Если ты идёшь через ад...

Вечер продолжался. Мы ещё перекусили, Илюха добрался до Славкиного безе. Хвалил, облизывал пальцы, смеясь, и называл шедевром кулинарии. Предсказуемо все захотели ещё раз посмотреть запечатлённый процесс. Поугорали уже все вместе. Потом Марк взял свою старую гитару, которую он уже давно специально оставил у Ильи, и спел нам. Денис услышал пение Марка впервые и был под огромным впечатлением. Аплодировал на полном серьёзе и попросил спеть что-нибудь ещё. Саня тоже сидел довольный и хорошо захмелевший. У него блестели глаза, уже слегка заплетался язык, а он всё прикладывался к вкусному вину. Я, давно перейдя на чай, смотрел на Саню тоже хмельным взглядом. Только пьяный я был не из-за алкоголя. Когда Марк начал петь, мы расселись, как удобно было каждому. Илюха со Славой развалились на диване. Лёша всегда садился рядом с любимым. На огромном подоконнике, который во время ремонта мы ещё и расширили, можно было спать, как гордо заявлял Илюха. Денис с Петькой тоже сначала сидели на диване, но Дэн так проникся, что не смог усидеть на месте, подошёл ближе и слушал, стоя напротив Марка. Саня сидел за столом, повернув стул боком, чтобы тоже смотреть на Марка. А я сел на своё место. Так я мог смотреть на Саню, практически не отрываясь. Даже не поглядывать украдкой и прямо пожирать его взглядом. После очередной песни Лёша соскочил с подоконника, подошёл к столу и налил в стакан минералку. Сделал большой глоток, долил ещё и понёс Марку. Денис шутил, что он теперь до конца дней своих будет его поклонником, но мы все видели, что он на самом деле искренне восхищён. Попросил, если Марк не устал, спеть ещё. Тот, улыбнувшись и отпив из стакана, который подал ему Лёха, сказал: – Хорошо. Лёшину любимую. – Он все твои песни любит, – улыбнулся Илья. Но Лёха быстро отнёс стакан на стол, довольно улыбаясь с пониманием, и вернулся на подоконник. Видимо, знал, что будет петь Марк. Когда он начал играть, у меня моментально побежали мурашки. Слышал эту песню много раз и чаще всего в исполнении Марка, потому что он нередко её пел. Я знал слова наизусть, но сейчас… сейчас всё обретало совсем другой смысл. «Я умею смотреть на тебя бесконечно – Как на древнюю медь и бегущую воду». Улыбка слетела с лица Сани. «Я вдыхаю твой запах, когда больше нечем Дышать. И уже ненавижу свободу». Мне стало трудно дышать, а Саня будто закаменел. «Я могу каменеть, останавливать вечность, Приникая губами к ознобу мурашек». Мир вокруг перестал существовать. Музыка и голос были слышны из ниоткуда или вообще из моей головы. «Я не помню других. Я уже не играю В эти полутона отражённого света». Остались только я и он – Саня мой… так близко. Я словно трогал его взглядом, слышал его дыхание. «Я почти научился любить, не сгорая, Но ещё не умею любить безответно». Меня начало трясти. Саня сглотнул и побледнел. «Я смотрю на тебя, я цепляюсь по-птичьи За последнее солнце, согретое взглядом». Я уже даже не моргал, глядя на Саню. Глаза стало щипать. А у него дрогнула рука, и он упёрся ею в столешницу. «Я могу описать твою жизнь постранично – С того места, где мы появляемся рядом». Воздух был вязким, я втягивал его с огромным трудом. Саня так сильно прижимал ладонь к столу, что пальцы побелели. «Я не знаю ответов – ни старых, ни новых. Я храню твоё имя в названиях песен. Я кружу в исступлении гудков телефонных…» Саня закусил нижнюю губу, а верхнюю так сильно прижимал, что она тоже побелела. Я почувствовал боль. Где-то далеко в подсознании. И мне почему-то показалось, что Санину боль. «Я умею смотреть на тебя бесконечно – Как на древнюю медь и бегущую воду. Я вдыхаю твой запах, когда больше нечем дышать…» Когда Марк закончил играть, реальность вернулась оглушительной тишиной и усилившейся болью. Оказалось, что я так сильно сжал колено, что боль ощущалась и в нём и в ладони. Увидел Дэна. Но он уже был не один. Петя, видимо, подошёл к нему во время песни и теперь обнимал его со спины. Денис закрыл глаза и откинул голову Петьке на плечо. Правда, я лишь мельком заметил их, только потому, наверное, что они стояли в двух шагах от Сани, и я мог зацепить их взглядом. А Саня словно не дышал совсем. Его неподвижность и напряжение казались запредельными. Наконец я понял, почему мне почудилось, что не возвращались звуки. Потому что все молчали как заворожённые. Марк умел впечатлять. Всё это продолжалось считанные мгновения. Парни «ожили». Денис шумно вздохнул: – Ух-х-х, это было так… – ему сложно было сформулировать свой восторг, и он просто добавил: – Марк, браво! И стал хлопать. К нему присоединились и остальные. Все кроме нас с Саней. Он медленно повернул голову и посмотрел на меня. Его зрачки расширились. Он разжал губы, приоткрыл рот. На смену бледности к лицу прилила кровь. Глаза блестели, губы дрогнули, словно Саня хотел что-то сказать. Для меня мир снова сузился. Мне невыносимо захотелось обнять его. Прижать к себе и никогда не выпускать из рук. Рефлекторно я качнулся вперёд. И Саня тоже потянулся ко мне. Мощнейшая первобытная тяга. Транс – один на двоих. Но вдруг Саня сморгнул, тряхнул головой, будто отгоняя наваждение. Поднял ладонь со стола, посмотрел на неё удивлённо, точно она внезапно стала неродной. Наверняка просто затекла. Дёрнулся и резко вскочил со стула. Его тут же сильно повело. Он ухватился за спинку стула. А меня буквально подкинуло с места. Бросился к нему и успел даже подхватить под руку. Но с другой стороны одновременно со мной к нему быстро шагнул Петя. Саня отшатнулся от меня и, повернувшись, вцепился в Петькино плечо. Пара мгновений понадобилось, чтобы Саня пришёл в себя. Никто не успел ничего сказать, только смотрели. Саня чертыхнулся под нос, глубоко вдохнул, выдохнул и кивнул Пете, мол, всё нормально, убирая руку с его плеча. Поднял голову и, глядя на Марка и Лёшу весело заявил: – Это всё ваше вино. Пьётся как компот, а потом ноги не держат. Все засмеялись, Лёшка подколол: – Та-ак, Сашке, больше не наливать. В общем, выдохнули. Марк с Лёхой вернулись к столу. Саня развернул стул и тоже сел. – Может, чаю крепкого, Саш? – спросил Петя, присаживаясь рядом с ним. – Не, я лучше минералки. – Вы, кстати, торт не купили? – спросил Илья. Дэн, аж поперхнулся, показал на стол, на котором осталось ещё много еды: – Тебе ещё и торт надо? – Ну… – смутился Илюха, – такой… с прослойкой безе. – Те-ебе не понравилось моё безе?! – проговаривая каждое слово отдельно, возмутился Славка. – Да ты что?.. – Илюха запнулся, потому что Слава встал с дивана. Вид у него был весьма грозный. Повернулся лицом к Илье: – Не-бла-го-да-ар-рный! Я пострадал на кухонном фронте, а ты? Мы прыснули, но замерли, потому что не видели лица Славы, да и Илюху он собой загораживал. Повисла пауза. Но Славка хмыкнул, явно сдерживая смешок, и внезапно чуть ли не запрыгнул Илье на колени. Схватил его за грудки́: – Съешь всё до последней крошки! – Слипнется, – ржал Илюха. – Ничего-о-о, это решаемый вопрос. – О, да! – воскликнул Петька, вскакивая из-за стола и доставая телефон. – Сейчас я сниму жёсткое порно. Хохот опять начался такой, что можно было в очередной раз радоваться толстым стенам Илюхиной квартиры и продуманной нами во время ремонта звукоизоляции. Славка сполз с коленей Ильи на диван, откинулся на спинку и уже даже всхлипывал. – Ну куда-а? Я так не играю, – Петька сквозь смех пытался изобразить интонацию Карлсона. Обстановку разрядили отлично. Илюха всё же ещё раз припал к кулинарному шедевру. Даже я попробовал и искренне похвалил. К Сане тоже вернулось былое веселье и отстранённость. Снова в упор меня не замечал. Но у меня всё равно аж покалывало кончики пальцев и волной прокатывалось удовольствие, когда вспоминал, как он смотрел на меня. Я улыбался и говорил с ним мысленно: «Нет у тебя никакого равнодушия, родной. Не реагируют так на безразличный… объект. Знаю, обидел очень. Но сделаю всё, чтобы… не исправить – нет. Это невозможно, понимаю. Всё, чтобы поверил, что этого больше никогда не повторится. Я буду за тебя бороться, Саня мой. За твою изумительную голову, точнее. Потому что сердце твоё – со мной». Но через некоторое время Саня первым намекнул, что уже поздно, и пора домой собираться. – Сейчас вместе поедем, Сань, – предложил ему Петька. Денис сказал, что очень рад знакомству с нами. Он действительно легко и мгновенно вписался в нашу компанию. Пока все шутили и болтали с Петей и Дэном, Саня встал из-за стола и вышел из кухни. Странности никакой, понятно, не было. В туалет пошёл, скорее всего. Я посмотрел на Марка, и мы обменялись обоим понятными кивками. Я безмолвно поблагодарил за песню, а он так же молча и с улыбкой «ответил» – не за что, мол. Спустя семь минут бесконечного поглядывания на часы я начал волноваться – Саня всё не возвращался. Подумал, что ему могло стать плохо. Всё-таки он явно превысил свою норму. Но он вскоре вернулся. Однако побледнел и явно умывался очень тщательно, даже волосы у лба намокли. Я опять чуть не подорвался к нему. У самого голова разболелась резко. Сане моему было нехорошо, а я ничего не мог сделать, только наблюдать, как он подошёл к столу, но так и не сел на стул. Петька посмотрел на него и тут же спросил, скорее риторически, потому что уже потянулся за телефоном: – Едем? – Ага, – отозвался Саня, вымученно улыбнувшись. Его бледность невозможно было не заметить. Петька уже вызывал такси, а Илюха предложил: – Саш, ты присядь. – А лучше приляг, – сказал Слава, кивая на диван. – Нет! – резко выдохнул Саня и добавил тихо: – Не хочу… здесь. Его явно очень смущало это состояние. Причём раньше никогда такого не случалось. Ну, подумаешь, перебрал. Всякое бывало с каждым из нас, но ничего постыдного в этом не было – все ж свои. Однажды он, вообще, уснул, прижавшись ко мне. Мы решили посмотреть олимпиаду, и все уселись на диван. А Саня перед этим выпил тоже прилично, к тому же устал в тот день сильно. Мы в итоге просто остались у Илюхи. Я практически донёс Саню до комнаты, раздел и уложил на кровать. Наутро он даже не помнил этого и дико удивился, что проснулся не дома. Но сейчас очень сильно бросалась в глаза его нервозность. Я подозревал, что он заморочился из-за меня, не желая показывать свою слабость именно мне. Весь вечер был или хотел казаться весёлым и беззаботным. Но чего это ему стоило? Может, и выпил лишнего из-за нервяка? Да и курил он больше обычного. Сам звал парней то и дело. Петя и Слава даже пропускали иногда. То один с ним ходил, то второй. – Пятнадцать минут, – озвучил Петя время ожидания такси, убирая телефон. – Ну вот, в комнате тогда приляг, а парни тебя позовут, – Слава встал. Денис с Петей поддакнули. И я не выдержал и тоже поднялся. Саня вдруг застыдился ещё больше и поспешно согласился: – Да, хорошо. Он быстро ушёл. А парни стали собираться. – Вы завтра на обед придёте перед отъездом? – спросил Илья. – Ага, а то щас всем с собой заверну, – хохотнул Славка, – мы всё это не съедим. Все посмеялись. Петька с Дэном обещали обязательно заехать. Марк напомнил про подарки, которые распределили по пакетам и поставили у входа, чтобы не забыли захватить Санин. – Зелёный ашановский, – машинально подсказал я. Все дружно посмотрели на меня, а потом также все вместе заулыбались. Я тоже улыбнулся, правда, смущённо и, сев на своё место, решил не отсвечивать особо. Друзья, конечно, всё понимали. Но я сам себе уже начал напоминать озабоченную мамашу. Трясся над Саней, как над ребёнком. Через десять минут Денис с Петей решили позвать Саню, чтоб он успел одеться. – Я позову, – сказал Славка, ушёл за Саней и тоже пропал. Пятнадцать минут подходили к концу, но мне было наплевать. Я снова сидел как на иголках. Слава зашёл в кухню один, и вид у него был какой-то взлохмаченный и изумлённый. Мы вопросительно смотрели на Славку, но он молчал, как партизан. – Слав?! – не выдержал я. – Он меня… – растеряно начал Славка и снова замолчал. «Послал?» – чуть не спросил я, уже злясь. Потому что самому очень хотелось обложить друга за то, что мучил ожиданием. – Обниматься полез. Поцеловать хотел… Все охренели, а я аж закашлялся. – Я так прихуел, – продолжил Славка. Я охотно поверил. – Говорю – Саш, вставай. А он – Дим, потом, дай поспать. Повисла гробовая тишина. Но через пару мгновений её разорвал всеобщий хохот. Я тоже улыбался, правда, совсем по другой причине. Мне стало так хорошо. Санька мой думал обо мне. Пусть во сне и по пьяни, но подсознание не обманешь. Правильно, кто ж его ещё тормошить мог в кровати, кроме меня? – Вы это… – начал Славка сквозь смех, обращаясь ко мне. – Давайте миритесь уже, а то меня от таких домогательств кондратий хватит. Я кивнул, продолжая счастливо лыбиться. Петьке прилетела эсэмэска о приезде такси. – Я так понимаю, Саша остаётся ночевать? – спросил он. – Пусть спит, ага, – отозвался Илюха, притягивая к себе и обнимая Славку. – Нет, сегодня явно не мой день, – тот по инерции продолжал возмущаться. – Зато будет твоя ночь, – успокоил его Илья. – Так, может, мы тогда вместе поедем? – вдруг предложил Марк. Лёшка в это время заразительно зевал и смешно агакнул в конце. С идеей все согласились. Вчетвером парни могли уехать на одной машине. Они раньше так и делали иногда, только уезжали втроём – Марк, Лёша и Петя. А мы с Саней всегда ходили домой пешком. – А я помогу со стола убрать, – выдал я. – Да, без помощника мы не справимся, – давился смехом Славка. – Вообще никак, – поддержал Илюха. Остальные тоже постебали меня по-доброму. Когда они уехали, я действительно развил бурную деятельность. Начал даже мыть посуду. – Диман, хорош. В посудомойку запихнём, да и всё. Давай только еду в холодильник уберём, – сказал Илья. – А, да… – я даже забыл, что у друга есть посудомоечная машина. Понимание того, что я по неожиданному стечению обстоятельств смогу побыть рядом с Саней, кидало меня в крайности. Я с нетерпением предвкушал и одновременно волновался. Опомнился, что друзья могли не понимать или не знать мои намерения. – Я его не буду будить, посижу только рядом, – оправдался я вслух. Славка закатил глаза: – Мученик, ёп-твою. – И вам не помешаю. Я потом уйду тихо. Дверь захлопну. – Великомученик, – добавил Илюха. – Диман, не кипешуй, а? – Слава стоял у холодильника, а я почти не глядя таскал ему всё, что попадалось под руку на столе, включая бокалы, солонку, а теперь вот подал грязную тарелку. Илюха забрал её у Славки и улыбнулся мне: – Сиди со своим спящим красавцем сколько хочешь. Я проводил взглядом тарелку, посмотрел на друзей. Представил, как выглядел сейчас со стороны – нетерпеливый влюблённый с блуждающей улыбкой и потерянным видом – и нервно хохотнул. Нет, стыдиться мне было нечего, тем более перед Ильёй и Славой. Наоборот, в который уже раз захотелось их поблагодарить. – Иди уже к нему, – кивнул Илюха в сторону выхода из кухни, – мы сами тут закончим. – Ага… Спасибо! В прихожей я вытащил из кармана джинсов телефон, выключил звук и положил его в карман куртки. Потом зашёл в туалет и в ванную. Умылся, вытерся тщательно. Пытался заставить себя сосредоточиться. Получалось плохо, поэтому постоял ещё немного, глядя в зеркало. Мне нужно было действовать осторожно, не шуметь, не разбудить Саню прикосновениями. В идеале вообще не прикасаться, но я себе не доверял. В этом вопросе разум и сердце не слушали друг друга. И я почти не сомневался, что сердце одержит верх, и тело магнитом притянется к Сане, как только я окажусь рядом ним. Но я понимал, а сегодня окончательно в этом убедился, что Санин разум и сердце тоже не совпадали во мнениях. Однако у него первый пока побеждал, даже в самых сложных для него ситуациях, взяв в союзники силу воли и опираясь на неё. Я аккуратно открыл дверь и даже не дышал в тот момент. Но тут же понял, что звук моего дыхания, да и прочие слабые звуки точно не разбудят моего Саньку. Шторы, само собой, никто не задергивал, и свет ночного города проникал в комнату. Увидев Саню, я невольно улыбнулся. Он спал на покрывале, развалившись на спине в позе морской звезды, и смачно храпел. Тихонько пробравшись к окну, я приоткрыл его на проветривание. Батареи у друга грели отменно, а в этой комнате не дошли руки их поменять. Убавить было нельзя, так что спать с закрытым окном тут было жарко и душно. А уж после обильной выпивки и закуски – подавно. Саньке и так могло грозить похмелье, хотя от вина, которое привозили парни, голова не болела. Но если перепить, похмелье будет от любого алкоголя, да и курил Саня. В общем, я не хотел, чтоб утром он страдал ещё и от того, что спал в духоте. Уже сейчас тёплый воздух наполняли тяжёлые алкогольные пары. Руки тянулись раздеть Саньку, ведь он «прилёг на минутку» в одежде. Или хотя бы расстегнуть и вытащить ремень из джинсов, да и сами джинсы… Чёрт, нет, этого нельзя было делать. Медленно и осторожно я забрался на кровать и прилёг на самом краю, скукожившись в неудобной позе. Я смотрел на Саню, на его лицо в тусклом свете, привычно пересчитывая родинки и те, которые мог рассмотреть, и которые помнил наизусть. Он не смотрел на меня с равнодушием, холодностью, злостью, ставшими обыденностью в последнее время. Саня мой мирно спал рядом со мной. Четыре года это было естественным, повседневным уютом. А сейчас стало роскошью, которую я позволил себе обманом. Воровал секунды, пользуясь случайностью, наслаждался недоступным теперь счастьем, любовался Саней моим украдкой. Его храп вообще не смущал. В нашей… прошлой жизни, я бы повернул его на бок и прижал к себе. Так и он, и я бы не храпели. Хотя у нас обоих это бывало редко. Если только засыпали на спине и в основном после выпивки. Саня словно услышал мои мысли. Мерное похрапывание сбилось, он завозился. Я успел расслабиться, заглядевшись на него, а теперь от неожиданности развернулся на спину и вытянулся в струну. Непонятно вообще зачем – рефлекторно пытаясь слиться с пейзажем, что ли. Или я подсознательно надеялся, что он повернётся на бок. И Саня повернулся. Но не на правый, как ему всегда было удобнее спать, а на левый. Так он почти уткнулся носом в моё плечо, а рука шлёпнулась мне на грудь. Я не дышал столько, сколько мог. И потом старался вдыхать и выдыхать как можно тише. А Санька, наоборот, храпеть перестал, сопел глубоко мне в плечо, обдавая теплом. Я понял, что не продержусь так долго. Дико хотелось коснуться его руки. Погладить, потом накрыть своей. Безумно желал повернуть голову, зарыться лицом в волосы, и прижаться губами к макушке. Я попытался осторожно отползти, но Саня дёрнулся, убрал руку, снова поёрзал и внезапно произнёс сонно и недовольно: – Дим, не елозь. Я так очумел, что опять замер, а Саня боднул лбом плечо – я от неожиданности вздрогнул и поднял руку вверх. Он тут же придвинулся ко мне ещё ближе. Рукой теперь обнял поперёк живота крепче, ногу закинул на мои ноги, а голову положил мне на грудь. Через несколько мгновений он ровно и глубоко дышал, явно устроившись для себя максимально удобно. Руку я так и держал почти на весу. Сглотнул, медленно выдохнул и плавно опустил её Сане на спину. Какое-то время напряжение не отпускало, но потом меня накрыло волной такого умиротворения, что я наплевал на всё. Ну, проснётся, обматерит или даже ударит, прогонит – всё это будет по-то-ом. А сейчас бежали бесценные мгновения счастья. Так на кой чёрт их терять? Приподняв голову, я, как и хотел, зарылся носом в волосы Сани, вдыхал его запах, погладил его руку. Потом, вконец осмелев, стал аккуратно убирать со лба отросшие пряди – чёлка у Сани уже сильно «лезла в глаза», как он говорил, когда пора было стричься. Со времени нашего расставания он точно не ходил в парикмахерскую. Скорее всего, попросту не успел. Первую неделю по понятным причинам, вообще не выходил из квартиры друзей, а потом переезд, работа... К тому же стригся Саня около нашего дома. Удобно ему было и место, и к девушке-мастеру привык. Это мне было без разницы. Когда уже нужно было подстригаться, я мог заскочить в любой попавшийся по дороге салон. Сейчас Саня, наверное, будет искать другое «удобно» не рядом с наш… моим домом. Я улетел мыслями в прошлое, вспоминал нашу жизнь. С тех пор, как Саня ушёл, прошло две недели. Всего? Уже? Так мало и так много. В ту злосчастную субботу, точнее, в ночь с субботы на воскресенье, он вернулся из Москвы. Мчался с вокзала, волновался за меня, а я его… Я сжал зубы и невольно обнял Саню сильнее. Тут же опомнился, но он вздохнул глубже и рефлекторно тоже прижался ко мне. «Саня мой, как же я тебя люблю!» Вспомнил, как нас обоих накрыло от песни Марка. Как Саня смотрел на меня, как его тянуло ко мне. Внезапно в голове у меня зазвучали слова и мелодия ещё одной песни, которую тоже иногда пел Марк. «Когда ты устанешь меня не любить…» Ком подкатил к горлу. «Ты знаешь, я всё ещё в тайне храню Рисунки твои и картины». Вспомнил свой портрет, который отдали мне друзья. Уничтоженный, по сути, Саней, но единственный его рисунок, который теперь оставался у меня. Я хранил его в прозрачном файле, иногда доставал и не только рассматривал, но и прикасался. Представлял себе Саню во время рисования. Всю ту неделю он жил как раз в этой комнате. Сидел, наверное, за небольшим столом у окна. Я видел, как он черкает моё лицо, остервенело мнёт, швыряет на пол. Зачем я усугублял свою боль и вину, визуализируя всё это? Я не знал ответа. Может, мне до безумия хотелось забрать хоть часть Саниной боли, может, сам искал какие-то ответы… «Ужели мне верить, что всё это ты, – Так близко, что можно проснуться?» Я как будто спал и видел прекрасный сон. Мы с Саней, как всегда, отлично провели время с друзьями. Засиделись до глубокой ночи и решили остаться у Илюхи. Саня мой уже уснул, практически улёгшись на меня. Я тоже плавно погружался в сон, обнимая, наслаждаясь близостью любимого человека, так сильно… «Что можно не помнить про «незачем жить», Про стыд и про ревность…» Я дёрнулся резко, открыв глаза. Саня возился на мне. Вытащил руку из-под моей, почесал себе нос, скулу, вдохнул глубоко и выдохнул с протяжным звуком. Потом потянулся и развернулся на другой бок. Ещё несколько секунд поёрзал, устраиваясь, и снова стал дышать глубоко и ровно. А я опять не дышал в это время. Теперь же ощутил, как сильно затекли мышцы. По плечу бежали колючие мурашки, хотелось тоже потянуться, поменять позу. Сколько ж я так… проспал? Я повернул голову и посмотрел на настенные часы. Большой белый циферблат и чёрные стрелки довольно хорошо было видно в темноте. Два часа прошло. Надо было уходить. Санька после обильных возлияний иногда спал беспокойно. Мог сушняк его одолеть… да, в конце концов, в любую из ночей Саня мог просыпаться, как все живые люди. Но я не мог себя заставить. Решил позволить себе ещё несколько минут побыть рядом с ним. Тихо повернулся на бок и подобрался к нему поближе. Прижиматься, как я всегда делал раньше, не стал, опасаясь снова уплыть в сон, расслабившись от бесконечно желанной близости. Ещё больше стал бояться другой, но не менее естественной реакции на Саню. Помимо эмоционального кайфа, я испытывал и физический. По телу скользили волны тепла, нежности. Хотелось большего. Целовать, ласкать Саню, услышать стон ответного возбуждения. Я выдохнул в сторону, и почти касаясь носом затылка Сани, стал медленно вдыхать. Чуть не застонал от удовольствия, задержал дыхание и тронул губами шею, ухо. Дотянулся до скулы – губы пощекотала Санина короткая щетина. Тепло нарастало, усиливаясь в паху. Я сжал зубы и чуть отодвинулся. Полежал ещё немного, успокаиваясь и упиваясь своим тайным счастьем. Веки потяжелели, спать хотелось так, что даже во рту стало сладко. И Санька ещё уютно сопел, утягивая в сон, притягивая к себе… Я распахнул глаза, вырываясь из нежных объятий сна и ощутил, что всё-таки придвинулся к Сане очень близко. То ли я побеспокоил его, поспешно отпрянув, то ли ему опять захотелось поменять позу. Он повозился и лёг практически на живот. Дождавшись, когда Саня расслабился, я встал с кровати, стараясь не делать резких движений. Но уйти не получалось. Обошёл кровать и, уже стоя у двери, смотрел на него, не отрываясь. «Когда ты устанешь меня не любить… Устанешь?»