you will always be my queen

С неимоверным трудом Дени разлепила отяжелевшие веки. Окружающие предметы отказывались приобретать очертания, и она видела только непонятные, размытые пятна. Большое коричневое — прямо над её головой. Потолок, быть может. Маленькое, дребезжащее жёлтое — справа. Кажется, это свеча. Она, Дени, лежит на чём-то мягком, и её тело укрывает что-то теплое. Одеяло. Огромная чёрная копна и смуглая фигурка, одетая в куски яркой ткани… — Миссандея? — позвала Дени так тихо, что собственный голос показался ей умирающим. Служанка вздрогнула от неожиданности, но всё же послушно склонила голову. — Как я рада тебя видеть… Ты в порядке? — Я чувствую себя лучше, чем вы, Ваша Светлость. Вы… Как вы себя чувствуете? Дени не знала, что отвечать. Её тело, казалось, налилось свинцом, ни одна мышца не реагировала на немые мольбы шевельнуться, да и глаза отказывались открыться как следует. Она попыталась улыбнуться, лишь бы Миссандея не решила, что её королева при смерти, но вышло с трудом. — Вы что-нибудь помните? Да… кажется, она что-то помнила. Какого-то капитана Редвина и его поэзию, собственное пение, нижнюю палубу… — Мы победили, — в голосе Миссандеи послышалась улыбка. Лёгкая, почти нерешительная; слабая, как дуновение ветра. — Дорнийские корабли сумели быстро протаранить флот Редвинов и Ланнистеров… Они даже не успели понять, что происходит, и большинство пошли ко дну. Другие были захвачены дорнийскими капитанами, и… многих мы пленили. Некоторые даже готовы присягнуть вам на верность. Да, это звучало отлично, но Дени могла только помычать и так продемонстрировать радость. Сон снова сморил её, и Миссандея поспешно удалилась. Она снова плыла. Морозная вода вновь её обнимала, как давно утраченная сестра, готовая навсегда утащить за собой на дно. Туда, где ей будет спокойно. Туда, куда уже ушёл Рейегар, проигравший каждую из своих битв… Вода казалось домом, которого у Дени никогда не было. Проснувшись в следующий раз, она увидела подле себя сира Джораха. Он, как и подобало, порадовал её отеческой улыбкой и вёл себя так, будто ничего не произошло. Да, совершенно обозлившись на Даарио, она и забыла, что сир Джорах, в общем-то, его поддержал. И тоже был против её участия в битве — но его забота почему-то ранила не так сильно, как в случае с капитаном. Быть может, ей просто нет никакого дела до того, что там о ней думал сир Джорах. Сколько раз он в ней разочаровывался, но всё равно стережёт покой и даже не подумывает о предательстве… А вот Даарио, в любви к которому она вполне была готова признаться самой себе, — это совсем другое дело. Или было другим, пока не случились Риверран, Король Севера и Драконий Камень. Где же Робб, мне так надо с ним поговорить, я должна ему рассказать? Она снова провалилась в сон. Хотела позвать Робба, но вода заполонила лёгкие и мешала кричать. Из её губ лишь вырывались безмолвные пузыри. Ведь он тоже наверняка где-то здесь, в этой прозрачной воде — он ведь тоже её ищет, правда? Или, может, уже ждёт дома — там, где они смогут всегда быть счастливы? У жаркого, трескучего огня… Новое пробуждение — и новое разочарование. Хотя уже и не такое сильное, как в случае с сиром Джорахом. Теперь рядом с ней сидит Даарио. Он своё волнение успешно скрывает — если вообще его чувствует. Она чуть не погибла, а он до сих пор не может вести себя рядом с ней как открытая книга. Экое нахальство. — Вы атаковали без флагов. — Даарио кивнул и, кажется, даже совсем не удивился тому, что Дени задала именно этот вопрос. — Почему? — Бороться с известным злом совсем не так страшно, как с неизвестным. Если бы они знали, кто их атакует, это придало бы им сил. Позволило бы соображать быстрее. А вот неизвестность наоборот очень пугает. — И кто это придумал? — Я. Дени наконец-то осмелилась поднять на него взгляд. Мутный и нерешительный, но всё же достаточно настойчивый, чтобы бросить даже этот столп самоуверенности в дрожь. Ну конечно — она могла бы и догадаться, он же так умён. Бесспорно самый смекалистый капитан среди её подданных. И самый преданный. Зря она усомнилась в его совете. Он ведь никогда ни о ком — и ни о чём — кроме неё и её блага не думал даже тогда, когда Дени упиралась и просила этого не делать. И он продолжит так делать, даже когда она придёт в себя, и сказать это будет уже не так просто: — Ты был прав. Не стоило мне… рваться в пекло и… слушаться Робба Старка. Хотя и тебе стоило быть помягче. — Выходит, это была его идея? — спросил Даарио с грустной усмешкой. — Моя королева послушалась… Робба Старка, проигнорировав то, что о её глупой затее ринуться в бой думал я? — Ты перегнул палку, — напомнила Дени. — Называть мои идеи глупыми… — … значит быть с тобой честным, — не сдавался Даарио. — Значит оберегать тебя. Обещая быть твоим мечом в ночи, я именно это и имел в виду… — Вот и нет. Тебе кажется, что если я впустила тебя в спальню, это даёт тебе право помыкать мной. Управлять. Говорить, что я должна делать, а что нет… Но это не так. Ты просто капитан моих солдат, Даарио Нахарис. И не более того. Дени и сама не была уверена, что говорит всерьёз. Слова, звучавшие в её голове, были совсем не столь ядовиты, как те, что сорвались с её языка и на мгновение исказили лицо Даарио болезненной гримасой. Но всего на мгновение — уж слишком хорошо он владел собой. Быть может, ей просто показалось? — Может, и так, — тихо сказал он. — Видимо, я и правда посмел надеяться на это, когда… Моя королева пожелала, чтобы я остался с ней рядом. Я осмелился мечтать… поверить… Я позабыл, что тебе нужен не защитник, а подданный, который слепо следует твоим приказам. Дени опустила глаза. Хотя именно это она хотела донести и знала, что так будет правильно, слова Даарио вызывали внутри сосущее чувство горечи. Она же… ему делает больно. Не себе, но правду говорить всегда неприятно, если только это не признание в любви. Но его Даарио уже никогда не услышит, и теперь Дени это знала. На мгновение она словно увидела себя его глазами — жестокую, не позволяющую себе чувствовать, и неприступную, почти как Драконий Камень. Только в её случае не помогут ни осады, ни быстроходные дорнийские корабли. Как бы ей хотелось, чтобы всё иначе… Быть с Даарио так легко. Даарио всегда рядом. Даарио не ждёт другая женщина… Даарио предан ей, словно пёс… — И… Знаешь, что хуже всего? Я даже не могу тебе перечить. Будь всё иначе… Если бы ты позволяла мне тебя защитить… Я бы не любил тебя так сильно. На шею Дени свалили гигантский валун. Как ни хотела, она просто не могла поднять голову и взглянуть на него. Конечно, если он её любит… не остаётся рядом из-за титулов и места при дворе, это многое объясняет. — И… Я понимаю, что ты не чувствуешь того же. Теперь уже точно. В этот раз Дени не стала кривить душой и изображать невинную невозмутимость. Она только легко улыбнулась мысли, что кто-то другой это тоже заметил. — Что ж… Я ляпнул что-то, чего и сам не ожидал, и… Прошу Её Светлость простить мой длинный язык, если какие-либо из его слов задели её достоинство. — Дени покачала головой. Даарио помолчал, ожидая, что топор всё же отсечёт его голову, но казни не последовало. — Её Светлость как и всегда милосердна… Меня это радует, ведь я намерен и впредь верно ей служить и давать советы, которыми… Она может и не воспользоваться. То, что она сказала, ничего не изменит. Я буду верным подданным, буду следовать приказам и… держаться подальше от спальни Её Светлости, если этого она желает. Широко зевнув, Дени произнесла: — Ты же знаешь, что этого я попросить не могу. — Знаю, — ответил Даарио без тени улыбки. — Только не знаю, почему. При всём желании Дени не успела бы спохватиться, переспросить, извиниться, объяснить; она снова провалилась в сон. Образы сменяли друг друга один за другим: драконы, парящие над бурлящим морем; тёмный скалистый полуостров, его внушительная тень накрывает шторм; вопли; треск пламени; оранжевое зарево на горизонте; корабль в пяти мгновениях от окончательного разрушения; бравый капитан на мостике… Непроглядная тьма скрадывает его черты лица и даже цвет волос, так что Дени не знает, то ли это Даарио, то ли Робб, то ли треклятый капитан Редвин, кто бы он ни был… Вспышка пламени, вопль, взгляд заволакивает пена, перед глазами туда-сюда проплывают рыбы, осьминоги, прочие неизвестные создания; ещё глубже, на самом дне, похоже, проходит какое-то пиршество… Сердце Дени болезненно сжалось. Там, где океан погружался во мрак, сидели десятки людей, и торжество застыло на их мертвенно-бледных лицах. Дени поморщилась: казалось, это было воспоминание, вынырнувшее из самой глубокой бездны её памяти. Водоросли покрывали некогда роскошные камзолы. Водные черви заползали в глазницы, а другие, незнакомые Дени морские твари гнездились в ушах, ноздрях и даже открытых ртах. В руке одного из пирующих застыла пустая вилка. Она подплыла ближе, или дно само потянуло её вниз. Знакомые цвета, затянутые илом. Черепа, в чьих пустых глазницах обосновались крабы. Сломанные щиты, разъеденная влагой древесина… Дени отпрянула. Она вспомнила, где видела это пиршество раньше. В Доме Бессмертных. Человек с волчьей головой сидит во главе стола, и на грудь ему капает кровь. Его жёлтые глаза поблекли. Дени хотела вскрикнуть, но холод мертвенной хваткой вцепился в её шею, словно пытаясь задушить. Она знала этого волка. В голове загремело желание ринуться вперёд, спасти хотя бы Серого Ветра, но вода не пускала её ближе, словно между ней и тем, что когда-то было Роббом, выросла невидимая стена. Дени безумно колошматила руками, напрягала пальцы, пытаясь выхватить неведомо что; она рвалась вперёд, барабанные отстуки сердца только подстёгивали её — быстрее, быстрее, может, шанс ещё есть! — а проглоченные вопли оседали в теле, наполняя его от кончиков пальцев до головы. Дыхания не хватало, гнев кипел и пульсировал в сердце, но Дени то и дело натыкалась на препятствие — твёрдое, как камень. Крик застрял у неё в горле, тревога, страх и отчаяние разрывали грудную клетку. Кровь стекала Роббу на грудь, медленно и мучительно, и Дени ничего не могла сделать. Даже закричать. — Кажется, Её Светлость меня звали? Голос казался незнакомым, но вот глаза, островком света пробивавшиеся через мутную вуаль её взгляда, казались самыми родными на всём свете. Робб Старк. Живой, на суше, а не на дне морском. Король Севера. Она не могла припомнить, чтобы звала его, хоть это и не казалось теперь чем-то удивительным. Разве что хотела предупредить, что ему грозит опасность. Едва открыв глаза, Дени увидела его мягкую улыбку. Казалось, он просил за что-то прощения. Но извиняться нужно было ей. Дени почувствовала, как губы дрожат, и отвернулась, чтобы он не видел её слёз. — Что случилось? «Я видела твою смерть. Ты умер вместе со своими подданными. Я не знаю, почему, но это связано со мной. Это моя вина, и я это точно знаю». — Корабли Ланнистеров разгромлены, — продолжал Робб со слабой надеждой. — И мы оба живы. «Что может быть лучше?», спросил вдохновлённый голос в её голове, однако, Дени отмахнулась. — Это пока что, — произнесла она, но голос, вопреки её желаниям, звучал слезливо. Она шмыгнула носом в надежде прогнать непрошеную скорбь, но стало только хуже. Голос Робба звучал очень встревоженно: — Что ты говоришь? Ведь у нас всё получилось… Прятаться было бессмысленно, и Дени перевернулась обратно на спину. Не поднимая взгляда, она поднялась на кровати, и только потом осмелилась взглянуть на Робба. На мгновение слова, что она заготовила, ещё сражаясь за свою жизнь на корабле Редвина, стали казаться самой наивной речью на свете. Она всё ещё может послать всех в седьмое пекло. Может отказаться от трона, лишь бы иметь возможность смотреть на Робба и больше никогда ничего не бояться. Греться у жаркого, трескучего огня… Он сглотнул, глядя на её блестящие от слёз глаза. Её руки дрожали. — Возможно, сейчас. Но потом… — Она отвернулась, не в силах выдержать недоумения в его взгляде. И снова шмыгнула носом, чувствуя себя маленькой, глупой девчонкой. — Надо же, — произнёс Робб тихо, почти завороженно. — Я сейчас понял, что никогда не видел, чтобы ты плакала. Невзирая на явившийся к ней кошмар, Дени нашла в себе силы улыбнуться. Как ни удивительно, но это было чуть легче, чем прогнать тоску насовсем. — Ты не так долго меня знаешь. — Она снова шмыгнула носом. — Да? — продолжал Робб так же тихо. — А кажется, что всю жизнь. Сердце Дени замерло, но она не знала, удивилась она или обрадовалась. С чем связан трепет, из-за которого всё тело застывает, не в силах пошевелиться? Почему ей кажется, что дракон дышит пламенем в её груди? Ещё недавно, будучи на корабле в нескольких минутах от гибели, Дени знала ответ наверняка. Но теперь, глядя в глаза, увидеть которые она уже отчаялась, Дени не была уверена, что была права. Да и в принципе — ни в чём не была уверена. Кроме одного. Если Робб нарушит свой долг, если он погибнет, виновата в этом будет она. И никто кроме. — Ты обещан другой, — произнесла Дени тихо, но решительно. Робб не уступал ей в упрямстве: — Меня это не волнует. — А должно. Дени смотрела прямо на него, прекрасно понимая, к чему всё идет. Выдержит эту игру в гляделки — и она победила. Отвернётся, моргнёт — и проиграют они оба. — Ты не крестьянский мальчик, чтобы выбирать, кого взять в жёны. — Мне не нравится, когда за меня принимают настолько важные решения. — Ты король. — В чём смысл быть королём, если не можешь делать то, что хочется? Она помолчала. Бывали моменты, когда и она задавалась этим вопросом. — Ради лучшего будущего. Ради подданных. Ради тех, кто слабей тебя, и кому ты очень нужен. «Хотя, если честно, мне ты нужен больше всех остальных». — Разве они примут меня, если я буду несчастен? Дени снова взяла паузу, чтобы поразмыслить. Робб знал, о чём говорил. Похоже, он долго об этом думал. Какая-то часть её задалась вопросом: не ответь она на тот поцелуй, признайся здесь и сейчас, что он никогда её не интересовал и уже не заинтересует… оставил бы он её в покое? Или такое заявление раззадорило бы его ещё больше? Если бы он успокоился, сделало бы её это счастливой, или же она чувствовала себя так, будто прочла книгу без финала? — Короли и королевы не созданы быть счастливыми. Они созданы быть сильными. Жаль, что произнося эти слова, Дени вовсе не чувствовала себя сильной. Скорее наоборот. Она бы не удивилась, если бы Робб всё понял, поднял её на смех… Вместо этого он только опустил глаза. Дени сглотнула, не чувствуя себя победительницей. Робб замер. Казалось, он хочет ещё что-то добавить, но не может найти слов. Дени была готова ко всему. Она бы обрадовалась, если бы он проклял её здесь и сейчас и поклялся больше никогда к ней не подходить по личным вопросам — только по дипломатическим. Она была бы счастлива, реши он отныне обсуждать все вопросы с ней только через посредников. Дени не сомневалась, что переживёт, если больше никогда его не увидит — но Робб не мог её отпустить. Ему даже не пришлось ничего говорить, одна только его нерешимость стоила сотни хвалебных песен. Он так и сидел, хмуря брови и не поднимая на неё взгляда. Доведётся ли ей ещё хоть раз посмотреть в его глаза? От чего она только что отказалась? — И тебя это устраивает? — спросил он и резко, едва ли не взыскательно посмотрел на неё. И Дени не выдержала. Поджав губы, она опустила голову, чтобы не начать ей трясти. Она не может сказать ему правду, он не должен знать, но и сил соврать Дени в себе тоже не находит. — Так я и думал, — прошептал Робб и, судя по звукам, медленно пошёл прочь из палаты. Пока есть время, быть может, сказать ему всё, что она сама слышала в своей голове? Может, проклясть его? Попросить никогда не заговаривать с ней ни о чём, кроме политики? Шаги становились всё тише, но Дени будто песка в горло насыпали. Последний человек, способный сделать её счастливой, уходил, но теперь её горло могло только вздрагивать. Когда Дени наконец открыла глаза, она увидела перед собой тёмное пятно, оставленное слезами. Надо же. Она даже не заметила.