Инь и Ян

Утро наступает также незаметно и быстро, как и Сынмин на ногу Хенджина. Хван поскуливает довольно громко, чем пугает неспящих Уджин и Чана, стоящих рядом и пытающихся приготовить уху на костре; Чанбин и Минхо собирают свою палатку, когда слышат голос Хвана, поворачиваются к картине событий синхронней, чем севентин на своих выступлениях. Этот же крик будит Чонин, заставляя девушку вздрогнуть и разлепить глаза. Испуг сменяется спокойствием, когда она замечает прижатую к себе Джисон, уткнувшуюся носом в ее плечо. Рука старшей покоится на животе Чонин, а ноги закинуты на бедра младшей, поэтому крохотная Джисон кажется еще меньше. Чонин смотрит на спящую Джисон, убирает прядь рыжих волос, спадающих на ее милое личико и не удерживается, оставляя поцелуй на щечке старшей и быстро отпрянув. Джисон морщит нос и просыпается, по привычке сгребая руками то, что лежит рядом. Обычно в ее загребущие конечности попадают одеяла, но сейчас, Чонин оказывается в сильных лапах сонной Хан, которая не осознает того, что делает. Младшая смотрит с замиранием сердца на забавную картину, когда Джисон туманным взглядом смотрит в точности на нее. Через несколько мгновений было трудно сказать, что Джисон кореянка, потому что ее широко распахнутым удивленным глазам позавидовал бы любой европеец. Она подскакивает как ошпаренная, начинает извиняться за свою привычку обнимать все во сне, а младшая только хихикает и называет это милым. — Дети, идите есть, — Чан стучал поварешкой по котелку, созывая младших. Это поведение рассмешило Уджин, точнее ее насмешил Минхо, который буркнул себе под нос то, что он не ребенок. Все стали собираться у костра, где Уджин заботливо разливала по чашкам вкусную уху, завлекая чудесным запахом всю компанию. Уха получилась отменной — это подтвердил каждый просящий добавки, то есть все. Для Джисон этот день был бы самым замечательным, если бы не сгущающиеся тучи над их головами, а еще Хенджин, съедающий уже третью чашку ухи и говоря: — Может нам поехать сейчас на аттракционы, раз погода против нашего отдыха за городом? — Все согласно кивнули, одна Хан поперхнулась, заметив ухмылку Хвана. *** Командная работа у них на высоте, потому что за какие-то 20 минут они умудряются собрать все палатки и вещи, запихнуть это все в машины, в том числе и себя, ровно в тот момент, когда дождь начинает стучать по крышам машин. Они трогаются с места. В одной из машин Джисон и Чонин вместе с Уджин и Чаном ведут размеренную беседу и смеются, а во второй Сынмин и Хенджин дерутся на задних сиденьях, потому что старший опять разбрасывается глупыми пошлыми шуточками, а-ля: "дай за сердце подержаться" и тянет свои руки. Минхо вцепляется в ремень безопасности, потому что сегодня за рулем Чанбин, которая совсем недавно права получила и умоляла сесть за руль. Ну и как тут отказать, когда голос Чанбин с бархатным оттенком и ее: "Не волнуйся, твоя крошка, позаботится о крошке". Чем тогда Минхо думал, когда соглашался? К счастью, всё добираются без происшествий, хотя Минхо поджидал чего-нибудь страшного, молился всю дорогу, потому что Чанбин периодически петляла, дабы посмеяться с Сынмин. Ким, не ожидающая поворотов судьбы на ровном месте, при маневрах Чанбин несколько раз улетала спиной прямиком на бедра Хвана, а тот пользовался моментом, прижимал к себе руками и до конца дороги не отпускал. На улице было пасмурно, но при этом тепло и сухо. Компания друзей покинула машины и, словно дети, рванули к кассе наперегонки, чтобы выкупить билеты на аттракционы. Джисон понимала для чего они здесь: стать на несколько часов детьми и скупить различную ерундистику в палатках с разнообразными молоточками, пищащими игрушками, ободочками и вкусняшками; покататься на каруселях и конечно же… — Все еще не верю, что Джисон чего-то боится, — появляется из-за угла палатки Минхо. Точнее появляются только кошачьи ушки, которые он успел приобрести благодаря Чанбин, настаивающей на приобретении безделушек для всей компании. — Я должен это увидеть лично. А пока, выбирайте ободочки. — Минхо копирует голос Чанбин, за что получает от нее подзатыльник. Чонин берет снова лисьи, только в этот раз они песчаного цвета и двигаются, когда младшая выражает эмоции. Джисон подмечает, что ушки идут ей. Хан выбирает ушки белки, потому что ей все равно на эти ушки, но не все равно на Чонин, которая в прошлый раз выбрала именно их. Младшая не может скрыть улыбки и все это замечают. Уджин берет ободочки с ушками мишек и волка, вторые надевает Чану, который говорит что съест всех, а Уджин эти игры в зверушек нравятся. Сынмин берет первые попавшиеся, а Чанбин добавляет: — И кто теперь из нас собака, подруга? — Ты все еще чистокровная сучка, — язвит Сынмин и показывает язык Со, у которой ободок с рожками. — И я тебя люблю, дорогая. — Чанбин не обижается. Для них обоих подобная манера речи — привычное дело, они могут обматерить друг друга, а затем сидеть в обнимку несколько часов подряд. Вот что значит лучшие подружки. — А это еще кто? — Чонин тычет пальцем на ободок Хенджина. — Это лама, — заявляет Хван и улыбается, пока Сынмин не добавляет: "козел ламанча ты хотел сказать?" — Беги из города, мелкая. — Все что успевает сказать Хенджин и начинает погоню по всему парку за Сынмин. — Ну хотя бы пару минут отдохнем от них, — выдает Джисон и все соглашаются с ней. — Звуки колес доносятся по всей округе. На улице облачно, только свет фар освещает серые дороги. Рычание мотора и улыбки гонщиков под шлемами видны невооруженным глазом. От каждой машины исходит своя аура. Проиграешь или победишь? Исход гонки не ясен, но, — Минхо делает паузу и изображает барабанную дробь. — Race Start! — Боже, ты серьезно решил выполнять все прихоти Чанбин? — Джисон избежала участи гонок, так как машинок на всех не хватило. Она смотрела на все безобразие, которое творилось на поле, где машинки врезались в друг друга и был слышен смех друзей. — Это всего лишь автодром, вы такие дети. Следующих аттракционов Джисон боялась больше всего, потому что каждый ждал этого момента, когда Джисон застанут врасплох. И вновь они — американские горки, — девушка бубнила себе под нос и ее явно потряхивало, пока Чонин не подошла ближе, схватив за руку старшую и мимолетно улыбнулась. Теперь американские горки и остальные развлечения в этом парке казались пустяком, потому что самые страшные горки поджидали сердце Хан, когда девушка заметила милые жесты младшей. Джисон поблагодарила Чонин, когда выбралась из очередной кабинки экстремальных развлечений, ведь без младшей она бы рухнула в обморок, но Джисон не из тех, кто будет лишать себя возможности лишний раз обнять Чонин под видом страха. — Куда дальше? — Чанбин хочет узнать мнение друзей, потому что она уже побывала на всех, кроме… — Может колесо обозрения? — Она договаривает, а сама смотрит на Джисон, которая еще часто дышит и от испуга не отошла, поэтому все еще держится за руку с Чонин. Мило. Не все соглашаются, но против Чанбин не попрешь. — Конечно мы должны прокатиться все, даже погода с нами согласна, — тучи разбежались в стороны и на небе появилось яркое солнышко, катящееся по небосклону вниз, готовясь уйти за горизонт. — Только чур первыми едут Чонин и Джисон, Сынмин и Хенджин, а то я их знаю халтурщиков. — Чанбин непреклонна. Кто с кем поедет? Выбирать не пришлось. Джисон и Чонин сошлись во мнении, что они не поедут в одной кабинке с вечно ругающимися Сынмин и Хенджином, поэтому сели через кабинку от них, дабы насладиться тишиной. Джисон забегает первой и замечает что все еще держит младшую за руку. Она чувствует себя неловко, отпускает ее и садится на одно из мест, устремляя взор в окошко. Чонин приземляется напротив и ожидает когда они поднимутся вверх с замиранием сердца. Правда когда они почти добираются до высшей точки и слышатся восхищенные возгласы Чонин. А затем колесо останавливается. — Это еще что за приколы? — Джисон осторожно выглядывает из кабинки и смотрит вниз, где Чанбин усиленно показывает на телефон. Девушка достает свой мобильник, но на нем пусто, Чанбин случайно или специально присылает сообщение Чонин, поэтому можно заметить много вопросов во взгляде юной девушки, а Джисон готова провалиться сквозь землю. Она не может знать, что младшей написала Чанбин, про себя молится, чтобы это чертово колесо продолжило свой маршрут, но все молитвы оказываются напрасными. — Я тебе нравлюсь? — Чонин подсаживается к старшей и прямо в лоб спрашивает. — Черт бы побрал эту Чанбин, — Джисон мысленно произносит, но ответить Ян все-таки нужно как можно спокойней и желательно вслух. — Ты не так поняла, ты мне не нравишься, то есть я тебя люблю, но нет. Блин! — Джисон понимает, что несет полную чепуху. Чонин тихонько смеется, обвивает старшую руками и упирается подбородком в ее плечо, смотрит своими чернявыми глазами. Эти глазки бездны — черные дыры, в которых утопает вселенная и одна Хан Джисон. — А вот ты мне нравишься, — Джисон дышать начинает странно — обрывками, косо глядя на свое плечо, где примостилась младшая и улыбается хитро, от чего ушки лисьи на светлой макушке приходят в действие и начинают шевелиться. — Знаешь, ты похожа на интересную раскрытую книгу, которую хочется скорее прочесть, но написана она на другом языке, которого я не знаю. Не переведешь, Хан Джисон? Старшая бы с радостью, но правильного ответа не подбирается. Он теряется среди неправильных, чуждых, а впереди только тишина: слишком давящая и ломающая сознание на мелкие крупицы. Джисон момент признания крутила в голове не один раз, рассматривала миллионы вариантов и последствий, но не один из продуманных ранее сюжетов не подходил под реальность. Мысли совсем не слушаются, как и руки, покрывшиеся мурашками совсем не от холода. Хан касается запястья подруги, обвивает пальцами и тянет вниз, заставляя разомкнуть ее руки. Ян вопросительно смотрит, когда ее ладони в итоге оказываются на собственных коленях, а на лице читается легкое разочарование, которое не скрыть из-за предательских ушек на голове, они будто по команде опускаются вниз, делая вид Чонин еще более печальным. Девушка отрывает голову от плеча старшей, но длинная сережка цепляется за вязаный джемпер, оставляя огромную затяжку, — затяжку, как и на сердце от действий Хан, что смотрела отстраненно в сторону. Чонин считала себя глупой. От чувств, что остались без ответа, ведь она восхищалась старшей еще с тех самых пор, когда только познакомились с Джисон. Тогда она была совсем не такой, как сейчас: внешние проблемы сотворили из нее тихоню, прячущуюся в старом комбинезончике с эмблемой львенка из мультика, когда-то подаренным бабушкой. Тогда ее проблемой было только то, "какой пирог на ужин выбрать: яблочный или брусничный?" или "какую из книг в бабушкиной коллекции прочитать первой?". В то время ее не совсем волновали отношения и друзья, но в один из летних дней появилась Джисон, кардинально отличающаяся от нее, словно разные миры — черное и белое, словно противоположность — Инь и Ян. Инь и Ян — гармония, которой не было между Хан и Ян, но Чонин, именно благодаря Джисон, стала сильно меняться, осознавать свою "белую сущность", шаг за шагом, но в один момент это исчезло, точнее так считала она. Ведь кто знает, что там у Джисон в голове? А у Джисон в голове паника, внутренние механизмы сломаны, потому что Чонин слишком милая для ее мира, ломает на корню все стереотипы и принципы. Тишина слишком затягивается, а Чонин поникшая и взгляд блеклый. Джисон смотрит в глаза младшей, кладет ее ладонь на свою, переплетая пальцы и сцепляя в замок. Хан ловит ответный взгляд и жмурится, волнуется до трепета в груди, очередной дрожи в руках, но все же сказать нужно. Джисон резко выдыхает и начинает тараторить. — Чонин, ты мне тоже очень нравишься! Я давно хотела сказать об этом, но не решалась. Боялась, что ты поймешь меня неправильно, осудишь и перестанешь общаться, а я этого совсем не хочу, ведь ты стала важной частичкой моей жизни. — Старшая задыхается от нехватки воздуха и переполняющих эмоций. Назад дороги нет. — Последние дни, когда я проводила время с тобой, гуляла, показывала город, я поняла, что ты — это все, что мне нужно. Все время я хотела тебя обнять, прижать к себе и никогда не отпускать. Чонин, позволь мне просто любить тебя и быть рядом с тобой, помогать и заботиться о тебе! Позволь мне… — Ты дурочка? — перебивает старшую Чонин, тихонько посмеиваясь, после чего кладёт руку на шею и притягивает к себе, чтобы утянуть Джисон в сладострастный поцелуй. Младшая довольно растягивает губы в улыбке, когда касается Джисоновых губ и чувствует привкус клубники. Чонин целует мягко, невесомо, слегка касаясь и будто играясь, вызывая недоумение у Джисон, когда младшая отстраняется. Хан хлопает глазами и не верит происходящему, не крепко сжимает ладонь младшей и водит большим пальцем по тыльной стороне руки. Блеск в глазах Ян играет новыми красками, а сама девушка неловко прикусывает губу. — Приятно, — прошептала Чонин. И на этой фразе Джисон поцеловала ее, сначала медленно и поверхностно, но затем углубляя поцелуй. — Ты такая глупая, Джисон, — отрываясь, произносит младшая. — Кто бы говорил, Чонин. — В эту самую секунду тревога Джисон ушла, ведь ее милая Чонин совсем не против быть так запредельно близко к ней, разрешает любить взаимно. Смазанные поцелуи скрепленные обещаниями закатных солнечных лучей, холодные руки, греющиеся в чужих руках. И все бы ничего в этой романтичной истории на остановившей время карусели, если бы не кабинка через одну от них, где Сынмин видимо опять отбивается от любвеобильного Хенджина, крича ему отборный набор матерных слов, веселя этим целующихся Хан и Ян. Потому что, действительно, какого хрена, Хван Хенджин?