***
— Эй, Грэм! Тащи еще бухла! — А тебе не хватит? — Тащи, я сказал! Пудовый кулак грохнул по столу так, что задребезжали кружки, приятели согласно поддержали громилу. Трактирщик вздохнул, крякнул и с шарканьем поплелся в подвал за очередным бочонком. Запасы быстро заканчивались, но это никого не волновало. Жизнь в деревне потихоньку превращалась в ночной кошмар. Сначала все было тихо. Сдав труп заказчику и затерев все следы, мужики отметили это дело в соседнем городишке, загнав там же часть барахла. С графской животиной вышла осечка, никто не хотел брать приметную норовистую конягу. Хотели было пустить на колбасу, да жадность одолела, решили потом свести подальше. Уже и с охотничьим отрядом договорились, и забывать начали того дворянчика — мало ли, на кой ляд он некроманту сдался… Да только не стало в деревне покоя. Недели через три Кривая Мика, выйдя вечером за водой, прибежала обратно с визгом — возле крайнего дома ей примерещилась человеческая тень с горящими алыми глазами. Сперва посмеялись, мол, привиделось подслеповатой старухе. Но на следующую ночь нежеланного гостя заметил уже Грэм… Протрезвел мгновенно. Когда летучие мыши начали биться в затянутые бычьими пузырями окна, нападать на собак и кидаться в лица людей, иногда даже при свете дня, Рик и его приятели, наконец, поняли, что мертвец явился по их души. Выходили к лесу и горам, матерились в темноту — кто-то когда-то наплел, что нежить боится крепкого слова. Не помогло, только низкий издевательский смех долетел пару раз в ответ, да пуще густел туман. Сыпали зерно перед порогами домов — наутро нашли пару выложенных просом и ячменем крепких матюгов с описанием, по какой именно матери и до какого колена их имели в неприличное место волколаки. Обратились к охотникам, но те заявили, что вампир молодой, слабый и неопасный, легко сгорит, если задержать его до утра или факелом в рожу ткнуть. Стали запирать двери на засовы, выставили дреколье, а толку? Он внаглую ходить между домов повадился! Дети и бабы забивались по углам, мужики надирались от страха пуще прежнего, не понимая, почему вампир не спешит нападать. Так прошел без малого месяц. — Грэм, ты там че, сам упился что ли?! — Оторвал бы жопу от скамьи да помог уже, кабан перекормленный! — глухо рявкнул откуда-то снизу трактирщик. В окно ударилась мышь. Потом еще одна. — Убирайся! — Рик швырнул в них кружкой. С пьяных глаз не попал даже в стену. — Что ж ты так неласково, мил человек… Деревянный засов на двери попросту треснул от несильного толчка. Выползший к стойке Грэм выронил бочонок. Тот с грохотом разлетелся, окатив хозяина брагой. Вместе с гостем в трактир вошел порыв холодного ветра, почти загасивший лампы и свечки. Беловолосый мертвец улыбнулся бледными губами и по-хозяйски уселся возле ближнего к двери стола. Вроде бы с краю. Вроде бы гостем… Но мужиков приморозил прозрачно-ледяной взгляд. Обнаженный меч с клеймом дракона упирался острием в пол. — Что ж ты, любезный, не передумал? — тихо обратился он к трактирщику, так и обмершему в пахучей луже. — В прошлый раз вампирами отговорился, выгнал меня… Вот я и пришел теперь, как велено, чтоб ты на меня более поклеп не возводил. — Мы тебя один раз уже грохнули, — прорычал стремительно трезвеющий Рик. — Можем и повторить! В ответ вампир склонил голову набок, взирая на него с удивленным любопытством, но холод из глаз не пропал. Так смотрят на внезапно заговорившую муху. — Рискни, — сказал он. Злость пересилила страх. Рик вскочил, хватаясь за висевшее на поясе оружие. Но прежде, чем он успел сделать хотя бы шаг, неподвижный вроде бы нежить оказался возле него и ударил. Еще миг — и вампир стоит в стороне, как ни в чем не бывало, а бандит оседает на пол с развороченным брюхом и выпадающими кишками. — Кто еще? С меча капает кровь. Трактирщик осел на пол и тихо завыл, обхватив голову руками. Приятели убитого похватали оружие и попытались отгородиться от вампира столом. Наверху послышалось шлепанье босых ног, женский визг — Грэмова жена в одной сорочке выскочила на шум. Вампир обернулся к ней, как сова, одной головой, и женщина резко умолкла, комкая в потных руках подол. А потом в нее полетел нож. Не меняясь в лице, вампир перемахнул через стойку, поднял трактирщика за шиворот и одним движением свернул ему шею. И все так же неторопливо повернулся к остальным.Глава 4 Демон возмездия
2 декабря 2019 г. в 20:17
Следующие дни я перескажу коротко. Я помню каждый, но их однообразная череда не имеет большого значения. Они были лишь подготовкой к началу долгого пути длиной… в вечность.
Я убивал. Много. Иногда по несколько раз на дню, потому что постоянный голод доводил меня до бешенства, а собственное неумение с ним справиться — почти до отчаяния. Пустота затаивалась, отступая лишь ненадолго. Спустя час-другой она снова разрасталась, затуманивая разум. Эдвин обещал, что со временем это пройдет, но я ему не очень-то верил. «Ненужные жертвы» спасали положение, однако, чем дальше, тем больше я понимал, что оставаться в Авернусе опасно. Некромант вел себя странно, ходил дерганый, нервный, отвечал невпопад. Я слышал, как что-то огромное, неявное и непонятное колышется в камнях Собора, словно гигантский зверь, вот-вот готовый проснуться. Я злился в ожидании призрачного «заказа», обещанного некромантом, пару раз хорошенько приложил его о стену, высказав все, что думаю о нем самом и обо всей этой афере. Он не сопротивлялся, но зеленоватый блеск в глазах заставил меня отступить и больше не заводить этот разговор. Остатки доверия рассеялись прахом. Мне оставалось лишь убивать, есть, наращивая силу, слушать его наставления в магии, изучать книги из библиотеки и ждать, бегая между городским особняком и подземельями.
На седьмой день голод перестал меня доканывать настолько сильно, я смог обходиться одной жертвой за сутки. На десятый я чуть не рухнул в обморок, выйдя на неяркое, затянутое дымкой солнце, но не обгорел. Изумленный Эдвин и внутренний голос посоветовали быть поаккуратнее. Я послал обоих, а потом зарезал очередного пацана все в том же зале. Служки-зомби охотно выполняли мои приказы. Совесть меня не мучила — в конце концов я обязан выжить и разобраться с теми, кто меня в это все втянул без моего ведома.
На пятнадцатые сутки чутье буквально взвыло о том, что пора как можно скорее убираться из города. Внутренний голос был с ним согласен. И, о чудо, Эдвину наконец-то доставили обещанное: действительно роскошный меч-бастард из хорошей стали в отделанных серебром и черной кожей ножнах, шесть метательных ножей из зачарованного серебра, отделанную черным бархатом бригантину , покрытую мелкими рунными узорами по серебряным бляшкам, сапоги с прочными подметками и еще несколько вещиц. К этому всему он приложил увесистый кошель с золотом и массивный перстень из черного металла с незнакомым мне кроваво-алым камнем.
— Прости, больше я ничем не могу тебе помочь. Повезло, что Сериоли вообще согласились взяться за эту работу.
Вот уж действительно… Об оружейниках с северных гор ходило множество легенд, домыслов, сплетен. Их работы, клейменые драконом, славились по всему Носготу, всплывали то здесь, то там, их невозможно было перекупить или украсть. Только найти, получить в подарок или заказать у самих мастеров, которых… никто никогда не видел. Даже заказы всегда принимали их доверенные лица, как ни пытай — не скажут ни полслова о хозяевах. В бытность человеком я и не мечтал получить от них даже простенький нож.
— Чем ты им платил?
— Услугой. Они не принимают плату ни золотом, ни серебром.
А это еще интереснее. По всему выходило, что договор был заключен заранее, причем задолго до того, как я решился покинуть Курхаген… Сериоли быстро не работают. Значит… Моя смерть была спланирована давно. И очень может быть, что этот холеный красавчик к ней причастен не только воскрешением. Простите, поднятием! Темнишь ты, Эдвин Каммер.
Наградив некроманта тяжелым взглядом, я принялся одеваться.
— Меч зачарован, — пояснил маг. — Он не нуждается в заточке, способен пробить почти любую броню и не сломается от твоих ударов. Вампиры вообще не пользуются обычным человеческим оружием. Оно для вас слишком хрупко.
Снаряжение пришлось впору. Сходилось на мне как влитое, обретая размер точно по телу, как нужно владельцу. Не мешало, не давило, не стесняло движений и оказалось гораздо удобнее привычного, с которым я расстался по милости разбойников. Снимать его мне не придется долго, но теперь это не имеет значения. У меня не было лишних запахов, да и нелишних тоже, во сне я не нуждался, просушить вещи от дождя или счистить грязь можно легким заклятьем, которое Эдвин показал после первой же трапезы. Собираясь, я искренне надеялся, что более никогда не увижу этот дом. За стеной шушукались слуги, перемывая мне кости и иногда заглядывая в замочную скважину. Они тоже надеялись больше меня не увидеть. Хотя я, вроде бы, ничем их не задевал и даже запах женской крови стерпел.
И вот уже меч на поясе, ножи спрятаны, кошель надежно припрятан. Всякая полезная мелочь распихана по карманам, отросшие до лопаток волосы стянуты ремешком, в моей руке болтается золотая подвеска со странным спиральным узором, а на среднем пальце правой руки тускло посверкивает камень перстня.
— Что это за штука? — спросил я, разглядывая безделушку.
— Артефакт, заряженный заклинанием телепортации на случай… непредвиденных ситуаций. Для запуска достаточно сжать в ладони саму подвеску и точно представить место назначения, до последнего камня — иначе размажет в кровавую кашу. Используй осторожно и только при крайней нужде. А перстень позволит тебе в любое время связаться со мной.
— А порталы? Ты же ходишь порталами.
— Порталы освоить не так просто, — Эдвин покачал головой. — Они затратнее, для перехода нужно знать точные координаты. А учить тебя координатной системе сейчас нет времени. В общем, не сейчас, Каин.
— Ясно. Не тяни. Отправляй меня назад!
— Сразу не стоит, — некромант принялся чертить глифы портала в воздухе перед собой. — Осмотрись, пообвыкнись, разведай обстановку. Я не могу тебя научить всему, что должен знать вампир, тебе придется самостоятельно раскрывать свои дары. Времени у нас мало, но лучше все же не торопись.
Резон в его словах был. Но я опять чувствовал себя марионеткой, которую дергают за ниточки, заставляя плясать под чужую музыку. Это злило.
— Куда ведет портал? — буркнул я, когда холодное сияние залило вечернюю гостиную.
— На старое кладбище, ему уж лет семьсот. Там глушь, никто не ходит.
— Ага, и полно драугров. Замечательно!
— Ты вампир!
— Я не нанимался якшаться с гнилыми покойниками!
— А придется, ваша светлость! — ядовито каркнул Эдвин. — Забудьте про ваш титул, вы вляпались в дерьмо этого мира по уши, и если не выгребете — захлебнетесь, никакое бессмертие не спасет.
Я сплюнул, послал его известной дорогой и шагнул в блеклое сияние.
Еще даже не подозревая, насколько я дурак. Нет, не так — кретин конченый.
Мортаниус долго смотрел вслед вампиру ничего не выражающим взглядом, потом схлопнул пробой. Творение оказалось своевольное, самоуверенное и вспыльчивое. В какой-то момент некромант всерьез приготовился расстаться с жизнью, но обошлось. Теперь главное, чтобы заклятый друг Мобиус не узнал о нем до тех пор, пока он полностью не войдет в силу…
«Ты ничего не добьешься!»
Мортаниус опрометью бросился наверх, в спальню. Едва успев запереть дверь, он рухнул на узорчатый ковер перед разобранной смятой постелью. Голову словно сдавило огромной когтистой лапой, и кто-то ввинчивал прямо в темя тупое сверло. Выглянувшая из-за туч луна взирала через окно на бьющегося в судорогах человека.
«Мы сомнем твою пешку!»
«Наследник вемпари станет нашей собакой и будет гавкать по приказу».
«Иронично, правда?»
«Попытка бунта бессмысленна, смертный… Сперва придет Хаш’ак’Гик…»
«А за ним придем мы!»
«Сердце старой птицы не спасет тебя, маленький червяк».
«Смирись!»
Шепотки, хихиканье, голоса… Мужские, женские, молодые, старые, искаженные безумием и ненавистью, они перекатывались в мозгу, как колючие шипастые шары, раздирая в клочья и без того истерзанный разум. Они причиняли невыносимую боль, а потом, словно в насмешку — столь же невыносимое удовольствие, заставлявшее судорожно кататься по полу, захлебываясь слюной и собственным хрипом. Тени колыхались по углам, складывались в невнятные фигуры, дышавшие запредельной жутью. Мортаниус обливался липким потом, боясь посмотреть в окно — казалось, что там кто-то висит, скалится и протягивает лапы с намерением сожрать. Какая-то часть сознания понимала, что страх наведенный, что это всего лишь намеренное запугивание, воздействие на мозг, но…
Некромант тихо всхлипывал и подвывал, уткнувшись лицом в ковер. И молился, чтобы Каин не взбрыкнул на полдороге, разрушив единственный шанс на общее спасение.
Ветер гнал по ночному небу перистые облака. Холодное серебро лунного света ложилось на старые, истертые и выщербленные камни, на деревья и прихваченную неожиданным заморозком траву. Чистый свежий воздух. Никакого шума. Нагромождения полуразрушенных усыпальниц, украшенных когда-то горгульями и портиками, тоже молчали.
Я сидел на куске обвалившейся могильной плиты и дышал.
Просто дышал, нюхая свежесть. После затхлости Авернуса, после его давящей тяжести кладбищенская глушь казалась дворцовым садом. Я был свободен и волен поступать, как вздумается, хотя бы сейчас. Есть время наконец-то без помех разобраться и понять, что я такое. Меня наполняла легкость и странная эйфория, краски казались яркими и чистыми, малейшие звуки неожиданно ясными, запахи — внятными и четкими, и откуда-то с севера тянуло горячей металлической ноткой живой крови — там находился Зигсторкл.
Туда я обязательно наведаюсь, взять плату по счетам. Но не сейчас.
«Эй, внутренний голос, может, поговорим?»
«А ты хочешь?»
«Я хочу объяснений».
«Для этого мы должны увидеться. Прости, но я не могу нарушать правила игры до тех пор, пока мир сам не даст этого сделать».
«Игры? Чьей игры?»
«Реальность диктует условия, по которым она должна существовать, всем, кто находится в ее пределах. Сейчас я могу лишь посоветовать заняться собой, ты ведь не знаешь своих возможностей. А они тебе пригодятся».
«Мне не нравится играть втемную. Я вообще не люблю чужие правила».
«Могу понять. Но увы, мои вмешательства ограничены советами».
«Кто ты?»
«Бывший Хранитель».
Вот, значит, как… Не тот ли это дух, о котором говорил Эдвин? И если дух, то кто его грохнул? И главное, что это бестелесное создание хочет от меня?
Я встал, решив пройтись по руинам. При жизни это место обошел бы десятой дорогой, но сейчас мне стало интересно. Кто оставил склепы? Кто жил и умер в этих краях? Полустершиеся руны на камнях невозможно было разобрать, вода, ветер и время сгладили их почти до полной нечитаемости. Многие надгробия были выворочены, двери усыпальниц сняты с петель или выбиты — похоже, мародеры хорошо поживились в посмертных жилищах местной знати. Не надеясь найти что-то интересное, я шагнул в темноту одного из склепов. Оттуда дохнуло холодом, плесенью, давно сгнившей плотью, какими-то насекомыми. Я неторопливо спускался по ступеням, а из-под ног разбегались мокрицы и прочие неприятные твари. Абсолютная тьма подземелья была прозрачна для глаз, я мог легко разобрать очертания стен и предметов. Ниши с завернутыми в истлевшие саваны телами, саркофаги со сдвинутыми крышками, разворошенные кости, с которых давно поснимали все ценное… В углу за фальшивой колонной в одном из залов лежал труп со сломанной шеей и разорванным горлом. Сладко воняло гнилью, большую часть лица кто-то выел. Рядом валялись кайло и лопата. Одежду не тронули… Упырье пообедало, что ли? Видать, мужик решил разжиться старыми драгоценностями, но нашел здесь только смерть.
Я потыкал его мыском сапога — поползет или нет?
Туша не шелохнулась. Но кто-то, похоже, здесь все-таки обитал — или зверье, или нежить. Интересно, откуда они берутся, все эти злобные мертвяки, призраки, клыкастые младенцы и прочие твари? Вампиры-то понятно… теперь понятно.
Дальше я шел осторожно, вынув по человеческой привычке меч из ножен. Нет, не шел — плыл, почти не переставляя ноги и не касаясь пола, чтобы не дай бог (который из?) не сбить с места какой-нибудь камешек, привлекая ненужное внимание. Это оказалось просто, достаточно желать перемещаться, не утруждая себя лишними движениями. Тело исполняло роль сосуда для разума и подчинялось ему неожиданно легко, минуя условности живых.
Щекочущее, пьянящее чувство… нет, не силы. Тупая сила — это неинтересно. Я не мог найти подходящего названия тому, что постепенно, шаг за шагом открывал в себе. Кто бы мне объяснил, что это? И чего я могу добиться, используя разум и этот внезапный подарок некроманта? Что я вообще могу?
Склеп оказался немаленьким, чем глубже — тем древнее захоронения. Виднелись следы переноса фасада, видимо, хозяева достраивали и насыпали заново сам могильный холм. Еще несколько раз я натыкался на тела неудачников, не сумевших выбраться с добычей, на разбросанную утварь — в темноте особо не разберешь, из какого металла были сделаны кувшины, кубки, блюда. Фонари с разлившимся и высохшим маслом, новое оружие вперемежку с более древним, кости, оторванные конечности… Раньше я откровенно струсил бы. Сейчас мною двигало только любопытство. Увы, ничего действительно интересного так и не нашлось.
И я уже повернул было назад, как темнота за моей спиной ожила. Беззвучный промельк над головой, стремительное движение по стене, прыжок мне в лицо. Я рывком убрался с дороги, приняв тощее тело на клинок. Истошный визг разорвал тишину подземелья, и зверюга умерла прежде, чем успела понять цену собственной дури — острие меча пробило грудину и вышло со спины. Я не стал стряхивать тушу на пол, дожидаясь, пока она перестанет дергаться и окончательно затихнет. Хотелось разглядеть поближе, что ж такое на меня напало, но кромешный мрак ночного подземелья все же мешал. Тащить эту хреновину наверх было лень. Я огляделся в поисках чего-нибудь способного загореться хоть как-то… Тщетно. Да и не рыться же по карманам мертвецов в поисках кремня с кресалом!
Я досадливо стряхнул мертвую тварь с клинка и махнул рукой. К моему изумлению, с пальцев сорвался крошечный огонек холодного света, осел на пол невесомой снежинкой и потух. С полминуты я смотрел на старые плиты, соображая, как это получилось. Я ведь хотел разогнать темноту? Хотел. Даже слегка разозлился на то, что нечем. И…
Выходит, если осознанно пожелать, точно выразить, чего я хочу, этого можно добиться?
Но я же не маг!
Родители никогда и не думали отдавать меня в обучение ни к магам, ни к друидам. Никаких особых талантов не проявлялось. Ни в чем. Я не мог даже свечки зажечь без огнива, а уж каллиграфия, необходимая любому магу, как воздух, давалась и вовсе с трудом. А тут — на тебе! Никто никогда не упоминал, что вампиры могут зажигать свет.
Ладно, попробуем еще раз. Что там толковал Мортаниус?..
Я сосредоточенно представил себе шар белого света, который должен плыть рядом со мной и не гаснуть до тех пор, пока я этого не захочу. Несколько минут ничего не менялось и мысленное усилие, вызвавшее очередной шепоток голода, пропадало впустую. Голос-советчик, как назло, тоже молчал. Но на исходе терпения воздух в том месте, куда я упорно пялился, нагрелся и замерцал, а потом действительно загорелся!
Я невольно улыбнулся этому мелкому триумфу. В первые дни я и не задумывался о своих возможностях, не до того было.
Неяркий свет выхватил из темноты грубо отесанные старые плиты, кусок колонны и угол саркофага. Убитое мной существо лежало в луже черной крови среди потускневшего золота и мешанины костей. Человеческий торс, несуразно длинные звериные лапы, приплюснутая клыкастая морда с распяленными ушами, стекленеющие злобные глазки. Я ни разу не слышал о таких, не мог припомнить ни названия, ни откуда могла быть родом эта тварь. Разве что с севера — там по слухам всякое водилось, но тогда далековато она забрела.
Хотя, в нынешнее время можно встретить все, что угодно, кроме Древних. Эти, если верить запискам из библиотеки Эдвина, вымерли столетий пять назад, а то и больше. От них только и осталось, что туманные легенды, страшилки да, может быть, руины.
Наверх я шел, уже не скрываясь и освещая дорогу. Просто потому, что мне нравился мой светлячок. Мысли между тем свернули совсем в иное русло, куда более насущное. Вампир я или нет, жить где-то все равно надо. Вернее, найти себе тихое спокойное место, в котором можно обустроиться и время от времени пережидать, копя силы и сведения. Само собой, я не забывал про родной Курхаген, но примут ли меня там?
Влип ты, граф де Крейдемар, как есть влип.
Еще с неделю я провел на старом кладбище. Днем прятался в склепах, время от времени осторожно выбираясь на свет. Меня шатало и мутило, болела и кружилась голова, но солнце хотя бы не сдирало кожу. Жрать после каждой такой вылазки хотелось неимоверно, до потери разумения, и я приучился охотиться на местную живность — кроликов, куропаток, даже лис и волков. Они разбегались, стоило мне хоть чуть приблизиться. Я был быстрее. Поначалу пробовал готовить тушки на костре — помогало слабо, казалось, что жую солому. Перешел на сырые, едва освежеванные — полегчало. Но от туш оставались только несъедобные внутренности, шкуры и черепа, все остальное голод заставлял подъедать вчистую. Даже кости. И при этом тело естественных нужд не справляло, переваривая все. Поначалу это казалось диким, потом перестало волновать. В конце концов, так даже удобнее.
Я продолжал эксперименты, строил планы, размышлял, наблюдал за летучими мышами, гнездившимися в пустых склепах. От скуки обшарил все руины — вдруг там еще какая-нибудь радость водится и устроит мне проблемы на ровном месте? В одной из дальних усыпальниц радость действительно водилась и встала прямо при мне. Что уж этому обвешанному побрякушками древнему покойнику было не так — не знаю. Выполз из своей ниши и шустро попер на меня, рыча что-то невнятное и явно целясь оторвать голову. Спасла скорость — я успел увернуться и перебить нежити хребет прежде, чем она вцепилась мне в горло. Один удар меча поперек башки мгновенно превратил ее в груду костей.
Ночью я выходил на охоту, постепенно осваиваясь и договариваясь с собственным телом. Я бродил по окрестностям, иногда поворачивая в сторону деревни и наблюдая за ней издалека. Там все шло по-прежнему. Выяснилось, что лошадь мою продать они не успели. Ну да, кому в этом медвежьем углу всучишь дорогого дворянского скакуна, да еще надираясь без просыпу? Дешевым пойлом несло за милю. Головы же сразу окажутся на плахе. Сам конь выглядел понуро и овса явно не видел давненько.
Деревенских я пока не трогал. Пугал, играя на нервах. Мелькал тенью возле крайних домов, доводил шелестами и шорохами. Спускал на них прикормленных летучих мышей. Зверьки оказались понятливыми, легко учили команды и давались в руки. И, в отличие от прочей живности, не шарахались при виде меня. То ли понимали, что на дичь не тянут и потому опасаться им нечего, то ли за своего держали…
Обитатели Зигсторкла одним своим видом вызывали тихую ярость. Они напоминали сбившихся в стаю крыс, вечно готовых сожрать друг друга за малейшую провинность. Неухоженные скандальные бабы и такие же мужики, от которых вечно несло перегаром и потом, пара гниющих заживо немытых стариков, несколько забитых подростков, такие же забитые собаки и кошки. Только тупым курам было все равно. И вот это вот опустившееся зверье называется людьми?..
Я никогда не презирал крестьян. Каждое сословие живет так, как предписывает закон, и выполняет свои обязательства. Простолюдины растят хлеб и работают на господ, за это они вправе рассчитывать на защиту и правосудие своего лорда. Отказываясь сами браться за оружие и прячась за крепостными стенами, они дают нам право распоряжаться собой. Не можешь, не хочешь взять на себя ответственность за собственную землю и жизнь — плати подати и корми того, кто может, того, кто сильнее. Это правильно. Но если решил искать легкой поживы, надумав с перепою, что имеешь право что-то отбирать у других силой, потому что у тебя кулаки тяжелее, нож острее, а мозгов меньше и тебе их не отобьют — будь готов рано или поздно заплатить.
Потому что на любую силу всегда найдется большая, любая твоя жертва может обидеться и отомстить.
Я видел масляную харю своего убийцы и предвкушал удовольствие, с которым всажу меч ему в брюхо. Когти марать не хотелось. Еще и доспехи мои нацепил, скотина…