Мертвое Небо

      Все меняется… Резко, неожиданно… Вот только-только он ощущал себя рядом с Туманом, а теперь он один.       Один-один… Никого…       Никого?       — Тсуна-кун, я согласна… — Киоко в длинном, золотистом вечернем платье. Роскошная прическа, макияж… Так прекрасна и невинна.       То, что он находится в ресторане, Иетсуна понимает быстро. То, что он знает, что будет дальше — тоже.       Тик-так-тик-так…       Тикают часики, да только менять что-то он не хочет.       Не хо~чет… Ха-ха-ха…       Все вокруг яркое такое, ослепляющее — светится, переливается, что в глазах рябит.       Вино в бокалах алое. Алое-алое, темное… Словно венозная кровь…       Плеск-плеск по бокалу…       Раздражает только, что не такое вязкое… Словно воды добавили…       Отвратительно…       — Тсуна-кун, с тобой все в порядке? — на таком идеально-красивом лице мягкая тревожная улыбка. Словно сам ангел спрашивает о самочувствии…       — Конечно в порядке, — Тсуна ободряюще ей улыбается, но девушка вздрагивает. Смотрит неотрывно в янтарные глаза и видит в них безумие. Яркое, безудержное, непривычное…       Не по сценарию однако… Нехорошо…       — Ох, Киоко-чан, я немного напугал тебя? Просто так радовался, что ты согласилась принять мое предложение руки и сердца, я самый счастливый мужчина на свете, — на губах улыбка Неба и твердость в янтарных глазах. Он врет так спокойно, что ему хочется хохотать. Кататься по полу и смеяться, смеяться, смеяться…       Он не чувствует к девушке ничего… Какое сожаление… Поплакать бы… От безудержного веселья…       — Просто… Ты напомнил мне Бьякуран-сана… Он немного меня пугает, — тихо признает девушка, чуть покраснев.       — Оу… Не волнуйся, Киоко-чан… Бьякуран больше не напугает тебя — широко улыбается Иетсуна.       «Потому что ты умрёшь, мой ангел… Ха-ха-ха… Твои крылья сгорят и ты будешь обезображена…»       Он молчит. Сжимает ее маленькую ручку в ладонях и смотрит на нее преданно, влюбленно, ощущая пустоту в сердце.       «Ах, как хорошо бы нам устроить двойное самоубийство… Это так волнующе»       Подрывников токкотай он замечает сразу. Пять человек. Одеты стильно, официально, не броско… Интуиция молчит… В конце концов, эта ситуация уже была… Он знает все наизусть… Все движение Сасагавы, все ее улыбки, слова, интонацию…       Он отвлекает ее каким-то ничего не значащим разговором, отслеживая все действия этих наземных камикадзе… А в самый важный момент, Тсуна сжимает руку девушки и смеётся.       Ему безумно весело, он счастлив, потому что эта сцена прошлого так прекрасна, что заставляет чувствовать трепет в груди.       Суицид…       Сейчас все потонет в огне, и он почувствует тепло. Тепло их бьющихся сердец.       У Киоко в глазах плещет ужас, она отстраняется, пытается вырваться, но не успевает.       Грохот…       Вжух!       Ревущее пламя распространяется на весь зал, слышатся чьи-то крики, вопли ужаса и боли. И только Тсуна чувствует веселье.       Смеётся громко-громко. Безумно, словно сумасшедший.       Он тянет на себя свою невесту, совершенно не обращая внимания на ее сопротивление, сжимает ангела в объятиях, растягивает губы в широчайшей улыбке и тихо задаёт важный вопрос: «Потанцуем?»       Они идут прямо в Пламя. По щекам девушки текут слезы, такие прозрачные, чистые, невинные… Слишком возбуждает.       Она смотрит на него оленьими глазами жертвы, заставляя всколыхнуться все в душе.       Тсуна тихо напевает мелодию, кружа девушку в танце, совершенно не обращая внимания на то, как подол золотого платья загорается, обжигая такую нежную кожу.       Киоко тихо вскрикивает, плачет, просит его остановится, но Тсуна лишь тихо напевает и направляет танец.       Он чувствует в душе наслаждение.       Снова раздаются взрывы, все сильнее и сильнее, пол шатается, с потолка сыпется штукатурка и падают балки. Ревущее пламя лижет ноги, согревая замёрзшее тело.       Тсуна видит, как падает горящая балка, но на его губах лишь счастливая улыбка.       Бабах!       Короткое помутнение сознания…       … Он открывает глаза и первое, что видит, это девушку без сознания. Она так красива в своей «почти смерти».       Белоснежная, словно снег кожа. Идеально-милое личико. Пухлые губки, красиво уложенные волосы. И горящая балка на ногах…       Тсуна смотрит внимательно на столь прекрасную картину смерти. Киоко ни о чем не говорит, не держит его за руку, не утешает… Она несомненно ещё жива, хоть и без сознания.       Это очень обижает… Он ведь помнит, что ее спасут… Но спасут ли в этой сцене его? И хочет ли он этого?       Конечно же нет!       Все вокруг иллюзия. И Новый год с Деймоном тоже иллюзия… В конце концов — Тсуна засыпал в своей постели после разговора с Реборном в начале октября… Будет же странно не помнить почти три месяца, зная лишь общую информацию, верно?       Иетсуна улыбается, вспомнив свои действия тогда, в той, реальной сцене. Ему кажется, захотелось чтобы было больше крови. Верно… Больше крови…       Осколки стекла, острые камни и балки, все это манит, соблазняет его. И почему-то он совсем не хочет этому сопротивляться.       Алые разводы стекают по его коже. Порезы щипет, из-за чего Тсуна смотрит вверх, на ещё несколько недоломанный потолок. Черный дым кружит как вороны над трупами, Тсуна вздыхает его и кашляет-кашляет, словно стремится выплюнуть все органы.       От кашля кружится голова, темнеет в глазах, и Тсуна чувствует себя на американских горках. Туда-сюда, влево-вверх болтает его сознание.       Яркое пламя причудливо изгибается, смазывается будто бы у Тсуны зрение резко упало, Савада чувствует тошноту, он изгибает губы в нелепой рванной ухмылке, чувствуя как слабеет тело, как звенит в ушах и как становится тяжёлой голова.       — Куро-чан, что же ты как не родной-то? — Тсуна совсем не удивлен. В конце концов, иллюзии такого плана накладывал гений. А Рокудо обладал именно таким талантом. Конечно опыта у него было мало, тут у Деймона преимущества не слабые, но этот минус вскоре пройдет…       — Ку-фу-фу… У тебя занятные сны, Савада, — Туман появляется рядом с Иетсуной и его совершенно не волнует вся эта обстановка.       — Оя-оя… Лишь из-за твоего небольшого вмешательства, Куро-чан… Все благодаря тебе~ — он скалит зубы и заразительно смеётся, нанося себе ещё больше ран. Извивается, словно змея, заманивает, сверкает янтарными глазами.       От такой картины Рокудо чувствует странные эмоции.       — Даже забавно, что ты заглянул ко мне в гости, — Тсуна спокойно кладет руку в огонь, нежно гладя оранжевые всполохи. Рука краснеет, кожа начинает стягиваться и плавиться, словно восковая. Жар окутывает волнами, становясь все сильнее и сильнее.       Савада снова безумно смеётся и взмахивает рукой, с интересом наблюдая за ее состоянием.       — Ты сумасшедший, — вздыхает Туман, наблюдая за действиями.       Тсуна подтягивается и встаёт одним слитным движением, совершенно не обращая внимания на Киоко, которую начало окутывать пламя.       — Куро-чан слишком скучен, — Тсуна хмыкает и подходит близко-близко.       От него пахнет безумием, кровью, горелой плотью и смертью. Настолько омерзительно, что даже приятно. Словно бы опять в утилизаторе лаборатории Эстранео побывал, Мукуро явственно это чувствует.       Этот Туман — не Мертвый. Несмотря на то, что он пережил, Рокудо все ещё живой. И он цепляется за свою жизнь всеми конечностями. Однако печать уже поставлена. А потому он чувствует притяжение к Иетсуне. Ему одновременно и не по себе, и чувствуется уют. Настолько странные и нелогичные ощущения, собственно такие же странные и нелогичные, как и сам Иетсуна.       — Куро-чан такой ребенок, — Тсуна касается чужой щеки неповрежденной рукой. — Такой одинокий, доверчивый… Не к тому идёшь, Мукуро…       На белой щеке алые разводы.       Янтарные глаза светятся ярко-ярко, а на губах нежная улыбка. Сейчас перед Савадой стоит не подделка его Тумана — всего лишь ребенок, частичка его любимого Хранителя. В конце концов, такие копии просто так не ходят… Деймон где-то погулял, а потому Тсуна все ещё немного лоялен к этому маленькому глупенькому Туману.       — Это мой выбор, — Рокудо смотрит твердо, требовательно, жадно. От этих всех эмоций в глазах маленького Тумана, хочется смеяться. И Тсуна не сдерживает себя.       Мукуро его ниже, здесь, в этой иллюзии тело Тсуны взрослое. А потому поцелуй глупенького Тумана показался Иетсуне лишь выражением детских чувств, никакой пошлости.       Ребенок, который немного повзрослел, но остался все тем же…       — Глупенький Куро-чан… Тебе не стоит входить в мое сознание, заблудишься, — Тсуна качает головой, словно строгий любящий отец, волнующийся за сына, — Сейчас тебе помогаю я… Постарайся больше не совершать таких недальновидных поступков.       Пространство вокруг рвется, искажается, превращаясь во что-то новое, непонятное, от чего Мукуро чувствует страх.       Огонь затухает, разрушенный ресторан изменяется, а Тсуна остается все тем же…       Вокруг трупы. Небольшой пустырь, а также трупы-трупы-трупы. Тяжёлый затхлый запах с привкусом тухлятины. Кровь слишком быстро тухнет.       — Где мы? — Мукуро оглядывается с интересом и любопытством, словно в виртуальной реальности. Они сидели за машиной, на ней были хорошо видны дырки от пуль. Как только не загорелась.       — Хех… Мы? На битве Семей, — Тсуна щерится, словно хищник на добычу.       — Проклятый! Хватит прятаться, выходи… Все твои Хранители мертвы, — раздается звучный голос. Такой знакомый, такой ненавистный.       — Кайзер Созе, ты действительно думал, что я такой идиот?! Выйти под пули твоих снайперов?       — Ты один остался! Туман закрыл тебя своим телом, Вонгола. С нашими пулями ничего не спасет. Сегретто станет Королевской Семьёй. — Джин Арчер, не раздражай меня, — рычит Тсуна, а потом смотрит на Мукуро. — Тебе пора, Куро-чан, — хихикает он. — Эта игра лишь для меня, не люблю делиться.       Щелкнув по носу Мукуро, Тсуна дожидается пока того выкинет из снов-иллюзий, а потом наконец встает.       — Совершим двойное самоубийство, Арчер?       — Только после тебя, Савада, — шипит Босс Сегретто, имеющий для всех прозвище: «Кайзер Созе». Раньше Арчер делил его наравне с Маркони, но когда Маркони задержала полиция, а потом уничтожила Вонгола, Джин Арчер стал единоличным обладателем этого прозвища.       — Почту за честь, — безумно хохочет Иетсуна и взмахивает рукой. Все пространство заливает обжигающее оранжевое Пламя.       Тсуна наконец-то просыпается…       Чтобы оказаться в новом сне.       Темная комната. Тишина. И какая-то пустота в груди.       Тсуна не может понять, что не так. Что его напрягает. Сердце бьется слишком сильно, к горлу подкатывает комок.       Мелькнувшая догадка пугает.       Быстро проверив связь, Тсуна с ужасом понимает, что ее нет. Все связи оборваны. Он не чувствует Хранителей.       Судорожно зашарив руками по постели, он натыкается на пустоту.       — Кажется я застрял в своем сознании. Опять приступ, — задумчиво бормочет Савада и растягивает губы в широкой печальной улыбке.       В пустой комнате слышится крик, а потом громкий горький смех сумасшедшего. Горький-горький…       Поплакать бы…       Но от безудержного веселья ли?       Деймон лукаво смотрит на дрожащего человека, ласково улыбнувшись. Этот глупый человечек такой смешной.       — Я-я…я достал все, Туман-сама, — полноватый мужчина протянул Спейду свёрток и испуганно замер.       — Умница, ну-фу-фу… — улыбка Деймона становится ещё ласковее, у человечка расширяются от ужаса глаза. Интуиция трещит вовсю, убеждая что Господин, сделавший заказ очень опасен и такой маленький человек, может сейчас умереть.       — Молодец, — его рука тянется вперёд, к испуганному мужчине, но Спейд неожиданно замирает.       «Что-то не так…»       Деймон понимает, что что-то случилось. Сердце сжимает словно в тиски, он чувствует себя не по себе.       Словно бы… Словно…       Деймон стремительно проверяет связь с его Небом и вздрагивает.       — Господин? — осторожно спрашивает человечек, но Деймону сейчас не до игры. Он сжимает губы в тонкую линию, тревожно смотря вдаль и отдает все свое Пламя ниточке, что становится все тоньше и тоньше.       Его Небо умирает. Умирает вполне осознанно, желая эту смерть всем своим сердцем.       «Что вообще творится?!»       Деймон смотрит мимо глупого человечка, вмиг хватает свёрток и исчезает.       Его тянет вперёд. Туда, где он оставил свое Небо лишь на два часа, чтобы подготовить подарок к дню рождению. Опрометчиво оставил.       В доме он появляется буквально за одну минуту, Пламя Мрака ревёт, пытается выбраться из-под контроля, поглотить Деймона, сейчас он на это совершенно не обращает внимание, он спешит в спальню.       Он врывается в комнату и не видит ничего.       Тьма. Вокруг лишь чистая тьма. Свет в комнату просто не попадает, а Пламя Мрака просто зашкаливает. Так, что не по себе, так, что сложно дышать.       — Тсуна? — в голосе слышится испуг, сердце мечется как бешенное.       Голос Тумана исчезает во тьме. Он чувствует, что нить Хранитель-Небо все тоньше. С другими Хранителями она вероятно уже оборвалась…       — Господи, Господи, Ведь бесполезно вынашивать планы, когда эти планы чужие. Острые кости Режут, как стекла, кожу — беги, беги — но так хрупко, такие Ломкие в ломках без права на правду, — слышится тихое бормотание.       — Где же ты, мое Небо? — Туман ступает в комнату, полностью окунувшись в эту холодную бездну. Она кажется такой знакомой, словно все это отражение его самого.       — Исповедь исподволь длится годами, проповедь водит по кругу, Радуя радугой Черно-белой. Мы, кажется, стали ближе друг другу, Когда небо упало на голову прахом рассвета, Но в знаках непостоянства — судьба. Не мешай мне молчать, если хочешь поговорить об этом. Крик про себя… — Тсуна перестает что-то бормотать и хохочет. Безумно, как сумасшедший.       От этого Деймону не по себе, он идёт вперёд, закрыв глаза, по памяти двигаясь к кровати, чувствуя запах крови.       — Иллюзии…опять эти чёртовы иллюзии… Я опять один… Никого… Вечно один… Больно… Надо всего лишь умереть… Ха ха… Верно, умереть… Киоко умерла… Такеши умер… Мукуро… Мукуро умер… Хроме… Ламбо… Реохей… Кея… И я умер… Умер же, верно? Или ещё нет? Ха-ха-ха… Больше крови… Больше боли… Ещё, ещё, ещё!!!       — Ксо! — Деймон слышит тихие хлюпы, и он совершенно не хочет задумываться из-за чего они. Хотя мысли уже есть. И эти мысли заставляют руки дрожать.       — Хаято? Ты здесь, Хаято? Ты ведь не бросил меня, правда? Правда? — в голосе Неба слышится паника и слезы, вероятно он не мог осознать где он находится. Деймон совершенно не знал, что могло произойти за жалкие два часа, потому что когда он уходил, Тсуна улыбался во сне.       — Босс? — Деймон слышит испуганный голос, но когда оборачивается, не видит ничего — только тьму Мрака.       — Хроме, уходи отсюда! — он совершенно не слышит своего голоса, однако девушка видимо слышала.       — Деймон-сама? Что с Боссом? Такеши плохо…       — Уходите оба! И не возвращайтесь сюда, пока я не разберусь.       — Но…       — Живо!       Деймону тяжело дышать. Настолько тяжело, что он чуть было не теряет сознание.       — А-а-а! — крики боли заставляют двигаться быстрее, время тянется медленно, словно Деймон топчется на одном месте.       В лицо ударил сильный запах крови, и он наконец-то увидел сгорбленную фигуру.       — Живой, — вздох облегчения был слишком громок, что привлекло внимание Тсуны.       Янтарные глаза светятся ярко-ярко, лихорадочно, безумно.       — Кто ты? — Тсуна склоняет голову на бок, вся постель в крови, собственно как и пижама Неба. Однако его голос равнодушен.       — Твой Хранитель Тумана, помнишь? — Деймон делает шаги осторожно, но не останавливается.       — Мукуро? Ты мертв. И я…мертв… Да… Самоубийство… Совершить самоубийство… Ты совершишь со мной самоубийство?       — Ну-фу-фу… Глупое Небо… Ты жив. И я жив. Ты больше не один. Успокойся, мое любимое Небо, ты напугал Хроме и Такеши, — он вмиг оказывается рядом с кроватью и нежно касается бледной щеки.       Деймон удивлен. При такой кровопотере Тсуна должен был умереть, но он ещё жив. Вероятно, он все ещё цепляется за жизнь?       — Скажи, мое любимое Небо, где ты сейчас? — рискнул спросить Спейд, у него были определенные подозрения, и они оправдались.       — Я заперт в своем сознании, — равнодушно сообщает Тсуна, — совершенно один. Я не чувствую Хранителей. Но… — он замирает и моргает, — Деймон?       — Ты… — горло пересохло, — вспомнил?       — Я…люблю тебя… Верно… Люблю… Киоко… Ангел…не чувствую…мы засыпали вместе…подарок на Новый год… Я…был рад? Красивый… Деймон красивый… Больно… Больно! БОЛЬНО! — Тсуна воет схватившись за голову, изгибается на кровати, оставляя на ещё незапачканных местах кровавые разводы. Постельное белье светлое, словно в контраст окружающей тьме, кровь темно-алая, расплылась огромным пятном. Слышится тихий звон, окровавленный нож падает куда-то на пол.       — Тише-тише, — Деймон прижимает извивающееся тело к кровати, аккуратно, чтобы не навредить, тут же вляпывается в вязкую жидкость, но совершенно не обращает на это внимание.       — Не оставляй меня, прошу, — скулит Савада, цепляясь за светлую футболку, пачкая ее в крови ещё больше. — Не оставляй одного…       — Не оставлю…не оставлю… — он прижимает к себе такое худое, почти детское тело и тревожно сглатывает комок в горле, — Тшшш… Все хорошо, Тсуна-кун… Я рядом, ты больше не один… Я больше не оставлю тебя… Никогда не оставлю. Прости меня…       — Больно… Деймон, мне больно… Так больно… Не чувствую связи… Я снова один… Мне лучше умереть… Умереть… Верно… Ха-ха-ха… Дай мне умереть, Деймон! Оставь меня…оставь одного…       — Борись! — шипит змеёй Туман, — Ты сможешь! Ты не посмеешь умереть без меня, понял? Без нас всех! Ты не умрёшь. Не позволяю!       — Я…не умру, — он растягивает губы в широкой улыбке и добавляет, — сейчас не умру, Дей-чан… Ха-ха-ха…       — Заткнись! — не долго думая, Спейд заткнул Тсуну поцелуем. Жёстким, чуть неприятным, со вкусом крови…но действенным поцелуем.       Напряжённое тело под Деймоном чуть расслабилась, а глаза Тсуны закрылись. Он потерял сознание.       — Деймон-сама? — послышался тихий голос.       Туман огляделся. Обычная, чуть темноватая комната. Зашторенное окно, но солнечный свет хорошо виден. Собственно как и Хроме у двери.       — Неси аптечку, милая Хроме, — устало улыбнулся Деймон.       Они справились… Приступ безумия был подавлен. Однако…он был значительно сильнее прошлых, сильнее и опаснее.       В прошлой жизни Тсуна не успевал наносить себе сильные повреждения. Да и Мрака не было. Деймон был настолько счастлив от того, что его любимое Небо рядом, что совершенно забыл проблемы Иетсуны.       А вот разум Иетсуны об этом не забыл…       — Черт! Как же хреново…       Голова закружилась, он почувствовал слабость, глаза закрывались...       Попытавшись определить, что с ним творится, он приподнялся— бок обожгло болью, пропитывая одежду кровью.       «Слишком много крови сегодня. И когда он успел...»       Деймон прикрыл тяжёлые веки и потерял сознание. В боку был стилет…

Попытка двойного самоубийства в этот день была весьма удачной…