Солнце, квиддич и брачные игры

– Хаффлпафф. – Слизерин. – Хаффлпафф! – Слизерин. – Хаффлпафф! – Слизерин! – ГРИФФИНДОР От неожиданности Рыжий подпрыгивает на месте и резко отшатывается от Хэ Тяня, с которым почти соприкасался носами, в пылу спора нависнув над столом. От его шеи к щекам поднимается слабый румянец, и Хэ Тяню явно приходится приложить огромные усилия к тому, чтобы заставить себя оторваться от такого зрелища. А зрелище и впрямь очаровательное – объективно признает Цзянь И, расплываясь в ослепительной улыбке, когда Хэ Тянь простреливает его недовольным, почти угрожающим взглядом. – Ты из Рейвенкло, придурок, – ворчит все еще алеющий румянцем Рыжий, принявшийся без особого интереса возить вилкой по содержимому собственной тарелки. – Уверен, что тебе место на факультете умных? – подхватывает Хэ Тянь, оскалившись, на что Цзянь И только закатывает глаза. – Эта шутка перестала быть смешной еще семь лет назад. – Все потому, что она никогда не была шуткой, – фыркает уже куда менее смущенный Рыжий, на секунду подняв на него искрящийся весельем взгляд; Цзянь И жалеет, что физически не способен закатить глаза еще сильнее. «Идиоты», – с нежностью думает он, но в ответ бросает отрывистое и максимально прохладное: – Ха. Ха, – чтобы тут же добавить, исключительно ради торжества справедливости, конечно. – И я всегда на стороне Сиси, поэтому – Гриффиндор. – Он даже не играет в квиддич. – Но мог бы! – восклицает Цзянь И, до крайности оскорбленно глядя на Рыжего. – Годами твержу, что из него вышел бы отличный вратарь. – «Он», вообще-то, сидит здесь и в состоянии сам за себя отвечать, – решает наконец включиться в диалог Чжань Сиси, окидывая их тяжелым взглядом. Всем своим видом он демонстрирует вселенскую скорбь и зарождающийся экзистенциальный кризис, вызванный попытками осознать, в чем смысл бытия и за что ему в друзья достались эти люди. – Мы все и так знаем, что ты ответишь, – отмахивается Хэ Тянь. – Квиддич – абсолютно бесполезная и бессмысленная игра, – продолжает за него Рыжий, на удивление похоже копируя интонации Сиси; за это от самого Сиси он получает полный горечи предательства взгляд, полностью проигнорированный. – В команде целых семь игроков, хотя исход почти всегда зависит только от одного из них, – жизнерадостно присоединяется Цзянь И, выучивший всю эту речь наизусть еще во времена своего первого курса. – Но никому не было бы интересно несколько часов наблюдать за двумя игроками, которые болтаются в воздухе, как сам знаешь что… – Я бы так не сказал, – бурчит едва слышно Сиси, но Хэ Тянь не обращает внимания, продолжая: – …и выискивают глазами снитч. – Так что в это время остальные двенадцать создают иллюзию бурной деятельности, чтобы зрители не уснули еще на первых пяти минутах, – заканчивает знаменитую речь Рыжий, разочарованно покачивая головой и до крайности печально вздыхая. Цзянь И топит улыбку в глотке тыквенного сока. – А потом, – начинает пересказ дальнейших событий Хэ Тянь, – кто-нибудь из нас припомнил бы тебе матч Ирландия-Болгария, где снитч поймал Крам, но выиграла все равно Ирландия. – После чего Рыжий, скорее всего, выудил бы из своей памяти еще с десяток похожих случаев, потому что он – квиддичный задрот. – Эй! – возмущенно вскидывается Рыжий, и в ответ Цзянь И интересуется с показной невинностью. – Утверждаешь, что ты не квиддичный задрот? Рыжий тут же затыкается, хмурит брови раздраженно и все-таки отступает с беззлобным ворчанием: – Я просто сказал «эй». – Ну а ты, – Цзянь И опять поворачивается к Сиси и весело продолжает, – на все это ответил бы, что подобные редкие исключения всего лишь подтверждают правило. – После чего мы синхронно закатили бы глаза, – подключается Хэ Тянь, – назвали бы тебя… – Зануда! – стройным хором провозглашают все трое. – …и продолжили бы заниматься каждый своим делом. – Это был крайне занимательный диалог. Весьма благодарен, что подарили мне возможность поучаствовать в нем, – иронично произносит Сиси, пытаясь сохранить на лице привычную невозмутимость и серьезность. Но Цзянь И слишком хорошо его знает, а потому с теплом отмечает, что он едва сдерживается от улыбки. – Всегда пожалуйста, – снисходительно кивает Хэ Тянь. Цзянь И уже не обращает на него внимания, перебрасывая одну ногу через скамью, чтобы полностью развернуться лицом к Сиси, и возвращаясь к той теме, которая волнует его сейчас больше всего. Ну, или не только сейчас. Возможно, она сильнее всего волнует его последний месяц. Или год. Или семь лет. Цзянь И никогда не утверждал, что он нормальный. – Итак, Сиси, насколько я знаю, ваш вратарь как раз выпустился в прошлом году. Так что ты мог бы… – Не мог бы, – категорично обрывает его Сиси, даже не дослушивая, и Цзянь И не может (или не хочет) удержать себя от разочарованного стона. – Ой, да ладно тебе! Ты же любишь летать! Почему нет? – Потому что… – Сиси замолкает на секунду, задумываясь, а потом обводит их многозначительным взглядом и хмыкает. – Вы трое уже сказали, почему. – Но ты же никогда не пробовал, – по-детски обиженно супится Цзянь И. – Вдруг тебе понравится? – Ты знаешь ответ, этот диалог повторяется из раза в раз вот уже седьмой год. Может, пора заканчивать? – Неа, – предсказуемо отрезает Цзянь И с широкой улыбкой. – Ты что, серьезно рассчитывал на другой ответ? – спрашивает Рыжий, устраивая локоть на столе и упираясь виском в кулак. – Я должен был попытаться, – разводит руками Сиси с обреченным вздохом. – Ты просто обязан сделать это хотя бы раз! – продолжает канючить Цзянь И, потому что это единственное, в чем он чертовски хорош, в чем он ас, гений – если бы захотел, он бы просто выпросил для своего факультета кубок школы. Ну, или выпросил бы себе господство над миром – но ему не надо, спасибо большое, слишком уж хлопотное назревает предприятие. Это ж, наверное, еще и свои божественные ягодицы придется отрывать от кресла, чтобы господствовать, да? Ну нет, оставьте себе! Повезло миру, что Цзянь И – всего лишь маленький… нет, погодите-ка – огромный, просто огромнейший ленивый хуй. Да, вот так лучше. Но проблема вот в чем – как раз у Сиси, кажется, за все эти годы иммунитет к нытью Цзянь И выработался. Как бессердечно с его стороны! Семь лет нытья – а Сиси все еще держится, как монолитная скала. Вот только это не значит, конечно же, что Цзянь И собирается останавливаться на полпути, поэтому он упрямо продолжает: – Все твои холодные, рациональные размышления… Квиддич ведь не об этом, – и дальше, дальше, с все нарастающим вдохновением: раз нытье не работает, пора начинать давить пафосом. – Квиддич – это о ветре в ушах, о чувстве свободы, об адреналине в крови, о командном духе, о жажде победы… – Да ты романтик, хули, – до обидного невпечатленно «впечатляется» Рыжий, зевая, и Цзянь И старательно сверлит его своим фирменным уязвленным взглядом. Да, у него есть фирменный взгляд. Заткнитесь. – Такая прекрасная, вдохновляющая речь… Но при этом ты как раз тот, кто большую часть времени болтается в воздухе, как сам знаешь что, – по-акульи щерится Хэ Тянь, цитируя самого себя (потому что Хэ Тянь и выебоны – тандем, благословленный небесами. Или преисподней. Неважно), и Цзянь И сосредотачивает свой фирменный взгляд на нем. – И при этом от меня в большинстве случаев зависит исход матча, спасибо большое! – язвительно парирует он, чтобы тут же перевести стрелки. – Вот Рыжий вообще только тем и занимается, что битой размахивает. – Если во время следующей игры в эту соломенную херовину, которую ты называешь головой, прилетит бладжер – я здесь ни при чем, – все так же скучающе отзывается Рыжий, и хотя Цзянь И прекрасно знает, что ничего он не сделает – все равно думает, что надо бы во время следующего матча против Хаффлпаффа повнимательнее следить за бладжерами. Ну, так, исключительно ради психического здоровья внутреннего параноика. Потому что Цзянь И – хороший человек, заботливый, он беспокоится о благополучии всех своих субличностей. – Думаю, мы все должны сказать спасибо квиддичу за то, что у Рыжего есть возможность во время матчей и тренировок выпустить всю свою… – Хэ Тянь переводит взгляд на заколдованный потолок Большого зала и с показательной задумчивостью щелкает пальцами, пытаясь подобрать нужное слово. – Ну, знаете, хаффлпаффскую энергию. А то пострадавших от его биты только и успевали бы доставлять в больничное крыло… Скука медленно стекает с лица Рыжего, когда он оборачивается к Хэ Тяню и раздраженно оскаливается. – Всегда восхищала эта твоя охуительная вера в меня. – Для тебя – все, что угодно, Солнце, – Хэ Тянь растягивает губы в улыбке, демонстрируя все свои белоснежные тридцать два, пока Рыжий моментально вспыхивает румянцем – куда быстрее и ярче, чем в прошлый раз. Судя по донельзя довольной роже Хэ Тяня – именно на это он и рассчитывал. «Мудак», – почти восхищенно думает Цзянь И. – Харе меня так называть! – рычит Рыжий, взрываясь. – Как я могу, если ты так очаровательно краснеешь, когда я это делаю? В очередной раз закатив глаза, Цзянь И упирается лбом Сиси в плечо и вздыхает устало (еще, возможно, немного завистливо – никто ничего не докажет), бурча ему в мантию: – Опять эти их брачные игры… – Что? – тут же обращает на него свое внимание Рыжий, такой свекольно-румяный. Какие все вокруг дофига ушастые, когда не нужно! – Что? – невинно хлопает глазами Цзянь И, заставляя себя отлипнуть от уютного плеча. – Говорю… Сиси! Ты же ходил на все матчи по квиддичу, – быстро выруливает он на знакомую, безопасную территорию, – неужели, ни один из них так и не смог смягчить твое черствое сердце? Цзянь И мысленно встряхивается, прогоняя накатившее на секунду уныние, и возвращает все свое внимание Действительно Важной Теме. Сиси как-то странно, удивленно моргает – сердце Цзянь И успевает застыть и испуганно сжаться в клубок колючим ежом, – но Сиси тут же становится самим собой и отзывается на реплику. Благослови Мерлин эту светлую душу! – Я хожу туда только потому, что каким-то образом обзавелся тремя друзьями-идиотами, которые фанатеют от квиддича. – Ауч! – театрально прижав руку к груди, пораженно вскрикивает Цзянь И. – Как грубо, – флегматично отзывается Хэ Тянь с непроницаемой рожей-кирпичом. – Обидно было, – лениво произносит Рыжий, потягивая тыквенный сок. – Хотя бы признай, что мы все – отличные игроки, – настаивает Цзянь И, не обращая внимания на этих двух придурков, игнорирующих Действительно Важные Темы. – Ты хотел сказать, я – отличный игрок, а вы двое – ничего так, – поправляет Хэ Тянь с этим своим бесячим самодовольным оскалом. Рыжий тут же реагирует на это, крутанувшись на месте и окидывая его мрачным взглядом. Интересуется язвительно, чуть щуря карие глаза в недовольстве: – Это ты-то отличный игрок? А кто в прошлом году сорвался с метлы, когда выебывался и пытался забить гол, повиснув вниз головой? – Ну не упал же… – равнодушно пожимает плечами Хэ Тянь, из-за чего Рыжий только распаляется сильнее. – Только потому, что я успел тебя поймать! В ответ на это Хэ Тянь улыбается еще шире, довольнее, а Цзянь И думает, что это попросту несправедливо. Когда им перед рождением отсыпали всякий полезный функционал, вроде красоты, ума, денег, Хэ Тяню явно досталось сверх меры – зато всем остальным в ущерб. Вот и сейчас, в эти самые секунды, когда вечно угрожающе-настороженные, заостренные черты лица и без того красивого уебка смягчаются, оплывают чем-то искренне уязвимым и ребяческим – его внешность начинает переваливать куда-то за грань человеческих возможностей. Цзянь И едва удерживается от разочарованного стона. Несправедливо, понятно? Тем временем, пока он сам переживает маленький кризис самоидентификации, Хэ Тянь продолжает напирать и Рыжего дразнить. – Как рыцарь свою принцессу, м-м? – Начинается… – бурчит себе под нос Цзянь И, опять закатывая глаза. Потому что закатывание глаз на этих двоих – уже своего рода традиция. А традиции нужно чтить. – Выглядел таким побледневшим… – все никак не унимается Хэ Тянь. – Испугался за меня, да? Так мило. – Иди к черту, – рычит в ответ Рыжий сквозь стиснутые зубы. – Просто признай, что жить без меня не можешь, и я отстану. – Надо было дать тебе разбиться нахуй. – Но ты не дал, и теперь компенсируешь это тем, что разбиваешь мне сердце, да, Солнце? Цзянь И слишком стар для этого дерьма, ясно? Он уже такой дряхлый, что из него песок сыплется – домовые эльфы едва успевают убирать. Чем он заслужил такие страдания на склоне своих лет? Может, в прошлой жизни он ел младенцев на завтрак? Пил кровь девственниц каждое полнолуние? Убивал котят? С другой стороны, эти двое определенно делают его жизнь чуточку веселее, наблюдение за ними круче любой маньхуа – но какие же они все-таки раздражающие, слепые идиоты, которым иногда хочется веки на очко натянуть, чтобы глаза наконец открылись. Нет, у Цзянь И не странные кинки (ладно, может быть, все-таки странные – но не эти). Цзянь И всего лишь немного, самую чуточку раздражен. – Еще потрахайтесь здесь… – бурчит он, подпирая щеку ладонью, и, конечно же, ушастость Рыжего опять включается очень не к месту. – Что? – Вы опять отвлеклись от темы, говорю! – возмущенно вскидывается Цзянь И, чувствуя себя немного пристыженным под подозрительным взглядом Рыжего. – Мы, вообще-то, пытаемся сейчас уговорить Сиси стать вратарем Гриффиндора… – Нет, это ты пытаешься, – резче обычного замечает Хэ Тянь, очевидно недовольный тем, что внимание Рыжего опять сосредоточено не на нем. – Нам-то поебать, – пожимает плечами сам Рыжий, с очевидной старательностью избегая взглядов на ту самую самодовольную рожу. Уши его, виднеющиеся за непривычно отросшими волосами, все еще на пару тонов краснее нужного. – Оставь человека в покое, ему это не интересно. Цзянь И показательно дуется, бросая на Хэ Тяня уязвленный взгляд, но тут же ему в голову приходит блистательная идея и собственные губы начинают растягиваться в улыбке. В эту игру можно играть вдвоем. – Помнится, – с мстительным удовлетворением начинает он почти напевно, добавив побольше приторной сладости в голос, – тебя на первом курсе тоже не особенно интересовал квиддич. Но потом ты услышал, как восторженно о нем отзывается Рыжий, и… – Советую тебе заткнуться, Цзянь И, – шипит сквозь стиснутые зубы Хэ Тянь. – Пока все кости целы. – Что «и»? – хмурит брови Рыжий, переводя настороженный взгляд с одного на второго. – Ничего, – отмахивается Хэ Тянь, отключая опцию нарастающей ярости и до обидного талантливо изображая легкомыслие. – Цзянь И бредит. У него всегда были крайне напряженные отношения с головой. – Кажется, ты перепутал меня с собой, – не удерживается от шпильки Цзянь И. – Вот кто действительно воюет со своей головой последние лет семнадцать. – Кажется, кто-то нарывается. И вот теперь, когда Хэ Тянь опять переводит на него взгляд, в котором неприкрыто плещется угроза, Цзянь И наконец осознает, что заигрался. Хэ Тянь позволяет ему многое из того, за что кто угодно другой – кроме Рыжего, конечно, – конкретно огреб бы, но есть грань, за которую лучше не заходить. В конце концов, Цзянь И не планирует пока бежать к свету в конце тоннеля. Не то чтобы он всерьез боится Хэ Тяня – но внутренний параноик, забота о субличностях и вот это все. Так что Цзянь И отступает, со спокойной улыбкой произнося: – Кажется, мы опять отвлеклись, – и опять возвращается к Действительно Важной Теме. – Итак. Сиси. Отборочные в команду. Есть четыре приемлемых варианта ответа. Да. Да, конечно. С удовольствием. Уже бегу. – Ты же не отстанешь от меня, да? – тяжело вздыхает Сиси, который, кажется, успел поверить, что о его существовании забыли. Ах, милое, летнее дитя. – А здесь есть только один вариант ответа и ты его знаешь, – беззаботно заявляет Цзянь И, и опять принимается канючить, игнорируя то, как Сиси откидывает голову назад и ввинчивается обреченным взглядом в потолок. – Ну пожалуйста. Просто сходи на отборочные. Дай квиддичу шанс. – Ладно, хорошо. Я пойду. – Но ты даже не… – начинает привычно спорить Цзянь И, чтобы тут же оборвать самого себя на полуслове и пораженно застыть, когда чужие слова с опозданием добираются до его мозга. – Что… – шестеренки в голове натужно скрипят, пытаясь обработать поступающую информацию. – Подожди. Ты согласился? – Да, – лаконично произносит Сиси, наконец переведя взгляд на Цзянь И. В ответ тот зависает. Оу. Ладно, возможно, он не совсем все продумал. Но его нельзя за это винить! Кому вообще пришло бы в голову, что однажды Сиси может сказать «да»?! Плана на подобную аварийную ситуацию не предусмотрено! О таком нужно предупреждать за день. Или два. Или год. Чтобы успеть морально подготовиться. Так что теперь Цзянь И остается только растерянно хлопать глазами и бессмысленно открывать-закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег кем-то таким же бессердечным, как Сиси. Наверное, это выглядит глупо. Ему не привыкать. – Кажется, ты сломал Цзянь И, – слышится сбоку от него немного обеспокоенный голос Рыжего. – Только не вздумай чинить, – хмыкает Хэ Тянь. – Хотя бы пару дней. Дай отдохнуть. – Мудак! – тут же включается в происходящее Цзянь И, переводя полный праведного гнева взгляд на ехидно скаляющуюся рожу. И, может быть, сейчас он этой роже благодарен за то, что со знанием дела и одной фразой привел в себя. Немножко благодарен. Совсем чуть-чуть. Самой роже об этом знать не обязательно. – Вообще не новость, – замечает Рыжий, и Хэ Тянь переводит на него побежденный, полный театрального отчаяния взгляд. – Тебе совсем не жаль мое сердце, правда же? Цзянь И решает, что пора вмешаться, пока эти двое не зашли на очередной круг своих брачных игр. Так что он вскидывает руки вверх и громогласно, счастливо провозглашает: – УРА! Можно поздравлять Гриффиндор с новым вратарем! – Это еще не значит, что я пройду. Или что вообще захочу играть. Я всего лишь согласился попробовать… – тут же идет на попятный Сиси, явно слегка огорошенный энтузиазмом Цзянь И – но кто его теперь вообще будет слушать? – Ну и что же ты будешь делать теперь, когда выйдешь на поле против нового вратаря Гриффиндора? Просто так отдашь победу? – Подождите, я же сказал, что это не… – опять начинает говорить Сиси, но его предсказуемо игнорируют. – Ну уж нет! – возмущенно отвечает Цзянь И на вопрос ухмыляющегося Хэ Тяня. – Чжань Сиси придется за нее побороться! – Вы вообще меня слушаете? – То есть, теперь ты болеешь за Рейвенкло? – спрашивает Рыжий, демонстративно не обращая внимания на очередную попытку Сиси вмешаться. – Оу, нет, конечно же, за Гриффиндор, – удивленно моргает Цзянь И, потому что – разве это не само собой разумеется? Если судить по вытянувшимся лицам Рыжего и Хэ Тяня – кажется, нет. Так что Цзянь И поясняет, широко улыбаясь. – Но какой во всем этом смысл, если победа достанется им слишком просто? – Это бесполезно… – обречено вздыхает где-то на заднем плане Сиси, наконец сдаваясь. – Пути твоего мозга неисповедимы, Цзянь И… – фыркает Хэ Тянь совсем не удивленно – уж за семь лет можно было к этому привыкнуть. Мысли же Рыжего, кажется, идут по другому пути; он упирается локтями в стол и нависает над ним, равнодушно пожимая плечами. – Какая разница? Кубок в этом году все равно выиграет Хаффлпафф. – Можешь тешить себя надеждой, Солнце, – поворачивается к нему Хэ Тянь с широкой и дразнящей, но удивительно светлой улыбкой – из разряда тех, которые припасены у него исключительно для Рыжего. – Но Кубок будет у Слизерина. – Только в твоих влажных мечтах, – хмыкает Рыжий, и Хэ Тянь тут же ловит его на слове, хитро щурясь. – Думаешь о моих влажных мечтах? Цзянь И прекрасно знает, что даже спустя семь лет Рыжий все так же легко ведется на подначки Хэ Тяня – поэтому только вздыхает безнадежно, но не удивляется, когда тот за секунду вспыхивает спичкой и рычит раздраженно. – В прошлом году мы почти буквально поставили вас на ваши тощие коленки! – Простое везение, – отмахивается Хэ Тянь, чтобы тут же довольно ощериться, наклоняясь ближе к Рыжему. – Но если ты хочешь видеть меня на коленях, нужно всего лишь попросить, – почти мурчит он проникновенно, интимно настолько, что даже Цзянь И чувствует себя смущенным и борется с желанием посоветовать этим двоим найти.себе.уже.наконец.комнату. – Я хочу стереть эту самодовольную ухмылку с твоей рожи, – рычит Рыжий, тоже наклоняясь вперед, так, что они с Хэ Тянем опять едва не соприкасаются носами. – И все сильнее – кулаком. Еще секунду они прожигают (скорее, раздевают, если кого-то волнует мнение Цзянь И) друг друга взглядами, а потом Хэ Тянь неожиданно, вполне добровольно первым отстраняется от Рыжего и откидывается назад. Рыжий удивленно хлопает глазами. Сиси удивленно хлопает глазами. Весь Большой зал удивленно хлопает глазами. Мерлин где-то в другом измерении удивленно хлопает глазами. Цзянь И сначала тоже удивленно хлопает глазами, но тут же замечает, как в серых радужках что-то вспыхивает, и осознает с настороженностью – не к добру это. Переведя взгляд на Рыжего, он понимает, что тот тоже это заметил и нахмурился. – Давай поспорим, – невозмутимо предлагает Хэ Тянь. А вот и то самое «не к добру». Цзянь И приходится прикусить щеку изнутри, чтобы не заулыбаться довольно – кажется, будет весело. – Что? – Поспорим, – повторяет Хэ Тянь, внимательно вглядываясь в недоумевающее лицо Рыжего. – На то, чьим будет Кубок в этом году. – И что я получу, если выиграю? – чуть щурится Рыжий, и Хэ Тянь склоняет голову на бок, легко улыбаясь. – Все, что захочешь, Солнце. Мы можем поспорить на желание. В этот момент Цзянь И кое-что осознает и тоже нависает над столом, решая, что ему срочно, очень срочно нужно вмешаться. – То есть, Гриффиндор и Рейвенкло вы вот так сразу списываете со счетов? – Да, – хором отзываются Хэ Тянь с Рыжим, даже не оборачиваясь к нему. – Вы омерзительны, – обиженно морщится Цзянь И, откидываясь назад, но никто не обращает на него внимания. Рыжий выглядит недоверчивым и сомневающимся, так что Хэ Тянь продолжает, будто его и не прерывали. – Еще минуту назад ты был так уверен в победе. А сейчас что? Испугался? Конечно же, это действует именно так, как он и рассчитывает – Рыжий ведется. Тоже откинувшись назад, наверняка неосознанно отзеркалив позу Хэ Тяня, он раздраженно хмурится и выпаливает упрямо: – Отлично. Спорим. – Ну вот и умница, – довольно оскаливается Хэ Тянь. Цзянь И замечает, как на лице Рыжего начинает проступать осознание того, что его серьезно наебали – хотя, учитывая, что у них равные шансы на победу, вряд ли понимает, в чем именно. Цзянь И тоже пока не понимает, но в серьезности наеба не сомневается – Хэ Тянь по мелочам не разменивается. Особенно, когда дело касается Рыжего. Пока эти двое продолжают раздевать трахать обжигать друг друга взглядами, Цзянь И замечает, что об их с Сиси существовании окончательно забыли – так что дергает его за рукав мантии, кивая в сторону выхода. Когда они наконец оказываются в коридоре, Цзянь И весело смеется, закидывая руку Сиси на плечо, и объявляет торжественно: – Думаю, пришло время, Сиси, пора начинать делать ставки. В этом году все точно случится. Сиси смотрит на него недоверчиво, как-то даже разочарованно. – Ты все-таки собираешься устроить тотализатор? Они же твои друзья! – Мне опять придется весь год терпеть все это их невыносимое сексуальное напряжение, так что я заслуживаю компенсации! – вскрикивает Цзянь И, потому что это действительно проблема и он действительно заслуживает компенсации за все свои страдания. – И вообще, весь Хогвартс уже пару лет спорит на то, когда они наконец перестанут ломаться, а так хотя бы бабла срубим. – Иногда я удивляюсь тому, что ты не на Слизерине, – ворчит себе под нос Сиси, и Цзянь И делает вид, что не расслышал – просто из вредности. – Что? – Пошли, говорю, – качает головой Сиси, чуть дергая уголками губ в намеке на улыбку (если у Цзянь И от этого вида сердце спотыкается и стопорит следующий удар – то это только проблемы сердца, пусть само разбирается). – Расскажешь, как еще собираешься продемонстрировать то, насколько ты хреновый друг. – Ложь и клевета! Между прочим, я собираюсь поделиться с ними, когда выиграю. – Если выиграешь, – поправляет Сиси. Цзянь И смотрит на него хитро и настаивает, безоговорочно уверенный в собственной правоте. – Когда, Сиси. Когда.