you will always be my queen

Дрогон недоверчиво принюхался, оглядываясь по сторонам с нескрываемым любопытством. Для него всё было по-новому, как и для Дейенерис, дышавшей свежим морским воздухом. Новые кожаные перчатки, надетые от холода, тяжело и непривычно лежали на её руках, в плотных брюках её ногам было тесно и неуютно. До приезда в Солеварни она не рисковала выйти из каюты и боялась пропустить Трезубец, но теперь, стоило им пересесть на паром, она могла вдоволь любоваться рекой, ставшей могилой для её брата. Будучи в городе, Джорах достал ей тёплую курточку, отороченную мехом, и извинился, что не нашёл тёплого платья «для королевы». Дени и не надеялась выглядеть как королева — она боялась, что кто-нибудь узнает её ещё до Риверрана, а рядом не окажется Арстана или Бельваса, которые могли бы её защитить. «Хорошо, что хотя бы Дрогон со мной». Угольно-чёрного дракона, самого свирепого из её детей, они решили взять с собой, хотя и названная советниками причина, «демонстрация», Дени пришлась не по душе. Впрочем, её называли Матерью Драконов — и своих детей она должна была показать. Пусть люди Вестероса знают, с кем имеют дело. Пусть знают, что это имя она получила не просто так. Джорах утешал её, уверяя, что оставить Даарио и Арстана в Пентосе было разумной идеей, ведь они не имели права привлекать к себе лишнего внимания, но когда он же подал ей руку и помог взобраться на деревянный причал Водных Ворот Риверрана, она чувствовала себя так, словно её снова привезли на потенциально брачный смотр. Будь здесь Даарио, впрочем, всё было бы иначе — он бы сделал всё, чтобы напомнить, кому она на самом деле принадлежит. «Дракон не принадлежит никому», подумала Дени, оглядываясь вокруг. Высокие каменные башни заключали внутренний причал в квадрат и тянулись к затянутому тучами небу, оставляя от него жалкий серый клочок, и Дени, видевшая пирамиды Миэрина и статуи коней в Ваэс Дотрак, всё равно почувствовала себя ничтожной, словно дождевая капелька. Это не предложение о браке, напомнила себе она. Это лорды Вестероса, хотя и бунтующие, готовятся признать свою истинную королеву… однако без дотракийцев, Безупречных, без верных советников и с одним только Дрогоном на плече она не ощущала себя королевой. Но выхода не оставалось. Трезубец перейдён. Рейегар проиграл, но она жива и ещё может выйти из этой схватки победителем. Да, они бунтуют — но бунтуют не против неё, но против её врагов. Делает ли их это её друзьями? Должно быть, именно так. Несколько минут она нервно переминалась с ноги на ногу, когда из башни появился человек, высокий, с рыжими волосами и гладко выбритым лицом. Бледный, худой, он совершенно не походил на жителей Эссоса, и Дени, хотя она уже видела вестероссцев, всё равно стало не по себе. Дени неосознанно сжала руку Джораха. Он может знать, что мне страшно, но тот, кто перед нами, не имеет на это права. Дрогон впился в её плечо когтями и рыкнул, из-за чего незнакомец едва не споткнулся. Вот уж точно кто никого не боится, подумала Дени с улыбкой, когда дракон успокоился и снова принял нормальную позу, опустив длинный хвост на её спину. — Ваша Светлость, — поздоровался человек, быстро поклонившись и приставив один сапог к другому, — добро пожаловать в Риверран. Надеюсь, мы не… — Дени видела, что его взгляд устремлён на Дрогона — глаза округлились, губы застыли, и человек, нервно засмеявшись, закончил свой вопрос: — Так мы не заставили вас… ждать? — Нисколько, — ответила Дени, и её голос против её воли зазвучал напряжённо. Она бросила на Джораха взгляд, одёрнула себя, прочистила горло и, выдавив из себя улыбку, спросила: — С кем имею честь разговаривать? — Лорд Эдмар Талли, — он вежливо склонил голову, и Дени ответила ему тем же — правда, куда более сдержанно. — Короля уже известили о вашем… прибытии. — Он снова бросил косой взгляд на Дрогона — тот заинтересованно склонил голову набок, будто раздумывая, с какой стороны корочка будет золотистей. — Следуйте за мной. Ни сопровождавший её Джорах, ни Арстан, ни даже Даарио (хотя, казалось бы, не ему пристало не доверять потенциальным союзникам) не отнеслись к предложению северян о союзе серьёзно. Арстан напомнил о деяниях её отца, Джорах заметил, что начать переговоры следует с извинений, если предоставится такая возможность. Они все были напуганы, и волнение невольно передалось и ей тоже, но северяне вряд ли осмелятся наступать после произошедшего в Астапоре. Им всё известно, это Дени знала наверняка, иначе бы они её не пригласили. Она никому не была не нужна, когда у неё не было ничего, кроме трёх драконьих яиц, но теперь всё изменилось: им известно, что у неё 10,000 Безупречных и несколько сотен дотракийцев, известных своей жестокостью и пересёкших ради неё море — точно так же, как ей известно, что свою войну северяне проигрывают. Никакого резона убивать её у них нет, если только они не захотят поднести её голову Тайвину Ланнистеру… но такой вариант даже Арстану показался маловероятным. «У Севера долгая память», — сказал он с грустной усмешкой, «им нужна месть, а не шанс на прощение». Лорд Талли повёл их вверх по круговой лестнице и, спустя пролётов семь, вывел в общий двор. Да, места здесь было побольше, чем на крохотном причале, но неприступные каменные стены окружали Дени повсюду, из-за чего она чувствовала себя словно в ловушке. Солдаты толпились вокруг шатров с незнакомыми ей знамёнами — топорами, цепями, распятым человеком… немногие обратили бы на них внимание, если бы не урчание Дрогона, приковавшего к себе взгляды, и Дени не знала, враждебны ли они, или же удивлены… а может, почтительны? Ей казалось, что никто не ожидал увидеть здесь дракона. Никто не здоровался с ней, никто не произносил ни слова; заметив её приближение, люди застывали как вкопанные. Им стоило прибыть поздно вечером, подумала Дени, но деваться было некуда. Даже если прежде они ничего не знали, теперь — знают. Визг Дрогона возвестил возвращение Драконьей Королевы, пути назад у неё нет. Покои лорда располагались в треугольном донжоне — мощной крепостной башне на востоке. Там, впереди, говорила себе Дени, её ждёт Робб Старк. Король Севера, Король-Узурпатор, Король, решивший оторвать кусок от её Семи Королевств, Король, оставшийся ни с чем, Король, потерявший Север, как говорили в Белой Гавани… Все они, впрочем, остались с носом, кроме Ланнистеров, но и они однажды узнают, как свирепы бывают драконы… даже в капюшоне, даже выглядя простолюдинкой, утешала себя Дейенерис, когда гремели цепи, и раздвигались тяжёлые металлические башни крепости. Я от крови дракона, напомнила себе она. Дрогон рядом со мной. Я не должна бояться. В чертог замка свет почти не проникал, хотя снаружи Дени видела несколько высоких балконов с видом на ров, Трезубец и долины. Должно быть, с верхних комнат замка открывается прекрасный вид — и, может сдаться, кто-то наблюдал отсюда за той битвой, в которой погиб Рейегар… Дени одёрнула себя: Рубиновый брод слишком далеко, и она пришла сюда не погибать. Больше не оглядываясь по сторонам, не глядя на зажжённые подсвечники, она устремила взгляд на тронное место. Король Севера поднялся, отвечая на её взгляд слабой улыбкой, высокий, гораздо более худой, чем она ожидала. Совсем ещё мальчик её лет, даже младше Визериса. Дени быстро оглядела тех, кто окружил его трон. Тощая женщина с заметной проседью в каштановых волосах в шерстяном платье в пол была, должно быть, леди Кейтилин — его матерью. Даже если бы Джорах не предупредил её заранее, Дени всё равно догадалась бы — по встревоженному взгляду и осунувшемуся лицу. Вдовство было леди Старк не к лицу, и Дени отвернулась, надеясь скрыть любопытство. Молодая женщина, высокая, облачённая в зелёную кольчугу с чёрным медведем, скрывавшую её фигуру, была куда больше заинтересована в спутнике Дейенерис, но назвать её по имени Дени не смогла бы. Рассмотреть других она не успела — лорд Старк шёл навстречу, и теперь остановился в нескольких шагах от гостей. На мгновение Дени замерла — его глаза оказались слишком голубыми, а улыбка слишком радушной. Возможно, даже искренней. Узурпаторы так не улыбаются, успела подумать она, к тому же, они гораздо старше… — Прошу меня простить, что мы не обеспечили вас должной охраной, — поклонился лорд Старк. Его манеры оказались безупречны, и рот Дени дёрнулся, норовя сложиться в улыбку. — И за то, что я не вышел встретить вас сам, как подобает гостеприимному хозяину. Не хотел привлекать к вам лишнее внимание, к тому же, хозяин Риверрана — лорд Талли, а не я. — Вам это удалось, — произнесла Дени, сглотнув. Уголки его губ дрогнули: — Да. Но все мои усилия вы перечеркнули, приведя ко мне своего дракона, — он взглянул на Дрогона так, словно тот был человеком, и почтительно кивнул. Дени могла решить, что он шутит, издевается, но глаза Старка горели восхищением. Она ожидала, что Дрогон будет напряжён, что он расправит крылья и угрожающе дыхнёт дымом, но тот был не ей в пример спокоен, словно Робб Старк ему… понравился. Хуже того, словно Дрогон доверял ему. Дени неожиданно посетила шальная мысль, и она едва не хихикнула: стоит сказать «Дракарис», и тогда… но Король Севера уже отвернулся от Дрогона, обращаясь к её сопровождающему: — А вы, я так понимаю, Джорах Мормонт? Тот, кого изгнал мой отец? — Ваш отец действовал от имени Короля-Узурпатора, — напомнила Дени, заставляя Старка вновь посмотреть в её сторону и тут же пожалев об этом. Уж больно пристально он в неё всматривался, разве только не смеялся над ней. — Сир Джорах предан другой королеве. Королеве, даровавшей ему помилование. Я прошу уважать моё решение, ведь сир Джорах стал моим преданным другом и спутником. Она ожидала, даже надеялась, что Старк начнёт спорить, отстаивать решение отца, но тот неожиданно засмеялся: — Дом Мормонтов пользуется моей большой любовью. Леди Дейси Мормонт… — Старк оглянулся на девушку в зелёных доспехах, но та стояла неподвижно. — Если дом Мормонтов примет его обратно, я не стану спорить с королевским помилованием. В конце концов, я… — Взгляд Старка снова остановился на Дейенерис, рот раскрылся, но непроизнесённые слова застыли в воздухе. Пытаясь спрятать глаза, он быстро оглянул её шею, смутился, поднял голову на лицо, глупо улыбнулся… он тоже король, вспомнила Дени, и губы её сами по себе сложились в снисходительную улыбку. Он — король, который боится уронить себя в лице своих подданных. На их счёт Дени ничего сказать не могла, но её его нерешительность даже забавляла. — Вы… вы решили, наверное, что едете на верную смерть? — произнёс он, наконец-то найдя опору на её переносице. — И до сих пор не уверена в обратном, — ответила Дейенерис, бессознательно подняв подбородок. — Как и в том, что наш союз оправдан. Насколько я могла слышать, вы свою войну проигрываете… — лорд Старк кивнул, но не торопился её перебивать. Если он придерживался светских манер, лишь бы не оборвать союза с ней, его это только красило. — Моя же война ещё даже не началась. Вы просите меня сражаться, но за что? — За ваш народ, — спокойно объяснил тот и вновь окинул присутствующих взглядом. Дени выхватила несколько незнакомых лиц — крупного северянина, чья физиономия не внушала ей доверия, и, рядом с ним, другого — лысого, с пересекающим лицо шрамом и крупными усами, глядевшего на неё не столь грозно. — Мы готовы присягнуть вам на верность, если это необходимо. Нас не интересует Железный Трон. Только справедливость. Дени изогнула бровь. Она не хотела подавать виду, что его слова впечатлили её, да и на то, чтобы так легко поддаться исключительно на внешнее дружелюбие, она не имела права. Бронзовые зубцы короны блестели в волосах Старка, но он вёл себя не так, как подобает королю — он был слишком сговорчив, слишком предан. Он должен быть горд, тщеславен, должен вгрызаться в кусок своей земли с жестокостью голодного пса. — Вы не думаете, что я поступила бы более мудро, если бы не стала рваться в бой, пока не закончится ваша война? — Вам чужда честь? — глаза Старка сощурились. — Вы не понимаете, за что мы боремся? — Понимаю. Но не понимаю, как это связано со мной. Значит, общаться с женщинами Старк умеет. Убедилась она и в том, что он может, хотя бы внешне, играть в благородство. Но Дени всё равно хотелось вывести его на чистую воду, заставить понервничать… разозлиться, быть может, чтобы он сказал то, что думает на самом деле. Она не отворачивалась от него, достойно отвечая на пристальность взгляда и тщательно игнорируя барабаном стучавшее сердце. — Вы думаете, что кто-то пойдёт за вами, когда прекратится чужая война? — произнёс Старк после недолгой паузы. — Это война на земле, которую, как мне известно, вы мечтаете назвать вашей. Я не горд, и не отрицаю возможного проигрыша. Не отрицаю, что мне придётся отправиться в Винтерфелл и восстановить его, как подобает хозяину замка… если такова будет ваша воля, и вы сочтёте, что проделали путь зря. — Старк замолчал, глядя на неё выжидающе, словно дав ей время отказаться. Но Дени молчала — и, заручившись её вниманием, Старк продолжил: — Но Ланнистеры должны понести наказание за то, что убили моего отца и взяли моих сестёр в плен! — Дени подумала было, что он слишком разгорячился, особенно для короля, который пытается вести переговоры — то же самое, видимо, пришло в голову Кейтилин Старк, протянувшей к сыну руки в немом жесте. — Ланнистеры не отдадут вам престол, но я могу это сделать. Север может это сделать, ради вас… И я немногое прошу взамен. — Немногое? — Дени засмеялась. — Возможно, вы не осознаёте, скольким я рискую, отвечая на ваш призыв. Возможно, вы… — Нам это прекрасно известно, — заговорил лысый со шрамом. — Вести о ваших завоеваниях в Эссосе разлетаются очень быстро. Я сообщил об этом королю и предположил, что… — С кем имею честь беседовать? — перебила его Дейенерис. — Вендел Мандерли, Ваша Светлость, — он сделал шаг вперёд и поклонился, мягко улыбнувшись в усы. — Сын Вимана Мандерли, лорда Белой Гавани. — И что же Белой Гавани известно о моих завоеваниях, лорд Мандерли? — спросила она, обращаясь, впрочем, скорее к Королю Севера. — О ваших драконах, — он снова улыбнулся, метнув в Дрогона бесстрашный взгляд. — О том, как с их помощью вы сожгли Астапор. Известно нам также и о завоевании Юнкая… — Тогда, должно быть, вам известно, что я владею многим, что не захочу потерять, сражаясь не за себя, но за интересы своих подданных, — в сторону Мандерли она даже не посмотрела, сверля взглядом Короля Севера. Он всего лишь мальчишка, нацепивший корону, но и я — только девочка. Ей было любопытно, что он скажет, ведь теперь лишь от его слов зависел её выбор. Не будь мы королями, мы могли бы расти вместе, могли бы… — Как я могу быть уверена, что вы одержите победу? Как я могу быть уверена, что, поддерживая вас, я не поставлю крест на своих целях? Дени заметила, что лицо Старка напряглось. Ещё немного, и желваки заходили бы по его лицу, но взгляда она не отводила. Знала, что если не выдержит — он сочтёт её слабой, и тогда она проиграет. Он уже поддался её давлению, знал, что она видела его слабость, но давать подобное преимущество ему Дени не хотела. Все, кто присутствовал в комнате, поняли, что ответа она ждёт именно от Короля Севера, а не от его подданных, и затаили молчание. Ещё немного, подумала Дени, и они услышат, как громко бьётся моё сердце. Они поймут, что я напугана, но драконы не… Старк вдруг грустно усмехнулся, потупив взгляд: — Вы не можете быть уверены. Но вам будет гораздо проще вернуть себе столицу, если я буду вашим союзником. У нас общий враг, а это многое значит. — Я не сомневаюсь в том, что вы и ваша победа будут мне полезны, если так произойдёт. Но что, если я только потеряю своих солдат? — Если вы этого ждёте, зачем вы здесь? — лорд Старк нахмурился, скрестив руки на груди. Теперь Дени захотелось отвернуться от его взгляда из-под насупленных бровей, но она знала, что не может себе этого позволить. Холод его голубых глаз пугал, но она была обязана выйти из битвы победителем. — Вы проделали весь этот путь, чтобы задать мне вопросы, ответа на которые нет? — теперь была очередь Дени слабо улыбнуться. — Я надеялась, что если я не найду ответов, вы мне в этом поможете. Скажете, почему я должна помочь вам. — Если бы только у меня был ответ… — тихо произнёс лорд Старк спустя секунды напряжённого молчания. — Но ни я, ни мои приближённые не могут ответить вам на этот вопрос. Вероятно… мы обращаемся к вам, как к последней надежде. Мы поймём, если вы откажетесь. Но согласитесь, и каждый в этой комнате отдаст свою жизнь за то, чтобы вы вернули королевство себе. Сердце Дени дрогнуло, когда он обернулся сначала на лорда Мандерли, словно спрашивая, чего ради он это затеял, а после — на свою мать. Он хороший человек, вдруг подумала Дени. Наверняка лучше, чем Тайвин Ланнистер и сын узурпатора, убившего Рейегара. Ей хотелось помочь ему. Душа тянулась к нему и считала это верным решением, а справедливость — достойной целью. Не она ли сражалась с работорговцами во имя справедливости? Он всего лишь мальчишка, нацепивший корону. Я — дракон, но и драконам нужно время на рост, и даже драконы не отвоёвывают королевства с первого дня жизни. Лорд Старк снова посмотрел в её сторону, не заметив секундного замешательства. Дени хранила молчание и вдруг глупо улыбнулась — точно как он, резко себя оборвав и отвернувшись. Она проиграла? — Ланнистеры должны заплатить по своим долгам, — вдруг зарычал недружелюбный северянин, до этого не открывавший рта. — Голова их королька за нашего лорда Старка — цена справедливая! Он был достойным мужчиной и честным человеком, почестнее многих, и однажды его сын докажет, что пошёл по его стопам. Вы не совершите ошибки, сражаясь с нами плечом к плечу, королева. Лучшего союзника вам не найти во всём Вестеросе. — Несколько проигрышей не лишают короля короны, — высказалась леди Мормонт. «Все они любят и поддерживают его», подумала Дени, и это было на удивление приятно. Но от самого Робба Старка она так ничего и не дождалась — кроме умоляющего взгляда. Возможно, и этого было достаточно. Его люди, его верность, его требование справедливости, его пронзительный холод голубых глаз… вот и всё, что он мог ей дать. Ему оставалось только развести руками и повторить сентенцию о последней надежде. Дени поняла, что ничего больше не добьётся: — Мы сообщим о своём решении позже. Пришлём ворона, — заявила она и, поклонившись, собралась уходить, но незнакомый женский голос вдруг остановил её: — Ваша Светлость! — Дени остановилась и, не веря своим ушам, развернулась и посмотрела туда, откуда доносился голос. С ней заговорила Кейтилин Старк, не доверявшая ей, не выражавшая ровным счётом никаких положительных эмоций: — Вам ни к чему снова проделывать этот путь. Примите решение здесь, и даже если оно не понравится нам, мы отпустим вас и больше не потревожим. — Ваша Светлость, — вдруг произнёс лорд Старк, — это моя матушка. Леди Кейтилин Старк, вдова Эддарда Старка и дочь лорда Хостера Талли. — И та, кого мой отец лишил жениха. — Лицо леди Старк побледнело как мел. — Вероятно, мои извинения покажутся вам неуместными и несвоевременными… однако, от лица дома Таргариен я прошу прощения за деяния своего отца. Так сложилось, что эта война унесла жизни и тех, кто был дорог мне. — Отец Робба Старка поддержал Узурпатора, вдруг вспомнила Дени. Робб Старк остался жить, в то время как дети Рейегара были преданы мечу. Отец казнил бы их не задумываясь, но я — не мой отец. И я не стану казнить их, не имея на то причины. — Извинения всегда уместны, Ваша Светлость, — леди Старк поклонилось учтиво, но, в отличие от сына, без теплоты, — но с той поры утекло много воды. Тот, кто всё же стал моим мужем, кого я любила и люблю всем сердцем, был несправедливо обвинён в измене и убит. Моё сердце желает новой мести и не испытывает зла к вам. Не вы отдали приказ об убийстве моего жениха и его отца, не вы были в ответе за их смерти… — Как я и сказал, — лорд Старк заговорил более окрепшим голосом, словно речь матери придала ему сил, — это вопрос справедливости. Джоффри Баратеон совершил огромную ошибку, решив, будто Север быстро забывает нанесённое ему оскорбление. Но это не так. У Севера долгая память. — Когда это закончится, — вступился лорд Мандерли, — когда мы отомстим за нашего лорда, Вестеросу понадобится новый король. Справедливый, готовый судить по чести. — И мы выбираем вас, — согласился Король Севера. Он и сам уже коронован — и готовность присягнуть ей на верность всё ещё казалась Дени странной, если не сказать подозрительной. Визерис сказал бы, что это заслуженно. Что народ Вестероса всегда ждал возвращения своих законных правителей — тех, кто отвоевал их больше трёх сотен лет назад; тех, кого любили и боялись. Но Дени понимала, что их любовь ещё нужно заслужить. Визерис был глупцом и поплатился за это, но она не станет повторять его ошибок. Взгляд Робба Старка, его слова, его тёплая улыбка эту любовь только обещали. Но приглашение остаться в Риверране всё же приняла. Если северяне не врут, и они действительно приняли её извинения, поводов ненавидеть её у них всё же гораздо меньше, чем любить или, по крайней мере, сохранять многообещающее равнодушие. Лорд Эдмар, вновь возложив на себя обязанности принимающей стороны, отошёл от своей сестры и повёл Джораха и Дейенерис в боковой коридор. Они поднимались по лестнице, слабо освещённой проникавшими через бойницы белыми полосами, и Дени никак не могла избавиться от навязчивых воспоминаний. Король, проигравший несколько сражений… борьба за справедливость… много утёкшей воды. Щуплая фигура матери, настолько уставшей, настолько безразличной, что дочь того, кто лишил её счастья, её возможность отомстить за утраченную любовь не интересовали её… «Их интересует только месть, — подумала Дени. — Они имеют право ненавидеть Ланнистеров точно так же, как я. Мы на равных. На одной стороне. Мои драконы и мой огонь сожгут то, что не получилось сжечь у них. Я не должна бояться этих людей». К тому же, и Дрогон был спокоен, но сердце билось так же учащённо, словно что-то предчувствуя, и Дени пришлось приложить немало усилий, чтобы отвлечься от него. Оказавшись в спальне, Дени первым делом распахнула балкон и выпустила Дрогона на прогулку. Легко вспорхнув с её плеча, он полетел в сторону Шепчущего Леса, позволив ветру расправить его крылья и зашуршать в них, а себе — ощутить бьющие в тело потоки воздуха. Впервые за долгое время Дени осталась совершенно одна, и, рухнув на постель, закрыла глаза, разрешив мыслям течь куда вздумается. Она вдруг вспомнила о Даарио и о том, что соскучилась по его телу, задалась вопросом, что бы сделал Визерис, окажись он на её месте… наконец, был бы Дрого рядом, если бы она захотела заключить союз с королём, точно так же, как он, не проигравшим ни одного сражения? Он проигрывал войну. Просил помощи у женщины. Проигрывал войну. Просил помощи… Словно форель со знамён Талли, плыла Дени в собственных мыслях, не надеясь причалить к берегу. Надеясь, что разум её прояснится, она вышла на балкон, и, ёжась от холода, уставилась вдаль — на Красный Зубец, всего лишь тонкую нитку посреди бесконечных равнин, пустеющих на сотни миль от замка… конечно, отсюда не видно Рубинового Брода. Конечно, никто из тех, кто присутствует здесь сейчас, не имеет никакого отношения к смерти Рейегара. Конечно, Робб Старк не виноват в том, что его отец поддержал Узурпатора — его отец мёртв, и сын, осознав его ошибки, теперь пришёл к ней на поклон. Точнее, пригласил её, чтобы поклониться, но разве это имело значение? Она не изгнанница, и даже не завоеватель. Она здесь, потому что её пригласили. Она здесь, потому что её подданным потребовалась её помощь. Ведь так королевы и поступают, верно? Являются на зов и вершат справедливость. Они приходят в трудный час и поступают как считают нужным, ибо им одним дана власть над миром. Равнины уже утопали в сумерках, когда в её покои постучали, и зашёл Джорах. Дени вежливо осведомилась, сумел ли он переговорить со своей родственницей, и он также вежливо сообщил, что его отец, лорд-командующий Ночного Дозора, погиб в экспедиции за Стеной. — Мне очень жаль. — Он был хорошим человеком. Доблестным. Он не поддержал Роберта, когда тот восстал против вашего отца и вашего брата… — Дени отвернулась. Конечно, он пришёл говорить об этом, а не о своей семье. Конечно, он ждёт, что она примет решение… а она ждёт, пока он его оспорит. — Ваша Светлость, я… — Сколько человек в армии Робба Старка? — перебила Дени, прежде чем он успел договорить. — Больше 3000. Большая часть войск, порядка 10,000 солдат, ушла с лордом Болтоном на Север — отвоёвывать Винтерфелл. Полагаю, вскоре они встретятся. — Тогда ради чего нам заключать с ним союз? Безупречные всё ещё рвутся в сражение, и в этот самый момент, когда мы разговариваем, в Эссосе процветает рабство. — «Могу ли я оставить одних людей, которым нужна помощь, ради помощи другим?» — У Севера долгая память, — возразил Джорах. — Не сомневайтесь, что если уйдёте сейчас, вам ещё припомнят преступления вашего отца. Но если нам предложено перемирие, возможно, стоит на него согласиться. Перемирие… слово отдавалось в Дени опасной сладостью. Отец не стал бы заключать перемирия. Отец не стал бы просить прощения. Но она не Эйерис Таргариен — даже если от неё ждут обратного. — Мне стоит согласиться? — Робб Старк молод, но если кто-то и одержит победу в этой войне, то это будет именно он. Моя кузина мне… кое-что рассказала о нём, и отзывалась исключительно с уважением. После смерти Ренли Баратеона большинство лордов переметнулись к Ланнистерам, оставив Станниса прозябать на Драконьем Камне… ошибка же, совершённая Старками, вынудившая их возвращаться домой, была допущена не самим Королём Севера, но лордом Эдмаром. Более того, близкий друг предал его — и из-за этого король потерял Винтерфелл. — Выходит, ему не удаётся даже командовать своими подчинёнными? — спросила Дени с горькой усмешкой. — И он не знает, кому можно доверять? — Вы не дадите ему шанса исправиться? Научиться на своих ошибках? — Дейенерис молчала. — Наша армия сопоставима с мощью небольшого дома Вестероса, но нам противостоит мощь двух Великих Домов — Ланнистеров и Тиреллов. Мы не сможем вернуть Королевскую Гавань в одиночку. Даже одних Старков было бы недостаточно… Сила Севера пригодится нам. То, что нам предложили союз — огромное везение, Робб Старк от него ничего не выигрывает… — Вы так думаете? — спросила Дейенерис, глядя на чёрную точку высоко в темнеющем небе. Дрогон ещё такой крохотный, но прочие уже разевают на него рты. — Сколько у Робба Старка драконов? Ни одного. Они ещё малы… — И их легко убить, — предостерёг Джорах её дальнейшие слова. — Робб Старк переманивает Безупречных, наёмников и трёх драконов, но ничем не рискует, предлагая нам союз. Это и есть его выигрыш. Я же рискую теми немногочисленными войсками, которые вы называете мощью небольшого дома. Я рискую своей жизнью… тем, ради чего я так долго боролась. И как я могу быть уверена в том, что не будет совершено предательство? Что он не воспользуется моей силой, а после — не убьёт меня за то, что мой отец сделал с его родственниками? Ему всё равно, для кого побеждать Джоффри. Для кого отвоёвывать Железный Трон. — «Они выбрали справедливого правителя. Но этот выбор — лишь слова, я ничего не сделала, чтобы заслужить их любовь». — Из двух зол он просто выбрал меньшее, поддержав меня, а не Станниса Баратеона. Откуда мне знать, что так оно и останется? — Его отец погиб, потому что не мог нарушить данное слово. Потому что был верен тому, с кем состоял в союзе. Не предательства вам нужно бояться, Ваша Светлость. Возьмите с него клятву, и он останется вам верен. — Он потребует независимости, — холодно произнесла Дейенерис. — Потребует. — Если я соглашусь, не сочтут ли другие, что имеют право на то же самое? — Сочтут лишь в том случае, если независимость позволит им существовать самостоятельно. Силы на подобное хватит не у многих. Сохранять дружественные отношения, быть сюзереном, ни во что не вмешиваясь… вернуть себе Железный Трон. Разве не этого вы хотите? — Если это произойдёт, я верну себе Шесть Королевств, не Семь. — Значит, вы откажетесь? Повисла пауза. Солнце скрывалось за линией горизонта, на розовом небе стали проглядывать первые звёзды. Дрогон поджёг стайку напуганных птичек и устремился на землю — туда, где его ждала вечерняя трапеза. Что же, пускай он маленький, пускай его легко убить, как говорит Джорах. Зато он дома, и вскоре здесь окажутся его братья. И они отвоюют то, что им причитается. — Нет. Возможно, вас это удивит, но я хочу помочь ему. «Ведь он обязательно поможет мне». Джорах грустно усмехнулся: — Ваша Светлость, прошу простить меня… но я совершенно не удивлён.