Мертвое Небо

      Утро.       Время, когда встаёт солнце и просыпается земля. А также одни неугомонные Мертвые Небеса.       — Хохолок… Какой же милый…       Деймон задумчиво смотрел в светлеющее окно, но на губах то и дело расплывалось умиротворенная улыбка, а щеки чуть краснели. Ему несомненно было приятно, он то и дело жмурился, словно кот на солнышке.       — Мягенький… Приятненький, — Деймон чуть фыркнул. Тсуну пробило на нежность. Впрочем, ничего удивительного, смена настроения была обычным делом после приступа безумия. Знать бы ещё, из-за чего любимое Небо так резко решил «повеселиться». Или скорее из-за кого…       — Ня-я-я…       Расплывшись умильной лужицей, Иетсуна недолго думая, уткнулся в хохолок всем лицом, дабы прочувствовать его пушистость и мягкость.       — Милашка!       — Тсуна-кун, как насчёт того, чтобы сменить повязки? — нуфуфукнул Деймон, чувствуя по восстановленной связи любовь и нежность Неба.       Хохолок дрогнул, а Тсуна рассмеялся.       — Не хочу! Хочу тебя! В красной ленточке и с бантиком. Краси~вый, — Тсуна потерся щекой о хохолок и умильно вздохнул.       — Ты говоришь это мне или моему хохолку? — насмешливо спросил Деймон, все же чувствуя гордость за свою прическу.       — Красный бантик ему не подойдёт. А вот тебе…очень даже. Обнаженный, связанный красной ленточкой… Определенно красивое зрелище, — мурлыкал Тсуна.       Деймон замер, а потом покраснел. Хорошо хоть, Тсуна не видел этого, а то совсем неловко бы было.       — Ты определенно покраснел! — радостно вскрикнул Тсуна, а потом уткнувшись в шею Спейду, быстро провел языком по участку кожи.       — Что ты творишь?! — Деймон чуть ли не подпрыгнул на кровати.       — Ты не доволен? — в голосе Иетсуны слышалась улыбка.       — У тебя ещё раны не зажили, как и у меня, собственно… — растерянно пробормотал Деймон. — Швы разойдутся.       — Какая жалость, — немного прикусив ухо Тумана, Тсуна нежно провел рукой по боку, соблазняя.       — Большая жалость, Босс, — послышался ласковый голос Хроме. — Но вы же не собираетесь испортить мою работу? Вы неплохо постарались, Босс, ещё бы чуть-чуть и вы отправились бы на тот свет. Как неосмотрительно.       — Ты меня пугаешь, — попытался спрятаться за Деймоном Тсуна.       — Пора менять повязку!       — Я смущаюсь! — пискнул Савада, накрывшись с головой одеялом.       — У вас разошлись швы. Все бинты в крови — возмущённо вскрикнула Хроме, Тсуна только сейчас понял, что она права. Он сделал слишком много резких движений.       — Хорошо, хорошо… Не забудь поменять и Деймону, кажется, наше двойное самоубийство почти удалось. Ай! — хоть сил в этом ударе было совсем ничего, но Тсуна честно состроил грустные глазки.       — Мы волновались! Такеши вообще в обморок упал! — ее фиолетовые глаза заблестели от слез. — Босс! Почему вы опять подвергаете себя опасности?! Все ведь нормально было! Почему вы вдруг решили умереть и бросить нас?! Что произошло? — Хроме действительно плакала. Сидя рядом с кроватью, схватив его руку и прижав к себе сильно-сильно, она то и дело вздрагивали от слез.       — Прости, — Тсуна коснулся второй рукой ее макушки и мягко провел по хохолку, — Мне приснился страшный сон… Я немного застрял в нем, не хотел пугать. Прости       Его монолог был слишком неразборчив, однако Тсуна был смущён…       — Все нормально, главное, что обошлось, — вздохнула Хроме, вытерев слезы. — А теперь все же давайте поменяем повязку и восстановим швы. Пожалуйста, не надо снова напрягаться.       — Я весь в твоём распоряжении Хроме-чан. Хм? Деймон спит? — Тсуна удивлённо посмотрел на спокойно дышащего рядом Хранителя.       — Деймон-сама не спал всю ночь, охраняя ваш сон. Он наверное устал. Поменяю ему повязку чуть попозже, он не слишком сильно пострадал, по сравнению с вами.       — Ты права, — на губах Тсуны мелькнула нежная улыбка.       — Так вы все же вместе? Вас можно поздравить?       — Верно, Хроме. Мы все же вместе, — Тсуна аккуратно накрыл Деймона одеялом. — От него невозможно отказаться.       — Но…вы ведь не хотели этого, Босс, — растерянно пробормотала Хроме. — Я знаю, вы любите нас, но вы никогда не выделяли кого-то одного. Не считая Киоко-сан. Но она была вашей невестой, — несмотря на разговор, Хроме не забывала подшивать раны, перед этим обработав их.       — Я долго ее любил, Хроме… Но после ее смерти… Деймон поддерживал меня, помог стабилизировать разум… Точнее в этом помогли вы мне все. Знаешь, это тяжело, оставаться одному. Вы уходили один за другим, а я оставался. Оставался без возможности что-то изменить. Прослыл Проклятым, Безумным, Сумасшедшим. Меня столько людей хотело устранить. Никому не удалось, даже мне. Я все жил и жил, жил и жил… Видел, как умирают от старости Аркобалено… Они отжили свое. Видел, у Занзаса появилась дочка. У меня самого был сын. Видел, как Юни выросла красавицей и завела свою семью. Бьякуран стал крёстным. У всех жизнь шла вперёд, а я как будто бы застыл на месте, не в силах что-то сделать. Улыбался и смеялся, хотя совсем не чувствовал столь ярких эмоций. Это очень сложно. А Деймон… Он яркий. Смешной и милый, такого невозможно забыть. И он очень теплый, Хроме. Теплый-теплый. И чувства у него ко мне искренние. Да, он может лгать, но он не может обмануть мои ощущения. Это слишком приятно, от этого сложно отказаться. Мы с ним сейчас слишком похожи… Я его люблю. Люблю именно как своего партнёра. А ведь я столько раз его отталкивал. Знаешь, Хроме, будь на его месте я…я бы смирился. Забыл, попытался заглушить эту любовь… Деймон удивительный.       На губах девушки мелькнула улыбка.       — Я очень рада за вас, Босс… Но все же, повремените пока с играми, ваше здоровье сейчас в опасности. Вам все равно, но мы-то волнуемся.       — Прости, — Тсуна ласково взъерошил ей волосы и рассмеялся. — Как насчёт завтрака? Больным положено?       — Точно! — вскинулась Хроме. — Сейчас!       Тсуна хмыкнул и откинулся на подушки, посмотрев в окно. Рановато он проснулся.       Прикрыв глаза, он уткнулся носом в спину Деймона и незаметно для себя провалился в сон       «— Тихо, не рыпайся мусор, ты же не хочешь просто так лишиться жизни, верно? — голос его глухой, спокойный, ни намека на панику. И не скажешь, что подросток, больше на звереныша похож.       — И что ты сделаешь? Нас трое — ты один, баба не в счет, неравноценно как-то, смекаешь? — в голосе мужчины откровенная насмешка. Это безумно бесит и выводит из себя.       — Как насчет того, чтобы вы дружно самоубились? Это будет уже веселее, — нож аккуратно входит в спину, но тела не касается, лишь кожаная куртка порвана, Иетсуна все рассчитал.       — Иетсу-кун, не надо, — голос матери тихий такой, почти неслышный. В карих глазах испуг, и стоят слезы. На Иетсуну она не смотрит, опускает взгляд. Ну да, сын-убийца, какой матери будет приятно.       — Да-да, не надо мамочку пугать, нож положи, шкет, — скалится мужчина, а остальные двое лишь ухмыляются. Ножа мусор не боится, его он не волнует. Иетсуну в принципе тоже.       Сначала быстрый удар в бок, в сторону печени, а потом резко полоснуть по горлу охнувшего и согнувшегося мужчины.       Кровь брызгает фонтаном, марая некогда чистые полы.       Иетсуна не колебается, стилет в лицо второму и бросок ножа в лицо третьему налетчику. Обычные бандиты, ни намека на Пламя, и как только идиотов таких в дом занесло?       Мать тихо оседает на пол, смотря отрешенным взором на алые лужи, осколки статуэток, разбросанные вещи и грязные следы. Ее руки дрожат, из глаз текут слезы, а она смотрит на все не отрываясь.       Иетсуна не умеет утешать. Не научили как-то. Не принято это было. Он лишь неловко похлопывает мать по плечу и говорит, что все хорошо, все уже кончилось.       Пара звонков и трупы исчезают из дома, оставляя только кровь, грязь и разруху. Мать потихоньку приходит в себя и начинает убираться. Потом машинально готовит. На ее лице мягкая улыбка, но руки все также дрожат, а слезы текут и текут.       Однако Тсунаеши она встречает сияющей мамой, что-то спрашивает, что-то щебечет, о чем-то смеется. Иетсуна не вслушивается, просто собирает вещи и уходит. И плевать, что ночь на дворе.       На улице тепло и тихо. Так тихо, что в ушах звон и материнский плач. Он все вспоминает ее испуганные глаза и отведенный взгляд. Из-за этого болит в груди и щиплет глаза. Только слез нет… нет их уже давно…       Он гуляет по улицам Намимори всю ночь, разглядывая темные улочки, сидя у черной реки и проходя мимо пустого заброшенного парка Кокуе.       Домой он возвращается уже под утро, стараясь не разбудить мать. Тсунаеши не спит, дверь в комнату закрыта неплотно, видится луч света и тихий голос брата. Блудного домочадца он заметил и теперь жаловался своему другу, выплевывая слова сквозь зубы: «Опять где-то со своей бандой ходил, наверняка кого-то избили, а мать всю ночь его прождала, еле ее уложил, пообещав дождаться этого ублюдка»       От заботы матери приятно. Приятно так, что улыбка на все лицо. Косая, неумелая, но улыбка.       А вот братца хочет избить. Бить и бить, бить и бить… До кровавых соплей, сиплых криков и стонов. Бить и спрашивать, рычать от ненависти: «Где ты был, когда матери нужна была помощь? Где ты был, чертов недомафиози, накликавший беду на дом?!»       Иетсуна узнает о причинах налета от знакомых, забравших тела. «Найти хакеров и проучить, чтоб не лезли не в свое дело» Такое вот задание. Ничего сложного… А то, что дом ограбят, да баб потискают…пф…пустяк.       Только вот для Иетсуны мать не была пустяком.       Однако Иетсуна молчит, проходит спокойно к себе в комнату, снимает пропахшую кровью и запачканную одежду, споласкивается и заваливается спать. Забивает на учебу и спит до обеда. А потом стирает одежду хозяйственным мылом в холодной воде. Сам стирает, так, как научили это делать в школе мафии.       Матери под утро снились кошмары. Иетсуна просыпался, сон чуткий, и приходил рано-рано утром в мамину комнату, где сидел с ней, сжимая ее руку.       Комната такая смутно знакомая, тихая, уютная, Иетсуна помнил, что когда был маленький, вечно бегал к маме, если кошмар снился.       Тсунаеши же спал спокойно, надев наушники и уткнувшись носом в компьютер, оставив недописанную программу.       Вспомнив про детство, Иетсуна накрыл того пледом, брат все-таки, семья. Никому Иетсуна кроме семьи не нужен… Никому…       … Днем Иетсуна снова уходит. Молча, не предупреждая. Мать все понимает, замечает перчатки без пальцев, холодный острый взгляд. Она что-то щебечет и просит Иетсуну вернутся к вечеру, на ужин.       Он уйдет, чтобы вернуться под утро.       Разгладит нежно складку на лбу матери, да оставит у подушки букетик свежесорванных лесных цветов. Заглянет в комнату брата, несуразную, немного грязную, с вечными пакетами из-под чипсов, покачает головой, да оставит немного денег под подушкой Тсунаеши.       Он спать не ложится, ждет немного, иногда читая некоторые произведения Акутагавы Рюноскэ или же Осаму Дадзая, делает уроки, привычно стирает одежду и идет на уроки.       Учится, ходит на кружки, общается.       Все снова приходит в норму. Все как обычно. Ничего необычного.»       Тсуна проснулся от того, что у него жутко болел живот. Видимо обезболивающее закончило свое действие, а потому Тсуна прочувствовал всю гамму ощущений.       Рядом послышался тихий стон, радовался жизни Савада не один.       За окном во всю светило солнце, время близилось к обеду, а ведь он даже не завтракал. Да и организм сильно требовался в туалет, чтобы радоваться жизни было как-то интереснее.       Попробовав тихонько сесть, Тсуна почувствовал, как закружилась голова, в глазах потемнело. Но ничего, минут пять посидел и все…перешел к более решительным действиям. Пламя, хорошо, уже немного подлечило, а то лежать бы ему пластом неделю-две, а то и месяц.       Покачиваясь, словно листик на ветру, Тсуна таки добрался до туалета, сумев оценить свой вид.       Красавец. Кожа бледная, чуть синеватым отдает — малокровие. Волосы дыбом, глаза блестят лихорадочным огнем. Сам он в хлопковых легких штанах, весь торс и живот перебинтованы, как и шея, а также кисти рук.       Он так плохо не выглядел, даже когда со скалы спрыгнул, а тут, хоть актером становись и грима не нужно.       Облегчив наконец своим поврежденным органам работу, Тсуна пополз добывать пропитание.       Как оказалось, у них были гости. Гости не слишком приятные и явно напрашивающиеся в друзья.       На кухне, сидели трое: Хроме, Тсунаеши и Ямамото Такеши. Чашки были почти пусты, Хроме тихо смеялась, Такеши что-то рассказывал.       Честно говоря на них ему было плевать. Для него главным сейчас была еда и таблетки.       — Добрый, — хрипло поздоровался Тсуна, по стеночке пробираясь холодильнику. Он точно помнил, что там было мясо. Мясо вкусное и соблазнительное. Оставалось совсем чуть-чуть, холодильник открылся, но…       — Нельзя! — львицей рыкнула Хроме, и Тсуна проводил тоскливым взглядом уплывший окорочок.       — Хроме-чан, любовь моя, ты же знаешь, как я тебя люблю, — грустный взгляд встретился с безжалостным. Медиум не уступила.       — Пожалуйста?       — В меню сегодня куриный бульон.       — Им не наешься! — возмутился.       — Не надо было себе харакири устраивать, я замучилась сшивать органы. Никакой тяжелой еды!       — Иетсуна? Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Еши.       — Не поверишь, пытаюсь поесть, — хмыкнул Тсуна, обиженно буравя Хранительницу взглядом.       — Вот и покушаете, Босс, лично с ложечки накормлю, — широко улыбнулась Хроме, Тсуна вздрогнул.       Тсунаеши с Ямамото переглянулись.       — Так она…       — Хахаха… Хроме-чан тоже играет в мафию? — рассмеялся Ямамото.       — Со мной, — бросил предупреждающий взгляд Тсуна, — а полезете— покалечу, — зло оскалился он, за что получил мокрой тряпкой.       — Никакого Пламени, Босс!       Тсуна вздохнул, подпер щеку рукой и равнодушно посмотрел на гостей.       — Свалите уже…       Такеши с Тсунаеши пришлось откланяться, а Тсуне получать куриный бульон с ложечки, и пить таблетки.       Наевшись, он пополз спать дальше…       Следующие три дня прошли во сне, Тсуна вроде просыпался, вроде ел, вроде лежал с Деймоном рядом, но все прошло как в тумане.       Вроде бы его нашел Реборн, вроде ругался, пытался лечить. Однако Тсуне было не до этого, Деймону кстати тоже, тот чувствовал себя не слишком хорошо, под стать своему Небу.       Зато на пятый день Тсуна оживился. Сам сползал за таблетками до кухни, а потом выпил их вместе с Деймоном.       Но…кажется баночки он перепутал, это он понял уже чуть позже, наслаждаясь теплой водой в ванной.       …Чужие губы мягко обхватывают член, юркий язычок касается уретры. Посасывая плоть, вызывает стоны и яркое безудержное желание.       — И что же мы выпили с тобой, мое любимое Небо, ну-фу-фу? — хриплый голос выдернул из неги, и Тсуна с удивлением обнаружил рядом с собой Спейда. Абсолютно обнаженного, покрасневшего, облизывающегося и сверкающего разноцветными глазами.       — Де~ймон, — совершенно не осознавая своих действий, Тсуна потянул Туман на себя, впиваясь в такие мягкие и податливые губы.       Тсуне было жарко. Жутко жарко. А еще очень хотелось это прекрасное тело не отпускать никуда, целовать, покусывать, изучать. И кажется Туман был очень даже «за».       Тсуна лукаво улыбнулся и подгреб Туман на себя, благо размер ванны был хорошим.       Тело Тумана было скользким от воды, но Тсуна устроился совсем неплохо, решив начать изучение с ушей.       — Я буду входить в тебя медленно, ты почувствуешь все намного ярче, мм… Я могу тебя сначала растянуть, двигая пальцами и задевая простату, а могу зайти сразу, разрывая тебя, так, чтобы удовольствие смешалось с болью, а вода окрасилась алым и запахло кровью. Входить все глубже и глубже, кричать твое имя, вызывать твои стоны. Я позволю тебе поставить укусы там, где ты захочешь.       Тихо шепча свои «угрозы», Тсуна спускался все ниже, скользя по телу и задевая стоящий колом член.       — Хочу~ Сделай это… Сейчас же, — Спейд изгибался, словно змея, стараясь потереться о Тсуну всем телом.       Не выдержав, Тсуна выпустил все Пламя, вызвав восхищенный всхлип Тумана. В ванной комнате в миг потемнело и похолодало, а по стенам и полу поползли оранжевые огоньки Пламени. Вслед за Тсуной свое Пламя выпустил и Деймон.       Грязно-синее, темное-темное, смешиваясь с Мраком и Небом Тсунаеши, оно становилось светлее, пока по черным стенам не поползли ярко синие и оранжевые огоньки.       Холод стал сразу приятным, уютным, черная вода мягкой и податливой, а жар в крови разгорелся еще сильнее, заставляя скулить от желания.       Быстро приподняв ноги, Тсуна вошел в тело Деймона, резко, с напором, именно туда, где была простата Деймона, Тсуна помнил это по сну очень хорошо.       Туман выгнулся, застонал от боли и удовольствия, разноцветные глаза светились в темноте, собственно как и кровь, растворяющаяся в черной воде.       Дав Деймону чуть попривыкнуть, Тсуна начал движение, вызвав еще один стон Деймона. И понять было сложно, стон боли или же удовольствия…       Секс с Деймоном был приятным. Настолько приятным, что хотелось, чтобы так было вечно. Спейд крутился, вертелся, умудрялся даже хихикать, сверкая алым и синим глазом. Он даже умудрился погрести Тсуну под себя, сидя на нем, причем так, что Небо совершенно это не заметил.       Это было настоящим безумием. Но безумием, принадлежавшем только им, и пожалуй любой, кто увидел эту сцену бы, отшатнулся бы.       Словно два зверя, они скалились, рычали и кусались, пытаясь подавить друг друга и в то же время потдаваясь.       Капли крови светились в воде, на ванной, на стенах, казалось Небо и Туман рвали друг друга на части, однако вскоре все сменялось стонами и требованиями Деймона продолжить.       Шлепки… Хлюпы… брызги воды… Все это смешалось, создавая вакханалию.       — Сильней… Глубже… Мм…       — А я люблю тебя, Де~й…       — Ха-ха-ха, — безумный смех обоих и новый танец.       — Узкий, — тихий шепот Тсуны.       — Я ждал лишь тебя…ох…еще… да~м.       Деймон выгнулся, бурно кончая, а вслед за ним и Тсуна.       Однако возбуждение совсем не унялось. Тсуна, совершенно на все наплевав, впился в губы Тумана, призывно потершись о Деймона       — Ты уверен? — шальные разноцветные глаза и возбуждение.       — Откажешься, некрофилией займусь, — мурлыкнул Тсуна сощурив яркие янтарные глаза. — Давай не растягивая.       — Оя-оя… Кто-то у нас тоже мазохист… Ну-фу-фу… Я уж точно доставлю тебе море удовольствия…       Боль была адская, разрывающая, вызывающая слезы на глаза и веселый смех. Если чувствуешь боль — значит жив.       Тсуна был жив! Жив! И все вокруг не было иллюзией, он чувствовал длинные аккуратные пальцы, поглаживавшие член, чувствовал как сомкнулись на шее зубы, похожие скорее на клыки зверя, чувствовал возбуждение и как накатывают волны наслаждения.       Связь с Хранителем передавала эмоция Тумана. И самая яркая была…жадность, скорее алчность.       Туман настолько сильно жаждал получить в свои руки Небо, закрепить свои права, что подменил таблетки. Тсуна видел это в мыслях Тумана, он ощущал тело Деймона как свое собственное, он мог лишь пожелать Хранителю смерти, и Туман умер бы в ту же секунду.       Иетсуна ощущал свою власть.       Выгнувшись от удовольствия, когда Деймон попал по простате, Тсуна захихикал, лукаво смотря на Деймона.       Деймон знал, что Небо узнало о его игре. И сейчас все должно было решиться, ведь эта выходка считается предательством. Туман это осознавал.       — Ты мой, глупый Туман… А я — твой. А теперь двигайся уже, мм…       Прощение было получено, игра продолжалась.       Снова шлепки…стоны…хлюпы…       Они снова оба кончили, чуть подустав. Вода стала совсем холодной, но от этого было еще приятнее.       Что-то невнятное мурлыкнув, Тсуна заставил поморщившегося Деймона сесть, ласково проведя по белоснежной спине.       Спейд вздрогнул, когда холодная сталь порезала кожу. С губ сорвался стон. — «С», «О», «Б»… — бормоча вырезаемые Тсуной буквы, Деймон погружался в какой-то транс, чувствуя боль и возбуждение, а также жар языка Тсуны, который слизывал кровь со спины Деймона.       — Собственность Неба? — тихо смеясь Деймон резко обернулся, перехватив стилет.       Тсуна лукаво улыбнулся и повернулся к Туману, тихо фыркнув.       — Обожаю тебя, — промурлыкал Спейд, ласково вырезая буквы на белоснежной спине, и проводя языком по ранкам, желая доставить Небу удовольствие.       — Собственность Тумана… Ну-фу-фу? Оригинально, мм.       — Только моя собственность, Тсуна-кун… Никаких подделок.       — Он ребенок. Твой ребенок Деймон. В любом случае, я его уже люблю. Он будет в моей Семье… Как И-пин и Фуута когда-то. Если надо будет, приму и Франа. У него тоже хохолок есть.       — Мой хохолок всегда в твоем распоряжении, любовь моя…       — Мм… Сейчас в свое распоряжение я хочу тебя, — потянувшись за поцелуем, Тсуна коснулся члена Деймона, поглаживая его. — Хм… Ты не находишь, что крови как-то многовато?       Ванная комната была похожа на место проведения пыток. Все стены в алых разводах, как и потолок, сама ванна в красных отпечатках рук, а вместо воды уже была просто кровь.       — И как так получилось? — задумчиво уточнил Тсуна, — Вроде Облака тут не было, откуда ее так много?       — Скорее всего виновато твое Пламя, — пожал плечами Деймон, — Она все время приобретает свойство других атрибутов и скорее всего увеличило количество крови. Всегда знал, что у тебя тяга к алому цвету.       — Угу, в прошлый раз эта тяга вместе с помощью милой Хроме чуть не унесла меня к Занзасу. Вот было бы весело, если бы мне понравилось… Да и Энма рядом был.       — Никаких Боссов Варии и Шимон! — рыкнул Туман, сжав свое Небо посильнее.       — Хохолок мне дороже, — мурлыкнул Тсуна накрывая губы ревнивого Тумана своими. Возбуждение так и не прошло, только стало сильнее, но Тсуне очень даже нравилось...