Fanboy

Юнги вот уже минут двадцать пялился в свое отражение и думал о том, как быть дальше. Сейчас сбежать от компании и не явиться на японский концерт, фансайны и прочие мероприятия, дабы показать свой характер и бунтарский дух не кажется ему такой уж хорошей идеей. Конечно, они сами виноваты. Знали же кому предлагают контракт. Юнги не раз демонстрировал наплевательское отношение ко всем этим айдоловским штучкам, как фансайны, встречи, шоу и тому подобной чепухе. Ему нравиться создавать музыку и писать стихи, а не все это позерство и пиар. Все в компании знали: чтобы убедить Мина сняться в реалити или пообщаться с другими популярными айдолами, уйдет часов пять. И то, он согласится только ради того, чтобы от него отстали. Да и сбегает Юнги уже не в первый раз. Он уже делал это, когда его особо сильно начинали прессовать и давить на него его же обязанностями. Он помешан на своей независимости, хоть по факту ее у Шуги и нет. Юнги 22 года, а он так и остается подростком с бушующими гормонами, убежденностью в своей вечной правоте, безответственностью и желанием делать что хочется без оглядки на последствия. Вот он настоящий. Не красивая айдол-картинка с новенькой обложки популярного журнала. Не Шуга, топовый рэпер и участник знаменитой и бьющей рекорды рэп-группы, не гений Мин Шуга, не суровый Агуст Д. А Мин Юнги. Который хочет казаться куда взрослее, куда опытнее и злее, чем есть на самом деле. Ему так хочется быть крутым и уверенным, смелым и плюющим на чужой хейт перед своей аудиторией, перед своими фанатами, чтобы у них даже мысли не возникало, что его задевает негативный комментарий, что он до последнего откладывает выпуск песни, ведь думает, что она не достаточно хороша, что у него на самом деле большие проблемы с принятием самого себя... Юнги максимально выкручивает ручку крана и подставляет лицо под ледяную воду, отгоняя грустные мысли. Никуда он не полетит. Если уж и отыгрывать плохого парня, то до конца. Шуга наспех вытерся предложенным полотенцем и надел на себя чужую одежду: черные шорты до колена и белую футболку, что была ему велика, снова посмотрел в зеркало на свое опухшее лицо с выделяющимися синяками под глазами и бледной сухой кожей, и сморщился. Он ненавидел носить не свои вещи. Это знак принадлежности человеку. Но сейчас не время выебываться. Уже на выходе Юнги снова почувствовал головокружение и тошноту. «Надеюсь, этот пугливый малолетка не подарил мне сотрясение мозга. Это действиельно стало бы хорошим дополнением ко всему остальному дерьму в моей жизни». Шуга зашел в тесную кухню, сел на ближайший стул и осмотрелся. Вся мебель была в светлых тонах, что было непривычно для его глаза. Юнги предпочитал если уж не черный, то какие-нибудь темные оттенки. Справа от входа у самой стены стоял маленький столик и два стула кремового цвета. Напротив кухонные тумбы и столешница, микроволновка, раковина и старенькая плита. Кухня была отделана хорошо, видно, что у хозяев есть деньги. Поверхность всей кухонной утвари буквально сияла - уборку здесь делать не ленились. Закончив осмотр, взгляд его упал на подоконник, где одиноко стоял полузавядший кактус. Почему-то Юнги показалось, что он очень похож на этот самый кактус. Одинокий, грустный и полумертвый… — О! Вы уже закончили, — а вот и хозяин. — Я же просил не обращаться ко мне на вы, — ответил Шуга, зачесав назад свои мокрые после душа волосы, открыв тем самым лоб. Чонгук, смотрящий до этого на него, резко отвернулся, пряча лицо. Юнги вскинул бровь. — Пацан, все в порядке? — спросил он. — Я доставляю тебе неудобства? "Уж, прости, что так неудобно попал под колеса твоей машины," - хотел привычно огрызнуться Юнги. И лишь искреннее сожаление на лице и большие оленьи глаза остановили его. — Нет-нет, что вы… то есть ты… никаких неудобств, э… — он замешкался, — хен? Юнги улыбнулся. Этот ребенок забавен. И так неловок. Чонгук нервно вздохнул. — Я просто… принес таблетки от головной боли и тошноты. Но их нужно принимать за полчаса до еды. А у нас нет ничего непросроченного… поэтому я сбегал в магазин, пока ты был в душе и, в общем, вот, — запинаясь, произнес он и вывалил на стол несколько пачек сухого рамена. Только сейчас Юнги заметил, что парень был в уличной одежде и с красным оттенком на щеках. — Я не был уверен, ешь ли ты рамен, поэтому я еще купил колбасу и сыр, чтобы намутить бутербродов, — Чонгук потряс рюкзаком, снова смотря на Юнги, ожидая ответа. — Я не откажусь от рамена, спасибо. Ребенок заулыбался, показывая кроличьи зубки. А Юнги мысленно подметил, что и улыбка у него тоже красивая. — Тогда… Хен, ты можешь пойти в комнату и отдохнуть немного, а я здесь все быстро приготовлю. «Хорошая идея,» — подумалось Юнги: «Я сейчас совсем не против прилечь». — О! Еще, хен, — окликнул его Чонгук. Мятноволосый обернулся и увидел, как тот протягивает ему упаковки лекарств и бутылку воды. Юнги принял вещи из его рук и поблагодарил. Тот снова отвернулся от него, закрывая своими ладонями уши. Юнги слишком устал, чтобы обращать внимание на чужие странности, поэтому просто взял предложенные таблетки и ушел в уже знакомую комнату.