С судьбой по соседству

       Тэ стоял в коленно-локтевой позиции на своей кровати и активно себя растягивал. Смотрелось все это мега пошло и развратно. Бедняга Чонгук, которому было строго-настрого запрещено даже приближаться во время этого действа к своему хену, сидел на своей койке и пристально следил за движениями длинных, блестевших от смазки пальцев Тэ. Смотреть на то, как они медленно и уверенно погружаются в упругое колечко мышц, как от этого все больше и больше расширяется проход, юноше было невыносимо, и он, закусив от желания губу, мог только массировать свой напряженный член через брюки.        Тэхен прекрасно осознавал, какие страдания сейчас причинял младшему, но ничего не мог с собой поделать. Это ему безумно нравилось. И помучить мелкого томительным ожиданием и невозможностью прикоснуться, в некотором роде, это тоже возбуждало.        — Хен, можно мне хотя бы поближе подойти и посмотреть? — с придыханием в голосе спросил тот.        — Ну ладно, только руки не распускай, я пока не закончил.        Чонгук неуверенно поднялся с кровати, нервно облизываясь и придерживая выпуклую промежность рукой, словно она сама собой могла сорваться и накинуться на старшего, подошел ближе. Настолько близко, что начал даже ощущать банановый запах смазки.        — Какая у тебя все таки попа большая и красивая, — вблизи все это смотрелось еще пошлее, и Гуки начало казаться, что он почти оглох от шума крови в ушах. Сердце стучало просто как бешеное. Хотелось взять и вогнать уже свой болт в эту похотливую задницу по самые яйца, а потом вбиваться в нее с неимоверной силой, чтобы любимый даже сознание потерял.        Юноша потряс головой, отгоняя излишне грязные мысли, и сел рядом на корточки.        — Не смотри так пристально, это смущает, — прошептал Ви.        — Хен, а можно мне самому попробовать тебя растянуть? Я думаю, что смогу, — Чонгук потянулся к дырочке любимого и накрыл его руку своей.        Горячие сухие пальцы коснулись покрасневшей плоти, и Тэхен вдруг подумал, что ему хочется, чтобы младший позволил себе нечто такое.        — Да… — прошептал он.        Гуки облизнул в очередной раз пересохшие от волнения губы и тоже ввел один из своих пальцев в тугое колечко мышц. Внутри он ощутил тонкие пальцы Тэ и влажный жар. Это было так необычно и возбуждающе.        — Внутри так хорошо, хочу уже вставить, — сорвалось с губ младшего. — Уже четыре пальца входят, хен, когда можно будет войти?        Тэхен и сам уже сгорал от нетерпения и желания, а от дикого возбуждения с кончика его пениса прямо на постель тягуче капала прозрачная смазка. Он вытащил из себя пальцы и распутно вильнул широкими бедрами.        Чонгук расценил это как приглашение к действию и, поспешно стащив с себя штаны вместе с трусами, приставил свой член к заветной дырочке, но Тэ сжался и злобно выругался:        — Включи уже мозги, хубэ с недотрахом. Презик надевать не собираешься?        — Ох, хен, прости, — покраснел тот и потянулся к упаковке с презервативами.        Неуклюже разорвав упаковку зубами, юноша вытащил непослушными пальцами латексное колечко и старательно напялил защиту на свой член.        — Не прошло и года… — недовольно пробурчал Ви, уже устав стоять жопкой кверху.        — Прости, хен, я сейчас, — Чонгук нервно выдохнул, будто бы только что сделал очень точную и требующую великой концентрации работу.        — Плесни еще смазки, ты слишком большой.        — Хорошо, хен, — юноша послушно взял бутылёк и вылил немного лубриканта прямо на так хорошо разработанную дырочку.        — Айщ, холодно.        — Прости еще раз.        — Хватит извиняться, бесишь. И вообще, ты долго еще будешь вола ебать?        Гуки покраснел еще сильнее и наконец погрузил своего дружка в попку старшего, но лишь на половину. Дальше было нереально туго. Но даже так это было очень приятно. Внутри было так горячо. Тэ застонал и сжал руками пододеяльник.        — Глубже… — выдохнул он, подаваясь бедрами назад в попытке насадиться на член сильнее.        — Я сейчас, да, подожди, — младший придержал широкие бедра хена и вдавил пенис чуть сильнее, медленно погружаясь глубже.        «Он такой большой… И уже так глубоко… Он заполнил меня собой изнутри полностью… Просто дичь какая-то!» — думал Тэхен, тихо постанывая. Ощущения были просто дикие. И больно, и приятно одновременно, но это тоже нравилось.        — Потерпи немного, хен, осталась еще треть, — прошептал Чонгук и снова толкнулся.        — Что? Ты еще не весь во мне? — по ощущениям старшего младший уже должен был войти полностью, но, видимо, он ошибался.        — Прости, прости, скоро буду весь, — заторопился тот, подумав, что Тэ не терпится уже поскорее приступить к фрикциям. Поэтому он приложил чуть больше усилий и одним мощным рывком насадил Тэхена на своего дружка до конца, до самого основания, коснувшись яичками его мошонки.        Старший громко закричал от боли:        — Ты охуел, мелкий? Ты меня так порвешь! Не двигайся!        И Чонгук, уже приготовившийся вбивать свое возбуждение в попку Ви, застыл, боясь теперь пошевелиться. Им сейчас владели смешанные чувства. Было так охуенно хорошо от того, что он был полностью в любимом хене, да, в таком еще тугом и узком, но весь, до конца, и одновременно беспокойно, ведь он явно делал что-то не так, а это означало, что Тэ может больше не захотеть секса с ним, ну в роли пассива.        Немного привыкнув к ощущениями, Тэ прошипел:        — Попробуй немного подвигаться. Только не очень быстро. Иначе я тебя сам выебу.        И Гуки неуверенно качнул бедрами, а потом еще и еще. Старший сладко застонал, именно так, как стонал тогда в спальне Хэина. Но сейчас эти стоны у него порождал сам Чонгук своим собственным членом, сам доводил любимого хена до оргазма, и это нереально доставляло. Хотелось ускориться, но Тэ не разрешил.        — Хен, я хочу видеть твое лицо. Давай сменим позу? — предложил младший.        — А я твоего видеть не хочу, — огрызнулся Тэхен, думая, что теперь он стал любителем больших членов и не будет больше спорить с теми, кто утверждал, что размер все же имеет значение.        Чонгук обиженно поджал губы и согнулся, прикасаясь губами к карамельной коже на спине старшего. Целовать там Тэ тоже было невероятно приятно. Он бы вообще всего его зацеловал, если бы тот позволил.        — Что ты делаешь, мелкий? — Ви заметил, что его нагло целуют и снова превратился в стерву. — Хватит меня слюнявить. Я тебе не подружка, — на самом деле поцелуй вышел совсем не слюнявым и даже приятным, но принцип есть принцип. Младшему нельзя было давать волю, а то обнаглеет и еще начнет думать, что они встречаются, а этому не бывать.        — Ладно… — Чонгук выпрямился и продолжил медленно двигаться, перебарывая свои желания. Юноше было ужасно обидно, что Ви не позволял ему проявлять свои чувства к нему, не разрешал целовать и ласкать себя. Разве это так уж плохо?        — Ускорься уже! — выдохнул Тэхен, желая еще более сильных ощущений.        Гуки не надо было просить дважды, и он наконец задал желанный для себя ритм. От столь интенсивных фрикций старший стонал еще громче и развратнее, а младший был уже на пределе и боялся кончить раньше партнера. Поэтому он снова чуть склонился и обхватил рукой болтающийся без дела пенис хена. Несколько интенсивных движений – и Тэ получил оргазм.        Почувствовав, как пульсирует от оргазма пенис любимого и услышав его низкий, но такой чувственный, полный блаженства стон, Чонгук тоже кончил, наваливаясь всем своим весом на старшего. Соприкасаться вот так вот телами во время оргазма было крышесносно.        Находясь все еще в прострации и не совсем отдавая отчета в своих действиях, младший уткнулся носом в шею Тэ и нежно поцеловал, с жадностью втягивая запах его потного и разгоряченного тела.        — Мелкий, я чего-то не понял! А кто тебе разрешил меня целовать? — взбесился тот и сбросил с себя все еще не пришедшего в себя хубэ. — Еще хоть раз полезешь ко мне со своими поцелуйчиками – я тебе твои губехи-то быстро расшибу.        Чонгук смутился, что его за такую простую вещь, как невинный поцелуй, отчитывают и, чтобы спрятать свой растерянный и полный обиды взгляд, начал неуклюже стаскивать с опадающего члена презерватив, наполненный спермой. Он искренне не понимал, почему нельзя поцеловаться, когда они уже делают вещи и похлеще.