Мой Лорд Каин. Том 1. Кровь и Серебро

      Светало. Некромант извинился, посокрушался, что подвержен человеческим слабостям, откланялся и ушел наверх спать. Я же на несколько часов оказался предоставлен самому себе под взятое обещание быть благоразумным и не высовываться на утреннее солнце. Бодрость и ясность ума меня не покидали, и свободное время я пустил на то, чтобы все же свыкнуться с произошедшим и попробовать разобраться в себе. Получалось плохо. Я сидел все на том же диване, слушал тишину дома и звуки города, ни о чем не думал. Мыслей попросту не было в звеняще пустой голове. Лай собак, гуляющий по улицам ветер, редкие шаги, колотушка ночного сторожа, гудение пламени уличных факелов, даже обрывки фраз — я слышал все это, но шум растворялся, не оставляя никакого следа. Словно я спал наяву.       Наяву ли?       Я мертв. Эта простая истина никак не доходила до разума полностью, она принималась логикой, но не осознанием. Я же мыслю! Я же существую! Я слышу, вижу, осязаю, даже лучше, чем раньше! Я же не тупая кровожадная скотина, которая режет всех на своем пути!       Или…       Я прислушался к себе. Где-то внутри, не в животе даже, а выше, потихоньку шевелилась сосущая ледяная пустота. Голод.       Я врезал в сердцах кулаком по столешнице, и тут же взвыл от внезапной резкой боли, отдернул руку, удивленно переводя взгляд с разнесенного в щепки дерева на обожженную кисть и обратно. Там, куда сквозь прикрытые ставни случайно упал луч раннего солнца, кожа потемнела и начала слезать. Но боль почти тут же сменилась зудом, и ожог сошел за минуту. А вот чувство странного голода наоборот начало медленно нарастать, и вместе с ним — раздражение. Я сижу тут как дурак, жду, пока какой-то хлыщ с невнятными намерениями милостиво скажет мне «можно»! А кто ему дал такое право?!       «Хорош нарезать круги по крышке собственного черепа вверх ногами, — вдруг всплыл внутренний голос. — Некромант прав и до какой-то степени полезен».       Полезен, спору нет… Но меня в этой ситуации откровенно забыли спросить!..       Не знаю, чем закончилось бы это ожидание, но со второго этажа послышалась возня, ровное дыхание сменилось сопением, шорохами и шлепаньем ног в тапочках. Эдвин изволил проснуться. Я набрал воздуха в грудь, выдохнул, усилием воли успокоился и уставился на лестницу.       «Да-да, правильно».       Что за шуточки?!       «Все узнаешь у Колонн».       Ладно…       Сонный некромант растерял половину лоска, и было хорошо видно, на каком боку он спал — холеная физиономия несла на себе отпечаток подушки.       — Доброе утро, — поздоровался он не глядя. — Дашь мне полчаса, чтоб хотя бы умыться и что-то съесть?       — У меня есть выбор? Но, если будешь долго возиться, я съем тебя.       Тут его взгляд упал на стол. Проняло.       — Пятнадцать минут!       Я не сдержал смешок, когда он рысью дунул на кухню. Самому мне ничего подобного не требовалось — тело не проявляло каких-то желаний и нужд кроме голода. И то я сомневался, что его можно утолить чем-то кроме сырого мяса или крови. Меня покинула боль в постоянно затекавшей в последний год шее, намеки на ломоту в суставах, несварение желудка и прочие не смертельные, но малоприятные «радости жизни» и возраста. На смену им и ночному отупению пришли бодрость, ясность и сила. Я не сомневался, что переломить железный прут двумя пальцами не составит труда.       Некромант пробегал мимо меня еще пару раз — я не шевелился. Явилась прислуга: девочка-горничная, садовник, он же конюх, и кухарка — тучная громогласная особа. Стало шумно, острые резкие запахи ударили в нос. Я невольно зашипел и не дал Эдвину пуститься в пространные объяснения, бесшумно выйдя к людям сам.       Как это оказалось просто — мысленно сказать «люди», исключив себя из их числа.       — Если будешь шуметь, вопить, скандалить, пререкаться и так далее, — тихо сказал я вмиг побледневшей женщине, не выходя из тени дверной арки, — то моим завтраком станешь ты. Поняла?       Она молча закивала, глядя на меня выпученными глазами, девчонка с писком спряталась за ее спиной и вцепилась в юбку. Садовник почесал плешь на макушке. Эдвин многозначительно промолчал.       — То же самое всех касается. Не раздражайте мой слух воплями.       — Каин мой ученик, — вмешался Эдвин. — Он поднят этой ночью и проведет здесь какое-то время. Правила вам известны, и я надеюсь, вы помните, что означает недавнее поднятие. Будьте добры следовать его пожеланиям, чтобы мне не пришлось нанимать новых слуг.       Все трое закивали еще дружнее.       — Идем, — бросил он мне и шагнул в сторону подземного хода. Я не стал задавать вопросов при слугах и двинулся следом за ним.              Служки стояли все там же, в тех же позах, и двинулись за нами только по знаку некроманта. Я шел, все отчетливее ощущая тепло его тела и запах. Биение крови притягивало, навевало мысли о том, какова она на вкус…       — Каин, держи себя в руках. Я веду тебя как раз к завтраку.       — Чем ты их кормишь? — спросил я, чтобы хоть как-то отвлечься.       — Остатками с ритуалов или ненужными, лишними жертвами.       Звучало… мерзко. Жрать объедки божка…       — И меня тоже?       — А что тебя не устраивает? Это удобно, жертву никто не хватится. Тем более, многих сюда приводит сама родня.       — То есть? — я был неприятно удивлен.       — Да то и есть. Беднота продает лишних детей Храму, они ж плодятся, как кролики по весне. Мало кто знает, как правильно избегать беременности, лишние рты кормить нечем, вот и сбывают с рук. Скажи еще, что ты не знал.       — В моих землях жрецы охотятся за другими, — буркнул я. — А детей кладут на алтарь в крайних случаях.       — Провинция есть провинция. Невозможно уследить, чем занимаются местечковые храмы…       — Охотой на полезных людей! — я рыкнул, не сдержавшись, и сам удивился гулкому рокоту голоса. — Объясни мне, что дает эта ваша вера, что это за бог такой, который постоянно требует крови? Неужели людей за такую цену можно задурить пустыми обещаниями?       Некромант как-то странно дернулся и сбился с шага, будто я его ударил. Потянуло едким страхом. Его зомби подобрались и синхронно повели головами.       — Купить обещаниями можно кого угодно, — прохрипел Эдвин. Его голос заставил меня насторожиться и замереть на месте. Чутье зашептало об опасности и необходимости держать ухо востро с этим человеком. Поднять-то он меня поднял, но что помешает убить, как только я перестану быть нужен?       «Спокойно. Не подавай виду, что заметил».       Опять эти странные «не мои» мысли…       «Объясни, что происходит!»       «Позже. Когда ты придешь к Колоннам, и мы сможем поговорить».       «Я его сожру сейчас».       Но внутренний голос не ответил. Я шел за некромантом по коридору, чувствуя, как приближается тяжелая удушливая мощь накачанного молитвами и верой Собора и встает дыбом несуществующая шерсть на загривке. Туда не хотелось идти, и я невольно замедлял шаг, старался издавать как можно меньше шума, прислушивался к шепотам из темноты боковых коридоров. Голод пробуждал и обострял инстинкты. Даже служки начали держаться подальше от меня. Некромант нервничал и поминутно оглядывался, а серебристая дымка в его глазах то и дело отдавала какой-то мутной больной зеленью. Чем дальше, тем больше мне хотелось покинуть это место.       — Ты учишься, это хорошо, — снова заговорил Эдвин нормальным спокойным тоном. — Беспечный вампир — мертвый вампир. Запомни несколько главных правил. Тебе необходима кровь и та энергия, которую она дает в концентрированном виде. Обычная пища для тебя бесполезна, хотя, возможно, вкус ты почувствуешь и даже переваришь ее, почему бы и нет… В первые месяцы опасайся солнца, прямые лучи сожгут тебя. Потом, возможно, став сильнее, ты сможешь без опаски передвигаться днем. И главное, не позволяй никому пробить себе сердце! Это кончится печально. А в остальном тебя очень трудно убить, почти невозможно. Но всегда, слышишь, всегда будь настороже и никому не доверяй. Даже мне! Особенно мне… — последнюю фразу он произнес так тихо, что, будь я человеком — не расслышал бы.       — Хорошо, я запомню.       Мы шли уже по «обжитым» подземельям. Света стало больше, запахи и звуки изменились, ушло ощущение чужого пристального взгляда. Зато появился запах крови, плотный, металлический, со сладковатым привкусом… Я невольно втянул носом пьянящий воздух.       — Жди здесь.       Меня оставили в небольшом, тускло освещенном чадящими факелами зале с испещренным странными ассиметричными узорами полом. Метаться туда-сюда не было смысла, я замер, стараясь улавливать малейшие звуки. Кажется, восприятие времени изменилось. Я чуял его ход, но голодное нетерпение ушло, сменившись спокойным ожиданием. Пустота внутри все так же грызла, но я знал, что пища приближается и волноваться не о чем.       Я ждал. Но при этом совершенно не представлял, как правильно убить добычу и нужно ли ее убивать…       Стоило довериться инстинктам.       Спустя вечность застывшего времени, рука некроманта втолкнула в зал жертву и захлопнула толстую дверь за моей спиной. Лязгнул засов.       Я повернул голову.       Девчонка в обносках взвизгнула и шарахнулась прочь, ударилась о стену, завизжала еще громче.       Что ее так напугало? Неужели только немигающий взгляд?       — Тише, не кричи.       Она заткнулась, но продолжала вжиматься в стену, скребя пальцами по кладке и хватая воздух, как вынутая из воды рыба. Отчетливо теплая, полная жизни и совершенно тупая, парализованная страхом добыча.       Я обернулся полностью, сделал шаг, рывком пересекая зал. Действие казалось естественным и легким — зачем совершать много лишних, ненужных движений, когда достаточно одного? Девчонка даже не пыталась сбежать, только горячая струйка потекла по ногам, неприятно портя и без того тяжелый воздух. Неважно. Я просто перестал принюхиваться.       — Не надо, — всхлипнула она. — Не надо, дяденька!       На мгновение во мне шевельнулась жалость, но тут же угасла. Эту тощую голенастую замарашку ничего не ждет, кроме алтаря, если я откажусь. А останься она на свободе — и стала бы, в лучшем случае, попрошайкой или шлюшкой для стражников, хорошо если добровольной.       Я полоснул когтем по тощему горлу. Она коротко вскрикнула и обмякла, сползая на пол. В лицо мне брызнула кровь, тут же впиталась в кожу с приятным жжением. Я придержал еще живое тело, склонился к ране, прикусил горячее мясо. Ее кровь, кажется, не успевала попасть в желудок, стекала по языку и горлу и растворялась где-то на полпути, наполняя меня теплом. Слабеющий стук ее сердца звонко отдавался в ушах. Пришла шальная мысль — а не попробовать ли, каково оно на вкус свежее? Но разделывать тушку я не стал, вдруг хозяину помещения нежелательны лишние хлопоты с уборкой трупов.       Я опустил уже мертвое тело на пол и встал. Досадно, несколько капель крови запятнало воротник рубашки. Неважно, что одежда — всего лишь необходимая условность, неряшливость мне претила. Хищник должен оставаться чистоплотен.       Интересно, долго ли Эдвин будет выжидать?       Я отошел к двери, тихо удивляясь самому себе и той быстроте, с которой все человеческое меня покидало. Менялось тело, менялся разум. И не сказать, чтобы я был против этого. Каждая такая перемена казалась естественной, продиктованной необходимостью и здравым смыслом. Я не страдал от того, что убил девчонку, которая и так бы плохо кончила. Не убивался от жалости к себе, попавшему между молотом и наковальней — какой смысл? Лишними страданиями ничего не исправить. Можно только что-то делать, добиваясь своей цели. Или не делать ничего, плыть, как кусок говна по течению. Тоже способ на самом деле: прожить отведенный срок, как тебе предлагают и уйти на перерождение смиренной овцой, чтобы потом раз за разом куковать новой овечьей жизнью, пока мозги, наконец, думать не начнут.       А я выпал из этого круга. Хорошо это или плохо — я не знаю. Впереди бездна времени, бездна опыта, бездна знания, которое смертный просто не успевает получить за свой коротенький срок. Бездна… возможностей, плата за которые не так уж и велика.       А хочу ли я снова становиться человеком?       Снова лязгнул засов. Я прислонился к стене, всем видом давая понять, что сыт и нападать не собираюсь. Эдвин осторожно заглянул внутрь, окинул меня оценивающим взглядом и только после этого вошел.       — Пошли, покажу тебе библиотеку, там много полезного и интересного для тебя. Заодно научу паре бытовых полезностей.       — А тело?       — Слуги съедят.       Съедят так съедят. Я кивнул и отделился от стены.       И вновь я шел за некромантом по пустым коридорам без единого проблеска дневного света, вслушиваясь в то, что доносилось лишь сумрачными отголосками сквозь невообразимую толщу стен, сводов и залов. Едва слышный мне рокот пения жрецов доносился, как далекий стылый ветер с гор, принуждая бороться с желанием ощерить клыки. Пению вторил звон гонгов, от которых ныли кости. Каков же их звук на самом деле, если его смутная тень причиняет боль вампиру?..       Там, в непроглядном мраке глубочайших катакомб, который не тревожат даже факелы, шевелилось… Нечто. Ждало. Звало. Требовало. Сверлило, скребло мне мозг а я… старался его не слышать, вместо этого мучительно пытаясь вспомнить, кем и когда был построен Кафедральный Собор Авернуса. И… Не мог! Память подводила, утверждая, что Собор стоял всегда, и никак иначе. Но эта же память говорила мне, что жрецы в белых рясах и золотых масках стали появляться в Носготе в год моего рождения и никак не раньше! Именно тогда поползли первые слухи… На деле, конечно, маски были далеко не золотые, и не у всех. Но сути это не меняло. Жертвенных петухов и быков заменили дети, друидов повсеместно теснили…       Вот только я не понимал, кому это приносило пользу. И какую. И чем, в таком случае, были хуже так ненавидимые вампиры, которые просто питались?       — Мы пришли, — сказал Эдвин и открыл тяжелую дверь.