Истории старого леса

      Август близится к концу, приводя с собой умиротворение и тишь в измученный за беспокойное жаркое лето лес. Близкая осень помогает забыть об изнуряющих пожарах, о постоянном изматывающем беспокойстве и об усталости, которая казалась бесконечной. Лишь сейчас, на исходе последнего летнего месяца можно вздохнуть спокойно. Халси наслаждается мирными тёплыми деньками, когда острого нюха не касается дым, а слуха — крик о помощи.       А ещё он, обходя лес и ближайшие поля, ждёт особенного дня, и с трудом скрывает радость от его наступления. Дня, когда начинают петь звёзды, прощаясь с глубоким чернильным небом.       В этот день он чувствует себя особенно живым и… наверное, счастливым. Да, многого он за лето не успел, но и сделано немало. У него есть право отдохнуть.       Лес расступается, тихо шелестя начавшими желтеть листьями. Халси осторожно касается ствола дуба и хмурится: рано в этом году. Поднимает лапу выше, собираясь немного поделиться энергией, но потом отступает. За лето успело войти в привычку, что почти каждое дерево нуждается в помощи и защите. Сейчас угрозы нет. Халси прижимает уши к голове и проводит лапой по морде.       Ему и впрямь нужно немного передохнуть.       Он выходит на берег спокойной реки под тёмно-синее бездонное небо и запрокидывает голову. Звёзды в конце августа сияют над его лесом особенно ярко, и Халси смотрит на их свет, точно заворожённый. Хочется коснуться, и он привстаёт, потянувшись лапами. Далеко. Слишком далеко. Халси усмехается и опускается обратно. Подойдя к воде, кончиком лапы осторожно касается отражения, и оно тут же расплывается, рассеиваясь, как мираж.       Когда Халси был маленьким, он мечтал, что однажды поймает звезду и сможет долго-долго слушать, как она поёт. Старый Грелль, приводивший его на реку, только посмеивался и говорил, что Халси хочет слишком много. Звёзды, такие далёкие и красивые, невозможно поймать, говорил Грелль, они не падают в лапы к тем, кто их просто желает.        — А что нужно, чтобы поймать звезду? — спрашивал Халси, цепляясь взглядом за фигуру наставника.        — Нужно стать самым лучшим духом, — отвечал Грелль и неизменно трепал маленького духа по короткой ещё шёрстке. — Самым лучшим защитником.        — Я обязательно им стану! — обещал Халси, довольно скалясь, много-много лун назад.       Обещает он и теперь, глядя на мириады сверкающих точек на захватывающем в своей бесконечности небе. Он обязательно станет самым лучшим защитником и однажды поймает поющую звезду.       Даже духам нужно во что-то верить, ведь так?        — Так и думал, что найду тебя здесь.       Халси не оборачивается: с годами у Грелля шаги стали тяжелее, и его отчётливо слышно в ночной тишине. Когда тот подходит ближе, он чуть косится на наставника. Они знают друг друга слишком хорошо, чтобы удивляться таким неожиданным появлениям. Да и, признаться, Халси рад компании. В такую красивую ночь грустно наблюдать за звездопадом одному.        — Прости, что не позвал тебя, — он прижимает уши к голове и разводит лапы. — Думал, ты уже не ходишь сюда.       Грелль усмехается и долго смотрит на небо. За его ухо заложена тонкая травинка, и её осторожно трогает слабый ветерок. Халси фыркает. Привычка постоянно носить с собой амулеты не покидает наставника даже сейчас. Он много раз спрашивал его, зачем они нужны, и однажды Грелль показал, как в тонкий листик осоки вкладывал частичку силы, а потом оставлял на поляне, где ничего не росло. На утро место сложно было узнать. Оно наливалось жизненной силой и радовало глаз.       Халси тоже пытался научиться работе с амулетами, но ничего не получалось. Грелль в итоге перестал его учить, а позже рассказал про магию танцев. Это далось Халси куда легче. Так он чувствовал мир и лес, так понимал, что делать и как помочь тем, кто нуждался.       Лёгкая зависть тонким уколом касается сердца, и Халси отворачивается, пряча взгляд. Магия амулетов куда сильнее, и он знает, что таким, как Грелль, ему никогда не стать. Он вздыхает и, снова наклонившись над водой, касается лапой отражения.       Сегодня звёзды не спешат радовать их песнями. Может, они не хотят его видеть?        — Глупый, глупый Халси, — роняет вдруг Грелль.       Халси вскидывает голову и усмехается. Он, пожалуй, и не вспомнит, чтобы Грелль хоть когда-нибудь хвалил его. Наставник всегда был недоволен своим учеником, и Халси стремился стать лучше. Поэтому и мечтой этой заразился, не в силах забыть, как детскую глупость. Хотел, чтобы Грелль, наконец-то, увидел в нём не только глупого мальчишку.        — Ты так и остался наивным, — Грелль не даёт ему ответить, видя, как тот собирается возразить. — Не видишь то, что на самой поверхности. Когда ты повзрослеешь?       Халси выпрямляется и хмурится. Он совсем не хочет ругаться, но обидные слова заставляют шерсть на загривке подняться дыбом. Пожалуйста, только не в эту ночь!        — Я давно повзрослел, Грелль. Это ты не хочешь этого признать.       Халси понимает: ответ слишком груб. Он уважает наставника и знает — тот вложил в него все свои знания. И всё-таки обида на него жжёт угольком сердце. Неужели он слишком многого желает от Грелля? Неужели просто «молодец» — недостаточно после всего, что он делает?       Уже привычно он ожидает, что наставник начнёт его отчитывать. Однако тот, к удивлению духа, молчит. Смотрит спокойно, и Халси замечает в светло-жёлтых глазах — всего на мгновение — одобрение и благодарность. Только спросить не успевает.        — Ты всё ещё мечтаешь стать лучшим духом, — негромко говорит Грелль.       Он вынимает из-за уха травинку и, немного подержав её, вкладывает в лапы опешившего Халси. Пару секунд не выпускает его лап, и Халси ощущает яркое тепло. Грелль поднимает голову и смотрит ему в глаза.        — Но ты так и не понял, что давно им стал… сынок.       Халси замирает, не понимая. В голосе Грелля, в его жестах, в том, как он держит его, что-то, чего он не может разобрать. Но внутри всё сворачивается горячим комом, и духу отчаянно хочется зажмуриться. Нет, не может быть. Это, наверное, шутка такая? Грелль просто решил… решил…        — Я… — Халси вскидывает голову и ловит взгляд наставника.       Грелль ничего не даёт ему сказать. Мягко разворачивает за плечо и показывает на небо.        — Началось.       На долгое-долгое мгновение, показавшееся вечностью, Халси забывает обо всём. Яркий росчерк освещает небо, и слуха касается мелодичная, хоть и грустная, песнь. Тихая песнь прощания со старой жизнью и приветствия новой. По преданию звёзды тоже возрождались вместе с весной, и Халси верит в это, потому провожает их горящим восхищением взглядом без сожалений и печали. Одна за другой, они срываются вниз, превращая свод в расцвеченное цветными огнями полотно. Халси не может отвести глаз.       Он готов поклясться — зрелища красивее на свете просто не существует.        — Грелль, смотри! В этом году их ещё больше!       Ему никто не отвечает, и, обернувшись, Халси понимает, что остался один. Вспышка сожаления и грусти касается сердца. Духу хочется разделить этот момент с наставником. Пусть он всё ещё не исполнил мечту, и звезда не упадёт к нему. Какая разница? Главное — они могут видеть и слышать эту красоту. Халси уверен, большее и не нужно. По крайней мере, пока.       Амулет в его лапах наливается силой и жаром. Когда держать его становится нестерпимо, Халси опускает голову, собираясь положить подарок Грелля на землю, и застывает, прищурившись. Поверить своим глазам слишком трудно, и он снова жалеет, что Грелля нет рядом. В его лапах, нестерпимо яркая — и неожиданно тёплая — звезда. Её тихая песнь отголосками ещё звучит в воздухе, а с последними звуками медленно гаснет и свет. Халси, не отрываясь, смотрит на неё до тех пор, пока в лапах не остаётся потускневший осколок ночного неба. Остывший, больше не излучающий свет, он для Халси всё равно безумно красив.       Мечта всё-таки сбылась. Вот оно — доказательство.       Всю его сущность переполняет радость, и он, сжав осколок, снова поворачивается к лесу. Хочется побежать за наставником, рассказать взахлёб, поделиться счастьем. Он даже делает пару шагов, но останавливается и смотрит на звезду. Ничего не меняется, но Халси усмехается и качает головой.       Спешить нет смысла — Грелль наверняка уже всё знает. Травинка, которую он отдал Халси, бесследно исчезает, и дух почему-то уверен: к тому, что его мечта сбылась, наверняка приложил лапы старый лис. Но радость от этого ничуть не уменьшается, а к ней добавляется и благодарность.       Он не позволит, чтобы надежды старого Грелля на молодого наивного лиса были напрасны. И никогда не забудет этот подарок, единственный — и самый важный.