***
Термогентский лес Земли Клана Ворадорим Это же время Становится все интереснее и интереснее… Коготь указательного пальца вспорол бедро подвешенной в столовой человечки. Цепи слабо звякнули, но и только — опиум будет действовать еще два часа, как раз хватит времени на неторопливую трапезу. Обычно его забавляли стоны и крики еды, но сейчас хотелось спокойной тишины для неторопливых размышлений. Струйка крови тягуче сбегала в подставленный хрустальный фужер, а он любовался ее насыщенным цветом в теплом сиянии старых золотых ламп. Явившийся из ниоткуда белый юнец начал замечать слежку, его чуткость растет. Ожившая храмовая фреска, только меча не хватает. Поначалу бестолково тащился на север, играя в человека, и уж было почти разочаровал, но… Вдруг решил показать зубки, убив не кого-нибудь, а Стража Разума. Немалая победа для мальчишки-птенца, не знающего мастерской руки… То, что этот белый одиночка было ясно как день. И каким-то чудом старик его не убил. Он откинулся на спинку кресла, медленно смакуя теплую кровь, не давая ей остывать и сворачиваться. Замерший на коленях возле стены прислужник-волколак в серебряном ошейнике жадно ловил каждый жест хозяина и вожделенно косился на человечку — когда окончится трапеза, мясо достанется ему и его стае. — Я бы бросил тебе кусок, да она кровью истечет раньше времени. Я хочу насладиться отдыхом, а не следить за коагуляцией. Подбери язык. Навсегда застывший в звериной ипостаси оборотень понятливо захлопнул пасть. Мало кто из этих тварей остается достаточно разумен, чтобы свободно менять обличье по желанию и независимо от фаз луны. В основном это умные животные, исполнительные и полезные, если приручить и хорошенько выдрессировать. А юнец бесится и явно собирается дальше копать под Круг. С одной стороны, можно понять: кому понравится, когда во владениях кто-то хозяйничает без спросу. С другой… Все они такие. Поначалу яростно цепляются за человеческое прошлое, сопереживают людям, жалеют их. Вот и этот тоже — убивает милосердно и быстро, ест по необходимости, а не столько, сколько на самом деле нужно его организму, вершит какую-то свою «справедливость», пытается жить среди людей… Наивный малолетка. Пройдет время, и он почувствует свою настоящую силу, поймет разницу между собой и смертными, осознает, что они пригодны лишь затем, чтобы питать Детей Ночи и служить им, изредка рожая достойных обращения. Но неужели же фрески не лгут и старые пророчества о Наследнике — не бредни сумасшедших оракулов? Неужели это действительно тот, кто вернет в мир крылатые рода? Верится с трудом. Но он несколько раз появлялся у Колонн. Соглядатаи отказываются лететь следом в это священное запретное место, но надо думать, смерть старого безумца совершенно неслучайна — белый вычищает человеческую гниль… Он потянулся за новой порцией крови, сладко дурманящей опиумным ароматом. Ни одно вино, ни один деликатес не могли принести столь же утонченного наслаждения, как этот нектар. И все же, откуда взялся сей странный юноша, выскочивший, как бес из курильницы? Он следил за каждым из своих детей и привык считать, что знает всех, кто появляется и умирает на континенте, но сейчас ни один из потомков не сообщил ему о новом птенце… Да и нет в западных землях ни одного вампира, уж охотники Мобиуса постарались. «Магнус!» Откуда-то из другого крыла особняка с готовностью отозвался командующий разведки. «Да, Мастер?» «Зайди ко мне». Ждать пришлось недолго — подчиненный явился Тропой Теней, возникнув по ту сторону монументального обеденного стола и замерев в учтивом поклоне. Без доспехов, в расшитом серебром черном камзоле, с волчьим взглядом цепких серо-голубых глаз, статный и поджарый. Он был редким исключением из общего правила, сохранив после обращения пшеничную масть. — Чем могу служить? — он без интереса окинул взглядом опоенную человечку, безвольно болтавшуюся на подвесе, брезгливо поморщился и снова взглянул на главу Клана. — Не желаешь разделить со мной трапезу? — Благодарю, но у меня еще много работы. — Что ж… Тогда скажи мне, уведомлял ли кто-то в последние месяцы о новых обращениях? Вампир слегка вскинул бровь, задумался, отрицательно качнул головой. — Вы подозреваете, кто-то мог скрыть от вас птенца? — Не знаю, но такая вероятность есть. Что скажешь вот об этом? Сжатый образ был брошен и мгновенно пойман. На несколько секунд глаза командующего остекленели, потом удивленно расширились. — Он передвигается днем?! — Как видишь. — Но это же невероятная мощь… — Нет пока еще никакой мощи, — фыркнул глава Клана и взялся в третий раз наполнять фужер. — Одни дикие задатки. У тебя есть идеи, кто может быть его создателем? — Это однозначно не наши, — нахмурился Магнус. — Ни у кого нет такого потенциала. И он белый! Это же чистейший миф, Мастер! Обычно сдержанный вампир явно пребывал в некотором замешательстве и даже позволил себе мерить шагами зал. — Однако, миф ожил, Магнус. И я не поверю в него, пока своими глазами не увижу в его руках меч. До тех пор это всего лишь чья-то умелая провокация. Кто-то хочет, чтобы мы поверили в этот миф. — Вы хотите, чтобы я выяснил, кто именно? — наклонил голову командующий. Старший улыбнулся, демонстрируя немаленькие клыки меж черных тонких губ. В звериных глазах-щелках засветилось довольство. — Умница. В любом случае, нас так мало, что мы не можем себе позволить потерять новенького. Так что, проследи за ним, лично, если потребуется. — Слушаюсь, — Магнус вновь поклонился и покинул столовую, зная, что мастер не любит, когда ему долго мозолят глаза. А тот сделал на коже обеда очередной надрез когтем.***
Курхаген Мой город встретил меня тишиной огромного могильника. Тела лежали прямо там, где их настигла смерть, никем не убранные, обсиженные мухами, со следами крысиных зубов. Гниющая плоть невыносимо воняла, и я в который раз был рад возможности не дышать. Дома стояли почти нетронутые, лишь кое-где были выбиты оконные переплеты и сорваны с петель двери, на мостовых валялось деревянное и слюдяное крошево, как будто на улицах порезвился великан. Ни одной искорки жизни, кроме крыс и ворон… Хотя, стоп, на противоположной окраине кто-то есть. Но что единственному живому делать среди мертвецов? Я двинулся туда, лишь мельком взглянув на собственный замок, возвышавшийся на холме, с виду — нетронутый, но мертвый совершенно. Сверху сыпала мелкая снежная крупа, вынуждая меня держать легкий отводящий заслон. Терпеть не могу, когда снег набивается за шиворот и не тает. Хотя, если б таял, было бы еще хуже. Я шел по улицам, узнавая людей, попадавшихся мне на пути. Своих людей. Те, кто пережил чуму, не выдержали новой странной напасти, от которой я вряд ли сумел бы их спасти и которую вряд ли пережил бы сам. Смерть без разбору выкосила мужчин, женщин, детей, стариков… На моих глазах лежавшая в сточной канаве маленькая девочка с пробитым черепом начала подниматься. Присыпанное снегом тело вздрогнуло и деревянно подобрало под себя неестественно вывернутые руки. Дернулось, оторвало синюшное безглазое лицо от булыжников, подогнуло колени и, пошатываясь, встало. Домашнюю рубашонку покрывала слизь пополам с кровью, мышасто-светлые волосы свисали сосульками. Труп поворачивался на месте, слепо шарил руками, словно искал выклеванные глаза, чтобы вставить их на место. Я замер, наблюдая, но тело просто топталось туда-сюда в жутком марионеточном танце. И тут детское лицо обернулось ко мне. Все движения разом прекратились, труп замер… И целенаправленно попер в мою сторону. Коротко свистнул клинок, чвакнуло, хрустнуло, голова с глухим стуком покатилась по булыжникам узкой улочки. Труп осел туда же, откуда вылез. Я брезгливо стряхнул мертвую кровь с пальцев, вытер лезвие снегом. Стояла все такая же тишина. Что же, получается, я не могу быть уверен в смерти собственных подданных? Несмотря на то, кем я стал, мне было глубоко не по себе, а губы сами растягивались в оскал. Пришлось пересечь город с мечом наголо. Трупы поднимались еще несколько раз, но зачарованная сталь быстро решала дело. И теперь я четко сознавал, что сестра и зять мертвы — никто не держал оборону в замке, никто даже тайком не перебегал по улицам, а тот, к чьему пристанищу я шел, был мне незнаком, хоть и ждал меня. И, вроде бы, я должен чувствовать скорбь и боль. Но разум лишь холодно отмечал очевидное, не находя смысла в бесполезных уже эмоциях. Что в них толку, если сестру не вернуть. И людей не вернуть. А с погребением я и вовсе не справлюсь. Мертвых слишком много. …Это оказался старый храм Солнца на восточной стороне. Место, где до прихода жрецов Хаш’ак’Гика крестьяне и ремесленники собирались по праздникам и на свадьбы. Удивительно, что культисты его так и не спалили… Небольшое здание с шатровой кровлей, красными солнечными спиралями на стенах и таким же деревянным символом на единственном шпиле крыши. Я замер в нерешительности. Показалось, что если сделаю еще хоть один шаг, то сунусь в раскаленную печку и придется ох как несладко. — Входите, лорд Каин, — раздался из-за резной двери мужской голос. — Может, выйдешь сам? — осведомился я, не спеша принимать приглашение. Мне не улыбалось сгореть, попав в ловушку незнакомой магии. Стрельнуло пристальным вниманием Намирэ, ее цепким интересом. Она была здесь, и она наблюдала. — Это место не причинит вам вреда, уверяю! — раздались поспешные шаги, и человек показался снаружи. Несуразно тощий бородатый мужчина вряд ли старше двадцати пяти в накинутом поверх домотканой одежды овечьем полушубке мехом наружу, со связкой куньих черепов на поясе. Друид, надо же… — Это не ловушка! Не против вас… — Ну-ну, — недоверчиво отозвался я, но все же пересек невидимую границу, против воли заслоняясь рукой от внезапного жара. Откуда-то шмыгнула рыжая полосатая кошка, быстро глянув на меня изумрудными глазами, скрылась в храме. Мне полегчало, но следом я не пошел, наблюдая, как друид осеняет себя спиралью. — Я Элко, — представился он. — Из здешней общины. Пришел в город, чтобы помочь выжить этому месту. — Боюсь тебя разочаровать, Элко, но все твои братья и сестры мертвы. Во всяком случае, те, кто оставался в общине. Он непонимающе моргнул, а потом отшатнулся, будто увидел привидение. Ну разумеется… Чего еще ждать от человека. Начинаю понимать, почему в большинстве баек вампиры презирают смертных. — Я, вроде бы, не сказал, что убил или выпил их. Он залился краской, а у самого дрожали губы. — Простите, милорд! Я не… Что там случилось? — его паника резанула мне по нервам и подбавила раздражения вкупе с неприятной силой этого места. Но я сдерживался, никак не выказывая чувств. — На них напали твари, смутно похожие на людей, серые, уродливые. Защищались даже деревья, — голос мой прозвучал ровно, ничем не выдав человеку настоящих эмоций. — Здесь побывали они же? Друид долго молчал, отвернувшись, ходил туда-сюда. Я так же молча ждал, скрестив руки на груди. Кошка выскользнула обратно, взлетела мне на плечо, ткнулась головой в щеку. Экие вольности… Чего нельзя леди, можно кошкам? «Кошкам можно все. Не задерживайся долго в этом месте, тебе станет плохо». «Почему?» «Не твоя полярность энергии. Тебе больше подойдет Тьма, а не Свет». «Свет?..» «Одна из четырех Первооснов Мироздания, так или иначе пронизывающих все планы Бытия. Свет невозможен без Тьмы, а Жизнь без Смерти. Многие путают их со Злом и Добром, развязывая сотни войн, но это всего лишь противоположные энергии, поддерживающие великий естественный баланс всего сущего. Свет и Тьма никогда не воюют сами по себе. Они лишь придают окрас душе и задают базисы поведения у разумных. Светлые стремятся к справедливости и всеобщему благу, Темные — агрессивны, эгоистичны и подвержены страстям и порывам, но одни не могут без других. Тьма может сама по себе существовать в состоянии покоя, Свет без нее выродится в серое блеклое Ничто». Короткий емкий образ подтвердил ее слова неоспоримой логикой. Свет становится тем ярче, чем гуще тени. И чем становится свет, если нечему отбрасывать тень? «Ты — Темный». «А ты?» «А я Светлая». «Неужели веришь во всеобщее благо и справедливость?» «Когда-то верила». Ответ принес волну застарелого разочарования, резанувшую по нервам. Случившийся когда-то крах иллюзий был болезненным. «Что не так с этим местом?» — спросил я, сбивая ненужные эмоции. Молодой друид смотрел на меня, замершего с отсутствующим видом, и явно метался в попытках осознать и принять случившееся. «Зародыш Источника. Пока всего лишь крохотный родник, который легко может погибнуть. Намоленное место». «Это хорошая новость?» «Отличная — с одной стороны. Это означает, что мир стремится к самостоятельности, проявляя… непредусмотренное. Но при этом есть и своя опасность. Светлый Источник в могильнике может стать проблемой». Элко тем временем взял себя в руки и вновь взглянул на меня блестящими глазами. Грамоте-то он обучен, ритуалам тоже, но вот жизнь его, похоже, не била ни войной, ни смертью. Он заметил разлегшуюся на моих плечах кошку, но ни словом не выказал удивления. — Рассказывай, что здесь случилось, — приказал я. — И почему ты дожидался меня. Тон сработал, подстегнул его. — После того, как вы уехали весной, стали все чаще появляться эти создания, нападать на деревни и замки. То по одному, то мелкими, то большими стаями. Им не было разницы, кого резать… а после чумы мало кто мог держать оружие, чтобы защититься. — Откуда они приходят? — С востока, переваливают через горы. Там живет отступник Антис Бэйн, и это наверняка его творения… Я приподнял бровь, ожидая продолжения. Бэйн? Не тот ли Бэйн, с которым при встречах вечно цапался Эдвин? Некромант был скуп на пояснения, но все же рассказал достаточно о своих нынешних коллегах. Бэйн слыл странным, помешанным типом даже среди самих Стражей, не отличавшихся порой адекватностью. — Наши общины часто обмениваются вестями, и если кто-то нарушает закон, об этом становится известно всем. — Закон? — Данную нам силу потребно пускать на благо мира, ради его жизни и процветания. Даже вампиры — часть этой жизни, ее естественного баланса, напоминание людям, что есть кто-то сильнее, чем они. Мы никогда не выступали против Детей Ночи, лишь следили, чтобы древний культ смерти не забирал слишком многого… А Бэйн отказался от этого и решил, что имеет право калечить на свое усмотрение и без того умирающую землю. — Что за культ? — а вот это становилось интересно. — По преданиям, которые передаются у нас, один из древних народов в давние времена начал поклоняться смерти, обожествляя сам круг перерождений. Но одно дело чтить непреложный порядок и уважать силы по ту сторону бытия, и совсем другое — намеренно стремиться туда… — Я слышал, что многие мои «сородичи» соглашаются на обращение добровольно. Я тоже, как бы, мертв, — я отошел в дальний конец двора перед домом, стараясь не приближаться к источнику жара. — Это иное! — горячо возразил он. — Вы вышли из круга перерождений, но не выпали из жизни, вы продолжаете действовать! Их же главной целью стала как можно более скорая встреча с их Богом, они ставили во главу не череду жизней, а то, что между ними. За их заблуждения мир расплачивается сейчас… — Чем же? — Слишком много смерти они привели в мир, оттого и неспокойны старые кости, оттого поднимаются умершие, как здесь, оттого лучше сжигать тела после смерти. На болотах до сих пор можно найти статуи этого божества… На болотах, в низинах, во всех темных пещерах, где есть вода. Бог подземного царства и Судьбы. Боюсь даже представить, что взрастили их молитвы… «Ты смотри, какой умный парень…» — подала голос кошка, все так же лежавшая, щуря глаза. «А с чего это ты решила показаться на глаза посторонним?» «Не поверишь, мне скучно просто сидеть и наблюдать. И потом, я предпочту прикрыть тебя от чуждой силы». — Чего ты от меня-то хочешь? — спросил я уже вслух, не скрывая усталого раздражения. Сейчас он заявит, что я обязан ему помочь, поскольку я лорд края. Так-то оно так, но грош цена моему лордству. — И откуда знал, кем меня сделали? — О, догадаться было нетрудно с тех самых пор, как вас начали обвинять в сговоре с вампирами. Судьба давала ясные намеки, нужно было лишь знать, куда смотреть. Но мы надеялись, что вы вернетесь — Дети Ночи всегда возвращаются домой. Я еле сдержал горький смешок. Надеялся он! — Иначе говоря, ты ждешь, что я снова сяду в замке, начну окапываться и наводить порядок, решу все проблемы. Извини, но нет. У меня есть куда более крупные обязательства и мало времени. Или ты думаешь, я вампиром стал от хорошей жизни и от нечего делать? Друид опустил глаза. Огорошен? Похоже на то. От него веяло отчаянием и опустошенностью. — Я… понимаю. Но без вас это место обречено, милорд. — Но я не принесу процветания, пойми. Разве что приведу за собой охотников, а они никого щадить не будут. Тут и так мало живых. Его можно было понять. Он мыслил, как все, кто верит в дворянскую справедливость и честь и ждет от господина решений. И я бы даже согласился с ним, не виси надо мной угроза остатков Ордена и время. Я опустил так и не убранный меч острием к земле и начертил на снегу три линии, соединив их в равносторонний треугольник. Человек тихо ахнул, глаза расширились, мелькнувшее в первый миг неверие сменилось каким-то своим пониманием. — Так вы… — Молчи. Бэйн и остальные заплатят за свою безнаказанность. Мне в этот момент было откровенно плевать на друидские убеждения и законы, на эксперименты самого Бэйна. Этот ублюдок лишится головы за то, что посмел выгуливать своих зверушек на моей земле. Чума, вероятно, тоже его рук дело. Ну ничего, я эти ручки оторву и пришью к заднице его же кишками. — Единственное, что я могу — это помочь очистить город и замок от мертвецов. До тех пор, пока жив Круг, ничего большего я обещать не могу. Откровенно говоря, хотелось побыстрее уйти отсюда — из этого места, из города, из графства. Уйти и никогда больше не вспоминать. Не искать тело сестры, не сталкиваться со знакомыми лицами, стенами, вещами. Мой дом остался в прошлом, умер вместе со мной, и теперь эта земля была так же мертва, как и я. Да, оставить ее так неправильно, но я и впрямь могу лишь подвизаться чистильщиком. — Я буду рад любой оказанной вами помощи милорд! — Ты не выживешь здесь один. Лучше уходи. Парень покачал головой. — Я не могу бросить храм. — Дело твое, — я со стуком вогнал меч в ножны. — С трупами разобраться помогу. А сейчас извини. И я позорно сбежал, чувствуя, что задыхаюсь, как бы странно это ни звучало. Кошка спрыгнула с моего плеча и, испуганная чем-то, скрылась, хоть присутствие все еще ощущалось. Прочь, прочь отсюда! Прочь из этой могильной ямы, грозящей похоронить меня, приманив сладким призраком дома. Только уж слишком прозрачна иллюзия, слишком хорошо под ней видны голые кости. Нет, я не сяду на этих костях! И совесть за непогребенные тела родственников меня мучить не будет! Прочь. Я не готов. Не сейчас.