you will always be my queen

— Арборское золотое, — произнёс капитан Редвин, хвастаясь усыпанным изумрудами кубком. — Могу я вас угостить? «Он считает меня просто шлюхой», — напомнила себе Дени, нерешительно глядя на этот скромный дар. Сколько у него таких кубков? Бутылок арборского золотого? Шлюх? Капитан Редвин, сходу попросивший величать его Себастьяном, смотрел на неё добрыми большими глазами, слегка скрытыми за золотистыми кудрями. Глядя на него, Дени даже жалела, что обязана считать лорда Редвина врагом — столь привлекательным он ей казался. К тому же, капитан не стал с первой же минуты заваливать её на кровать под слегка посеревшим одеялом, а усадил на мягкую бархатную софу с подушками. Он сам уселся напротив — позади него свежая свеча капала на изящное блюдце, освещая ворох исписанного пергамента. Какие-то бумаги были скомканы, какие-то примяты пустыми чернильницами. Склонив голову в знак благодарности, Дени взяла кубок. — Можно подумать, я пытаюсь вас отравить, — произнёс он задумчиво. Дени кротко улыбнулась — не признаваться же ему, что только об этом она последние минут десять и думает. — Хотя… Если ваши сопровождающие сказали правду, и вы действительно лучшая из лучших, я могу представить, что завистницы пытались от вас избавиться. Если это и правда так, ваш страх мне понятен. — Женская ненависть значительно страшней мужской, — произнесла Дени, всё же отпив. Капитан уважительно кивнул. — Хотелось бы мне, чтобы ваши первые слова были нежней, чем то, что я сейчас услышал. «Лишь бы он не вздумал проверять, действительно ли я та, кем меня представил Кагг», — пробежало в уме Дени. Из-за того, КАК он поступил, ЧТО сказал, Дени до сих пор соображала с трудом. Её сердце разрывалось от гнева и обиды: да, он, конечно, спас ей жизнь, но… браавосийская шлюха? Серьёзно?! Будь у неё время, Дени бы, конечно, напомнила себе, что ни одна другая роль не позволила бы ей оказаться на корабле, не вызывая подозрений, но ежесекундный страх, что её раскроют, только распалял и без того бурлящие эмоции. Возможно, стоило убить капитана Редвина, пока есть шанс. Вино оказалось очень сладким, почти терпким. Правда, даже сделав глубокий вдох, Дени не смогла разобрать, из каких фруктов оно было сделано. И спросила об этом напрямую, лишь бы избежать щекотливой темы. — Персики Простора, — капитан гордо улыбнулся, словно собственными ногами давил плоды для нектара. — Вы любите хорошее вино? — Дени неопределённо повела плечами, не зная, какой ответ прозвучит правдоподобней. — Мне бы хотелось… рассказать вам больше. Вы явно знаете им цену в отличие от тех дам, с которыми я знаком, пускай они и придворные… — Полагаю, вы знаете не так много истинных дам, — Дени улыбнулась, невольно вспоминая давние наставления Чхику. Любовь зарождается в глазах… Дени казалось, она видела секунду, когда это случилось; когда во взгляде капитана мелькнул едва заметный блеск… Или это было подозрение? — Возможно… Вы бы хотели отправиться со мной в Арбор, когда эта треклятая осада закончится? — Вы давно здесь стоите? — резко спросила Дени, хватаясь за возможность узнать хоть что-то. Она королева, она не должна притворяться шлюхой!.. Капитан, казалось, был удивлён её любопытством: — Пару недель. Несколько команд пытались высадиться на остров и пробраться внутрь, но… Их быстро забрасывали камнями и… не давали подобраться близко. Упрямая она, эта Королева из-за моря… Хочется верить, что голод сделает её сговорчивей. А вы не только пейте, но и закусывайте… У меня тут есть маринованные груши да… виноград сушёный. Хранил на случай, если придётся праздновать победу, но… Вы такая бледная, что захотелось вас покормить. И очень… очень красивая. Несмотря на бледность, она даже… придаёт вам какого-то флёра, лоска, красоты… И нет, прошу вас, не отказывайтесь от этих комплиментов! Для шлюхи, с вашего позволения, вы даже слишком прекрасны. — Дени поспешила спрятать выползшую на лицо улыбку за кубком. — О, да у вас ничего не осталось! Какое упущение с моей стороны! Позвольте, я… налью? — А вы слишком обходительны для капитана, которому подарили шлюху, — заметила Дени, когда Редвин поспешил исполнить своё предложение. — Это очень приятно. И непривычно. Большинство даже не интересуется твоим именем — ни до любви, ни после. — Ну, вы же тоже человек, хотя и с особым родом деятельности, — невесело усмехнулся тот, — и мне хочется отнестись к вам с должным уважением. К тому же, вы женщина, создание очень… нежное и возвышенное, невзирая на… особенности ваших занятий. Столько бардов воспевали красоту вашего тела и все чуткие тонкости вашего сердца… И мне не хотелось бы… оскорблять вас непристойными, хотя и сопутствующими вашему ремеслу предложениями… Осознанно растягивая улыбку как можно шире, Дени ещё раз окинула Редвина критичным взглядом. Он был определённо красив, хотя в его внешности и не было ничего выдающегося; лицо усыпано веснушками, и те делали его моложе, хотя ему и так нельзя было дать больше 30. К тому же, он был прекрасно воспитан, и в его манерах не чувствовалось намерения обольстить или пустить пыль в глаза. Пожалуй, для неотёсанного грубого морского волка он был даже чересчур вежлив. Какая жалость, что Дени вынуждена считать его врагом. Какая жалость, что он осаждает её резиденцию и надеется, что голод сделает её сговорчивей, подкармливая грушами и подпаивая вином. — Я не привыкла общаться с такими моряками, как вы, — призналась Дени не столько из ложного желания ублажить, сколько из искреннего любопытства. — Я привыкла к жаргону и грубости… К тому же, они всё время воняют рыбой, а знаете… — Ощутив прилив почти детского хулиганства, Дени понизила голос до шёпота: — Вы знаете, что у них на теле вместо волос? — Что? — спросил Редвин с придыханием. — Водоросли! — Она залилась притворным хохотом. Смех капитана был значительно скромнее, но он покачал головой и с шуточным укором произнёс: — А вы озорница! — Дени игриво пожала плечами. — Любите искусство юмора? — В целом люблю искусство, — заявила она и впервые за вечер увидела, как грудь капитана искренне раздувается от гордости. — В таком случае… Позвольте, я… Или нет, право, не стоит… — Он застеснялся точно как ребёнок, склонил голову и отвернулся, пытаясь спрятать румянец. Дени это раззадорило ещё больше: — Бросьте, Себастьян! Не томите: что у вас на уме? — Я пишу стихи, — гордо, но тихо произнёс он, глядя Дени в глаза. — Я хотел вам продемонстрировать… И он, отставив кубок на стол, сполз с бархатных подушек. Встав в полный рост, выпрямив спину и выпятив грудь, он высоко поднял подбородок — точно гонец с добрыми вестями.

— Улице прохожий снится, Шляпе снится голова, Только морю всё не спится, У него своя игра!

Дени не была уверена, что это похоже на поэзию, тем паче возвышенную, но делать нечего, пришлось играть роль, и она восторженно захлопала в ладоши. Капитан, смахнув с себя лоск ложной скромности, низко поклонился. Возвращаясь на диван, он потянулся за кубком, но Дени его опередила. Капитан неуверенно открыл рот. — Вы, быть может, владеете ещё каким-нибудь инструментом? Смогли бы быть, допустим… придворным певцом? Капитан нервно хохотнул. — Боюсь, мой голос не назвать певческим… Да и поэзией о море, должно быть, королевских подданных не удивить. Он протянул руку за кубком, и Дени его отдала. Пустым. — Король Джоффри попусту растрачивает ваш талант, если позволяет торчать здесь, осаждая упрямую королеву, которая не намерена сдаваться. — Поверьте, это к лучшему. — Он грустно усмехнулся, выливая остатки вина в свой кубок. Дени почуялось, что что-то скрывалось за этими словами, но она не решалась уточнить, что именно. Отпив, капитан уставился перед собой и молчал почти целую минуту. — Впрочем, вы не далеки от истины. Я ведь даже, представьте себе, совсем не так опытен, как члены моего экипажа! Я просто удачно родился или… в моём случае скорее неудачно… Но вот взять, например, Олафа Однорукого, он даже участвовал в осаде Штормового Предела во времена восстания Баратеона. А Килмер участвовал на другой стороне. Он был в команде Лукового Рыцаря, когда тот проник внутрь с контрабандой и… доставил туда лук, за который и получил своё прозвище! — щёки Редвина порозовели, так что его лицо стало похоже на румяный персик. Луковый Рыцарь ещё не так давно был здесь, и его корабль наверняка стоял в этих водах… Но он их покинул вместе со своим трусливым королём-узурпатором. — Когда войны и восстания заканчиваются, всё так перемешивается. Враги становятся друзьями и… пересекаются неожиданно даже для самих себя. Меня это очень вдохновляет. Мир без войны прекрасен. Дени улыбнулась — в конце концов, она и сама раздумывала о чём-то похожем. — А ваша команда уважает вас, Себастьян? — Ну… да, — ответил тот, но всё же замешкался. — Почему вы спрашиваете? — На палубе есть те, кто знает море лучше вас… Вы и сами так сказали. Кому-то может показаться, что… вы слишком много на себя берёте. — Это правда, — заявил Редвин и засмеялся так, словно Дени сделала ему комплимент. — Но… управлять людьми не всем хочется. Это же не только удовольствие, но… ещё и ответственность. — Это не удовольствие, — ответила ему Дени; возможно, даже чересчур резко. Во всяком случае, улыбка сошла с лица капитана, и Дени поспешила смягчиться: — Я имею в виду… Разве это не священная обязанность того, кому даровано это право? Того, кто может… вершить добро и защищать слабых? Капитан взирал на неё в явном недоумении. — Не знаю, что вы имеете в виду, но… В моих обязанностях ничего священного нет. Я и капитаном-то стал, потому что… Семья. Я же вам говорю, я удачно родился. Неудачно, то есть… Мне вообще больше нравится… поэзию слагать, стихи. Я бы в академию бардовскую пошёл, если честно.

Что в жизни этой мне досталось? Лишь трон да власть, да почести, Толпа льстецов и прихлебателей, Да и богатство мне не греет душу.

Когда капитан наливал очередной кубок, Дени уже даже не задумывалась о необходимости притворяться. Да и скованности, напоминавшей о том, что здесь она шлюха, а не королева, и след простыл. — Отдали бы управление тому, кого считаете достойным. Оставили бы корабль и эту «треклятую осаду»… и отправились бы куда желаете. Академия бардов — это, надо полагать, в Староместе? Наверное, мы смогли бы по пути заскочить в Простор, чтобы вы… показали мне эти вина, которые так нахваливаете. — Было бы замечательно, — горячо протараторил тот. Дени победоносно улыбнулась. Кажется, она сделала нечто такое, на что способна не каждая шлюха: подняла не член мужчины, а его самооценку и веру в себя. Пусть Редвину и не светил вход в её королевские покои, сейчас это было не столь важно. Капитан открыл рот, явно собираясь что-то добавить, но его прервал настойчивый стук в дверь. Лорд Редвин с отвращением повернулся на звук. — Я очень занят. Неужели это не может подождать? — Хорошенькое дельце — с матросами не делиться! — раздался приглушённый голос из-за двери. — Все обязанности делим поровну — и девок тоже! Тяжело вздохнув, лорд Редвин взглянул на Дейенерис и прошептал: «Прошу прощения». Быть разменной монетой ей, конечно, не хотелось; да и оказаться под одним врагом ужасно, а уж под несколькими… Капитан открыл дверь, и она увидела на пороге пухлого матроса — с круглым лицом, жидкой бородёнкой и краснющей бородавкой рядом с носом. Заприметив её, он помахал костлявой рукой и обнажил ряд неровных пожелтевших зубов. Дени отвернулась, чтобы никто не заметил её отвращения. Лорд Редвин по сравнению со своим подданым был невероятно завидным женихом. — Ну? И как команда вздумала делить эту даму? — Да какая ж это дама? Привезли, значится, шлюху, а уже дама? — Много ты понимаешь, Конрой! — лорд Редвин дал гостю лёгкую оплеуху, и тот ойкнул. — Любая женщина, войдя к достойному мужчине, становится дамой. — Нам и того лучше, — посмеялся Конрой. — Потом будем на других кораблях рассказывать, что у нас не шлюха была в гостях, а да-а-а-а-ама! Лорд Редвин потворственно улыбнулся. — Разве тебе не кажется, что дама должна оставаться с лордом, а не с простым мужичьём? — Не-а. Ибо на корабле все мы — мужичьё. И неважно, из хлопка твоё бельё или из золота. Ты же это и сам говорил, капитан, ну? Дени надеялась, что в благородной и честолюбивой голове лорда Редвина найдётся возражение и на это. Какая-нибудь рифма, возможно? Но он задумчиво молчал, явно не желая опровергать собственные слова. Грош цена будет его обещаниям, если сейчас он выберет не команду, а малознакомую женщину — хоть бы она и была самой высокопоставленной дамой. Но ведь она, в конце концов, просто шлюха. Редвин тяжело вздохнул. — Хорошо. Собери команду на палубе. Проведём небольшой турнир, сыграем в кости. Всё равно скука смертная. Кто других одолеет, тот первым с ней и возляжет. — И ты сыграешь, капитан? — спросил Конрой, не скрывая надежды в голосе. — А то как же, — ответил тот, но так фальшиво, что Дени даже стало его жаль. Конрой самодовольно загоготал, подмигнул ей и удалился, а лорд Редвин устало хлопнул дверью, медленно к ней развернулся и развёл руками. — Счастливый народ. Ничего для счастья не нужно — только кубики побросать да женщину поиметь. — Выходит, возглавляя людей и следуя их желаниям, не всегда получается быть человечным. Мне заплатили за одного, а должны были — за целую команду. — Выходит, что так, — вздохнул тот, не скрывая своего разочарования. — И я, как рыцарь, вообще-то должен был вас защитить, но… Видимо, рыцарство и капитанство плохо уживаются. Как и любовь с любого рода властью над другими людьми. Я вынужден благовоспитанную даму отдать на растерзание толпе, узреть, как рвут мою любовь на части… В чём ценность капитанского титула, если ты даже не можешь побыть наедине с той, что тебе симпатична? Дени ему улыбнулась, и Редвин галантно открыл перед ней дверь. «Будь ты моим подданным, я сделала бы тебя своим певцом, и ты ублажал бы мой слух целыми днями напролёт». Мечтать о чём-то подобном было значительно приятней, чем думать о том, что происходит. Подниматься на палубу, смотреть в глаза прочих участников команды… Наверняка среди них были и Олаф, и Килмер, о которых рассказывал капитан. И, наверное, не стоит ожидать, что они окажутся столь же галантны, как он? Холодный ветер куснул её за щёки. Единственным, что спасало корабль от власти тёмного ночного купола, были подсвечники в руках собравшихся. Дени насчитала около 30 моряков, не меньше. — Это все? — прошептала она капитану Редвину. Он опечаленно кивнул. — Придётся устроить турнир, — произнёс он гораздо громче, обращаясь уже не к ней одной. — Главный приз — общество этой женщины… на целый вечер. — Э нет, мы так не договаривались! — раздался хриплый голос из толпы. — Каждый будет с ней по часу! По очереди! И так ежедневно, пока нам не надоест — тогда её за борт торкнем! Дени завела руки за спину, чтобы никто не заметил, как они сжались в кулаки. Она не смотрела на того, кто кричал, как не видела и тех, кто улюлюканьем и овациями его поддерживал. Она искала глазами Робба. Или Кварро. Хоть кого-нибудь, кто не даст её в обиду, пока драконы не могут дать сдачи. — Ей платили не за это, — сказал капитан, но голос его надломился. Такого человека никто слушаться не станет, ведь он абсолютно не способен стоять на своём. Быть может, подданные его и любят… Но уважают ли? Ведь именно уважение заставляет исполнять приказы. А его лорд Редвин не внушал. И, как назло, в тот самый момент это могло сыграть с Дени очень злую шутку. Споры о том, имеет ли она право на хоть какое-то уважение её личности, велись недолго: оратор из капитана был куда хуже, нежели поэт. Но, по крайней мере, когда толпа разошлась, образуя в середине небольшой круг, он всё же схватил Дени за локоть и отвёл её в сторону. Тогда она не сдержалась и злобно прошептала: — Вы складно пишете стихи, но вот капитан из вас просто ничтожный. Он и без этого комментария выглядел как пыльным мешком пришибленный, а после него и вовсе стал мрачнее тучи. Правда, прошло всего несколько мгновений, и его лицо из напуганного вдруг стало решительным, а глаза заблестели. И вовсе не любовью, на которую Дени рассчитывала. — Так отвратительно, что я не одержу победу и не смогу первым проверить, так ли этот язык хорош в постели, как в болтовне. Дени оторопела. — Выходит, вы всё же способны на враждебное красноречие? Но только когда знаете, что тот, кому предназначена угроза, не способен ничем ответить? Теперь была его очередь выпадать в осадок. Дени даже жалела, что не может как следует насладиться этой маленькой победой — уж слишком ощутимой была перспектива пойти по рукам тем же вечером. У борта корабля уже собралась пара проигравших, которым досталось священное право заняться Дени в самую последнюю очередь. Возможно, именно по этой причине они не были с ней ни слишком ласковы, ни слишком грубы. У одного из них она спросила: — Где те, кто меня сопровождал? Вы обещали их накормить и… — Кто обещал? Мы? — собеседник её перебил и, повернувшись на голос, дыхнул на Дени терпким облаком алкогольных паров. — Мы ничего такого пообещать не могли. Это мы ими накормим, а не их! — он принялся тыкать своих приятелей локтём, и те зашлись довольным хохотом. «Хохотом проигравших», — добавила про себя Дени, но сомнительная попытка подбодрить себя тут же показалась натянутой, лживой и жалкой. Даже если Робб и Кагг живы, вряд ли им удастся её спасти. Остаётся только надеяться, что они доплывут до полуострова и попросят о помощи… или до одного из кораблей, ведь на них есть те, кто ещё хранит верность и ей, и Роббу. Если Робб жив. Она опустила голову, чтобы никто не видел её лица. Слёзы душили горло. Если Робб жив. Что, конечно, скорее всего, так и есть, но если он вдруг окажется мёртв… Нет, нет, это не может быть так. Невысокий мальчик скрипел по половицам мелом. Он записывал, у кого сколько выпало. Записывал очерёдность. Но все сомневались. Раздавались горячие споры. За неё боролись так же, как изголодавшиеся волки за добычу. Каждое враждебное слово дарило ей ещё одну секунду надежды. Робб не может быть мёртв. Он же король, он слишком важен, чтобы умереть. Слишком нужен тысячам своих подданных, уважающих его, поверивших в него, пошедших за ним на войну и не оставивших, даже когда он проиграл. Слишком нужен ей самой. Если он умер, она не имеет права возвращаться на Драконий Камень, ведь он занят северянами; если он умер, они её возненавидят. Возненавидят ещё сильнее, чем сейчас. Не умерев теперь от унижения, она умрёт потом, как та, из-за кого погиб хвалёный Король Севера. Если умер он, ей тоже стоит умереть. Какая мысль. Какая мысль! Если бы Редвин мог пробраться к ней в голову, он наверняка удивился бы её поэтичности. Ибо ни одна королева никогда не стала бы думать так о своём союзнике. Если бы только Дени выжила после этой заварушки, она наверняка обрадовалась бы, что время и сердце расставили всё по своим местам. Она бы извинилась перед Даарио за то, что так и не смогла его полюбить, она призналась бы Роббу… и извинилась бы перед ним тоже, зная, что не имеет на это права. Но, по крайней мере, уже уверенная в том, что Робб знает правду. А этого, как казалось ей тогда, более чем достаточно. И она обязательно так и поступит. И выживет. И во всём ему признается, ведь Робб, несомненно, всё-таки выжил. И ей просто нужно найти способ сбежать. И, быть может, помочь ему, если нужно. Вот только для начала она должна была как-то улизнуть из-под носа у этого задаваки Редвина… Остальным-то дела до неё нет, они так увлечены игрой, что и думать забыли о трофее. Не затихали ужесточённые споры, в воздух то и дело взмывали кулаки и угрозы; Дени даже казалось, что не ровен час, и начнётся драка. Быть может, эти дураки раскачали бы корабль, и… И что тогда? Тогда она оказалась бы в холодной воде. То есть, сегодня её либо рыбы сожрут, либо моряки изнасилуют. Ни та, ни другая перспектива как-то не улыбалась. Капитан Редвин, явно поражённый, едва ли не оскорблённый безграмотностью и грубостью своих подчинённых, всё время отводил от них глаза и осуждающе качал головой. Дени даже прониклась к нему сочувствием, но и не думала его демонстрировать. Волны рядом с кораблём зашипели. Поначалу никто из стоявших у борта не обращал на это внимание, но вот Дени всё же обернулась. Да, вода, казалось, вскипела, вспенилась, будто кто-то подогревал её изнутри, но к этому примешивался и другой звук, лязгающий… Она скосила взгляд вбок и увидела, как со дна медленно поднимается тяжёлая стальная цепь. Она не была уверена, но догадывалась, что это должен быть добрый знак. Если корабль встаёт с якоря, значит, кто-то хочет её увезти… кто-то, кто и так собирался ей помочь. Вот только если кто-то другой это заметит… Она резко повернулась обратно, поражаясь, сколь слепы стали эти моряки за дни постоянного ожидания. Уму непостижимо: что-то происходит, а они ни сном, ни духом!.. Но так и должно остаться, ведь даже она уже отчётливо слышит эти звуки за гомоном… И кажется, даже голова Редвина уже склоняется в ту сторону… Но что-то нужно сделать, как-то отвлечь внимание каждого, а не только его одного! Чем-то громким, уверенным, чем-то, что способно заглушить даже её оглушительный стук сердца… Её собственный голос. Или крики драконов. Сейчас у неё был только один вариант. — Замерли двое в любовном покое, последние вздохи деля! — громко запела Дени единственное, что пришло ей на ум. Голос дрожал от волнения, проседал, воздуха критически не хватало. Седьмое пекло, она же и песен других не знает — и уже через пару строчек придётся замолчать! Остальным будет всё равно — они и сейчас не проявляют к ней интереса, но вот Редвин, этот любитель поэзии, он наверняка знает эту песню, ещё и во всех переводах с валирийского на общий… — Волны морские взнеслись выше стен, и ветер гремел и ревел! Да уж, песню ей разум подсказал то что надо — лучшего сопровождения для последних минут на вражеском корабле и не придумаешь… Ну же, Робб, сделай что-нибудь… Корабль качнулся, и весь его экипаж наконец-то заметил. Лицо Редвина мгновенно превратилось из нежного персика в пламенный помидор, и он заорал: — Почему вы так и не спустили паруса?! На что ему неуверенно ответили: — Так ведь на случай, если бы пришлось резко в бой, милорд! Корабль начал плавно идти вперёд, а Дени вдруг осенило, что она понятия не имеет, куда он движется. Да, со своей первой задачей навести суматоху и отвлечь всеобщее внимание они справились, но ведь теперь всем троим предстояло выжить… Плыть между кораблей Ланнистеров в тумане — это одно дело, а вот прорываться через линию обороны Драконьего Камня… ещё и через её собственные корабли… Роббу и Кварро вообще приходило в голову, что если так пойдёт дальше, их убьют собственные союзники? Вот же лорд Мандерли развеселится! А Даарио наверняка скажет, что был прав… и что предупреждал её, но Дени, эта вздорная и своевольная девчонка, поступила по-своему… и получила по заслугам, добавил бы он горестно. Но стал бы проливать по ней слёзы? Уж лучше так; уж лучше пусть её душа вселится в тело Дрогона, и она узнает всю правду… Лучше так, чем смотреть Даарио в глаза и говорить, что он оказался прав. Где-то вдалеке раздался громкий хлопок. Последние, кто ещё склонялся над игровым полем, а не сновал по палубе, резко вскинули головы и повернулись туда, откуда шёл звук. Похоже, все были уверены, что вслед за этим грохотом последует новый, ибо застыли на месте, не рискуя даже вдохнуть. — Чтоб меня, — наконец прервал тишину тот самый Олаф Однорукий. — Неужто всё же… Он примолк, когда раздался новый шум: на этот раз кричали люди и плескалась вода. Дени была готова проклясть этот туман, из-за которого ничего не было видно, и она не знала, ринулись ли её люди в бой… Снова похожий грохот, снова вопли, на этот раз уже ближе; к этим звукам прибавился топот по палубе, крики матросов на других кораблях… Капитан Редвин бросился к краю палубы, пытаясь высмотреть, что происходит, но понял только одно: — Они плывут без флагов, но нам добра точно не желают и на огромной скорости таранят большие корабли. Все по боевым позициям, живо! Снова раздался грохот — на этот раз, как почудилось Дени, совсем рядом. Недоумевая, как поступить, она озиралась по сторонам; ну же, где-то здесь, где-то сейчас рядом должен оказаться Робб, или капитан Кагг, и сказать ей, что делать; где же, чёрт бы их побрал, были эти мужские советы, когда они так нужны?! — Капитан, куда стрелять?! — заорал Конрой, уже насадивший стрелу на тетиву, но видевший перед собой только соседний корабль с такими же паникующими солдатами. — Стреляй, как только увидишь лодку без флагов! — А если это будут наши, которые спасаются бегством? Как тогда быть?! — Наши не спасаются бегством, — заявил капитан Редвин с подобающим военному гонором и бросился к Дени. — Я должен отвести вас в безопасное место. Она не успела возразить ни словом, ни жестом; капитан сильно сжал её запястье и повёл прочь с палубы. Вновь раздался грохот; человеческие крики громыхали уже явственней. Проклятье, думала Дени, едва поспевая за капитаном, ведь если это её люди, если это Даарио и капитан Квохерис, они даже не знают, что могут случайно её прикончить… — Я знаю, как спастись! — воскликнула Дени, когда они шли по нижней палубе. Где-то над их головами топтали ногами, кричали люди, так что не мудрено, что Редвин ничего не услышал, и Дени пришлось повторить: — Я — королева Дейенерис Таргариен, и я могу всё остановить! Да стойте же вы! Она с силой выдернула руку из его хватки и чуть не упала: грохот раздался совсем рядом, и земля покачнулась под ногами. — Что вы сказали?! — заорал Редвин. — Разверните корабль, атакуйте своих, и я сохраню вам жизнь! — закричала Дени в ответ. Капитан смотрел на неё недоумевающе, явно не понимая, шутит она или сошла с ума. — Это мои корабли. И они… Дерево за её спиной затрещало, палуба резко накренилась, и Дени рухнула на пол, так сильно стукнувшись головой, что из глаз посыпались искры. В глазах потемнело, и не успела она даже поднять голову, попытаться хоть что-то понять в окружившем её хаосе, как её рот, нос, уши и лёгкие заполнились водой.