Уроки главной магии

— Прекрати в меня тыкать! Сидевшие в комнате воины и Сиф переглянулись. Голос точно принадлежал младшему из принцев, но его никогда и никто не видел таким злым и раздражённым. Вид же вошедшего Локи полностью соответствовал голосу. Волосы на затылке топорщились, глаза зло блестели, а сам он то и дело уворачивался от идущего рядом и громко ржущего Тора, который тыкал в него пальцем куда попало. Локи прикрывал бок – Тор попадал в плечо. Локи отводил плечо – Тор попадал в незащищённый бок. Или в спину. Или в шею. Куда дотягивался. Четверо друзей удивлённо наблюдали за играми принцев. Вернее, за развлечениями отчаянно скучавшего вторую неделю Тора, потому что Локи точно было не до смеха. Обычно бледный, сейчас он покраснел, плавные движения стали резкими и нервными – младшего определённо бесило развлечение брата. — Отстань от меня, Тор! – наконец, не выдержав продолжавшихся издевательств, закричал Локи, а девушка и троица воинов изумлённо раскрыли рты. Таким разгневанным они не видели Локи никогда. Тот даже свои обычные шалости и каверзы делал с самым невозмутимым лицом, ведь иначе они бы и не получались. — Ладно-ладно, — примирительно поднял руки Тор. – Больше не буду. Локи посмотрел на него долгим внимательным взглядом, ожидая нового подвоха, но поверил. И зря. Потому что Тор начал его щекотать. Ему это казалось смешным, а Локи, ужасно боявшийся щекотки, начал биться в его руках, пиная и отталкивая брата от себя. — Идиот! – крикнул напоследок Локи и быстро смылся из комнаты, оставляя Тора наедине с друзьями и их неодобрительным молчанием. — Зачем ты так? – тихо спросил Огун. — Он, конечно, мелкий поганец, но ты уже издеваешься, — строго укорила Сиф. Вольстагг вздохнул и отвернулся, а Фандрал смотрел на друга, поджав губы. То, как измывался Тор над братом, не укладывалось в понятия чести у его друзей. — Да бросьте, — немного неуверенно сказал Тор. – Я же просто шутил! — Пошути так над медведями, — отрезала Сиф. – Они-то могут помериться с тобой силой. А Локи – нет! — Зато он другим возьмёт, — произнёс Огун. Его слова оказались пророческими. — Я воткну тебе вилку в руку, если ты не прекратишь, — прошипел рассерженный Локи, которого сидевший напротив Тор бил носком сапога по лодыжке. Родители ничего не замечали, а удары были сильными – Тор никогда не контролировал отмеренную так щедро мощь. Угроза не подействовала, Тор начал пихаться ещё усерднее. Его явно веселили гнев и раздражение братца. — Идиот, — безмолвно взвыл на особо точный удар Локи, а Тор, продолжавший как ни в чем не бывало свой завтрак, в ужасе отпихнул тарелку. Вместо золотистой, порезанной соломкой картошки перед ним шевелились сваленные кучей жирные белые черви. — Локи! – повысил голос отец. – Я же просил тебя не упражняться в магии за столом. — Это отвратительно, сынок, — поддержала его Фригга. — Выйди, — приказал Один. – Твой завтрак окончен. Повинуясь его знаку, слуги убрали тарелку Тора и приборы Локи. Тот поднялся, на мгновение задержался у стола, взглядом обещая брату отомстить, и вышел. С его уходом Тору стало ещё скучнее. Есть уже не хотелось – спасибо шуточкам братца, поэтому он еле высидел до конца трапезы и, едва из-за стола поднялся Один, быстро улизнул. — Это было неприятно! – заявил Тор, едва просунув голову за дверь комнаты Локи. В ответ он получил огромный снежный ком, рассыпавшийся о косяк, потому что Тор успел скрыться. — Уйди от меня, ты, идиот! – раздался из-за двери яростный крик Локи. – Что тебе нужно? Тор ответа на этот вопрос не знал. Ему просто нравилось тормошить Локи, выводить его из себя, наслаждаясь видом поджатых губ, яркого румянца и блестевших глаз. Червяки в тарелке в этот список не входили, но показывали, что Локи тоже не все равно. Тор не ответил, но снова приоткрыл дверь и отпрянул, увидев, как из-за неё появляются клубы вонючего синего дыма. Локи был зол. Рассержен. Выведен из себя. Это было здорово, и Тор почувствовал себя победителем. Схватки не было, лица поверженного брата он не видел (и жалел об этом, Локи точно сейчас был неописуемо зол и взбудоражен), но Тор все равно чувствовал себя отлично. Настроение улучшалось, хоть объяснить этого Тор и не мог. Довольно улыбаясь, он вошёл в зал, где сидели Фандрал и Вольстагг. Общая скука, рухнувшая на Асгард ватным колпаком, достала и их. Только Сиф и Огун, да ещё Локи пытались себя как-то занять. Записные драчуны тосковали в установившемся во всех девяти мирах перемирии. Поэтому вид радостно улыбавшегося Тора их заинтересовал. — Где-то подают на обед хорошую битву? – оживился Вольстагг. — Что случилось? – поддержал его Фандрал. Тор не знал, как ответить на вопрос. Битв не было, даже самых обычных драк не наблюдалось, а настроение все равно было хорошим. — Локи взбешён! – заявил Тор. – Правда, весело? По вмиг пропавшему оживлению друзей он понял, что нет. — Что ты сделал? – тихо спросил Фандрал. — Ты его хотя бы привязал? – уточнил испуганный, наверное, впервые за всю жизнь, Вольстагг. — То-о-о-ор! – раздался вместо ответа крик раненой волчицы. – Что ты натворил, Тор? В залу вошла, вернее, влетела, полыхая молниями и искрами, Сиф. Блондинка Сиф. Кудрявая блондинка Сиф. Не успели друзья прийти в себя, как следом за ней появился Огун, щеголяя чудесным оттенком зелени, покрывшей все лицо и, кажется, тело, потому что руки, плотно сжатые в кулаки, тоже были зелёными. — Тор, что ты натворил? — Эм... — Это Локи? – севшим голосом спросил Фандрал, а увидев, как дружно кивнули Огун и Сиф, побледнел. – Бежим! Вольстагг рванул за ним, но не успел. Двери в залу закрылись, выбить их было невозможно. Все пятеро оказались запертыми в комнате, где неожиданно стало очень жарко. — Ух ты, у тебя даже пот зелёный, — весело удивился Тор, глядя на Огуна. Тот уколол его взглядом, но промолчал. — Он нас поджарит, — обессиленно рухнул на диван Фандрал. – Тор, ты — идиот... — Нам конец, — поддержала его симпатяшка Сиф, отходя подальше от разгоравшегося сильнее пламени в центре залы. – Зачем тебе нужно было дразнить Локи? — Эм... — все также многозначительно промычал Тор. Похоже, объяснить, в чем веселье издевательств над братом, он не знал. — Тор! – раздалось из-за двери. – Может быть, мороженого? — Локи! – взвился тот. – Открой дверь, Локи! — Неужели? – прозвучал ядовитый голос. – Чтобы ты снова начал надо мной измываться, дубоголовый? — Локи! — Локи! – одновременно с криком Тора раздался голос Одина. – Что ты творишь? — Ничего, папа, — мигом присмирел младший. – Просто Тор... — Открой двери, Локи, — устало приказал отец. – И не хулигань больше. — Но, папа!.. — Локи? Двери мгновенно отворились, а огонь спал. В комнату вошёл Один, оглядел с ног до головы каждого и также устало вздохнул. — И сделай все, как было! – крикнул он в распахнутые створки. Сиф и Огун тут же стали обычными. Один прошёл в комнату, сел на диван и внимательно посмотрел на старшего сына. Тор опустил голову под укоряющим взглядом отца, а его друзья сочли за лучшее испариться. — Зачем ты его задеваешь, сын? Неужели ты не можешь найти другое развлечение? — Папа... — Локи ничего не сделал тебе, а ты ведёшь себя, как мальчишка, дёргающий девочек за косы или мажущий им волосы мёдом. Это некрасиво и недостойно Одинсона! — Папа... Прости, я... — Извиняться тебе следует перед братом, Тор. И сделать это лучше побыстрее. Один поднялся и сказал чуть тише: — Пока ты не проснулся с хвостом ящерицы вместо ног, а все асгардцы – не синекожими, как йотуны. — Да, отец... Тор опустил голову и изображал смирение, пока Один не вышел из комнаты. Стыдно ему не было, он все ещё не понимал, в чем виноват. Но и объяснения своим поступкам не находил тоже. Решив, что в таком деле лучше положиться на отца, он решительно направился к комнатам Локи. Пусть извинения и не будут искренними, зато они будут. Но решительность Тора бесславно погибла, столкнувшись с закрытой дверью комнаты Локи и громким криком из-за неё: — Я не хочу тебя видеть! Я тебя ненавижу! На этом Тор решил, что его обещание отцу было исполнено. Локи сам не захотел извинений. Развернувшись, Тор отправился обратно. Гораздо интереснее было посмотреть, как объезжают новых жеребцов в отцовских конюшнях, но звук отпираемой двери заставил остановиться. Локи стоял между чуть распахнутых створок, старательно прожигая брата взглядом, полным ненависти. Тор даже мельком обрадовался, что дверь открыта немного. Будь она распахнута, его бы приливом ярости брата смыло с Бифрёста. — Что ты хотел? — Извиниться, — ответил Тор и улыбнулся так широко, что за ушами захрустело. Локи приоткрыл дверь шире, но смотрел все ещё подозрительно. — Я прощу тебя, если ты сможешь объяснить, зачем делал это. Даже если бы Локи спросил, сколько в сокровищницах цвергов драгоценных камней, Тор и то смог бы найти правильный ответ. А на этот вопрос — нет. Он сам не понимал, почему так полюбил дразнить брата, и дело было уже не в скуке. — Я так и думал, — верно понял его замешательство Локи, — ты просто издевался надо мной. Заскучал, братец? Тору нечего было ответить, и он кивнул. — Прекрасно, — ядовито просвистел Локи. – Тогда я найду тебе отличное лекарство от скуки! Тор вздрогнул, когда Локи с грохотом закрыл и запер дверь. Но испуг быстро прошёл. Мелкий ничего не сможет сделать ему – кишка тонка. Рассмеявшись своему нечаянному страху, Тор развернулся и убежал на конюшни – там точно было веселее, чем здесь. И, возясь весь остаток дня с чудесным восьминогим жеребёнком, Тор и не вспоминал об угрозах Локи. Только вечером, едва умытый к ужину, Тор сел за стол с семьёй и наткнулся на злобный взгляд брата. Поначалу это снова испугало, но Тор, очнувшись, показал Локи язык, за что заслужил лёгкую оплеуху от отца. — Веди себя прилично, — потребовал Один, и Тор тут же выпрямился на стуле, всем видом показывая, что родился в царской семье, а не на овчарне. Локи прыснул, увидев это, мама улыбнулась, а отец оттаял. Ужин прошёл спокойно и тихо, словно это не принцы бушевали весь день во дворце, оттачивая друг на друге мелкие пакости. А уже в коридоре, уходя в свою комнату, Тор услышал ядовитое пожелание Локи: — Спи крепко, братишка. Он обернулся, чтобы приструнить младшего – кулаком под нос, как обычно, — но от Локи и след простыл, только треск ударившей об косяк двери раздавался эхом в коридоре. Тор, все ещё не веривший в месть, вместо того, чтобы нанести упреждающий удар, разделся и лёг в кровать, предвкушая долгий спокойный сон. Его не случилось. Тор знал, что не прошла ещё и половина ночи, когда он со стоном проснулся. За окном мерцала серебряная, переливающаяся луна, подмигивали друг другу звезды, а ночь была свежа и прохладна. Самое время для отдыха, но вместо него Тор чувствовал только болезненное томление и жар. Стряхнув на пол тонкое покрывало, он дотянулся до стоявшего у кровати кувшина и отпил сразу через край. Зачарованный матерью сосуд, вода в котором всегда была прохладна, как в горном ручье, казалось, сломался. Вода, которую жадно пил Тор, не утоляла жажду, была приторно тёплой и сладкой, будто кто-то чуть развёл мёд. Тёплые тягучие капли стекали по щекам и подбородку на грудь и простыню, но Тор не замечал этого. После питья стало только хуже. На лбу выступила испарина, жар стал растекаться по телу изнутри. Дыхание срывалось с губ рвано и сухо. Тор вытирал пот рукой, но его будто становилось больше. А потом... Тор болезненно застонал, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в сгиб локтя, чуть расставил ноги и запустил правую руку под себя. Член дёрнулся, оказавшись в крепкой хватке пальцев, Тор вздрогнул, ощущая первую волну удовольствия, и отпустил себя. Он словно растворился в горячем ночном воздухе, ставшим таким же жарким, как кровь, бежавшая по венам Тора, как сама его плоть. Движения руки были быстрыми и частыми, Тор слишком торопился поймать удовольствие, утонуть в нём, чтобы чуть облегчить своё состояние, но чего-то не хватало. Не помня, что делает, не понимая, что говорит, он простонал два слога, после которых словно рухнул в бурлящую воду с обрыва: — Лок-ки... Оргазм был стремительным и оглушающим, воздух словно отказывался возвращаться в сжавшиеся после выдоха лёгкие, искрил вокруг Тора, но не давал освобождения. С трудом приподнявшись, Тор заставил себя вдохнуть, переживая последние спазмы удовольствия, и только тогда сознание понемногу к нему вернулось. Сбросив к покрывалу и испорченную простыню, Тор распластался на полу, впитывая телом прохладу каменных плит. Наконец-то долгожданное освобождение наступило. Тор провалился в темноту, как в омут, чувствуя головокружение, но тут же засыпая, убаюканный им. Утро оказалось тяжким. Тор едва разлепил глаза, с трудом поднялся. Словно весь вечер накануне он предавался лихим безумствам молодости, настолько паршиво себя чувствовал. Словно тысячи тысяч кувшинов эля и пряного мёда, перебродив в нём, заставляли пошатываться по дороге к ванной комнате. Тор изредка хватался за стены, чтобы удержаться прямо, но всё равно запинался на ровном полу. Сдержав дурноту, он забрался в каменную ванну, погрузился в неё с головой и так замер, чувствуя, как проходит утренний дурман. К завтраку Тор шёл степенно и медленно, за что мог заслужить похвалу от матери, всегда шпынявшей его за шальную стремительность. В этот раз было не до суеты. Тор шёл, словно рассекал ножом подтаявшее масло, настолько сгущённым казался воздух вокруг него. И чем ближе он был к малой столовой, примыкавшей к покоям родителей, тем сложнее ему было. — Весёлый вечер — грустное утро, — заметил из-за спины догнавший Локи. Тор вздрогнул, когда услышал его голос. Дурнота отчего-то снова накатила, но стала другой, непонятной. Тор смотрел на брата, не чувствуя привычного желания схватить его за шкирку и хорошенько встряхнуть, чтобы хоть немного выбить из головы дурь. Что-то стало странным и в Локи. Тор пристально посмотрел на него, не понимая, почему не может отвести от брата взгляд, но ответа не нашёл. Локи же лукаво смотрел на него, наслаждаясь потерянным и болезненным видом, ухмыльнулся и ткнул Тора в бок, пока тот не ждал. У Локи были острые локти, и когда он успевал задеть брата раньше, то Тору приходилось не до смеха, настолько болезненными были удары. Сейчас он тоже приготовился к вспышке боли, но вместо этого лишь почувствовал что-то другое. Быстрая, как искра, вспышка удовольствия пронзила его тело и тут же испарилась, как не бывало. Тор остановился, глядя в спину уже успевшему опередить его Локи, и не понимал, что произошло. Чем дальше удалялся брат, тем слабее была та вспышка колдовства, что пронзила Тора. Дышать становилось легче, из головы пропал вязкий зелёный туман. Тор тряхнул головой, прогоняя его остатки, и пошёл вслед за братом, влекомый утренним юношеским голодом к упоительному аромату еды. Тяжесть, томившая после ночи, прошла, Тор ободрился, наконец-то вдохнул свежесть утра, но его надеждам не суждено было сбыться. Сев напротив родителей за длинным столом, он оказался снова рядом с Локи, то и дело задевая его локтями. От каждого соприкосновения из Тора будто летели искры. В первый раз он не обратил внимания, но начиная со второго никак не мог перестать считать мгновения, когда они с Локи сталкивались на секунды, которые дотлевали в теле Тора вспышками необъяснимого удовольствия. К концу трапезы он просто сидел на месте, едва делая вид, что ест, и ждал, когда Локи снова коснётся его. Но ни одного обжигавшего касания больше не было. Тор забывал, как дышать, надеялся и ждал каждое мгновение, что вот-вот — и Локи снова ненарочно заденет его, но... Ничего. Локи сидел как ни в чём не бывало, аккуратно ел, доставляя матери удовольствие своей степенностью, а Тор кипел. Он с силой сжал в руках вилку, и серебро погнулось в его руках, не выдержав напора. Стараясь, чтобы никто не заметил, Тор постарался это исправить, но ничего не вышло. Пальцы дрожали, кусок не лез в горло, и Тор бросил даже пытаться. — Что случилось, сынок? — обеспокоенно спросила мать. Тор лишь понурился. — Очень зря, — хмыкнул Локи, и Тор поднял голову, чтобы увидеть, как тот облизывает вилку, а после — губы, снимая с них сладкий соус. В груди Тора вспыхнуло пламя, мгновенно зажгло кровь. Локи, искоса наблюдая за ним, вдруг покраснел и отвернулся. Что-то такое прочёл он во взгляде брата, что мгновенно выпрямился, сев на краю стула, и вскоре тоже отложил приборы. — Спасибо, — поблагодарил Локи едва слышно и отодвинул тарелку. — Я бы хотел вернуться к занятиям, если вы не против. Родители лишь переглянулись, и отец, конечно же, отпустил Локи, а Тор домучивал последнее блюдо под внимательным взглядом матери. Едва справившись с ним, он скомкано попрощался и выбежал прочь из малой столовой, торопясь догнать Локи, но того уже не было. Не было в библиотеке на обычном месте возле окна, лишь книги лежали на столе не открытыми. Не было в его покоях, куда Тор ввалился, едва не выбив дверь. Не было на конюшне возле любимого жеребёнка, которого Локи баловал сахарными яблоками. Не было в садах, не было в залах, не было на учебном ристалище. Куда бы Тор не бежал, влекомый обманчивой надеждой, Локи не было. Решив, что лишь один асгардец может знать всё, Тор направился по Радужному мосту к Хеймдаллю, но остановился на трети пути. На краю моста сидел Локи и заворожённо смотрел в мерно текущие воды. Он едва заметно покачивал ногой, не отвлекаясь ни на какие посторонние звуки, оттого-то Тор и смог подойти к нему, не спугнув. Он остановился за спиной Локи, впёрся взглядом ему в затылок и не знал, что сказать. Даже себе Тор не мог ответить, почему преследовал брата, чего хотел добиться. Шумное дыхание Тора наконец привлекло внимание Локи, и тот обернулся, заставив забыть о вдохе. Тор смотрел в его чуть испуганные глаза, открывал рот, силясь сказать что-то, но не мог. Локи лишь сильнее напрягался, видя это. Он напоминал вспугнутую лань, которую окружили охотники, и смотрел, как те подступают всё ближе. — Чего тебе? — грубым шёпотом спросил Локи. А Тор промолчал. Как заворожённый, он лишь протянул к Локи руку, надеясь коснуться его, чтобы снова испытать — и проверить, взаправду ли это, — то странное чувство, что одолевало его всего час назад. Локи дёрнулся прочь от его руки, едва не свалившись с моста, но смог сгруппироваться и отползти подальше и подняться. — Что ты со мной сделал? — нашёл силы спросить Тор. — Что со мной? Локи нервно дёрнул плечом, ещё секунду посверлил брата взглядом и ответил: — Ты сам напросился. — Что это было, Локи? — настаивал Тор, надвигаясь на него. — Что за чёрная магия? — Не чёрная, — скривился брат. — Вовсе невинная! Всего лишь одно заклинание! — Что. Ты. Сделал? — разъярился Тор, нависая над ним. Вид его был столь угрожающ, что в глазах Локи мелькнул непритворный испуг. — Одно заклятье, — прошептал он, отступая, — только одно. Чтобы ты... Он замолк, не сводя с брата широко распахнутых глаз, а Тор вдруг почувствовал смертельную тоску, утопая в их зелёной глубине. Никакой злости, никакой задиристости в нём и вовсе не осталось. Из самого дна души поднималось что-то жаркое, затапливая собой по самую маковку, перед глазами будто сгустился медовый туман, и лишь глаза Локи — яркие, по-ведьмовски зелёные — чётко пробивались сквозь дурман. — Локи, — не своим голосом прошептал Тор, потянувшись к нему, но одного краткого мига хватило, чтобы Локи сделал ещё шаг назад, развернулся и быстро побежал обратно по мосту во дворец. Тору была нужна всего секунда, чтобы очнуться, чтобы побежать за ним, но Локи было уже не догнать. Сумерки не принесли прохлады, и Тор всем телом ощущал всё тот же жар, что сжигал его почти сутки. Отговорившись, он не пошёл на ужин, вызвав лёгкое неудовольствие матери, но важнее казалось спрятаться от всех — и от Локи — за крепкой дверью своих покоев. Тор мерил комнаты шагами, как дикий зверь в клетке шатался из угла в угол. В теле поселилось странное ощущение: будто не хватало чего-то, будто у Тора была третья рука, которую отняли, или два сердца, одно из которых кто-то украл. Он чувствовал, что отчаянно нуждался в чём-то, чего никак не мог разгадать. Томление становилось всё сильнее, быстрее и круче, как водоворот в бездонном океане, и у Тора кружилась голова, словно он попал в самое средоточие этого безумия. Не в силах вдохнуть, он рванул ворот рубашки, разрывая, и тот повис неаккуратными лохмотьями. Тор дёрнул за рукав, отрывая его, с яростью выдрал второй. Рубашка трещала по швам с жалостным звуком, и Тор сорвал её с себя, бросив в угол с неописуемой злостью. Одежда душила, в ней было тесно, хотелось стянуть её с себя вместе с кожей. Одновременно с этим жар одолел сильнее, пот тёк ручьями, Тор всё ещё с трудом мог дышать. Тяжесть обрушилась на плечи, как скала. С трудом держась за стены, Тор добрёл до купальни, кинулся в каменный бассейн, не снимая штанов и обуви, с головой ушёл под воду и распахнул глаза. Перед взглядом всё мутилось, рябь волн мешала смотреть сквозь воду, и всё казалось утопленным в тумане. Лишь только две яркие зелёные точки были словно маяки, чей свет пробивался сквозь тягучее марево. — Локи, — застонал Тор, тут же подавившись попавшей в рот водой. Вынырнув, он выплюнул воду, встряхнул головой, послав вокруг фонтан брызг от вымокших волос, и сел ровно, опираясь спиной о бортик. — Локи, — повторил Тор, чувствуя, как томление уступает место ярости, разраставшейся в груди с силой лесного пожара. Этот мелкий поганец что-то сделал с Тором — глупо было отрицать. Нашёл момент, нашёл способ — и разом отомстил за всё то, что Тор, дурачась, делал с ним. Вот только месть оказалась страшнее, чем шуточки Тора, и от того, как сильно влияло на него заклятье, Тор сходил с ума. Перевалившись через бортик ванны, Тор с трудом поднялся, чувствуя, как в сапогах хлюпала вода. Но это было такой мелочью по сравнению с тем, что он чувствовал. Сперва опираясь на пол и стены, он шёл всё ровнее, с каждым шагом заряжаясь боевой чистой яростью. Шаг, второй, десять, тридцать — дышать становилось всё легче, из головы пропадал дурман. С трудом переодевшись и избавившись от выстудившихся сапог, Тор вышел из своих покоев, преодолел последние шаги до двери в комнаты Локи — и тут решимость покинула его. Не понимая, что сделает и скажет, он встал перед высокими дубовыми дверями, не стуча в них. Из покоев брата не доносилось ни звука. Тор прижался к двери щекой, чувствуя гладкость резного дуба, заводя себя, вспомнил то, что сводило с ума, и ярость вернулась. Тор ударил кулаком по створке, заставив даже толстое дерево дребезжать, как стекло. Ответа не было, но Тор уже вошёл в раж. Он ударил снова, снова и снова — уже обеими руками, вскоре начал пинать двери, но те держались крепко, хотя и прогибались внутрь под мощными ударами. Переводя дух, Тор остановился и тогда лишь услышал тихую возню, словно мышки скреблись где-то в глубине. Между дверями расширилась тёмная линия, подсказывая, что приложенная сила не прошла для них даром. Тор на цыпочках отошёл чуть дальше, давая себе место для разбега, и на несколько мгновений замер, прислушиваясь. За стенами покоев едва слышалось движение. Значит, Локи всё же был там. Разбежавшись, Тор со всей дурной мощи толкнул плечом двери ровно посередине, заставляя их, жалобно вскрикнув, распахнуться внутрь. Ещё несколько шагов он сделал, подчиняясь силе разбега, и остановился лишь в центре гостиной комнаты в покоях брата. Она была пуста. Тор, тяжело опустив голову и набычившись, дёргал носом, словно мог почуять запах Локи, но этого было не нужно. Только в одном месте тот сейчас прятался. Тор подошёл к внутренней двери в спальню, ударил её — и та сразу поддалась. Локи нашёлся сразу же: напуганный, взлохмаченный, он стоял возле окна, и между братьями сейчас оставалась преградой лишь кровать. Тор, ведомый яростью, шагнул внутрь, намереваясь схватить брата и требовать ответа — и помощи, отмены заклятья, но что-то вблизи от Локи снова сломалось в нём. Остановившись в паре шагов от постели, Тор смотрел, как Локи, испуганно глядя на него, отступает, медленно пятясь назад — к распахнутому окну. — Я не хотел, — жалобно прошептал он, выставляя перед собой руку, будто пытался защититься ей от Тора. — Я не хотел... Тор молчал, не зная, что сказать ему. Внутри перемешивались прежняя ярость и неизведанное доселе чувство, которое нарастало по мере приближения к Локи, охватывая всё тело. Тор смотрел на него с надеждой и одновременным разочарованием, и всё же это меркло по мере приближения к Локи. Каждый шаг, с трудом сделанный Тором, казался шагом в пропасть, наполненную лавой, настолько сильно жар охватывал его. Локи некуда было отступать, он прижался к раме окна и настороженно следил за приближением Тора, пока тот не оказался на расстоянии вытянутой руки. — Что ты сделал, Локи? — с ужасом спросил Тор, едва сдерживая горячую дрожь, пробивавшую всё тело и заставлявшую кожу покрываться мурашками. — Что ты сделал со мной? Локи бросил на него горячечный, горящий зеленью взгляд, а у Тора перехватило дыхание. Словно в бреду, он протянул руку, взял Локи за запястье и прижал к своей груди, где заполошно билось сердце. — Что ты сделал со мной? Тор так ждал ответа, что всё сильнее сжимал запястье Локи, не замечая причиняемой боли. Локи же не пытался вырваться, лишь легко скользил кончиками пальцев по взмокшей коже груди. Каждое мельчайшее прикосновение лишь сильнее томило Тора в пламени собственных неопознанных чувств. Тело отзывалось на близость Локи дурманившим разумом возбуждением, и разум отступал перед ним. Локи смотрел в лицо Тора снизу вверх, чуть запрокинув голову. Глаза его метались по лицу брата, а губы, искусанные, покрасневшие и сухие, приоткрылись. Тор, не помня себя, схватил Локи за второе запястье, крепко сжал, завёл руки ему за спину и толкнул на себя. Локи издал короткий испуганный звук, который исчез сразу же, едва Тор коснулся своими губами его. Локи вздрогнул и обмяк, едва Тор неглубоко скользнул языком в его рот, а потом послушно раскрылся перед ним, позволяя целовать себя так, как Тору никогда ещё не доводилось. Локи вздрагивал, когда Тор касался его языка кончиком своего, едва слышно гортанно застонал, когда Тор заставил его склонить голову и проник глубже, не встречая сопротивления. Одежда, прилипшая к взмокшему от жара телу, доставляла неудобства, и Тор пытался выбраться из неё, не понимая, что делает. Он дёргал плечами, из-за этого едва не теряя Локи в своих объятиях, чуть дёргал бёдрами, когда плотная кожа штанов давила на окрепший член. Одно неловкое движение — и Локи попытался отпрянуть, почувствовав у своего бедра твёрдость возбуждения Тора. Со всё ещё красными, но уже от поцелуев губами, затуманенными глазами он смотрел на Тора, а тот не мог прочитать в его взгляде ничего. Локи часто дышал, облизывал губы, сохнущие от ставшего чуть прохладным к вечеру воздуха, а Тор следил за скольжением его языка, словно заворожённый. — Что же ты наделал, Локи, — уже без вопроса, лишь делясь своей жаждой, прошептал он, а Локи лишь судорожно выдохнул и сам, первый, потянулся к нему, по-детски вытянув вперёд губы. Тор расцепил пальцы на его запястьях, освобождая, и Локи тут же схватил его за рубашку, дёргая её на себя. Тор обхватил ладонями его лицо, повернул к себе, не в силах налюбоваться румянцем, алыми губами, выделявшимися на обычно бледной коже, на потемневшую зелень глаз. Зрачки Локи были расширены, едва заметная кайма радужки лишь подчёркивала дьявольскую тьму, в которую Тора уносило, словно водоворотом. Локи оказался в его руках податливым и любопытным, и отзывчивым, и позволял ласкать себя, не уступая в силе желания. Тор дрожал, глядя на него, но уже не от опалявшей похоти, как раньше, а от чего-то другого, намного сильнее — и страшнее тоже намного. — Локи... — поражённо выдохнул он. Лишь на миг допустив, чем на самом деле могло быть это чувство, Тор испугался сам себя и его силы. — Локи... Тот доверчиво подставлял его пальцам лицо, тёрся о ладонь щекой, всё ещё сжимая в кулаках края рубашки Тора. — Что же ты наделал, — вздохнул Тор, наклонился к нему и мягко коснулся губами щёк. — Тебе же больше никогда не уйти от меня. Локи чуть заметно улыбнулся, повёл головой, отираясь о пальцы Тора, а потом прихватил один губами и лизнул самый кончик. Отступившее пока возбуждение вернулось с новой силой, опалило, ослепило Тора, и в бесконечном золотом зареве, вспыхнувшем под веками, остались только сияющие как звёзды зелёные глаза Локи. Тор убрал руки, выпустив Локи из объятий, сделал полушаг назад, чтобы видеть его целиком, и несколько мгновений просто смотрел, словно никогда до этого не видел. Но это и было правдой. Ещё никогда Тор не видел в Локи никого, кроме брата, настырной, въедливой пакости и занозы, отвечавшей острыми иглами на незамысловатые шутки. Сейчас же он в одно мгновение, растянувшееся на дни, превратился в самое желанное Тором существо во вселенной. Самый манящий, самый горячий, будто уголёк, обжигавший изнутри сердце. Тору было больно и сладко смотреть на него, а Локи, следя за сменой гримас на его лице, поднял руку и мягко провёл по чуть шершавой от вечерней щетины щеке. Теперь настал черёд Тора тянуться за прикосновением, ластиться к брату. Локи несмело улыбнулся, шагнул первым, сокращая между ними последнее расстояние — и уничтожая последние преграды. Чуть поднявшись на цыпочках, он дотянулся до губ Тора, коснулся их своими и улыбнулся, широко и радостно, словно только этого и ждал. Тор зажмурился и, словно в огненную пропасть, шагнул к нему. Пусть ему было суждено гореть после смерти в испепеляющем пламени владений Суртура, но сейчас он сдался — и поддался на несмелые ласки. Решимость придала сил. Тор, не смущаясь, гладил Локи по бокам и спине, мягко надавливал на затылок, пока целовал, наслаждаясь тем, какими податливыми и сладкими были губы Локи. Его тело едва заметно дрожало в руках Тора, отзываясь на каждое прикосновение, и долгая волна дрожи прошла по нему, едва Тор сорвал с Локи рубашку. Гладкая кожа под пальцами ласкала огрубевшие кончики пальцев, привыкших к мечу и копью, маленькие соски остро упирались в тыльную сторону ладони, которой Тор водил по груди Локи. Опустив руку ниже, Тор почувствовал, как сокращаются мышцы живота, как они напрягаются под прикосновением. Чуть задев пупок, Тор оставил ладонь между ним и краем штанов Локи, не рискуя опустить ниже. Его самого колотило, словно в лихорадке, пот выкипал на горевшей коже, едва Тор представлял, что его ждёт, опусти он руку. Локи подался к нему, обхватил ладонь брата обеими своими и сам положил на свой пах, давая Тору разрешение. От того, каким сильным оказалось возбуждение Локи, Тора словно перетряхнуло с головы до ног. Он не мог и подумать, что сила желания Локи будет под стать его собственной, что тот сам будет подаваться под ласки и поцелуи. Что же за магию Локи применил, если сам пал её жертвой? Тор поглубже запер все сомнения, противоборство в душе желания обладать и последними вскриками разума о том, что ему следовало сейчас же, немедленно прекратить это безумие. Но он не мог. И едва поняв это, Тор растерял последние сомнения. Руки жгло от того, каким необходимым был Локи, каким гладким и манящим. Чуть прохладная кожа казалась чистейшим родником, к которому хотелось приникнуть, чтобы залить доверху иссушающую жажду, и Тор поддался этому. Сперва шея, затем ключицы, грудь, живот — он покрывал всего Локи короткими кусачими поцелуями, оставляя на белой коже расцветающие алые следы. Локи лишь коротко стонал в ответ и больно сжимал в кулаках волосы Тора, направляя его всё ниже и ниже. Оказаться на коленях в этот раз было не стыдно даже великому воину. Тор встал так, что перед глазами был чуть подрагивавший живот Локи, обвёл языком пупок, чуть скользнув внутрь, а после языком прочертил широкую линию вниз. Член Локи рвался из плотных штанов, и Тор дёрнул завязку, позволяя им соскользнуть на бёдра. — Тор, Тор!.. — ошарашенно шептал Локи. Тор чувствовал затылком его горящий взгляд. Повинуясь только инстинктам, он провёл пальцами по напряжённой плоти, оттянул её, освобождая головку, и замер. Тор стоял, просто сжимая пальцы вокруг возбуждённого члена, и чувствовал, как под пристальным взглядом тот дёргается и крепнет всё сильнее. — Тор! — вдруг с криком выдохнул Локи, выгнулся, толкнувшись бёдрами вперёд, и Тор инстинктивно сжал кулак, от чего Локи прошило спазмом. На пальцах стало мокро, головка перламутрово блестела в них, и Тор хрипло выдохнул сквозь сжатые зубы. Вид Локи, полуобмякшего, с алыми щеками, с томной страстью в глазах сотворил с ним страшное. Зарычав, Тор поднялся, одновременно с этим поднимая Локи и закидывая себе на плечо. В два шага он оказался у края кровати, куда бросил Локи, а тот простёрся перед ним во всём невинном бесстыдстве, которое только можно было вообразить. Растрёпанный и взмокший, полуобнажённый, с крепким даже после оргазма членом, он раздвинул перед Тором ноги и прогнулся, словно предлагал себя. Тор не стал томить их обоих, сорвал с себя рубашку, стянул сапоги и принялся было за завязки своих штанов, как вдруг Локи взмахнул рукой, останавливая его. Тор замер, опустил руки, глядя на то, как Локи на коленях подбирается к нему, как сам, путаясь в шнурках, развязывает узлы. Локи не скрывал, как волнуется, пальцы непослушно рвали завязки, но наконец он справился. Чуть помедлив, Локи поднял к Тору лицо, заставив захлебнуться вдохом, потянул край штанов вниз, а после, чуть помедлив, опустил взгляд. Тор искал в его лице испуг или напряжение, или ещё какой-то знак, что Локи некомфортно, что он не хочет продолжать. Но тот протянул руку, отвёл в стороны края ткани и освободил член Тора, упруго лёгший ему в руку. Локи невесомо сжимал кулак, осторожно водил им, больше дразня и раззадоривая, чем лаская. Тор шипел сквозь сжатые зубы, но руку Локи не отводил, позволяя ему смотреть и трогать. Вопреки прохладе, что тот дарил телом, руки у него были горячими, едва ли не оставляли на нежной коже ожоги. Локи наклонял голову, рассматривая оголившуюся головку, сжимал пальцы, заставляя Тора терять терпение, а его член — дёргаться в несмелой хватке. — И что, — хрипло зашептал Локи, выдыхая на покрывшуюся каплями влаги головку, — и что... мы будем делать? Тор растерял всю браваду, вечную спутницу в коротких любовных приключениях, которых, как бы он ни хвалился, всё же было немного. Он и сам не знал, что делать с Локи, доверившимся ему, как старшему. Но вместе с этим желание быть рядом, чувствовать Локи возле себя так близко, чтобы не было места ничему, кроме их спаивавшейся кожи, было сильным, как никогда. Чем ближе был Локи, тем сильнее Тор хотел его — и не важно, как. Отведя руку от своего паха, Тор разделся, а следом, заставив Локи откинуться на кровать, стащил с него штаны, оставив полностью обнажённым под своим жадным взглядом. Локи поймал его, поёжился, хотел было прикрыться, но вдруг решительно раскинул в стороны руки и ноги, позволяя пожирать себя взглядом. — Я тебе нравлюсь? — спросил Локи, а Тор захлебнулся невесёлым смехом. Он даже слова не мог подобрать, чтобы хоть на тысячную долю описать чувства, что вызывал в нём Локи, а тот спрашивал, нравится ли он Тору. — Очень, — просто ответил Тор, не зная, как сказать правильно, но Локи и этого хватило. На его лице вспыхнула робкая, но счастливая улыбка. — Ты мне тоже, — признался он, а в груди у Тора взорвалось солнце, ослепив на мгновение и лишив дара речи. Собрав себя по кусочкам, он поднял на Локи взгляд, а тот выдохнул, расслабляясь — оказался доволен реакцией. — Тогда зачем ты меня заколдовывал? — грустно спросил Тор. Он уже сел на край кровати, поймал ногу Локи в ладони и мягко массировал её от ступней до выступавшей косточки. Локи едва дёргал пальцами, отзываясь на ласку, вздрагивал, когда Тор нажимал на свод стопы, и смотрел из-под полуопущенных ресниц лукаво, но не рисуясь. — Я не заколдовывал, — признался Локи. — Только немного. — И что же это было? — Тор перехватил вторую ногу, от души лаская и разминая её, а Локи часто дышал и не мог ответить. Собравшись силами, он снова зашептал, словно только на это и хватило: — Я очень сильно злился, — признался Локи. — И просто от злости пожелал тебе испытать то же, что и я. И ты... — И я... — согласился Тор. — Испытал. Он отпустил Локи только для того, чтобы дёрнуть его за лодыжки к себе, приподнял, удержав за спину и прижал к себе, ловя губами губы. — Теперь доволен? Локи пожал плечами и снова потянулся за поцелуем, хватаясь за плечи Тора так сильно, словно тонул. Тор его понимал. Не разрывая поцелуй, становившийся всё глубже и жарче, он поднял Локи, прижал к себе, удержав за затылок и под бёдра, а после рухнул на кровать, уложив брата на себя. — Я не знаю, что делать, — поделился Локи, шепча Тору в губы. Тот лишь поймал их, легонько облизав, и отпустил Локи, наслаждаясь прохладой его тела поверх своего. Ни в одной самой бредовой, самой жаркой и больной фантазии он и помыслить не мог, что окажется голым рядом с таким же голым Локи, что будет целовать его, гладить и сжимать, наслаждаясь ответным желанием. Тор тоже не знал, но самое главное понимал точно: ему нужно было сделать так, чтобы Локи забыл обо всех грязных и обидных шуточках, что отсыпал ему Тор, сполна получил удовольствия за каждый раз, что брат его задевал. Перевернувшись, он накрыл Локи собой, расцеловывая, куда дотягивался, облизывал и небольно кусал, пока не почувствовал, как возбуждение в полной мере вернулось к обоим. Локи стонал, подаваясь под губы Тора, под его скользившие по телу руки, хватался за плечи, будто якорился к нему, а Тор не мог остановиться. Собственный член болел от долгого напряжения, но Тор заставлял себя не обращать внимания. Самым важным — важнее, чем даже дышать, — для него было касаться Локи, целовать Локи и делать так, чтобы снова и снова слышать тихий протяжный стон, который тот издавал перед тем, как вздрогнуть от изощрённой ласки. Тор расцеловывал, вылизывал его, заставляя то выгибаться, то вытягиваться струной, биться в своих объятиях. Локи был на диво отзывчив, поддавался, без прошлого стеснения показывал, как ему нравится всё, что делал Тор, и тот старался вдвойне, втройне усерднее. Локи вцепился пальцами в покрывало, тянул на себя, пока Тор, удерживая его за бёдра, вылизывал нежную кожу, не жалея слюны. Он старался обходить вокруг окрепшего и почти прижавшегося к животу члена, не проходя языком дальше паховых складок. Локи лишь дрожал в крепком хвате рук, и Тору нравилось чувствовать это. Присмиревший, полный жажды брат вызывал в нём невообразимые до этого чувства: бескрайнее море нежности пополам с неугасимой жаждой обладания. Тор приподнял голову, посмотрел Локи в лицо, с гордостью заметил, каким плотным румянцем тот покрылся, каким неистовством горели его глаза. Распустив и без того взлохмаченные волосы, Тор позволил им вольно рассыпаться по плечам, а после наклонился, чтобы коснуться губами подрагивавшего члена. Несколько локонов плавно скользнули вниз, а Локи выгнулся в руках Тора. Волосы нежно дразнили влажную кожу бёдер, слишком чувствительный член. Локи метался под Тором, хрипло выдыхая его имя или высоко вскрикивая, когда волосы касались обнажённой головки. Тор млел. Доведя Локи до безумия, до того, что тот мог только едва дышать и смотреть на Тора с обожанием, тот наконец подвинулся выше, почти накрыв собой. Поймав его губы в поцелуе, Тор отвлёк от того, как чуть приподнял его бедро, а после скользнул между ними членом, притираясь так плотно, что не хватало сил сдерживаться. Локи сжал бёдра, заключая Тора в ловушку, а тот лёг на него, чувствуя животом напряжённый член. — Тор?.. — с испугом позвал Локи, глядя на него снизу вверх. Тор лишь успокаивающе провёл ладонью по его щеке, а после перехватил под мышками и крепко прижал к себе, делая первый толчок. Локи подавался к Тору, а тот плавно толкался по влаге между его бёдер, позволял члену брата туго скользить между их животами, пока толчки не стали рывками, пока Локи не впился в спину брата ногтями, выгибаясь под ним в первой судороге. Тор едва нашёл в себе силы отстраниться, лёг на бок и снова привлёк Локи к себе, уложив рядом так плотно, что чувствовал каждый выступ и впадинку на его теле. Локи закинул руку назад, запустил пальцы Тору в волосы и потянул, сам привлекая себе для поцелуя. Тор наслаждался прохладой и сладостью его губ, пока снова удерживал за бедро. Сейчас член скользил между круглых упругих ягодиц, головка толкалась под мошонку, а Локи стонал в поцелуе, распахивая глаза в ответ на каждый толчок. Он дрожал, его нетерпение передавалось Тору — и от него обратно Локи. Вместо поцелуя они просто прижимались губами, Тор никак не мог отпустить от себя Локи ни дюймом - ему всё казалось, что тот испарится. Тору всё было невмоготу. Истомившийся за эти дни, получивший вожделенного Локи, он чувствовал, что время его пика уже наступает. Толчки ускорились сами по себе, тело почти не слушалось Тора, и на последнем усилии он обхватил член Локи кулаком. Теперь движения стали синхронны: Тор вбивался в Локи сзади, сминая пахом его ягодицы, посылал между ними член так далеко, как мог, и одновременно ласкал Локи плотными рывками кулака. Локи убрал руку с его затылка, положил поверх руки, ласкавшей член, и вжался щекой в подушку. Тор прихватил зубами мочку его уха, то чуть прикусывая, то отпуская, чтобы сдавленно шептать ему нелепые непристойности. Он сам не понимал, что говорил, и наутро бы стыдился себя, если бы Локи не стонал, слушая это, не сжимал бёдра плотнее и не истекал густой смазкой в его кулак. Резко вскрикнув, Локи вдруг отстранился, сжался и задрожал, царапая ладонь Тора. Он вцепился так, что чуть не прорезал ногтями кожу и плоть, но Тор уже не разделял боль и удовольствие. Капли семени окропили пальцы, сделав хватку скользкой и слабой. Вскрикнув следом, Тор вбился Локи глубже всего, так, что уткнулся головкой члена позади мошонки. Локи всё дрожал и стонал в подушку, переживая свой оргазм, а Тор изливался между его бёдер, всё крепче прижимая Локи к себе. Острый запах пота и спермы пробился к разуму, и Тор с испугом понял, что на несколько секунд или минут потерял связь с реальностью. Локи всё ещё был в его руках, слабо подрагивая и часто дыша, и, когда Тор пошевелился, обернулся к нему. Тор боялся, что увидит на его лице ненависть, злобу, испуг - но вместо этого увидел только чуть осоловевший взгляд и мягкую улыбку. Не дав Тору ничего сказать и испортить, Локи неудобно выгнул шею, подался чуть вверх и прижался к его губам своими. Не устояв и в этот раз Тор ответил на поцелуй, стараясь не выдать вновь охватывавшего его желания. Он позволял Локи вести, запрещая себе возбуждаться, лишь ласково отвечал, чтобы не пугать больше своим напором. Наконец, Локи налакомился их поцелуем, вздохнул, улыбнулся Тору ещё раз и удобнее уложил голову на свою подушку и его плечо. Тор обхватил его, пытаясь закрыть от ночной блаженной прохлады, и не заметил, как сам уснул так крепко, как после самого хмельного мёда. Едва проснувшись, Тор чуть не ослеп, встретившись со взглядом Локи. За ночь он извернулся в руках Тора, прижался грудью к его груди и хватался за плечи. Ноги Локи оказались так плотно переплетены с ногами Тора, что невозможно, казалось, расцепиться. Тор сонно улыбнулся, но улыбка сама застыла на его лице, едва он увидел, что Локи не отвечает ему. Наоборот, на лице брата была написана самая настоящая тревога. — Ты меня ненавидишь? — сразу спросил Локи, едва увидел, что сон окончательно покинул Тора. Тот не нашёлся  с ответом, а Локи, истолковав это по-своему, зачастил, перебивая сам себя: — Ненавидишь! Я знаю! Но я же отменил всё! Я старался, чтобы ничего не осталось!.. — Ш-ш-ш, — Тору пришлось положить ладонь на рот Локи, чтобы заставить его замолчать. — О чём ты? — Ты же должен меня сейчас ненавидеть, — прошептал тот невнятно, лаская губами прижатые к ним пальцы. Тор одновременно пытался его внимательно слушать, и не наслаждаться прикосновениями губ к ладони. И то, и другое выходило плохо. — Это обратная сторона... Сначала очень хочется, а потом, когда уже всё... — Локи старательно вдохнул и выдохнул, успокаивая себя, — после того, как всё случится, тот, на ком заклятье, начинает ненавидеть того, кто его наложил. Я отменял всё ещё в первый вечер, я очень старался, но!.. Ты меня ненавидишь? В глазах Локи плескалась паника, а Тор, точно зная ответ, не отказал себе в последнем мстительном удовольствии - как раз под стать тому, как набедокурил Локи. Он сделал вид, что прислушивается к себе, даже глаза прищурил, показывая, насколько серьёзно пытается найти ответ на вопрос. Глаза Локи же всё расширялись с каждой секундой. Наконец, Тор не выдержал и рассмеялся. — Не больше, чем обычно, заноза. Локи шумно выдохнул, вспыхнул, понимая, о чём шла речь, и толкнул Тора острым кулаком в грудь. Было больно. Тор поёжился, но снова рассмеялся, чувствуя, как Локи пытается вывернуться в его объятиях, осыпая частыми, но бессмысленными ударами. Тор хохотал, прижимая его к себе, пока Локи не успокоился. — Значит, вышло отменить, — обрадовался он, но настала пора Тора призадуматься. Перекатившись на спину, он уложил Локи на себя, и теперь тот смотрел ему в лицо сверху вниз. Длинные тёмные кудри падали Тору на лоб и щёки, закрывая льющийся из окон утренний свет. — Нет, не вышло, — признался Тор. — Если это не заклятье, то... То всё было по-настоящему, и теперь уже ничего не отменить. Локи менялся в лице, рассматривая Тора, избегал встречаться с ним глазами. Тор не выдержал, запустил пальцы в волосы на затылке и заставил посмотреть на себя. — Этого уже не отменишь, — повторил он Локи. — Это всё по-настоящему. То, что я чувствую. Локи часто дышал, глядя Тору в глаза, щеки покрывались румянцем, говорившим больше, чем любые слова. Локи первым потянулся к губам Тора, впиваясь в них и вытягивая поцелуй. Лишь когда губы стало печь, Локи отстранился. — Значит, по-настоящему. Это было самое неловкое признание в любви, но Тору не суждено было услышать и произнести другого. Потому что это осталось для них с Локи единственным.