Империя Скайуокеров

Путь Падме начался там, на Татуине, много лет назад. Она была маленькой девочкой, рабыней, впрочем, прекрасно разбирающаяся в технике. Она помогала своей маме и старалась выжить сама. И ей безумно нравились высокие скорости. Что-то ей подсказывало, что она просто физически не может разбиться. — Прошу тебя, будь осторожней. — Шми нежно заправила волосы Падме за уши, с любовью смотря на свою дочь. — Как всегда, мама. — Падме улыбается, с детским восхищением и улыбкой смотря на свою мать. А потом появился Квай-Гон. Этот странный и удивительный человек в сопровождении с очаровательным юношей появились на пороге лавки её хозяина. Маленькая Падме была в восторге от них, и почему-то была в особенном восторге от Квай-Гона, который потом признался, что он — джедай. — Как же вы улетите отсюда? Если у вас нет денег, то вам не получится починить ваш корабль. — Падме смотрит на мужчин с интересом, отстраненно просчитывая варианты помощи. — Ты же говоришь, что ты отличный пилот, верно? — Квай-Гон хитро щурится, и Падме понимает, что сейчас ей будет весело. И они действительно провернули то, на что мало кто бы решился. И теперь Падме летит вместе с джедаем и очаровательным мужчиной в далекую-далекую галактику, навстречу своей судьбе. — Здесь холодно. — Девочка сворачивается калачиком, не привыкшая к холодному и неприветливому космическому пространству. — Это верно. Здесь всегда холодно. — Парень подходит к девочке и укрывает ее бежевым пледом, как солнца с ее планеты. — Как тебя зовут? Ты так и не сказал. — Девочка приятно кутается, ощущая такое недостающее здесь тепло. — Оби-Ван. Оби-Ван Кеноби. — И он улыбается. Улыбается так, что Падме запоминает это на всю жизнь. Время действительно проносится быстро, когда оно насыщенно разными событиями. Вот они прилетают на Набу, вот они уже на Корусанте. А вот она остается в храме джедаев, а Квай-Гон со своим учеником отправляются снова на Набу, чтобы завершить начатое. Но случилась трагедия, и остался только его, уже бывший, ученик — Оби-Ван Кеноби. Который не представлял, как ему оправиться после этой потери. Но твердо знал, что выполнит последнюю просьбу Учителя — он обучит маленькую Скайуокер. — Теперь вы будете учить меня? — Девочка смотрит с легким недоверием на юношу — не так она все себе представляла. — Я постараюсь. — Отвечает ей Оби-Ван, и, почти по-отечески, улыбается. Годы летели за бесконечными тренировками, медитациями и миссиями почти незаметно. Маленькая Падме давно перестала быть маленькой и стала взбалмошным подростком со своенравным характером и абсолютной непоседливостью. Стала девушкой, что не может и минуты просидеть на одном месте. Чем постоянно выводила из себя своего Учителя. Но Оби-Ван прекрасно справлялся со своими эмоциями, чего нельзя было сказать о его ученице. Поэтому он с каждым годом все чаще читал ей лекции о самоконтроле и управлении собственными эмоциями. Что сама Падме почти всегда пропускала мимо ушей. Время немного замедлило свой ход и обратилось в ночные кошмары для Скайуокер — ей постоянно снилась ее мама. Сначала она думала, что просто соскучилась по ней, но потом… Что-то ей подсказывало, что она в беде. Она не могла полностью понять это чувство опасности, но внутренне осознавала, что она обязана туда лететь. И она обратилась к Оби-Вану за помощью — слетать вместе с ней на Татуин или, хотя бы, дать ей разрешение самой туда слетать. Но он ей отказал. — Но почему? Почему я не могу слетать и проверить, как она? Она единственный, кроме вас, человек, которому было на меня не плевать! — Падме почти кричит, едва держа себя в руках. — Выброси дурные мысли из головы. Сейчас не время думать об этом. Нас должны послать на новое задание. — Холодно и решительно проговаривает он в ответ девушке. И Скайуокер чувствует, как начинает задыхаться — от бессилия. Слышать от своего Учителя такие ужасные слова было просто невыносимо. Настолько невыносимо, что хотелось приложить его голову обо что-нибудь тяжелое и самой сорваться на Татуин — на поиски. И она сорвалась. Ее сердце сжималось от боли и плохих предчувствий. Голова болела из-за недосыпания. В висках стучала громко кровь. И ей было почти больно из-за ее Учителя. Иногда Падме думала, что если бы её учил Квай-Гон, то все было бы иначе. Но ей достался Оби-Ван, слишком юный для преподавания, слишком жаждущий жизни, чтобы возиться с обузой. Она это понимала и раньше, но лишь на подсознательном уровне. Но теперь… она понимает. Она была для него напоминанием об утрате, и обещанием, что связало его и его учителя. Именно поэтому ей так больно об этом думать. Ей было душевно гадко, ведь она всегда помогала ему. Всегда оказывалась рядом в трудную минуту, омывала его раны после очередного боя. И из-за этих теплых воспоминаний было еще больнее вспоминать о его отказе. Ведь она ни разу его ни о чем не просила. Ни разу! Но он всё равно отказал. Кажется, именно в этот момент ее доверие к Учителю дало первую трещину… Скайуокер прилетела на эту почти брошенную планету. Её сердце разрывалось ужаса и боли. Не ее боли, а боли, что испытывает ее мама прямо сейчас. Падме бросилась на поиски. И Скайуокер нашла её: изможденную, избитую и… изнасилованную. Её окатил холод, к горлу подступила тошнота. А потом лютая злость поднялась в душе Падме. Сама мысль, что кто-то мог осквернить ее маму — была просто отвратительна. И невыносима. Ей казалось, что если она не накажет всех виновников, то она сделает что-то не так. Ей казалось, если она не омоет их кровью свои руки, чтобы убедиться, что они мертвы, то она сделает что-то не так. Ей казалось, что если она продолжит стоять на месте, то ее постигнет та же участь. — Падме, ты пришла. — Шми едва говорила, слабо улыбаясь своей дочери. — Как ты повзрослела... — Тише, мама. Я тебя вытащу отсюда. — Падме было больно смотреть на нее, и тем сильнее в ней разгоралась жажда мщения — чувство, не достойное джедая. Это было почти лишено рассудка. Она рвала и метала, вокруг нее лилась кровь. И абсолютно никто от нее не ушел живым, даже дети и старики пали от ее светового меча, — но её это не заботило. Она убивала каждого в этом поганом месте, и чувствовала мрачное удовлетворение от ощущения крови на своих руках. Она знала, что это не путь джедая, и догадывалась, что ступила на скользкую дорожку. Осознавала, что её за это не похвалят, но ей было плевать. Впервые в своей жизни ей было плевать. Включая и джедайские принципы и весь их дерьмовый кодекс! От домов этого дикого племени остались жалкие останки, а к трупам уже сбегались песчаные твари, желающие полакомиться внезапным пиршеством. — Вы не останетесь на ночь? — Мужчина оглядел девушку в джедайских одеяниях с явной заботой. — Прошу прощения, но у меня нет на это времени. Передайте маме, что я ее сильно люблю. — Скайуокер улыбнулась ему, пожимая на прощание руку. Мужчина кивнул, заверяя, что с ней все будет в порядке. На Корусанте Оби-Ван встретил ее очень недовольным её самовольной выходкой, и прочитал многочасовую лекцию о том, что нельзя вот так срываться и уезжать неизвестно куда. Ну да. Как же. Это же не его мать была в опасности, можно и нотации прочитать. Конечно. Нет проблем. — Падме, ты слушаешь меня? Сколько можно так поступать? — Продолжал, в своей монотонной манере, разглагольствовать Оби-Ван уже битый час. — Хватит! Прекратите! И слышать больше ничего не хочу об этом! — Взрывается Падме, глядя на своего учителя. Она все ещё чувствует кровь этих созданий на своих руках, и сейчас совершенные ею убийства не кажутся такой уж и хорошей идеей. Но Оби-Ван замолкает на полуслове, будто не может заговорить. Она посчитала это внезапно проснувшимся в Оби-Ване чувством сострадания, но больше не желает ни о чем думать. Поэтому Падме поднимается с места и громко хлопает дверью комнаты, желая впервые в своей жизни только одного — напиться. А спустя месяц они получают новое задание — охранять сенатора Энакина Наберри. И Падме лавиной кроют новые чувства, но на самом деле давно забытые, что перекрывают крики павших от её руки в её ночных кошмарах. Она думала о нем и раньше: в холодных ночах на незнакомых планетах, во время драк, из которых они с Кеноби могли не выйти живыми, и даже во время медитаций. Она давно признала, что влюблена. И догадывалась, что вряд ли встретит хоть кого-то, кто смог бы хотя бы вполовину сравниться с Энакином. И когда Падме вновь видит его, возмужавшего и удивительно красивого — ей сносит крышу. Она сама удивляется своей страстности, своему желанию. И Энакину нравится её напор. В тот день они проводят первую и самую замечательную ночь в жизни обоих. —Ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало все эти годы. — Шепчет Падме, покусывая и тут же зализывая шею Энакина. — Я люблю тебя… — Между стонами мурлыкал Энакин, растворяясь в таких приятных и жадных прикосновениях опасного татуинского цветка. Сейчас им обоим было как никогда хорошо. Их близость длилась не долго — пока не был раскрыт замысел графа Дуку. А после этого началась война с Торговой Федерацией. Но еще позже она столкнулась с Дуку, и, обуреваемая яростью за причиненную боль её любимому, вступает с ним в неравный бой. Их схватка была недологой — она потеряла руку, а графу удалось сбежать живым. Но Скайуокер сделала зарубку на будущее, — лишить этого паршивца жизни при первом удобном случае. Конечно, Оби-Ван говорил, что это не её вина, но она понимала, что он ушел из-за ее ошибок. Хотя, что-то ей шептало, что Оби-Ван тоже виноват в этом провале. И она поддавалась этому шепоту, все меньше чувствуя себя виноватой. — Мне кажется, это только начало. — Задумчиво проговаривает Энакин, укладывая голову на её коленях. — Я тоже думаю, что прольется много крови. — Отвечает ему Падме, перебирая его золотистые пряди. Время снова набрало свой высокий темп, заворачивая в кокон множественных событий не сопротивляющуюся этому Скайуокер. Она с боевым кличем кидалась в битвы, выстругивала неприятелей одного за другим из очередного звездолета, но всегда помнила об Энакине, зная, что там, на Корусанте, её ждут. Поэтому она всегда действовала с умом и уходила с поля брани живой. В отличие от её врагов. Из-за этих постоянных миссий, отлучек в другие концы галактики и постоянной военной напряженности у Падме и Энакина было действительно мало времени насладиться их совместной близостью. Но в особо страстные минуты их уединения, наполненные подступающим оргазмом, запахом крови, пота и витающих в комнате запахов освежителей воздуха с цветочным ароматом, Падме с сожалением думала, что не может провести с ним остаток жизни. А все потому, что она джедай, и он — сенатор. Это осознание ей едва не сдавливало горло мертвой хваткой. И именно в такие минуты она думала, что ведь ситхам это позволено. Но нет, нет. Она не должна об этом думать. Но уже вновь они, Скайуокер и Кеноби, летели на очередное задание, не зная, выберутся ли они живыми оттуда или нет. Как и каждый раз в этой проклятой войне они никогда не знали своей судьбы. — Когда же это закончится? Бессмысленное кровопролитие. — Качает головой Скайуокер, пока они летят в межзвездном пространстве на очередное задание. — Думаю, что не скоро. — Вздыхает Кеноби, отворачиваясь к окну. Больше полугода они с Оби-Ваном скитались по Галактике, с одной захудалой планетки на другую, пока, наконец, им не дали задание освободить канцлера Палпатина. Им — потому что они были ближе всего к канцлеру, а время не ждало. Они ожидали худшего, швартуясь возле корабля. Они ожидали чего угодно, но только не того, что их встретило. В какой-то момент Падме стало смешно почти до боли в грудине. И ведь ситуация была действительно из забавных, как минимум. Они пробрались к Палпатину без существенных помех. Выхватили его из когтистых лап повстанцев, когда, казалось, его жизнь висит на волоске. Они устроили небольшое представление, которое спасло им и канцлеру жизнь. И она, наконец, свершила возмездие. За свой промах она отомстила сполна, исправив его кровью Дуку, закрасив свою ошибку алыми разводами на полу. Да-а, она действительно почувствовала облегчение, когда отрезала обе кисти рук графу, а затем и его голову. Казалось, у нее вот-вот закружится голова от переизбытка ощущений от понимания, что этот ситх, из-за которого у нее теперь одна их рук механическая, лежит возле ее ног и медленно остывает в трупном окоченении. Темные закоулки ее души отплясывали яростные танцы победы, попирая едва шевелящуюся совесть. Но это не странно, нет. Странная была реакция на всё это самого Палпатина — он вел себя, будто знал немного больше, чем показывал на самом деле. И Падме решила прислушаться к Силе, прислушаться настолько, насколько можно было сделать это в спешке. И она почувствовала мимолетные колебания темной энергии. Так быть не должно. Не здесь и не сейчас. — Оставь его! Нам надо уходить! — Кричал Палпатин на Падме, подталкивая к выходу. — Это не честно. — И она, вопреки воле канцлера, подхватывает Оби-Вана и вместе уже мчат на выход с разрушающегося крейсера. Прошло не так много времени, как Падме вновь стали мучить кошмары. Кошмары, в которых Энакин умирает у нее на руках. Кошмары, после которых она просыпалась в холодном поту, потому что ничего не могла сделать ради своего любимого. Нет, она знала, что будущее не устойчиво и постоянно находится в движении, но… это же Энакин. Её Энакин! Она не может допустить его смерти. И смерти её ребенка. И она хотела этого избежать, но и при этом и самой не стать причиной смерти возлюбленного. — Как же все сложно! — Бессильно кричала Падме на свое отражение, которое в точности повторяло все её движения. Она опустилась на пол и едва позорно не зарыдала. — Так же нельзя… Я не могу… — Полушепотом говорила она, утирая свои слезы ладонью. — Он не может умереть… Она стала искать варианты. Она случайно поделилась своими опасениями с канцлером, который единственный знал правду о произошедшем на Татуине. Он отнесся к ней с пониманием и даже с какой-то отцовской любовью. И от этого было еще труднее поверить, что перед ней стоит могущественный ситх, если не сам лорд ситхов. Да, она чувствовала возмущения силы, совсем слабые и почти не заметные, но только не для нее. Правда, она не спешила оглашать свои подозрения раньше времени. — Зачем вы мне помогаете? — Спросила однажды Скайуокер у канцлера, пока они прогуливались по длинным коридорам сената. — Всем нам нужна поддержка, дорогая. И Вам и даже мне. — Улыбался мужчина, глядя на девушку. Падме не знает, куда себя деть от этих кошмаров — новых заданий от Совета не поступало, а находиться с Энакином ей было грустно. Казалось, что проходят недели в бездействии и вот-вот должен грянуть морской шторм с оглушительным ревом. И он грянул. И грянул в виде всё того же канцлера Палпатина, что предложил ей перейти на темную сторону, в красках расписывая то, что он может ей передать, буквально умолял стать его ученицей. И Падме задумалась. Все что она узнала — было джедайское, и ничто не могло спасти жизнь ее любимому. Но темная сторона имеет больше возможностей… И она снова не стала спешить, решая рассказать обо всем другим джедаям-магистрам. Не всю правду, а только о Сидиусе, конечно же. Но ей не поверили. Даже едва не подняли на смех, пока она не попросила заглянуть к ней в сознание и увидеть все то, что видела она. И только после этих крайних мер её восприняли всерьез. Это уже даже не смешно. То, что она девушка и то, что она избранная, не повод делать из нее посмешище. В душе Скайуокер начала нарастать знакомая ярость, обвивая ее, словно змея свою жертву. Пока джедаи самозабвенно ринулись уничтожать ситха, Падме напряженно думала и металась в храме джедаев, подобно запертому в клетке льву. Нет. Она не может позволить, что бы знания пропали столь бездарно. Она уже поняла, что много лет назад был повержен ученик лорда ситхов, а не учитель. Ведь учитель всегда стоит прямо во главе политики. И она сорвалась, вскакивая на местные средства транспорта и на всех возможных скоростях летя к канцлеру. Она не позволит его убить, но она позволит ему убить всех джедаев. Так будет логичнее. Именно поэтому, когда она прибыла на место, в живых остался лишь один джедай, которого она сбросила в пропасть, спасая ситха от верной гибели. — Ты сделала верный выбор, моя ученица. — Обезображенный Палпатин смотрел на нее с нескрываемым превосходством. — Еще пока не ваша. — В тон ему отвечает девушка, выставив впереди себя свой световой меч. — Ты не для того помешала убить меня, верно? — Слащавая улыбка стала понемногу спадать с лица мужчины. — У вас передо мной долг жизни. И вы прекрасно знаете, как это работает. — Криво улыбаясь, ответила девушка. — Вы летите со мной. На Мустафар. Прямо сейчас. — Скайуокер убрала свой меч, указывая на дверь. Палпатин, влекомый силой приказа, пошел за ней. Падме прекрасно знала, как работают на самом деле пунктики спасения чьей-то жизни. Чем сильнее человек, которого ты спас, тем дольше он будет от тебя зависеть. И чем слабее, тем меньше время, которое можно использовать в своих целях. Естественно, джедаи все делали безвозмездно, но ситхи… о да, они не упускали ни одной такой возможности. На то они и ситхи, конечно же. Пока Скайуокер правила кораблем, выходя на сверхсветовую скорость, Палпатин отдал приказ шестьдесят шесть, уничтожающий всех джедаев. Падме только растянула губы в улыбке. Ей было интересно, а выживет ли её дорогой учитель? Она догадывалась, что если выживет, то бросится на ее поиски. Ну, ничего. У нее еще достаточно времени исполнить задуманное. Они вскоре прибыли на огненную планету, встретив достаточно радушный прием у Торговой Федерации. Но Падме спешила, и достаточно скоро они с Сидиусом остались одни в небольшой комнатке. Внутренним чутьем Скайуокер ощущала, что нужно спешить. Поэтому она атаковала разум Палпатина, сметая ментальные щиты, словно щепки, и начиная копать и рыться в его памяти. Как всего оказалось там много! Она впервые захлебнулась в своих и чужих ощущениях. — Не сопротивляйся и покажи мне свои знания Силы. — Велела ему Падме, продолжая ломать сознание ситха. То, что ей запрещал делать Оби-Ван, сейчас она делала с огромным удовольствием. Это так упоительно — ощущать власть над чужим разумом и знать все его помыслы. И Палпатин не смог противиться, послушно, словно щенок перед хозяином, показывал все, что девушка хотела знать. Они провели долгие часы вместе, пока Падме запоминала все, что ей необходимо было отработать. Это оказалось труднее, чем думала Скайуокер. Но под вечер столь долгого дня, подобно губке, что впитывает воду, она впитала все, что знал сам Владыка Ситхов. И только после этого, выныривая из его памяти, уставшая, но не смертельно, пронзила сердце канцлера своим световым мечом, лишая того жизни. — Ты узнала все, что желала. Отпусти меня! — Уставший Палпатин прислонился к стене, испытывая сильнейшие головные боли. — Не в этой вселенной. — Проговорила девушка, убивая мужчину своим световым мечом и твердой рукой. Пора было заканчивать всю эту фарсовую войну. Конечно, потом она сочинит для сената какую-нибудь сказочку, но сейчас, стоя возле трупов членов Торговой Федерации, она осознавала, что война окончена. И лишь кровавые брызги на ее джедайской мантии и золотистые глаза в её отражении выдавали то, какой ценой ей все это досталось. Но даже сейчас война не окончена для нее самой. Остались лишь еще парочку человек, присутствие которых она ощущала в Силе. Оби-Ван. Он её нашел. Ну и пускай, их битва не будет долгой, точнее, её вообще не будет. — Я должен тебя убить! Ты должна была уничтожить ситхов, а не примкнуть к ним! — Оби-Ван был готов к драке, но вряд ли готов был убить свою ученицу. Ему нещадно сдавливало сердце, но он должен был. Ради тех, кого уже нет. — На колени. — Жестко проговорила Падме, даже не доставая свой меч, а лишь выхватывая из, вмиг ослабевших, пальцев световой меч Оби-Вана. Тот пораженно застыл перед ней, коленопреклонённый, словно воск в её руках. — Все еще можно исправить, Падме... — Кеноби смотрел в это золото глаз, и воля его тонула на самое дно его сознания. — Ты мне задолжал свою жизнь, Оби-Ван Кеноби, магистр несуществующего более ордена. — Скайуокер смотрела на него устало, все-таки для нее выдался насыщенный день. — Ты не причинишь вреда ни мне, ни Энакину и не станешь делать что-либо без моего приказа. — Падме обогнула Кеноби, похлопав того по плечу. — Пойдем. Нас ждут на Корусанте. И я также запрещаю тебе с кем-либо разговаривать кроме меня. Тогда Оби-Ван поплелся за ней, словно безвольная кукла, понял, что вряд ли сможет исправить хоть как-то ситуацию. Для него мир разрушился в тот момент, когда он заглянул в глаза новоиспеченного ситха и потерял свою волю. А для Падме началась новая, особенно яркая страница в ее жизни, обрамленная переломным моментом её выбора стороны.