить. Думала, что сама найду, но что-то заблудилась. А он добрый, — указала она на Вима и заулыбалась. — На колено подул, как ты, и все прошло. Тич опасливо покосился на наемника и обнял прильнувшую к его груди племянницу. — Спасибо, что помог… — Херувим. Можно просто Вим. — Спасибо, Херувим. Не докладывай начальству, ладно? Мы сейчас на улицу сходим и вернемся. — Я проведу. Он сопроводил их за здание, сообщил высунувшемуся из-за парапета Брюсу, что все в порядке, дождался и провел обратно. Женя на прощание улыбнулась и пожелала ему спокойной ночи. Тич молча протянул руку. На секунду сердце Вима дрогнуло: на тыльной стороне ладони сталкера синела татуировка. Он пригляделся и тут же отлегло — обычный якорь, какие чуть ли не поголовно бьют себе бывалые моряки.