warmth

Мюриэль Стейси и Мэри Лакруа не похожи от слова совсем — Баш понимает это в первый же день знакомства. У нее другая улыбка, совершенно другой голос, звенящий, как скрещенные мечи, (другое дело Мэри, что всегда говорила мягко и бархатно). Другая походка — будто она готова в любой миг сорваться и залезть на дерево кого-то спасать, какая-то слишком чеканящая походка, слишком нетерпеливая и вовсе не грациозная (в отличии от Мэри, что всегда ходила по грешной этой земле, как посланник Рая). Всем они отличаются. И взглядами на жизнь, на семью, на любимое дело. И у нее… У нее другие глаза. Хотя нет, вдруг понимает Баш, глаза как раз чем-то похожи. В них такой же стальной блеск, блеск глаз человека, повидавшего кучу чертовщины и сумевшего это пережить и не сойти с ума. Они неожиданно откровенничают на берегу озера — и он видит, как глаза ее сияют светлой тоской, когда она вспоминает мужа. Такое же сияние он видел в глазах у Мэри каждый раз, когда она вспоминала о сыне. Такое же сияние он видит в зеркале каждое утро, когда ему снится Мэри, живая Мэри, смеющаяся Мэри, а затем реальность давит его к земле тяжелой могильной плитой. Дельфин играет со светлыми (непохожими на волосы Мэри) прядями и счастливо смеется. Где-то дергает чуть сильнее — Мюриэль слегка хмурится, но продолжает улыбаться и терпит. Баш усмехается — в безграничном терпении они с Мэри похожи. Баш провожает ее до дома, и впервые за долгое время ему тихо. И ему отчаянно хочется думать, что Мэри Лакруа смотрит с небес и улыбается.