Если ты идёшь через ад...

– Но потом подумал, что этот вариант… это стрёмно и эгоистично по отношению к тебе. – Сань, для меня, – начал я хрипло, – любой вариант лучше, чем… без тебя. Саня вернулся за стол, отпил кофе. Мелькнула мысль, что тот успел остыть. Хотел предложить сварить ещё, но меня уже капитально трясло. Видел, что Сане трудно озвучить свои мысли. У меня же не получалось даже предположить, что он хотел, и я смолчал, чтобы не сбить момент. Саня вдохнул глубоко: – Просто у меня к тебе… прежних чувств нет. Я сжал зубы и опустил руки вниз. Сцепил их до боли, в попытке хоть как-то унять дрожь. – А какие есть? – спросил я хрипло. – Я тебя хочу, – наши взгляды встретились, – если это можно назвать чувствами. С тобой у меня был самый лучший секс. – Это взаим… – я сглотнул. – Это взаимное чувство. Саня будто набрал воздуха в грудь и сказал: – И я хотел предложить отношения без обязательств. Я завис, не сразу переварив сказанное. Ничего личного – только секс? Ну, плавали – знаем, но при чём тут мы с Саней? Слышал я про дружбу после секса и даже после любви. Но чтобы секс после серьёзных отношений, тем более на фоне неостывших чувств… Как такое реализовать? Или Саня опять искал некую защиту? Но это же самообман. Пауза затягивалась, Саня заёрзал на стуле. Нужно было срочно что-то говорить. – Погоди… – попытался я хоть что-то сформулировать, чтобы снять напряжение. – А почему ты считаешь это эгоистичным? – А ты не считаешь? Я подавился воздухом. Саня поймал меня, точнее, я сам загнал себя в угол. Если соглашусь на его предложение, автоматически буду противоречить себе же. То и дело говорил о своих чувствах к Сане, а теперь с лёгкостью принял бы тип отношений, при котором мне, возможно, пришлось бы делить Саню с кем-то другим, а то и другими. Саня в это никогда не поверит, понимая, что я пытаюсь его обмануть, а сам надеюсь на то, что всё у нас постепенно вернётся на круги своя. Может быть, где-то в глубине души, он и сам хотел этого, но здесь и сейчас он заставлял себя свято верить в свою способность удержать подобный формат встреч со мной. А вот мне не доверял бы ни секунды. В этих обстоятельствах главная причина нашего разрыва – моя ревность – расцвела бы, по мнению Сани, буйным цветом. Мне нужно было выиграть время. И я воспользовался проверенной фишкой – методом «да, но». – Сань, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Да, мне бы хотелось, чтобы мы с тобой… но я сам всё испортил и… – я вздохнул глубоко и сокрушённо. – Сань, что значит – отношения без обязательств? То есть я понимаю, что это такое вообще. Но как ты видишь это сейчас для нас? – Встречаться иногда для… приятно провести время, – теперь Саня почему-то не сказал простое слово «секс». Я кивнул, а Саня добавил: – Взаимно приятно. Это не должно напрягать нас обоих. Со временем, я планирую… попробую начать новые отношения. Разумеется, я понимал, что Саня может сказать что-то подобное. Понимал разумом, но сердцу не прикажешь. Оно пропустило удар, а потом заколотилось быстрее. Кровь хлынула в лицо, мне стало жарко. – Буду встречаться с кем-то. Может быть, получится что-то… – Саня невольно продолжал меня бить. – Нет, если серьёзное уже наметится, я тебе, конечно, скажу. И тут тоже… нужно будет разойтись спокойно. А теперь он на меня словно вылил ведро ледяной воды вперемешку со льдом, который впивался в тело острыми краями. Всё это можно было сравнить с пощёчинами, назвать жестоким, если бы Саня не рассказывал так нервно и так естественно одновременно. Он просто думал о будущем. Предполагал, анализировал, планировал свою дальнейшую жизнь, при этом думал обо мне. Не забывал о моей любви к нему, опасался моей ревности. Он смотрел со стороны на наше притяжение в настоящем – разное притяжение. На наши цели для будущего – разные цели. Он понимал, что в этих условиях сохранить равновесие в так называемых отношениях без обязательств – практически невозможно. Он нервно крутил всё это в голове и в итоге ушёл, не дойдя нескольких шагов до нашей общей в прошлом квартиры. Он, возможно, даже надеялся, что я откажусь, и тогда свою мысль-идею он блокирует и отвергнет, так же как отвергал и старался игнорировать свои чувства ко мне. Я сопротивлялся эмоциям, как мог. Сцепил руки в замок, опустил голову и упёрся лбом в костяшки пальцев. Во всём этом был важный позитивный момент – я не чувствовал ревности. Понятное дело, что я не хотел делить Саню ни с кем, тем более – потерять его навсегда, если он кого-то другого полю… Это даже мысленно я не мог произнести. Но того острого, одержимого чувства собственности, той яростной ревности, что сводила меня с ума, я не ощущал. Мечтал только о том, чтобы мы с Саней были вместе, чтобы закончилось, исчезло это изматывающее одиночество-без-Сани. И я принял решение. Да, я лгал самому себе, надеясь, что это даст мне шанс. Да, я не хотел думать о дальнейшем, о боли, которую мне, скорее всего, придётся пережить, потеряв Саню во второй раз. И та боль стала бы куда сильнее. Сейчас Саня разорвал отношения на обиде и злости. Потом он мог равнодушно попрощаться, уходя к любимому человеку. Ведь именно мысль о таком раскладе стала последней каплей, превратившей меня в неистового безумца, когда я вбил себе в голову, что у них с Петей уже возникли чувства. И да, я хотел быть с Саней несмотря ни на что и вопреки всему. – Сань, спасибо тебе за честность и прямоту, – я поднял голову, – и тоже буду откровенен. Я люблю тебя так сильно, что умом двигаюсь без тебя. Хочу до звёзд в глазах. В общественных местах… вспоминать о тебе боюсь даже вскользь. Ясен пень, хотел бы вернуть… твою любовь, доверие, тепло наше и… твой взгляд, твою улыбку. Саня опустил голову, сильно сжал губы и убрал руки со стола. – Чего я только не передумал за эти недели. Но главную вещь осознал в те первые дни, когда ещё считал что у вас с Петькой чувства. Даже, наверное, в субботу. В том пьяном бреду, ага, – хмыкнул я невесело. Саня посмотрел на меня исподлобья. Губы дрогнули, во взгляде мелькнуло презрение, но тут же погасло. – Не винил себя ни в чём, бесился только и не мог догнать, как такое могло случиться, – продолжил я, – но понял самое важное. Я не смогу тебя удержать, если ты разлюбил. Саня снова опустил взгляд, чуть отодвинулся и смотрел себе то ли на руки, то ли на колени. – Потом, конечно, появилась надежда, что могу вернуть тебя. Думал, что твои чувства ко мне ещё прежние, а мешает только обида. Я и сейчас на это надеюсь, чего уж. Да, ты и сам видишь. Но теперь я знаю точно, что ни мольбы, ни уговоры, ни, тем более, злость и ревность не вернут мне тебя, если ты… полюбишь другого. И если… когда, – с трудом я всё же смог это произнести, – это произойдёт, я отпущу тебя… ровно, как ты говоришь. Саня посмотрел на меня с сомнением. – Ровно, не значит равнодушно, Сань. Мне будет очень больно, я даже представлять не хочу, как это переживу. Но, возможно, и нет, верно? Может быть, мы оба с тобой остынем и перейдём на уровень дружеского секса. Саня кивнул, но слишком торопливо. – При любом раскладе, это всё случится не сегодня и неважно как скоро. Здесь и сейчас я хочу быть с тобой на любых условиях. И если такой вариант – единственный, я согласен. Пусть это теперь будет эгоистичным с моей стороны. Саня вскинул взгляд на меня, и мы несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Он повернул голову в сторону и спросил: – Я покурю? – Да… и, Сань, не спрашивай каждый раз, потому что… «Ты – дома», – подумал я. Но вслух, широко улыбнувшись, сказал: – Тебе можно всё. Саня тоже улыбнулся, но криво. Пока он курил, я немного успокоился. По закону жанра, если не послал сразу, значит – согласится. В этот раз он вернулся быстро, сел за стол, покрутил в руках кружку. Теперь пауза могла быть к лучшему, и я уже открыл рот, чтобы предложить ещё кофе, но Саня начал говорить первым. – У меня есть вопрос. Может… глупо, но он не даёт мне покоя. – Сань, отвечу на всё, что захочешь, – не задумываясь, отозвался я. – Почему ты пошёл в мою комнату? – он посмотрел на меня в упор, и, конечно, я не выдержал взгляд. Потёр лицо руками и сказал: – Я хотел найти рисунок… а нашёл два. У Сани даже рот приоткрылся. Несколько мгновений он глядел, почти не моргая, потом словно опомнился, закрыл рот, кашлянул, сглотнул. – Пойдём, – сказал я, вставая, и пошёл в комнату, не оборачиваясь. Меня волновало только то, что я могу подставить парней. Но никаких вариантов в голову не приходило. Решил, что буду, как смогу убеждать Саню не обижаться на них. В конце концов на их месте он поступил бы так же. Я не видел Саню, но слышал, что он шёл за мной. Достал из нижнего ящика стола рисунок. Выпрямился, повернулся и, подойдя к Сане – он стоял почти у двери – протянул ему мой испорченный портрет, как был, в файле. Но Саня не спешил забирать лист у меня из рук. Всё ещё держа его в руках, я вдруг нашёлся, что сказать. – В комнате за батареей он был… скомканный, – вот так без подробностей. Спросит – расскажу честно. Саня не спрашивал, он упирался охуевшим взглядом в рисунок, не отрываясь. Наконец протянул руку и взял его, но продолжал смотреть. – Сначала, я не понял сути. Переживал очень. Больно было, но больше за тебя, потому что то и дело вспоминал из-за чего ты… так. Саня внезапно сжал руку в кулак. Лист начал сминаться, файл захрустел пластиковым звуком и исказил моё изображение бликами, делая его ещё более жутким. Саня вздрогнул и разжал руку. Рисунок полетел на пол. Мы оба машинально потянулись за ним. Задели друг друга, понятное дело. Подняли взгляды. Только я смотрел Сане в глаза, а он словно сквозь меня. – Дурацкая была идея, – буркнул он. Я не понял, к чему относились эти слова – к Саниному предложению отношений без обязательств или к его рисункам. – Нормальная идея, Сань. Вполне понятная, – сказал я, применительно и к тому и к другому. Он сфокусировал взгляд на моём лице. – Знаешь меня, как облупленного, – процедил он сквозь зубы. – Да и ты сразу просёк, что я в комнату твою не из любопытства зашёл. Несколько мгновений мы оба молчали. На этот раз я отвёл взгляд первым. Вздохнул и попросил: – Хватит, Сань, а? Хватит мучить друг друга. – Да пошёл ты нахуй, – выдохнул он не зло, а вымученно-устало. – Пойду с удовольствием, – выпалил я, – и не потому, что косяк за мной и типа гатоф-на-фсё. Давно предлагал – помнишь? Он изумлённо выгнул бровь. – Сань, ты предложил отличный вариант. Давай попробуем, – сказал я даже без вопросительной интонации, – ну, не попустит или хуже станет – разбежимся, к чертям. Саня криво хмыкнул: – У тебя уже есть на примете чёрт? Я заржал нервно, подумав: «Размотался тут, было, один по потолку, но к лешему такое уёбище». А вслух спросил: – А у тебя? Саня посерьёзнел резко: – Конечно, в аду я побывал недавно, но никто пока не приглянулся. Я забыл, как дышать, смотрел на него, не отрываясь. В конце концов вдохнул рвано. – Ну чего вытаращился? – вдруг выдал Саня. – Раздевайся. Теперь я подавился воздухом и закашлялся. – Ак-к… – ляпнул я что-то нечленораздельное, но моментально очухался и буквально сорвал с себя футболку. Саня сморгнул: – Ты брал уроки у ниндзя? Я опешил, а потом мы оба захохотали. Саня подошёл к кровати и теперь стоял ко мне спиной. – Я у тебя тут похозяйничаю? – спросил с явной издёвкой. Не дожидаясь ответа, рывком откинул покрывало, которое сам покупал, и сбросил его на пол. «Чувствуйте себя как дома», – чуть не вырвалось у меня в тон, но в этот момент Саня стянул свою толстовку вместе с футболкой через голову, и мне стало не до сарказма и не до слов вообще. Я мгновенно ощутил, как сильно скучал. Захотелось вжаться в его тело, перецеловать, перетрогать каждый сантиметр кожи, провести языком по… – Бля, – опомнился я и провёл ладонью по щеке, – я ж не бритый. Может… – Забей, – перебил меня Саня, повернулся ко мне лицом и стал расстёгивать ремень. Я забил. И на щетину и на всё на свете. Залип взглядом, а когда Саня расстегнул молнию на джинсах, в буквальном смысле чуть не захлебнулся слюной. Возбуждение навалилось тяжестью в ногах, но меня тянуло к Сане непреодолимо. Подошёл к нему, с трудом сделав несчастные пару шагов, и потянул руки к Саниной ширинке, но он шлёпнул меня по ладони и ухмыльнулся, кивнув мне на мои треники: – Ты продолжай. Я оторопел сначала. Саня стаскивал свои джинсы, и я потянулся к своим штанам. Тормозил, конечно, безбожно, а когда Саня снял трусы, я гортанно застонал. Его лобок и яйца были чисто выбритыми. «Саня мой, ты знал, что я соглашусь на всё». Он стянул носки, а я наконец избавился от своих треников и трусов. Саня ещё не был возбуждён и посмотрел скептически мне на пах. Я не догнал сразу, но тут же понял, что там я тоже не брился и не три дня, а три недели. – Ёбтвою… Это… Сань… – сконфузился я, но он перебил меня, пожав плечом: – Забей. И добавил, злорадно улыбаясь: – Просто минет сегодня не получишь. Я зарычал. Повалил его на кровать и впился губами в рот. Мы целовались почти так же, как в четверг в квартире у Петьки, яростно терзая губы друг друга. Оторвались, только когда уже стали задыхаться. Я глотнул воздуха и продолжил с новой силой. Санька завёлся моментально, раздвинул ноги, обхватил меня ими и вскидывал бёдра мне на встречу, как делал, когда подмахивал. Я тоже двигался толчками, вжимаясь в него всё сильнее. Члены, зажатые между телами, соприкасались, и у меня перед глазами мелькали то всполохи огня, то чистейший белый свет, ослепляя, одурманивая. В какой-то момент Саня умудрился втиснуть между нами руку и обхватил их оба. Я захрипел ему в рот, а через несколько его движений, запрокинул голову и застонал рваными выдохами, выталкивая из себя и воздух, и сперму. Саня догнал меня очень быстро – спустил, громко матерясь и до боли сжимая меня ногами. – Слезь, – услышал я сквозь вату белоснежных облаков, – тяжёлый, блин. Ещё не вынырнув из них целиком, увидел лицо Сани. Черты его лица расслабились, кожа покраснела, волосы растрепались, на губах витала довольная улыбка, а взгляд заволокло сытым туманом. Я сам лыбился, наверное, как идиот, но самый счастливый идиот на земле. Слова Сани вылетели из головы, я ласково убрал с его лба прядь и тут же получил тычок в рёбра «для скорости». Опомнился и сполз вбок. Правда, сразу по привычке потянулся, чтобы приласкать Саню. Успел поцеловать его в плечо, но он тут же повёл им. Не дёрнулся недовольно, а плавно ушёл от моих поползновений. Меня это отрезвило похлеще резкости или злобы. Мда, успел я отключиться от реальности. Не подумал, что отношения без обязательств, видимо, не предусматривали наших любимых нежностей. Я откатился на спину, на пару мгновений повернул голову в сторону от Сани, чтобы перевести дух. Закрыл глаза, вздохнул тихонько и снова повернулся, улыбаясь, как ни в чём не бывало. – Как подростки, бля, – хохотнул Саня. «Потому что скучали неимоверно, потому что дорвались, потому что любим – оба», – вихрем пронеслось у меня в голове, но вслух стебанул: – Нужна практика, практика и ещё раз практика. Саня засмеялся, а потом потянулся, так сладко, что меня опять повело. Хотелось вылизать его всего. Я сжал зубы, поиграл желваками и нашёл невинный повод обнять Саню. Повернулся, навис над ним. – Попрактикуемся ещё? – я провёл рукой по его груди, боку, бедру. Добрался до ягодицы и чуть сжал её, одновременно наклоняясь и прикусывая сосок. Услышал до мурашек знакомое: – Ащщ… ммм… Захотелось снова его целовать, даже потянулся к губам, но Саня запрокинул голову и сказал, опять потягиваясь: – Можно. Попозже. Я скользнул губами по его подбородку и заставил себя отстраниться. Лёг на спину и продолжал безмятежно улыбаться. Даже руки закинул за голову. – Сполоснуться надо, да лень, – сказал он. – Ага, – поддержал я. У меня на животе подсохла наша с ним сперма и уже неприятно тянула. Впрочем, можно было предложить Сане достать влажные салфетки – они лежали в тумбочке с его стороны, – но я не успел, опять заглядевшись на него. Он поёрзал спиной. Одеяло под нами сбилось, и, видать, Сане неудобно стало лежать. Он приподнялся, повернулся, чтобы поправить, и вытащил из-под него подушку. Уже за секунду до этого подсознание пронзило меня ощущением опасности. А когда Саня уставился на свою футболку, про которую я совершенно забыл, понял, что мне пришёл пиздец. Саня подцепил её пальцами и поднял выше. Она повисла в его руке. Он отложил подушку вправо, сел и потянул другой рукой за край, расправляя футболку. – Это… что? – выдавил он с охуевшим видом, пялясь на свою вещь. Я тоже сел резко: – Сань, прости… я постираю, поглажу и… В этот момент он повернул голову и посмотрел на меня так, что я забыл, кажется, все слова. Он дёрнулся, разжал руки, и футболка упала ему на ноги. – Т-ты её… ею… – Саня даже заикаться начал. – Ты что с ней делал?! Меня придавило пониманием. – Не-е-ет! Саня, не-ет! Я схватил футболку и прижал её к груди, как драгоценность, при этом неосознанно демонстрируя, что я не использовал её, как Саня подумал. – Я не!.. Ты просто её забыл… то есть, я забыл отдать. Я её не… Блядь! – я вжался в неё лицом, которое горело от стыда. Услышав какой-то булькающий звук, поднял голову. Саня схватил ртом воздух, запрокинул голову и захохотал. Потом и вовсе повалился на кровать и ржал уже с протяжными «а-а» и «у-у». Я сам невольно улыбнулся, хотя меня не покидало ощущение, что Саня смеялся слишком громко, слишком сильно. Словно забивал какие-то ещё эмоции. Успокоившись, он встал, собрал свои вещи и ушёл в ванную. Я всё-таки достал влажные салфетки и вытерся. Надел только штаны, поднял рисунок, разгладил, как мог, и убрал обратно в ящик. Пошёл на кухню, решив предложить Сане ещё кофе, а сам подумал выпить чаю и включил чайник. Стыд за свою глупость всё ещё не отпускал. С другой стороны, ну как я мог предвидеть такое развитие событий? Саня быстро вышел из ванной и был полностью одет. Сполоснулся, видимо, наскоро – волосы были сухие. Он остановился в дверях кухни. – Кофе сварить ещё? – спросил я. – Не, – помотал головой Саня, – я пойду. Я замер и прикусил губу, потому что чуть не ляпнул, мол, хотели же ещё попрактиковаться. Кивнул молча, но Саня уже развернулся и ушёл в прихожую. Я выключил чайник, вздохнул глубоко несколько раз и пошёл за ним. «Не давить, не торопить события, вообще не болтать лишний раз», – как мантру повторял себе. И я молчал, пока Саня одевался. Когда он открыл дверь, я даже успел подумать, что уйдёт молча. Но он повернулся и сказал: – Я позвоню. Вот так. Получите свои «на любых условиях» и распишитесь. – Буду ждать, Сань,– отозвался я и добавил: – В любое время. Саня опустил взгляд, кивнул и ушёл. «Твою же мать!» – выругался я про себя, закрыв дверь. Зашёл в комнату, схватил футболку и с силой сжал её в руках. Конечно, Саню отрезвила она. Не в том смысле, что он особенно расслабился перед этим. Просто эта яркая демонстрация тоски по Сане ещё раз напомнили ему о моей любви. О том, как я скучал, вспоминал каждую ночь, ложась спать рядом с его вещью. Он мог опять подумать и о своём эгоизме и о том, что я не смогу выполнить его условия. Я лёг на кровать, которая теперь вся пахла Саней, и уткнулся лицом в одеяло. У меня самого в голове творился сумбур. Скажи мне кто-нибудь ещё даже месяц назад, что я соглашусь на такие недоотношения, я бы плюнул ему в лицо в лучшем случае. Стрёмно, унизительно, мерзостно. Это далеко не полный список определений, что пришли бы мне в голову. А теперь, вспоминая наш секс с Саней, я не считал это унизительным. Его губы, целующие мои, его рука, сжимающая мой член, его тело, которое я обнимал… Сейчас для меня это было даром. И очень хотелось продолжения. Саня не позвонил ни в воскресенье, ни в понедельник. Конечно, я понимал, что мы не будем встречаться каждый день. Возможно, Саня даже придумает какой-то… график для удобства. Но я волновался из-за поспешности его ухода. Загонялся, что он мог передумать. Кроме того, на периферии сознания болталась и нет-нет да дёргала мысль, вернее, воспоминание о том, что Саня хотел параллельно планировать новые отношения. А в обстоятельствах – «я позвоню» у меня не было возможностей влиять на это. Хотя как я мог повлиять? Очередной раз подтверждать, что со мной «лучший секс»? Как напомнить ему, что со мной не только секс лучший, но и все остальное у нас превосходно получалось на протяжении четырех лет? Как избавить Саню от его установок? Ведь он чувствовал не только «я тебя хочу». Его реакции во время и после песни Марка, как он прижимался ко мне во сне и множество других мелочей ясно говорили о том, что Саня всё ещё любил меня. Ответов у меня не было, только накручивал себя лишний раз. Лишь вспоминая Санины губы, страсть в его глазах, а потом и расслабленную сытость, я забывал обо всех сомнениях, забивал на абсурдность ситуации в целом и… ждал.