И вновь наступит утро

Отныне каждый вечер детектив и его подозреваемый соблюдали этот ритуал: танец и поцелуй перед сном. Лайт научил Рюдзаки некоторым движениям, и их танцы стали более разнообразными, а, главное, с каждым вечером всё более интимными. Ягами начало казаться, что у него и правда получается помочь детективу, и он решил пойти чуть дальше, обняв его без предупреждения. Но стоило Лайту положить руки ему на плечи, как Рюдзаки резко отскочил и свернулся в углу кровати в печальный узел из локтей и коленей. Лайт чертыхнулся про себя. С чего он решил, что за несколько дней сможет избавить Рюдзаки от фобии, с которой тот живёт много лет? Он уселся на пол, прислонившись спиной к кровати, и, не глядя на детектива, спросил: — Что ты чувствуешь, когда к тебе прикасаются? — Как будто током прошибает, — неохотно ответил Рюдзаки. Сегодня они больше не танцевали. *** Разочарование детектива в деле Киры достигло апогея на следующий день. Миса потребовала свидание с Лайтом, и парням ничего не оставалось, как подчиниться модели. Рюдзаки откровенно хандрил, препирался с Аманэ по поводу пирожных и камер и всячески выражал своё недовольство делом Киры. Модель надувала губки и упрашивала его оставить их с Лайтом наедине. Пока они ругались, Ягами в который уже раз спрашивал себя, как его угораздило начать встречаться с Мисой: она вообще его не привлекала, ни как девушка, ни как личность. Уйдя в размышления, он как-то не сразу заметил, когда словесная перебранка перешла в стадию рукоприкладства. Как в замедленной съемке, Лайт видел, как Миса, крича что-то об извращённых вкусах Рюдзаки, подбегает к нему и начинает трясти за плечи, а тот дёргается всем телом в попытке прервать телесный контакт. Лайт сам не понял, в какой момент он силой оторвал Аманэ от Рюдзаки и занёс руку, чтобы ударить её. Ярость и ненависть заполнили всё его существо. Он забыл и о том, что Миса — хрупкая девушка, и о том, что никакого реального вреда детективу она причинить не могла, да и не хотела. Он действовал на инстинкте: на Рюдзаки, его Рюдзаки, напали. И неважно — кто. Он должен его защитить. — Лайт, что ты делаешь?! — резкий крик Мисы заставил его прийти в себя, и он так и застыл с занесённой для пощёчины ладонью. Ягами сделал глубокий вдох в попытке успокоиться и отпустил плечо Аманэ, которое, как оказалось, всё это время с силой сжимал. Наверное, у неё синяки останутся. — Извини, — хрипло сказал он и посмотрел на Рюдзаки. Тот сверлил его изучающим взглядом. Господи, что я творю?! Он же опять подумает, что я Кира, потому что склонен к насилию. — Лайтик, — робко позвала Миса, — всё в порядке? Почему ты так разозлился? — Всё нормально. Просто не трогай Рюдзаки, пожалуйста. Он не виноват в том, что у нас такие дурацкие свидания. — Так как раз он и виноват! Приковал тебя к себе наручниками, следит через камеры, не даёт нам побыть наедине. Почему ты защищаешь его, а не меня? — Миса, хватит. Ты прекрасно знаешь, что это всё сделано в интересах следствия, — раздражённо отмахнулся Ягами. — Да, только ты почему-то сам на стороне этого следствия, а не своей девушки. Погоди… я, кажется, поняла, — Миса была далеко не такой глупой, как считали многие. — Ты любишь его, а не меня, так? Лайт уставился на неё, молча соображая, что бы ответить. Если бы здесь были только они трое, он бы не задумываясь сказал правду. Но запись с камер видели члены группы расследования. Ситуацию спас детектив. Он встал и потянул цепочку на себя: — Пойдём, Лайт, нам надо работать, а не слушать всякий бред. Так и оставив Мису без ответа, они молча покинули комнату модели и зашли в туалет, в котором не было камер. Лайт умылся и прижал ладони к раскрасневшемуся лицу. Рюдзаки подошёл к нему со спины и легонько ткнулся носом в шею: — Спасибо, Лайт, но не стоило. Ты повысил вероятность того, что ты Кира, на 5%. — Как предсказуемо. — Знаешь, что самое плохое? В моменты ярости ты ведёшь себя, как Кира, — детектив тихо вздохнул. — Но мне нравится, когда ты такой. Лайт переварил эту информацию и ответил: — Подозревай меня, сколько влезет, Рюдзаки. Меня сейчас больше волнует, что скажет отец, если он видел всю эту сцену. — Мы что-нибудь придумаем. Всегда можно сослаться на глупость влюблённых женщин. Когда они вошли в основной зал, трое остальных членов группы расследования как по команде замолчали и с разными эмоциями посмотрели на скованных наручниками парней: Мацуда — с интересом, Айдзава — с раздражением, а Соитиро Ягами — с тревогой. Рюдзаки оценил обстановку и спокойно сказал: — Прошу вас не обращать внимания на инцидент с Аманэ. Это недоразумение. Давайте вернёмся к работе. Лайт, стараясь не замечать направленных на него взглядов, взялся за работу с утроенной энергией. И его усилия наконец-то увенчались успехом — в тот день он вышел на «Ёцубу». Однако если бы он не был так занят, то обязательно обратил бы внимание на странные оценивающие взгляды, которыми периодически одаривал его детектив. *** — Лайт, ты отлично поработал сегодня, спасибо, — сказал Рюдзаки, когда они зашли в спальню. — Это наше общее дело. И потом, я заинтересован в том, чтобы с меня поскорее сняли подозрения, — Ягами потряс цепью. — Я к тому, что ты заслужил награду, — глаза детектива странно мерцали в полумраке комнаты. А вот это уже интересно. — И какую? — Сядь на кровать и закрой глаза, — попросил Рюдзаки. Лайт удивился, но подчинился. Сначала ничего не происходило, и он уже принял этот разговор за дурацкую шутку, но тут почувствовал прикосновение чужих губ к своим. Рюдзаки оставлял лёгкие поцелуи на его губах, щеках и подбородке. Лайт сцепил руки за спиной, чтобы случайно не задеть детектива. Он думал, что поцелуями всё и закончится, но благодарность Рюдзаки за продвижение по делу не знала границ. Детектив медленно, мучительно медленно, расстегнул пуговицы рубашки Лайта, целуя шею, ключицы, грудь. Обвёл языком и прикусил сосок, вызвав судорожный вздох Ягами. Тот же сосредоточил все усилия на том, чтобы не прикасаться к Рюдзаки самому, но с каждой секундой сдерживаться становилось всё труднее. Возбуждение затуманивало разум, и эта долгожданная близость сводила с ума. Лайт собрался с мыслями и, найдя решение, прошептал: — Рюдзаки, свяжи мне руки, пожалуйста. — Зачем? — удивился тот. — Я… боюсь не выдержать и прикоснуться к тебе. Детектив расстегнул наручник на своей руке и, обвязав цепь вокруг заведённых за спину рук Лайта, защёлкнул браслет на его втором запястье. Покончив с церемониями, Рюдзаки продолжил целовать Лайта всюду, где доставал. Поцелуи из осторожных стали страстными и требовательными, иногда даже переходя в укусы, что, впрочем, заводило только сильнее. Теперь, когда Лайт наконец мог сосредоточиться на ощущениях, он изнывал от невозможности управлять ситуацией. Он бы многое отдал за то, чтобы целовать детектива самому, но пока сойдёт и так. Быть на месте того, кому доставляют наслаждение, оказалось тоже очень неплохо. Ласки будоражили, распаляли, сулили блаженство. Однако когда Рюдзаки положил руку ему на пах, разум снова напомнил о себе, и Лайт остановил детектива: — Рюдзаки, подожди, пожалуйста. — Что-то не так? — озабоченно спросил тот. — Нет, всё так. Просто я не хочу, чтобы ты делал что-то неприятное для себя. — Я уже говорил, что не испытываю неудобств, когда прикасаюсь к людям сам. В особенности, к тебе, — детектив начал терять терпение. — Я не о том, — Лайт заглянул ему в глаза. — Я же понимаю, что всё это может вызвать плохие воспоминания о том, когда тебя… — Лайт, если ты сейчас же не замолчишь, я заткну тебе рот, — предупредил Рюдзаки. — Хватит меня опекать, как курица-наседка. Если я решил тебя трахнуть, то я так и поступлю. И не думаю, что меня будут волновать воспоминания. Важнее в данном случае, готов ли ты на пассивную роль. Если нет, то я придумаю другой способ тебя отблагодарить. Лайт удивлённо распахнул глаза — о таком повороте событий он даже не думал. Он не был против секса с мужчиной, но быть снизу… Рюдзаки был, пожалуй, единственным на планете человеком, которому Лайт мог бы позволить подобное. — У меня и близко не было такого опыта, — после паузы ответил Лайт. — Но я готов попробовать. А ты знаешь, что делать? — Теоретически. Не волнуйся, я не сделаю тебе больно. Ягами открыл было рот, но его тут же перебили: — Не из-за воспоминаний. Просто ты меня и правда очень порадовал сегодня. Даже дважды. Так что замолчи, пожалуйста, и получай удовольствие. Лайт хмыкнул: — Как скажете, господин детектив. Он позволил стянуть с себя брюки вместе с бельём и снова закрыл глаза, решив, что так им обоим будет проще. Лайт почувствовал, как горячие ладони раздвинули его колени и огладили между ног. Он запрокинул голову назад, подставляя шею под поцелуи и одновременно толкаясь в обхватившую его руку. — Быстрее, — прошептал он и ощутил, как движения Рюдзаки стали сильнее и резче. Лайт посмотрел на детектива и залюбовался им. Порозовевший, с закушенной губой и тёмными от желания глазами, сверкающими из-под чёлки, он был чертовски привлекателен. Доведя любовника до нужной кондиции, Рюдзаки помог ему перевернуться и встать на колени — сделать это было непросто с зафиксированными за спиной руками. Лайт замер, опираясь лбом о спинку кровати. Тело дрожало то ли от холода, то ли от предвкушения, мешавшегося со страхом. Глаза он крепко зажмурил. — Ты нервничаешь? — спросил на ухо тихий голос. — Немного. — Мы можем остановиться. — Не надо, — помотал головой Лайт. — Давай уж закончим, раз начали. Я постараюсь расслабиться. — Я могу развязать тебе руки, — предложил детектив. — Нет. Так мне придётся постоянно контролировать себя, и будет только хуже. Ты вроде обещал меня трахнуть, а сам только болтаешь. Кто тут ещё курица-наседка? — Лайт пытался говорить с апломбом, хотя на самом деле не был уверен, чего ему сейчас хочется больше: продолжения или сбежать отсюда подальше. Он услышал тихий смешок в ответ на свою браваду и почувствовал прикосновения кончиков пальцев — Рюдзаки лёгкими круговыми движениями разминал ему шею и плечи. Это было совсем не опасно и даже приятно, так что Лайт выдохнул с облегчением. Стянув рубашку до связанных запястий парня, детектив покрыл поцелуями кожу вдоль позвоночника. И вот это уже оказалось действительно приятно. Похоже, Рюдзаки удалось найти какие-то чувствительные места, прикосновения к которым посылали порции удовольствия по всему телу. — Ещё, сделай так ещё раз, пожалуйста, — попросил Лайт. Рюдзаки продолжил ласкать его спину губами и языком, выводя какие-то замысловатые узоры, и это было настолько хорошо, что Лайт даже не обратил внимания на проникновение пальца внутрь и опомнился лишь тогда, когда их стало уже два, и они активно двигались. Впрочем, это тоже было по-своему приятно. Непривычно, самую малость дискомфортно, но пальцы Рюдзаки задевали внутри что-то такое, что хотелось ещё и ещё. Лайт ахнул и непроизвольно подался назад в попытке получить чуть больше. Рюдзаки прерывисто вздохнул, потянул Лайта за волосы на себя и прикусил кожу на шее, одновременно вводя в него третий палец. И снова боли не было. Наоборот, эти движения, то плавные, то резкие, приносили такое наслаждение, что сомнений уже не было — он хочет продолжения. — Давай уже, я не могу больше. Горячая ладонь надавила ему на поясницу, принуждая прогнуться сильнее, и Лайт ощутил, как в него толкается нечто существенно больше пальцев. И инстинктивно напрягся. — Расслабься, Лайт, иначе ничего не получится, — попросил Рюдзаки, успокаивающе водя рукой по спине и ягодицам. Ягами вздохнул и подчинился. В конце концов, это Рюдзаки — человек, ради которого он был готов, если не на всё, то очень на многое. Например, ударить свою девушку, хотя с роду не поднимал руку на женщин. Однако мысли о Мисе и женском роде в целом вылетели из головы в следующую секунду. Ощущение максимальной близости с Рюдзаки, который действовал очень аккуратно, буквально по миллиметру наполняя Лайта собой, вытеснило из головы всё лишнее. Войдя полностью, Рюдзаки остановился и огладил спину любовника большими пальцами, давая время привыкнуть к новым ощущениям. Лайт нетерпеливо повертел задом, дав ему понять, что можно бы уже и продолжить. Рюдзаки с тихим не то вздохом, не то хрипом, положил обе ладони на ягодицы парня и начал двигаться. Лайту было немного больно, но эта боль ни в какое сравнение не шла с тем наслаждением, которое он получал от каждого движения партнёра. Толчки, становившиеся всё быстрее и беспорядочнее, с каждым разом приближали обоих парней к пику. Оба чувствовали, что долго не продержатся. В какой-то момент наслаждение стало просто невыносимым и, достигнув критической точки, вылилось в оргазм, такой сильный, что у Лайта потемнело в глазах. Через несколько секунд со стоном кончил Рюдзаки и повалился на кровать. Выровняв дыхание, Лайт попросил: — Развяжи меня, пожалуйста. — Да, конечно, прости, — Рюдзаки расстегнул наручники, размотал цепь, освободив наконец руки Лайта из добровольного заточения. Ягами со стоном расправил конечности и начал растирать запястья. — Больно? — поинтересовался детектив. — Да нет, просто затекли. — Я имею в виду секс. — А. Нет, мне понравилось, — Лайт улыбнулся и лёг рядом. — Это как… цунами, накрывает с головой. Ничего подобного не испытывал. А тебе как? — Мне тоже понравилось. Я бы повторил. — Только не прямо сейчас, — напрягся Ягами. — Не волнуйся, прямо сейчас я сам не смогу, — усмехнулся Рюдзаки. — Иди сюда. Он притянул любовника к себе, защёлкнул непременные наручники на запястьях, снова связав их цепью, и обнял его, закинув ногу на бедро. Лайт усмехнулся про себя этим манипуляциям и решил, что всё складывается очень неплохо — сегодня они точно стали ближе друг к другу.