Бремя свободы осилит счастливый

Оптимус постарался выбрать стол так, чтобы не привлекать внимания — насколько подобное было для него возможно. Устроившись в стороне от двери, не на прямой линии от входа к барной стойке, вдали от шумных центральных столов, практически в углу, он делал вид, что работал, и уже раз в пятый пытался понять предложение Праула. Цифры не говорили ему практически ничего, речь шла о считанных процентах вероятностей, и он лишь в очередной раз начинал сомневаться, возможно ли поверить статистикой гармоничное сосуществование трёх столь предубеждённо настроенных друг к другу сообществ. Центральная жилая зона Нового Айакона к нынешнему декациклу уже была практически заселена, в самом центре свободными остались только самые крупные здания, зарезервированные под социальные объекты. Расширение смешанного сектора в сторону космопорта, в чём он согласился с Айронхайдом, пора приостановить. Но в самом ли деле Праул видит столько рисков в том, чтобы второе жилое кольцо делать полностью межфракционным? Действительно ли им для большей стабильности города придётся наращивать автоботскую армию обратно? Оптимусу не требовались вероятностные расчёты, чтобы осознавать, что тактически его решение крайне неудачно и преждевременно. Конечно, вероятность того, что тяготеющие к своим фракциям десептиконы и нейтралы так и останутся в условных продолжениях отведённых им городских зон, была велика. Но всё же он размывал южную границу автоботского сектора, давал возможность внешним силам контролировать выездные трассы из города, полностью окружить автоботский сектор. Но стратегически он всё же надеялся, что принимает верное решение. Если он хочет создавать каркас будущей столицы, он не может укреплять только одну из трёх опор. Если он хочет закладывать в её фундаменте цельный монолит, он обязан готовить сплав уже сейчас: как минимум не мешая «материалам» смешиваться между собой. Ультра Магнус был согласен с Праулом, что контролировать соблюдение порядка в много более обширной кольцевой зоне должны исключительно автоботы, и пока что Оптимус с этим соглашался. Однако насильно возвращать мехов на службу?.. Нет, нужно придумать что-то иное. Возможно, стоило пересмотреть количество кораблей, продолжающих нести службу во внешнем космосе, оценить, какие из торговых и технологических маршрутов всё ещё нужны, а что можно скомпенсировать рудами Кибертрона и разработками Научного Центра. Возможно, стоило пересмотреть протоколы работы космических мостов, пользоваться тем преимуществом, что давали они в переброске малых судов. Он сделал пометку попросить Праула рассчитать экономическую выгоду или невыгодность траты энергии на лишнее открытие космического моста по сравнению с содержанием полных боевых команд в каждом секторе галактики. Подумав, он набросал ещё один запрос, добавив имя Ультра Магнуса: как извне может быть оценено отступление Кибертронской цивилизации к историческим границам? Станет ли нежелание автоботов добивать десептиконские силы расцениваться как попустительство и акт косвенной враждебности по отношению к нейтральным органическим планетам? Ещё оставался откладываемый в последние эонов шесть вопрос с ржавчинной чумой, уничтожившей колонии. Жизненный цикл их Колодцев был напрямую связан с Колодцем Кибертрона, и если Всеискра активирует главный Колодец, то стоит ли быть готовым, что активируются и остальные? Нужно ли готовить там хотя бы орбитальные форпосты — или и вовсе начинать полноценное исследование выржавевших планет? Вопросов было больше, чем ответов. Покачав головой, Оптимус положил датапад экраном вниз и взялся за куб. Тот был едва тёплым, но Оптимус не захотел подниматься и идти к барной стойке, чтобы подогреть его. Горячие смеси у Васпа было пристойными даже в остывшем виде, а после органического Земного топлива любой энергон — даже слабозаряженный и с неожиданно солёными смоляными добавками — казался вкуснейшим деликатесом. Планета Земля… Тогда и в самом деле всё было просто. Отрезанный от остальных войск, не способный связаться даже с соседним звёздным сектором, он мог отвечать только за тех немногих, кто успел откликнуться на его сигнал. Противостоять силам «Немезиса» и осознавать, что терять его автоботам нечего?.. Наверное, он не должен испытывать желания вернуться в те циклы… то есть дни, да, на Земле световые циклы звались «днями». И всё же тогда было проще. Как минимум, лично отправляясь на каждый третий рейд к очередной десептиконской шахте, он мог собственной оптикой оценить ситуацию, ту малую часть театра военных действий, которую был способен контролировать. Негласные правила игры: взять не слишком много, чтобы десептиконы не выместили злость на людях, взять не слишком мало, чтобы хватило энергии всей команде, — были просты и по-своему успокоительны. Он тогда полагал, что Земля станет лишь очередным из нейтральных миров, затронутым их войной, полагал, что нужно лишь дождаться подкрепления от основных сил, а дальше уже — в который раз — начнётся этап орбитальных сражений. Он тогда надеялся, что Земля и её едва вышедшая к высокоэнергетическим основам цивилизация хотя бы не будут уничтожены. Земля же оказалась песчинкой, которая, попав в жернова войны, смазанные морями пролитого энергона, намертво их заклинила. Без устали работавший последние эоны механизм замер, цепи его звенели от никуда не девшегося внутреннего напряжения, его шестерёнки так и оставались крепко сцепленными друг с другом. Избыточное давление может выбить песчинку, может начать медленно стирать друг о друга идеально подогнанные детали — или может выломать стопоры, отчего импульс вращения хаотичной волной направится во все стороны, доламывая те стабилизаторы, что ещё не поддались. Каждый из трёх возможных исходов был равновероятен, но Оптимус надеялся, что они успеют вычленить в сплетении ступеней и цепей, за защитными экранами и каскадами противовесов ось ротора, а потом для начала остановить или хотя бы замедлить его — и осторожно, звено за звеном разберут механизм, не повредив ни одной собранной в его ненасытном топливном баке искры. Отпив вновь из куба, он поймал на себе взгляд незнакомого меха, который сидел недалеко от входа. Тёмно-серый, с зелёными тонами мех мог относиться к любой фракции, однако встретить у Васпа автоботов Оптимус бы не рассчитывал. Максимум нейтрал. Мех казался крупным, но, насколько Оптимус мог оценить, за счёт толстой брони и массивных гусеничных траков, а не за счёт роста. Из-за цвета и грузного строения корпуса он очень напоминал Балкхэда. Мех заметил его взгляд и, приподняв одну бровь, подмигнул. Когда Оптимус вопросительно посмотрел на него, мех едва заметно дёрнул головой в сторону… В сторону Васпа? Что незнакомец имеет в виду? Это предупреждение о каких-либо махинациях с топливом? Нахмурившись, Оптимус вновь вопросительно посмотрел на меха. Что не так с Васпом? Когда же мех, недоумённо моргнув оптикой, уже более явно мотнул головой в сторону барной стойки, но не на Васпа, а мимо него: на уводящую в подсобные помещения дверь, — Оптимус едва не рассмеялся. Вот оно что! Нет уж, ни на приватные беседы, драки или разного рода физические сближения он точно не рассчитывал. Он приходил к Васпу не за этим. Усмехнувшись, он покачал головой и вернулся к своему датападу. Когда через пару кликов он, поднимая куб к губам, окинул взглядом незнакомца, тот как раз внимательно рассматривал группу вошедших мехов. Это же… Да, так и есть, этого рослого крылатого транспортника Оптимус видел здесь в позапрошлый раз, когда был здесь с Айронхайдом и Рэтчетом. Как зовут меха, он, естественно, не знал, но тот очень выделялся на фоне среднеформатных спутников, вроде бы тех же, что и тогда. Его светлые тона и габариты явно привлекли внимание незнакомца, и Оптимус улыбнулся в куб. Он оставил в кубе пару глотков и вновь вернулся к датападу. Но шум от рассаживающейся компании отвлекал, всё же предложения Праула иногда грешили информационной избыточностью и, в отличие от большинства иных рапортов, требовали тишины и полного сосредоточения. Впрочем, это можно оставить на вечер, а визит в заправочную Васпа закончить. Погасив экран датапада, он убрал его во внутренний карман и, медленно допивая куб, дождался, чтобы новопришедшие разобрали кубы и вернулись к столу. Только тогда он поднялся со скамьи и направился к стойке, чтобы оставить грязный куб. Искоса он посмотрел на серо-зелёного меха и в первое мгновение не понял, куда тот делся: стол, за которым тот сидел, оказался пуст. Поискав взглядом, Оптимус заметил, что тот всё же не ушёл, а лишь пересел, продвинулся на пару столов ближе к компании с тем рослым транспортником. Улыбнувшись, он поставил куб на стойку и пододвинул ладонью ближе к Васпу, который как раз выгружал из мойки порцию уже вымытых. — Хорошая смесь, — вежливо заметил Оптимус. — Впрочем, как всегда. Благодарю. Васп кивнул и задвинул грязный куб в моечный резервуар. Он сдвинул брови, словно ему что-то в словах Оптимуса не понравилось, однако ничего не сказал. — Прайм? — окликнул он, когда Оптимус уже повернулся к двери. — Да, Васп? — У тебя в планах перепробовать всё моё меню? — Когда Оптимус вопросительно посмотрел на него, Васп вздохнул и продолжил: — Ты уже пятый раз у меня. И никогда не берёшь то же, что брал в прошлый раз. Если твой топливный бак настолько разборчив или ты боишься, что я подолью кислоты в целую цистерну топлива, лишь бы прожечь тебе дыру в топливном баке, ты можешь… — Дело не в разборчивости или паранойе, Васп, — мягко перебил Оптимус. — Мне просто нравится пробовать что-нибудь новое. Прищурившись, Васп посмотрел на него, а потом усмехнулся. — Как знаешь, Прайм, я тебе не медик. Когда мне ждать тебя в следующий раз? Оптимус склонил голову и попробовал незаметно прислушаться к полю бармеха. — Полагаю, когда у меня будет настроение и достаточное количество времени, чтобы заехать именно в твою заправочную. — М-м… То есть неизвестно когда. Тебя тут искал один из наших. — Кто именно? — Свиндл. — Васп пожал плечами. — Хотя мне показалось, что, будь его воля, он бы к тебе и близко не подходил. Где Свиндл, там и остальные комбатиконы. — Полагаешь, со мной хочет встретиться Онслот? Усмехнувшись, Васп принялся протирать один из мокрых кубов, но оптикой продолжал поглядывать в его сторону. — Я не настолько богат, чтобы купить у Свиндла даже кроху информации, так что угадывай сам. Но прими к сведению. — Приму. Благодарю, Васп. И я не лукавлю, сегодняшняя смесь мне понравилась. На мой взгляд, твои слабозаряженные смеси крайне недооценены. — Ты попробовал всего две из пяти. — И всё же я побуду оптимистом, — улыбнулся Оптимус и в ответ на смешок кивнул. — Доброго цикла, Васп. — Как скажешь, Прайм. Добавив в оперативную память напоминание спросить у Джазза, нет ли новой информации по деятельности комбатиконов, Оптимус покинул заправочную. Согласно собственному расписанию он должен бы двигаться в Штаб, чтобы продолжить разбираться с текущими делами города. Однако из-за того, что Айронхайд в последний момент отправился в космопорт встречать кого-то из ещё довоенных знакомых, Оптимусу был у Васпа совершенно один. Так что, по факту, большую часть требующих его внимания рапортов он совместил с посещением заправочной. Не считая мобилизационных расчётов Праула, вторая половина цикла оказалась у Оптимуса полностью свободна. Трансформировавшись, он выехал на трассу и остался на медленной полосе. Вряд ли стоит заезжать в Архив, он был там всего три цикла назад и большую часть сомнительных запросов успел проработать. Социальный Центр и Госпиталь прямо сейчас тоже вряд ли требовали его внимания. Можно направиться в центральные торговые зоны автоботского или смешанного секторов; возможно, вновь заехать в ту мастерскую декоративных кристаллов, чтобы купить себе ещё один, на замену подаренного Рэтчету. Можно направиться со спокойной инспекцией по идущей вокруг центра Нового Айакона трассе, посмотреть состояние дороги и домов, оценить, как продвигается подготовка первого жилого кольца. Можно направиться в космопорт, заодно посмотреть по спискам прибывших, нет ли на корабле, которым командует знакомый Айронхайда, и его знакомых. Или просто неспешно пройтись по парку близ госпиталя, или по прогулочной зоне центрального квартала. Всегда можно вернуться в Штаб. Ультра Магнус наверняка будет у себя; скорее всего у себя будет и Праул. Можно обсудить ресурсные вопросы перегруппировки войск дальнего базирования уже сейчас, не дожидаясь декациклового совещания. Когда он проезжал мимо Архива, он немного притормозил, однако всё же заставил себя пропустить зону разворота и направился дальше в автоботский сектор. Да, всегда можно вернуться в Штаб. Или можно проехаться… пробежаться за городом. На мгновение у него появилось желание съехать с трассы, трансформироваться и, направившись вдоль трассы пешком, не тратить зря топливо и дать себе время решить, где его внимание будет наиболее полезно. Очевидно, что в Штабе. И всё же что-то внутри, что-то неспокойное у самой искры… вполне возможно, что незначительное воздействие свежего энергона… противилось логичной идее возвращаться в Штаб. Если уж он находится в десептиконском секторе… Решившись, он вновь проверил статус линии с Мегатронусом. Всё то же. Как это было и вчера, линия оставалась заблокирована с той стороны. Оставалась вероятность, что это часть каких-либо ремонтных процедур, которые продолжает проводить с процессором Мегатронуса Нокаут, но Оптимус слишком хорошо знал своего довоенного друга. С их так неудачно закончившейся вечерней встречи в Архиве прошло уже четыре цикла. У него был адрес расположения личного отсека Мегатронуса, где оставался шанс застать его лично и спокойно всё обсудить. Однако он не мог избавиться от ощущения, что попытка примирения столь скоро и с его стороны будет воспринята ложным авансом, односторонним извинением, приглашением к романтизации их отношений. Не говоря уже о том, что он окажется на территории Мегатронуса. Не говоря уже о том, что там же может оказаться и Нокаут. Он проехал поворот на прямую трассу к Штабу. Всё же пройтись по смешанному сектору? Посмотреть, на чём специализируются последние из зарегистрированных торговых точек? Или уделить немного времени и себе: зайти в одну из тех разрекламированных Миражом моечных и подновить краску, заполировать мелкие дефекты, что остались на броне после бега по пустошам? Интервью Циркита вышло два цикла назад, так что в моечной, пожалуй, можно будет попросить освежить краску на спине и боках предаконского альтмода, которая была местами содрана, когда он вёз Джазза. Он уже почти свернул в сторону моечного въезда для крупногабаритных посетителей, но в последнее мгновение передумал. Не стоит. Он и так сегодня уделил время своим удовольствиям, отправившись к Васпу. Нужно заняться делами города — или даже более глобальными. Выбрав курс, он дождался первого же поворота к смешанному сектору и направился в бывший Дворец Праймов, в Научный Центр.

***

К тому времени, как он доехал до Дворца Праймов, начинали сгущаться сумерки, однако Оптимус не сомневался, что застанет Шоквейва в лаборатории. Согласно его режиму, который Шоквейв предоставил Персептору по собственной инициативе, джооры наибольшей продуктивности его процессора приходились на фазы рассвета и заката. Перекраивать многоворновой давности привычки учёного Оптимус не собирался и согласился с Персептором, что более равномерное распределение энергии в течение цикла пойдёт на пользу всем лабораториям, а если Шоквейв желает отсечь часть площади своей зоны под место отдыха, это его личное дело. Честно сказать, Оптимус в целом не вмешивался в уклад научного сектора, полагая его столь же саморегулирующимся механизмом, как и медицинский. Он мог воспользоваться возможностью и спросить о достаточности снабжения материалами, мог аккуратно уточнить, должен ли Социальный Центр подобрать ещё пару кандидатов на обучение младшим техническим специальностям, но… Но если, к примеру, кто-то из учёных считал, что научное мышление работает лучше, если весь энергон приливает к процессору, а потому проводил беседу о перспективах собственных разработок, вися вниз головой… Что ж, Оптимус считал подобные личные предпочтения частью уникальной атмосферы Научного Центра. Пройдя в отведённое Шоквейву крыло дворца, он бросил взгляд на предупреждающее табло над дверью. То не горело, в лаборатории не проводилось никакого чувствительного к внешнему воздействию эксперимента. И всё же Оптимус сначала нажал на панель вызова, выждал полклика — и только потом вошёл. В лаборатории оказалось пусто. Вопреки его ожиданиям Шоквейва не было видно ни у консоли, ни у расчётного голографического стола. Оптимус огляделся по сторонам. Одна из портативных плавилен мерно гудела, в камере охлаждения он заметил верхушку одной из сплавных заготовок. Шоквейв бы не покинул лабораторию, оставив оборудование включённым. Очевидно, он был у себя: в крошечном личном отсеке, где помещалась-то, наверное, платформа и разве что столик для датападов. Пожалуй, стоит задуматься о более смелом расходовании площадей дворца, чтобы каждый из работающих здесь мехов мог при желании или необходимости отдыхать здесь, а не ежециклово возвращаться в свои сектора. С другой стороны, Рэтчет, оборудовав себе место для подзарядки в пустой палате рядом с собственным кабинетом, и вовсе практически перестал покидать госпиталь. Вдруг Оптимус услышал в глубине лаборатории какой-то шум, подозрительно негромкое и будто приглушённое лязганье. Оно доносилось из-за шкафов энергетической установки, где по идее и находилась дверь в отсек Шоквейва. — Шоквейв, — окликнул он. — Это Оптимус Прайм. Прошу прощения за беспокойство, я хотел бы с тобой поговорить. Да, точно, в этот раз он услышал не столько лязгающие звуки, сколько короткий удар и скрежет. Но шум шёл несомненно оттуда. Возможно, Шоквейв несколько нарушил собственные привычки и ещё не вышел из поверхностной подзарядки. Но включенное оборудование?.. Аккуратно пройдя по лаборатории, Оптимус завернул за энергоблок и едва сдержал порыв отшатнуться назад, когда из полумрака на него с уровня его груди посмотрели две огромные алые оптики. Две! Стоило оптике перестроиться, он увидел почти вжавшегося спиной в дверь… Старскрима. — Старскрим? Что ты здесь делаешь? От кого ты прячешься? Брови Старскрима взмыли вверх, а лицо вытянулось в настолько явной гримасе изумления, что Оптимус засомневался, узнал ли тот его. — Что здесь делаешь ты?! Отойдя на шаг от загнанного в угол искателя, Оптимус покосился на пустую лабораторию. Неужели Старскрим прятался от Шоквейва? — Пришёл к Шоквейву. К слову, ты не знаешь, где он? — Пришёл в такое время? Оптимус внимательно посмотрел на Старскрима и, не поняв выражения его поля, тактично отступил в основное помещение лаборатории. — Время не хуже прочих. Согласно расписанию Шоквейва, он должен быть на месте. — И это никак не связано с некоторыми… м-м… циркулирующими вокруг тебя слухами, Прайм? — Я не хотел бы спрашивать, какие из слухов ты имеешь в виду, поэтому повторю вопрос: что в лаборатории Шоквейва делаешь ты, Старскрим? Тот издал неясный звук не то досады, не то испуга; его оптика замерцала, а крылья опустились вниз. Неужели понадобится усиливать защиту здания и полностью ограничивать вход посторонних? — Я здесь работаю! — Здесь? — Да! Я помогаю Шоквейву. Старскрим нервно покосился мимо него. Словно пытаясь выгадать себе лишний наноклик на бегство, он осторожно продвинулся на полшага в направлении двери. Оптимус вежливо улыбнулся и, давая ему пространство, прислонился поясницей к рабочему столу Шоквейва. — Если ты оформлен у Персептора в качестве техника при Шоквейве, я не возражаю. Однако, скрывать не буду, меня всё же удивляет твоё присутствие здесь. Насколько я знаю, глубинная фаза твоего ремонта была закончена лишь цикл назад. — И что, если цикл назад? — Я не ожидал, что ты захочешь встроиться в структуру моего города столь быстро. Рэтчет сообщил мне, что ты подписал договор капитуляции. Требуются ли тебе какие-либо пояснения по нему? — Пояснения? Какие ещё пояснения? — Любые. Учитывая твой ранг в армии десептиконов, я готов дать тебе ещё один цикл на полноценное обдумывание своего решения. Позже к тебе будут применяться те же правила, что и к рядовым десептиконам. Оптика Старскрима сощурилась. — Те же? Как я понял, даже среди рядовых десептиконов у тебя есть свои любимчики. Кто бы это мог быть?.. — Показательно думая, он постукивал когтём по подбородку, но когда Оптимус хотел прямо спросить, кого он имеет в виду, Старскрим вдруг воскликнул: — Шоквейв! Он от твоих щедрот получил целый научный блок с лабораторией. — Которая находится под круглоцикловым наблюдением Научного Центра, да. Полагаю, что, если ты решил профилироваться в качестве младшего технического помощника, Шоквейв довёл до тебя информацию о нашем с ним соглашении? В частности о том, что направление его разработок предварительно проходит согласование с Персептором и, при необходимости, со мной и другими специалистами моей фракции. Он заметил, как оптика Старскрима перестроилась, словно тот хотел лучше уловить выражение его лица. И хотя уязвимые крылья искателя оставались спрятаны за спину, поза стала свободнее. Он хотя бы перестал поглядывать в сторону двери. — В чём подвох, Оптимус Прайм? — Подвох? Старскрим не понял, что любой эксперимент, происходящий в этой лаборатории, неизбежно находится под контролем Персептора? Что творческая свобода Шоквейва крайне относительна? — Да, Прайм. В чём подвох? — Старскрим, не совсем понимаю, какого иного «подвоха» ты ищешь. Я лишь посчитал уместным предупредить тебя, что предоставленные Шоквейву дополнительные возможности работают на благо всего города и идут рука об руку с некоторыми дополнительными мерами безопасности, равно как и с некоторыми ресурсными ограничениями. — Пф-ф-ф! А я-то подумал! — Он громко рассмеялся и снисходительно взмахнул когтями. — Я работал с Саундвейвом, Прайм. Поверь мне, слежка за каждым моим шагом и запись каждого неосторожного слова мне вполне знакома. Нашёл, чем меня пугать! Хотя об одном Шоквейв меня, видимо, забыл предупредить: что ты ходишь к нему, как к себе домой. Его взгляд наполнился искрами подозрительности, даже хотя крылья вновь тревожно дрогнули. Оптимус примиряюще улыбнулся: — Когда я вхожу в свой отсек, я не стучу и не жду потока перегретого пара в лицо. Так что не совсем «как к себе домой». И всё же, возвращаясь к нашей теме, я доволен, что тебя устраивают наши с Шоквейвом условия. — Прямо-таки доволен? Решив не давать пищу подозрительности, Оптимус сказал честно: — Мало кто согласится работать с ним, учитывая его личностные особенности и двух его воспитанников. А любому учёному иногда нужна… — Воспитанников? Каких ещё воспитанников? Когда Старскрим растерянно огляделся, словно ждал, что Даркстил и Скайлинкс появятся из воронки космического моста в любом месте лаборатории, Оптимус нахмурился. — После возвращения в одну из старых лабораторий Шоквейв сумел завершить создание двух клонов. Клонов давно угасших предаконов. Разве он не сказал? — Ч-ч-что?! Предаконов?! Ситуация становилась неловкой. Но рано или поздно Старскрим всё равно бы узнал. — Они полностью разумны и достаточно послушны и ему, и законам города. — Похоже, ни одно его слово не достигло аудиосенсоров Старскрима, который отшатнулся в сторону так поспешно, что едва не ударился о массивный голографический стол. Оптимус аккуратно расширил поле, чтобы успокоить его. — И Шоквейву, и всем нам ещё предстоит решить, в какую сторону можно развить их потенциал. Пока что, к сожалению, им некомфортно в городе, и большую часть времени они проводят на крыше городского отсека Шоквейва. — К сожалению? — едва не взвизгнул Старскрим. И всё же его страх проходил, крылья чуть приподнялись, плечи расправились. Старскрим вдруг принялся шагать по лаборатории, буквально шага четыре в одну сторону, резкий разворот, снова те же четыре шага. Вряд ли он осознавал, как внимательно наблюдает за ним Оптимус, но без движения он словно не мог сообразить, что ему делать с подобной информацией. Оптимус постарался сдержать улыбку. Вдруг Старскрим резко остановился и указал пальцем в него, пронзив когтём все четыре разделявшие их мехаметра. — То есть, у нашего гения есть два предакона, которые полностью подчиняются ему? — Да, вполне подчиняются. Однако я приношу извинения, что оказался вторичным источником информации, думаю, что тебе стоит поговорить с Шоквейвом самостоятельно. К слову, где он? Старскрим рассеянно взмахнул рукой. — А, пошёл в заправочную. Считает, что та высокоэнергетическая бурда имеет право называться топливом. Должен быть с клика на клик. Значит, два предакона?.. М-м… С интересом наблюдая за подвижной мимикой Старскрима, Оптимус мельком осмотрел его корпус. Швов или явных следов ремонта не было. Если бы не отсутствующая краска на отдельных цветовых элементах и некоторая скованность в движениях плечевых шарниров, он бы и не догадался, что искатель совсем недавно полностью восстанавливал хребтовую ось. Красочный слой был ровно выкрашен и отполирован, так что отличить новые пластины от старых оказалось практически невозможно даже вблизи. — Старскрим, профилактической фазой твоего ремонта занимается Нокаут? — Нокаут? — испуганно переспросил Старскрим. — Почему ты спрашиваешь про Нокаута? — Почему я не могу спросить про Нокаута? Он был Первым медиком твоей фракции, а ты, в свою очередь, правой рукой Мегатрона. — А… м-м-м… Ладно, Прайм, проехали. — Он нервно рассмеялся, но Оптимус решил не акцентировать на этом внимание. — Кстати, про правые руки: это правда, что процессор Мегатрона… или как он себя зовёт сейчас? Мегатронус?.. не подлежит восстановлению? Оптимус едва сдержался от того, чтобы не повторить Старскримов вопрос, но уже в отношении Мегатронуса. — Не процессор, а информация на блоках архивной памяти, — поправил он. — Процессор Мегатронуса полностью восстановлен, как и личностная матрица, и корпус в целом. Пострадали лишь его блоки памяти. — Но они точно не восстановимы? — Я не медик, Старскрим, и могу лишь… — Да или нет! — Нет, — твёрдо ответил Оптимус. — Там нечего восстанавливать. Не пришлось даже спрашивать причину интереса Старскрима, потому что от того полыхнуло таким облегчением вперемешку с торжеством, что Оптимусу стало неловко. — Так-так, — пробормотал Старскрим, — то есть Мегатрон мёртв, да здравствует Мегатронус, тарнийский шахтёр и… — И непобеждённый чемпион Большой Каонской арены, — напомнил Оптимус. — Не советую его недооценивать. — Ах, да, да, да, чемпион и гладиатор. Но всё же, всё же… Оптимус кашлянул, не давая первому офицеру Мегатрона вновь углубиться в заметные даже со стороны процессорные симуляции. — Старскрим, просто скажу на всякий случай, что, во-первых, закон защищает Мегатронуса в той же мере, что и других мехов. А, во-вторых, зная историю твоих с ним отношений, ты станешь первым подозреваемым, если с тем что-нибудь случится, а рядом будет замечен мех твоего типа. И вдруг Старскрим захохотал. — Прайм, да ты и правда его защищаешь! А я-то не верил! Нет-нет, зачем же мне к нему подходить, я вовсе не настолько глуп, чтобы вновь поверить тому приторному шлаку, в котором он просто мастер топить блоки твоего логического мышления. Нет-нет, я достаточно послужил нашему повелителю, да проржавеет его процессор окончательно, чтобы вновь подойти к нему ближе, чем на пару кварталов. Нокаут может… м-м-м… проявлять свои коммуникационные таланты и дальше; все, кто надо, догадываются, что не за одни профессиональные умения Мегатрон забрал его на «Немезис». Но я предпочту получить остальные две трети города только для себя. — Когда Оптимус выразительно откашлялся, Старскрим льстиво заметил: — Треть города. Я давно пережил тягу ко всему красному, а в автоботской зоне у вас слишком много этого цвета. Не сдержавшись, Оптимус рассмеялся. — Трети города я тебе не обещаю, Старскрим, но твою целеустремлённость к сведению приму. — Он пожал плечами и продолжил: — Прошу лишь учитывать уместность собственных амбиций и возможные последствия от нарушения ключевых условий договора с твоей стороны. Старскрим тонко улыбнулся в ответ и, будто копируя позу Оптимуса, прислонился кормой к энергоблоку. — Не сомневайся, Прайм, уж я учитывать такие нюансы умею. — Хорошо, что мы договорились. Несмотря на совершенно иное настроение, он невольно вспомнил своё персональное соглашение с Шоквейвом. И хотя Оптимус не смог бы прямо сейчас решить, кому окажется выгоден такой странный торг ни о чём и обо всём одновременно, он мог полагаться на корпусный язык Старскрима. Теперь Старскрим явно был спокойнее, чем в сумбурном начале их встречи, даже будто стал чуть выше, а из его поля почти исчезли едкие нотки подозрительности и страха. И хотя сам Оптимус старался не слишком явно оценивать поведение крыльев искателя, тот рассматривал его в ответ без капли стеснения. — Кстати, Прайм, — вкрадчиво сказал он, — ещё когда я был в госпитале, до меня дошли… Лязг открывшейся тяжёлой двери прервал его слова. Он одновременно с Оптимусом обернулся в сторону вошедшего в лабораторию Шоквейва. В его единственной руке тот нёс на треть пустой куб, от которого заправочный кабель тянулся к топливному разъёму на боку корпуса. Оптимус тактично поднял взгляд на оптику Шоквейва. — Шоквейв. — Он сделал шаг навстречу и улыбнулся. — Прошу прощения, что мы заранее не договаривались об этом визите. У меня было свободное время, и я решил уделить его нашему проекту. Если, конечно, у тебя нет более срочных и требующих твоего внимания планов. Краем оптики он увидел, как сузил линзы Старскрим, и в то же время отметил, что Шоквейва нисколько не удивляет присутствие Старскрима в лаборатории. Подтасовкой присутствие имени Старскрима в списках младшего технического персонала не было. — Оптимус Прайм. По окончании моей заправки мы продолжим работать над исследованием твоей альтформы. — Линзы Старскрима сузились ещё сильнее. — Условия проводимых мною манипуляций остаются приемлемыми? — Вполне. — Повернувшись к Старскриму, Оптимус улыбнулся: — Я не буду далее отвлекать тебя от твоих дел, чем бы ты ни занимался. Под его прямым взглядом Старскрим лишь ещё больше расправил крылья и широко улыбнулся. — Если мне предоставляется возможность учиться, наблюдая за работой лучших, было бы глупо не воспользоваться ею, — почти пропел он. — К тому же мой эксперимент, — он хмыкнул в сторону камеры охлаждения, — ещё не готов для дальнейшей работы. — В чём суть эксперимента? — Тонкое наплавление повреждённых сегментов протоформы. — Старскрим поморщился. — Сугубо прикладная проблема. — В чём отличие от существующих методов восстановления? — В более быстром перенесении свойств исходной протоформы пациента. И в возможности контролируемого повторного запуска внутренней нанитной сети, причём не единожды, даже если мне кажется это излишним. — Старскрим фыркнул, нисколько не стесняясь присутствия Шоквейва. — Шоквейв с чего-то вспомнил, что он тоже медик. Словно бы нехватка медиков была первой проблемой моей фракции. На местоимении прозвучал едва уловимый акцент, однако Оптимус решил не обращать внимания на невинную провокацию. — Это направление исследования ему предложил я. Для начала. Оно отвечает нашим общим целям. — Каким же? Кинув взгляд на Шоквейва, Оптимус заметил, что тот отсоединяет топливный кабель. Затем Шоквейв убрал со стола пустой куб в ящик для грязных материалов. — Полагаю, Шоквейв сам тебе объяснит, — улыбнулся он Старскриму и, не давая тому задать следующий вопрос, кивнул немного в сторону: — Я бы предложил тебе немного отойти, мне нужно место для трансформации. — Ты будешь трансформироваться? Здесь? Зачем? — Увидишь, — подмигнул ему Оптимус. Когда Старскрим растерянно замерцал оптикой, он ещё и рукой подал ему знак отодвинуться, но Старскрим сделал в сторону едва ли полтора шага. Что ж, его предупредили. Начиная трансформацию, он уловил блеск оптики Шоквейва, но было ли то удовлетворение от продолжения интересного непосредственно Шоквейву исследования или столь неявно выраженная усмешка над беспечностью Старскрима, Оптимус не распознал. Потому что буквально под боком, буквально в левый аудиодатчик ввинтился тонкий вскрик, и Оптимус осторожно перебросил центр тяжести вперёд, чтобы не возвышаться над Старскримом. Тот, будто в начале их встречи, вжался спиной в энергоблок и широко раскрытой оптикой смотрел на Оптимуса снизу вверх. — Моя вторая альтформа, — вежливо представился Оптимус, стараясь пригасить рычание до более мягких обертонов. Старскрим икнул, и брови его поползли вверх. Давая ему время привыкнуть, Оптимус развернулся мордой к Шоквейву. Тот уже готовил щуп для забора внутреннего энергона. — Сколько моего энергона тебе требуется в этот раз? — Я бы предпочёл два типа: с периферийных систем и глубинных. Каждый в двух экземплярах — То есть четыре порции. — Да, четыре, Оптимус Прайм. И соскоб протоформы, желательно три образца. Протоформы? Это что-то новенькое. — Зачем тебе моя протоформа? — Для анализа уровней влияния поля твоей искры. Повторный образец нужен для поверки полученных результатов после глубинного анализа первого. — А третий? — Для ускорения решения проблемы точечно контролируемого наращивания протоформы. — Эксперимент Старскрима? — Да, ты прав, Оптимус Прайм, этим вопросом я доверил заниматься Старскриму. Уровня его знаний и интереса достаточно для решения данной проблемы при условии предоставления должного количества образцов. — Только для этого? — Он обернулся и посмотрел на Старскрима. — Разве у вас не достаточно образцов живой протоформы? — Использование сугубо моей протоформы и протоформы Старскрима может быть чревато нарушением чистоты эксперимента. Непосредственно проводя эксперимент, мы не можем гарантировать отсутствие влияния личного поля искры или персональной нанитной сети. Для более поздней фазы эксперимента я подготовлю чистую зону, однако в данный момент полагаю достаточным брать в использование отличные от наших образцы. — Которые госпиталь отказывается предоставлять? — Твоё умозаключение ожидаемо, однако неверно, Оптимус Прайм. Госпиталь предоставляет мне все запрашиваемые материалы. Однако чистоту процедуры при соскобе и температурное состояние получаемых мною образцов я склонен считать допустимым, но не удовлетворительным. Я полагаю возможным, что завершение ремонта Старскрима позволит ему самолично производить процедуру забора. Таким образом станет возможным получать образцы неостывшими и выполненными с максимальным уровнем чистоты, однако до тех пор я предпочту избрать иной путь решения проблемы. В чём надеюсь на твоё содействие. Словно бы Рэтчет, которого несомненно оскорбит недоверие Шоквейва, подпустит Старскрима к протоформе хоть одного пациента. — Я понял суть проблемы. И посмотрю, что можно сделать. Тогда начнём с периферийных систем? — Преодолев упорные предупреждения боевого процессора и короткие блокировки внутренних команд, Оптимус осторожно переступил лапами, развернулся к Шоквейву боком и заставил броню на внешней стороне бедра раскрыться. — Если тебя устраивает зона, возьми соскоб протоформы здесь. Когда он развернулся головой к Старскриму, тот торопливо отошёл на несколько шагов от его пасти, но помимо страха в его оптике теперь блестело ещё и любопытство. Подвижное, будто ртуть, лицо Старскрима выдавало, что в выборе «беги или дерись» победило «изучай и ищи выгоду». — Значит, когда слухи говорят, что ты лишил Мегатрона альтмода, они недоговаривают, что у тебя самого появился ещё один? Словно бы ты сознательно… — Я не лишал Мегатронуса альтмода, — перебил Старскрима Оптимус. — Кто бы ни был источником слухов, они неверны. — Мой источник сказал, что он не трансформировался ни разу. Сколько он уже декациклов живёт в фиолетовом гетто? Треть орна?.. — Меньше. Всего пять декациклов. — И тем не менее ни разу. Вряд ли Мегатрон стал таким любителем пеших прогулок. Оптимус зарычал сквозь зубы, когда щуп пробил обшивку и нырнул к энергонной жиле. Старскрим же, поняв его не так, отшатнулся в сторону, и вмиг рухнувшие ему за плечи крылья мелко задрожали. — Прошу прощенья, — проворчал Оптимус и, мотнув головой в сторону Шоквейва, постарался расширить поле и добавить в него успокаивающий тон. — Тем не менее подобные слухи я считаю абсурдными. У Мегатронуса есть альтмод, но некоторые связанные с его ремонтом ограничения не позволяют ему использовать тот в полной мере. — Во-о-от оно как. Полагаешь, мне стоит втереться в доверие к нашему незабываемому медику и разведать всё у него? — Это тебе самому решать. Однако на твоём месте я бы советовал придерживаться выбранной тобой стратегии и не приближаться к Мегатронусу. Он не слишком высокого мнения о восианцах. — И к Нокауту тоже не приближаться? — со странным нажимом спросил Старскрим. — Тебе самому решать. Обернувшись через плечо, он с облегчением увидел, что Шоквейв принялся замазывать повреждения на протоформе нанитным гелем. Тот ещё не подействовал, и обшивка казалась неприятно влажной от выступивших капель энергона. Но вскоре холод должен будет смениться приятным теплом. Равно как перестанет забивать процессор вал протокольных запросов, которые требовали напасть — тут же! без промедления! до нанесения более глубоких повреждений! — и уничтожить обоих десептиконов. — Шоквейв, — отвлёк он медика, когда тот принялся запечатывать образцы в термоизолирующую плёнку. — Ты планируешь брать энергон из глубинных систем сейчас или позже? — Сейчас. Если ты находишь мою просьбу приемлемой. — Хорошо. Тогда я попрошу Старскрима временно покинуть лабораторию. — Покинуть?! — воскликнул тот. — Но мы с тобой так отлично разговариваем! — Старскрим, я прошу тебя выйти, — повторил Оптимус. — Ненадолго, на десять кликов. Так будет безопаснее для всех нас. Тот прищурился и, высокомерно вскинув подбородок, развернулся в сторону двери. — Как пожелаешь, Прайм! — крикнул он через плечо. И хотя поле выдавало его почти оглушающее любопытство, он всё же оставил их с Шоквейвом одних. Слава Праймасу. — На каком уровне сценарного развития находятся протоколы твоего субпроцессора, Оптимус Прайм? Оптимус вздохнул и признался: — Выбор удачного момента для ответного нападения. — Хорошо. Я учту это в своём анализе. В этом альтмоде и искра, и Матрица Лидерства были спрятаны за дополнительным слоем брони; многие нейросетевые и топливные магистрали тоже были утоплены глубоко в корпус, но оставалась одна часть его корпуса, где подобраться к внутренней энергоносети было проще всего. Согнув лапы в коленях, он опустился к Шоквейву ближе и, запрокинув морду вверх, открыл пасть. Это было не слишком удобно им обоим, но корень глоссы находился очень близко к магистральному топливному столбу. Пришлось с десяток раз заблокировать команду на активацию импульсной пушки, а потом столько же раз дать команду шарнирам пасти ни в коем случае не захлопнуться и не лишить Шоквейва единственной рабочей руки. В глубине горла полыхнуло болью, и он зарычал. — Второй образец, — ровно напомнил Шоквейв, и рядом с первым ожогом полыхнул второй. Оптимус почувствовал, как клыки встретили сопротивление броневой пластины, царапнули обшивку на запястье Шоквейва, но вовремя опомнился и не дал пасти сомкнуться. Наконец по корню глоссы прошлись пальцы, нанося восстанавливающий гель. Внутренние сенсоры ротовой полости не нашли в том какого-либо отличия от стандартного медицинского геля. Повторяемая всего лишь второй раз процедура начинала становиться нормальной. — Благодарю, Оптимус Прайм. Твоё охотное содействие влияет благотворно на прогресс моего исследования. Оптимус заметил, как равнодушно Шоквейв нанёс гель и на царапины на собственной броне, и в процессоре в очередной раз возник вопрос, которым он задавался каждый раз при общении с Шоквейвом. — Так проще? — Что ты имеешь в виду, Оптимус Прайм? — Проще существовать и решать возникающие перед тобою проблемы, когда логическая часть твоего процессора не обременена излишним воздействием эмоциональной матрицы? — Вопрос излишен. Отсутствие непосредственного и неконтролируемого влияния личностной части моего процессора на оперативное принятие решений несомненно влияет на мою продуктивность. В лучшую сторону. С чем связан твой интерес? — Полагаю, что любопытством, не более того. Прощу прощения, если мой вопрос был бестактен. — Я не предвидел такого вопроса, Оптимус Прайм, однако, учитывая различия в калибровке наших процессоров, а также фракционную принадлежность и выбор в области применения личностных навыков, он вполне ожидаем. Считаю продуктивным для дальнейшего обсуждения дать превентивный ответ на другой твой вопрос. Присутствие Старскрима здесь оправдано, я могу предоставить отчёт о проведённой им работе, а также обоснование его научной полезности. Судя по вкусу, гель полностью растворился в ротовом увлажнителе, и Оптимус решил трансформироваться в базовую форму. Закончив и выпрямившись во весь рост, он вежливо улыбнулся Шоквейву. — Я не спрашивал про Старскрима. Согласно моим данным, он значится твоим техническим помощником. Мне этого достаточно. — Достаточно сейчас или в полной мере? — Сейчас, — не стал скрывать Оптимус. — Если он способен будет применить подвижность своего мышления на благое дело, я буду только рад. Он заметил, как сфокусировалась и сузилась оптика Шоквейва. — Внимание Мегатронуса к Старскриму отсутствует, ответное внимание не превышает спонтанного и короткого по продолжительности любопытства. Я рассматриваю подобный вариант событий наилучшим из допустимых. Благодарю, Оптимус Прайм. — Не за что, Шоквейв. Тогда на сегодня мы закончили? Или ты посчитаешь удобным показать мне прогресс в каком-либо из своих проектов? — Полагаю, мне стоит скорректировать не совсем точно обозначенные Старскримом цели в создании искусственной протоформенной ткани и… Дверь с лязгом распахнулась. — Вы только посмотрите, кого я встретил прямо на пороге нашего Научного Центра, — совершенно неестественно обрадовался Старскрим. — Это же наш общий знакомый, у которого, наверное, уже и обшивка горит: столько раз мы его упомянули! Кстати, десять кликов уже прошло. Он быстро оглядел лабораторию, словно надеялся заметить какие-либо изменения за время своего отсутствия, но его реакцию Оптимус уже не видел, потому что пытался уловить все оттенки странно напряжённого выражения лица Нокаута. Медик, без того немыслимо яркий на фоне стальных тонов Старскрима, как будто не мог решить, то ли войти с той же уверенностью хозяина лаборатории, то ли скрыться в коридоре. — Что ты здесь делаешь, Нокаут? — спросил Оптимус и покосился на Старскрима, который что-то тихо сказал Шоквейву, а потом наклонился к образцам, словно видел медицинскую запаковку в первый раз в жизни. — Я-я… Я был неподалёку и решил, что будет неплохо проведать состояние трансформационной шестерни Шоквейва… то есть Старскрима. — Это не лучшее место для медицинских манипуляций и здесь не должно быть посторонних, — мягко укорил Оптимус. — Старскрим, очевидно, не до конца понимает правила этого места, если провёл тебя внутрь. — У меня многоразовый пропуск! Оптимус поднял бровь. — Для регулярного наблюдения Старскрима? Нокаут в ответ прищурился. — Для получения из лаборатории Брейнсторма корпусных сплавов из экспериментальных Земных материалов, которые я могу получить только здесь. — То есть сейчас ты идёшь в лабораторию Брейнсторма? — намекнул Оптимус, буквально чувствуя левой щекой, как сверлит его взглядом Старскрим. — Вообще-то я уже закончил визит к Брейнсторму. Но если обстоятельства так сложились, что я здесь, — Нокаут остро посмотрел мимо Оптимуса, — я хотел бы с тобой поговорить. И готов подождать, если ты не против уделить мне немного своего времени, Оптимус. Оглянувшись на Старскрима, Оптимус оценил расстояние до него: в самый раз, чтобы подслушивать, но и не выглядеть подслушивающим. — Здесь не самое лучшее место, Нокаут. И не самое удачное время. Возможно, нам стоит перенести… Он заметил, как Нокаут дёрнул головой, словно от чего-то отказывался. — Оптимус… — начал он, но его прервал досадливый возглас Старскрима. — Кстати, Шоквейв, — воскликнул тот, — ты забыл захватить куб и на меня. Проводишь меня до заправочной? У меня клаустрофобия от этих колёсных казематов. — Старскрим, моя работа требует… — Давай, давай, пошевеливайся. Я только с ремонта, и мой топливный бак требует свежего энергона. Наш добрый доктор подтвердит. Да, доктор? — прошипел он, буксируя Шоквейва обеими руками мимо так и застывшего у порога Нокаута. — Что? — переспросил Нокаут, который, видимо, был столь же удивлён покладистостью Шоквейва. — Вот видишь, Шоквейв, доктор подтвердил. Так что… хватит!.. упираться!.. Мы ненадолго, кликов на пятнадцать, — ухмыльнулся он Оптимусу. — Советую на столы ничего тяжёлого не сгружать и слишком глубокими исследованиями не заниматься. Подозрительно посмотрев на Нокаута, Оптимус не успел даже окликнуть Старскрима, как тот исчез в коридоре. Корпус Шоквейва заслонил дверной проём. — Старскрим, — раздался голос Шоквейва, — твои корректировки приоритета проводимых мною работ… Дверь захлопнулась.