Квартира

Я проснулся, нащупал под подушкой часы и с неохотой разлепил один глаз: час дня. Я невольно удивился: что-то на этих выходных я сплю совсем уж много. Мало того, что вчера полдня проспал, так еще и сегодня? Не-ет, так не пойдет. Пора вставать. Вчера я отправился на встречу однокурсников, которую организовала Пенси. Приглашение я получил еще месяц назад, но все никак не мог решить: идти мне или нет. Наверное, я бы не пошел — слишком уж мы отдалились друг от друга за эти три года — но Поттер умотал на работу. Не сидеть же мне весь выходной дома в одиночку? Так что у меня не осталось выбора. Адрес на пригласительной открытке указывал на пафосный волшебный ресторан. Я усмехнулся: раньше мой отец в таких местах встречался с чиновниками высшего ранга. Похоже, Пенси решила выпендриться. Удивительно, но в моем шкафу не нашлось одежды, достойной такого ресторана. Пришлось зайти в мэнор за костюмом — в последние полгода я носил самые обыкновенные белые рубашки, черные брюки и серые свитера. Мама сетовала на то, что лучшая моя одежда пылится в шкафах имения, но я не хотел особенно выделяться на фоне сокурсников, а впоследствии — сотрудников. Хватит с меня известной фамилии, — отвечал я Нарциссе. Та понимающе улыбалась, но все равно не оставляла попыток купить мне «что-нибудь новенькое». В 7:15 вечера я зашел в ресторан «Мантикора» — не смог себе отказать в старой привычке немного опаздывать на неформальные встречи. Тео, Гойл и Забини были уже на месте. Пенси, как я знал по опыту, тоже любила придти чуть позже — значит, скоро появится и она. — Вечно опаздываешь, а, Малфой? — ехидно прищурился Тео, протягивая мне руку. — Так получилось, — дежурно оправдался я и опустился в одно из свободных кресел. — Кто еще придет? — Об этом тебе лучше спросить Пенси, — усмехнулся Забини. — Боюсь, когда придет Пенси, этот вопрос отпадет сам собой, — отозвался я. Потекли разговоры о работе, об учебе — обычные темы, ничего интересного. Вскоре пришла Миллисента с женихом — Алэном Лебланом, а за ними — Паркинсон. Что касается Миллисенты, то все наши очень удивились, узнав, что она встречается с французом. Это случилось примерно год назад — на прошлую встречу она не пришла, мотивируя это свиданием с этим самым Лебланом. Тогда, конечно, все посмеялись: ну, разве может на дурнушку Милли клюнуть французский аристократ? Тогда мы еще не знали, что «Милли» похудела, сменила имидж и стала вполне симпатичной девушкой. Сегодня же мы получили возможность воочию увидеть таинственного ухажера, который, кстати, с трудом вписывался в нашу слизеринскую компанию. Если говорить о его характере и манере общения, я бы скорее назвал его когтевранцем: вежливый, спокойный, улыбчивый парень выделялся среди нас, стремящихся показать свое превосходство. Я невольно зауважал его — ведь я тоже уже не тот зазнавшийся папенькин сынок, а вот попытаться вести себя иначе со старыми знакомыми испугался. Ведь с тем Драко Малфоем считались, а что скажут о новом — я не знал. Да и не те это люди, чтобы завоевывать их расположение, если честно. И, тем не менее, примерно через час я решился на рокировку, и попросил Грега поменяться со мной местами. — Ты не против, если я сяду рядом с Алэном? Хотел кое-что уточнить о французской правовой системе, — соврал я первое, что пришло в голову. — Пожалуйста, — Гойл пожал плечами и встал, захватив свой бокал с вином. Следующие полчаса мне пришлось придумывать разные каверзные вопросы по законодательству магической Франции, а Алэн, слегка хмурясь от напряжения, подробно объяснял мне тонкости разницы между английским и французским правом. Вполне успешно, между прочим, учитывая, что я знал ответы на все свои вопросы. После пятого бокала вина к Пенси вернулась ее натура сплетницы, и она начала задавать чересчур личные вопросы каждому из присутствующих. Я незаметно для Паркинсон возвел глаза к потолку, на что Алэн удивленно приподнял брови, как бы спрашивая: «Она всегда так?» — «Всегда», — взглядом ответил я. Пожалуй, только с Лебланом мне удалось побыть собой. Я не зазнавался и улыбался вполне искренне, в то время как с бывшими сокурсниками вместо улыбки непроизвольно выходила усмешка. Мы как раз обсуждали новый закон о магических границах, в данный момент рассматриваемый во французском парламенте, когда Пенси обратилась ко мне: — Драко, а как дела у Люциуса? Что-то его не видно на мероприятиях. Нет, меня всегда удивляло, как Паркинсон удается безошибочно найти у человека самое болезненное место? — К сожалению, его здоровье не позволяет ему посещать министерские приемы, — не меняя лица, ответил я. — Да-да. После всего, что ему пришлось пережить, — Пенси псевдосочувствующе вздохнула. Я отчетливо услышал, как сбоку фыркнул Алэн. — А у вас, Алэн, как продвигаются дела? — переключилась она на француза. К моему удивлению, он с большой ловкостью избежал скользких вопросов, а когда Пенси начала расспрашивать Миллисенту, он и ее спас от яда Паркинсон. Пенси недовольно поджала губы — не удалось насолить обидчику — и переключилась на Тео, который как раз о чем-то ее спросил. Краем глаза я успел заметить движение палочки под столом: Алэн наложил на нас отвлекающие чары. — Зачем? — спросил я. — Личный вопрос, — пояснил он. — Позволишь? — Конечно, — пожалуй, только ему из собравшихся и позволю. — У Люциуса Малфоя проблемы после Азкабана? Я поразился такой догадливости, но ответил честно: — Он немного оторвался от реальности. — Если немного, то это лечится. Не до конца, но все же, — он серьезно на меня посмотрел. — Вы пробовали? — Мы сами не сразу поняли, что что-то не так. — Маме Миллисенты помогли, — продолжил Алэн. — Я могу дать адрес целителя. — Если не сложно, — благодарно ответил я. Алэн достал из кармана брюк несколько визиток, нашел нужную и сделал копию. — Держи, — он протянул мне картонку. — И не затягивайте с лечением. — Спасибо. Алэн улыбнулся и снял отвлекающие чары. После того, как Пенси добыла достаточно информации, чтобы сплетничать в течение следующего года, все стали потихоньку собираться. Я вышел вместе с Алэном и Миллисентой. С Лебланом мы успели обменяться координатами, чтобы держать связь. — Приятно было познакомиться, — сказал я, когда мы подошли к границе маггловского Лондона. — Миллисента. — А ты изменился, Драко, — задумчиво произнесла она. — Думаю, тебе идет. — Спасибо. Ты тоже изменилась, — ответил я. — Знаю, — она хитро улыбнулась. Я чуть не рассмеялся, глядя на такую необычную Миллисенту. — Увидимся, — я еще раз кивнул Алэну и пошел домой. Пришел я уже в одиннадцатом часу. В гостиной Поттера не было. Хотел заглянуть в его комнату, но потом представил, что мне придется объяснять такое любопытство, и передумал. Уже у себя в комнате, прежде чем заснуть, я долго прокручивал в голове сегодняшний день. Определенно, мне повезло, что я встретил Алэна — иначе откуда бы я узнал, к кому можно обратиться по поводу лечения Люциуса? Похоже, это единственный способ восстановить мир в семье. С этой мыслью я улегся на подушку поудобнее и приготовился долго и с чувством спать. И только проснувшись в воскресенье, я понял, что можно не только не выспаться, но и «переспать». По крайней мере, ничем иным свое полусонное состояние после двенадцати часов сна я объяснить не мог. Я спустился на кухню и выпил пару чашек кофе, прежде чем задался вопросом: Поттер еще спит или вообще не возвращался? Я встал и вышел из кухни с намерением выяснить это, когда, проходя через гостиную, заметил на журнальном столике папку. Вчера ее не было, следовательно, Поттер все-таки вернулся. Дальше во мне сработал мой слизеринский характер. Вот зачем он оставил папку на самом видном месте? Внутренний голос подсказывал, что он, наверняка, просто поздно вернулся и бросил ее, куда пришлось, но любопытство победило, и я устроился на диване, приготовившись просмотреть ее содержимое. Чем больше листов я переворачивал, тем мрачнее становился. «Безделушки», описанные здесь довольно подробно и со знанием дела, явно когда-то послужили Лорду. Я видел далеко не все, но те, с которыми был знаком, вызывали во мне стойкое чувство отвращения. Я перевернул очередную страницу и увидел ее. Книга пыток — любимое развлечение Лорда на моем шестом и седьмом курсах. Вспоминать было жутко, что эта книга могла проделать с несчастным, кому она попалась в руки. Я перевернул еще один лист и увидел собственные настенные часы. — Так... Я пригляделся к рисунку. Да, это совершенно точно были часы из нашего имения: узор с одной стороны был поврежден — не понимаю, почему отец настаивал на том, чтобы повесить их в гостиной. Но это еще что... На следующей, и на следующей, и на следующей страницах были изображены разные магические предметы из нашего имения. Я присмотрелся к ковру — обнаружителю врагов и вспомнил, что в последнее посещение имения в малой гостиной постелили другой ковер. Почему? Мысли завертелись в моей голове. Откуда у Поттера такое подробное досье на самые неприятные вещицы из мэнора, если он там был лишь однажды? И тут в моей голове всплыл разговор с матерью примерно два месяца назад. — Мам, а куда убрали портрет дядюшки Блэка? — спросил я тогда. Никогда не любил Финеаса, но все равно удивился, что его сняли. — Отнесли на чердак, — коротко ответила Нарцисса. — Почему? — Он весь такой обшарпанный стал... — Ма-ам. Мне уже не пять лет. Он что, что-то натворил? — Да, натворил! — вдруг рассердилась Нарцисса. — Он стал напоминать твоему отцу об артефактах Лорда. Надо бы от них избавиться поскорей, а то мало ли... Я прекрасно знал, что означает это «мало ли...». Просто отец в последнее время стал проявлять все больше интереса к прижизненным увлечениям Лорда, и с него сталось бы... э-э-э... проверить некоторые из них. На мне, например, неугодном сыне. Теперь я понял, за что Финеаса выселили на чердак. Я сидел на диване, глядя в папку, и до меня медленно начинало доходить, что к чему. Что-то там Поттер говорил об артефактах, отнятых у левых торговцев... М-да, мамочка, «избавилась». Следом у меня возник другой вопрос: а знает ли Поттер, откуда взялись эти артефакты? Они ведь как раз из тех, о которых я говорил, что их надо уничтожить. Надеюсь, Поттер этим займется. И все же — знает или нет? Ведь если знает, тогда Нарциссе грозит тюрьма. Люциуса в пять минут признают недееспособным, так что отвечать за продажу и хранение маме... Нет, это я не могу допустить. На лестнице послышались шаги. Я поспешно положил папку на прежнее место и ушел на кухню. Будь что будет, а пока я ничего не знаю, в чужие папки не залезаю, и вообще я — белый и пушистый. Сейчас, только волосы уложу. — Доброе утро, — хрипло произнес Поттер, сонно улыбаясь. Внутри что-то екнуло от его улыбки, и я привычно улыбнулся в ответ. — Ты хотел сказать: добрый день. — День? А сколько времени? — переспросил он. — Примерно час дня. — Ужас. Он уселся напротив меня и зевнул, одновременно ероша волосы. — Ну, что, обедать будем? — усмехнулся я. — Что-то не хочется... — протянул он. Я смотрел на Поттера и надеялся, что когда он узнает, откуда артефакты, он сможет каким-то волшебным образом понять, что заставило Нарциссу так поступить. Хотя, как он поймет? Рассказать ему о Люциусе я точно не смогу. — Кстати, — начал Поттер, — я хотел тебя спросить о... О чем меня хотел спросить Поттер, я не узнал, потому что посреди кухни материализовался Патронус в виде выдры и заговорил голосом Грейнджер. — Гарри, я вспомнила, где видела те часы. Помнишь, когда мы попали в имение Малфоев, я осталась с Беллой? Так вот, там были такие часы. Точно такие, Гарри! Там узор сбоку поцарапан. Посмотри на рисунке. Выдра пробежалась по кухне и исчезла. Поттер вмиг стал настороженным. Он внимательно посмотрел на меня и, не говоря ни слова, вышел в гостиную. Вернулся он уже с папкой, достал оттуда изображение часов и показал мне. — Ваши? Я попытался выглядеть как можно более невозмутимым. — Мало ли, у кого такие часы есть, Поттер. — Вот только не надо мне мозги крутить. Узор поцарапан — видишь? Они были у вас в имении. — Может, ей показалось... — Малфой! — рявкнул Поттер. — Гермиона — очень ответственный человек. И никогда ничего не путает. Я молчал. А что я мог сказать? Признать, что часы, а заодно и все остальные запрещенные вещи — наши, и подставить Нарциссу? — Черт возьми, — вдруг удивленно проговорил Поттер, — я же тебе рассказывал об артефактах. Ты знал, ты с самого начала знал! И поэтому говорил мне, что лучше бы они ушли из страны?! — Не мели чепуху... — Соплохвост тебя раздери, Малфой! — взорвался он. — Я ведь поверил, что ты беспокоишься о стране, о том, что их может кто-то использовать, а на самом деле... На самом деле ты просто прикрывал свою задницу! — Поттер, прекрати... — А что тогда? Зачем еще вы их продали? Я не ответил. Черт возьми, в его рассуждениях действительно есть логика! Я бы сам сделал такой вывод, только вот объяснить, в чем реальная причина, я не мог. В глазах Поттера было такое разочарование, что мне стало ужасно стыдно. Я понимал, что разрушаю все то, что строил последнюю неделю, но Нарцисса важнее моего личного счастья — это я не забуду никогда. — Я думал, ты изменился, — тихо сказал Поттер. — Да ты ни хрена не видишь дальше своего носа! — воскликнул я, не в силах вытерпеть такую несправедливость. Поттер покачал головой и вышел. Я цветисто выматерился и оперся локтями о стол. Чертов Поттер!!! Вечно лезет везде, даже куда его не просят! И со своими дурацкими выводами... Гиппогриф, слова другого нет! И тот умнее будет! Мог бы пошевелить своими куриными мозгами — наверняка связал бы два таких факта, как проживание Лорда в имении и наличие артефактов! Хотя нет. Это же святой Поттер! Он, должно быть, думает, что после падения Лорда мы должны были сразу побежать сдавать все запрещенные предметы? Ага, так бы нам и поверили! Идиот. Ненавижу его. Или люблю, и поэтому рассчитывал на понимание? Правильно говорил Лорд — любовь до добра не доведет. Вот, расхлебывай, Драко, последствия твоих пустых надежд. Все равно на большее ты не способен.