«Is this the real life? Is this just fantasy?»
Bohemian Rhapsody
Queen
Разговор о пиццерии был отложен, пока Уилл полностью не придёт в себя. Генри даже не знал, зачем это ляпнул, оно само вырвалось. Это была далеко не радостная новость, и вряд ли Афтон этого не понял, даже в таком состоянии. Может, он уже как-то узнал, что у него будет лишь половина. От половины. Генри оставил Уилла где-то к часу дня, когда убедился, что тот сможет о себе позаботиться. Но стоило Эмили перейти порог — опять. Опять это жгучее ощущение вины и… чего-то ещё. «Да нет, он не мог» — Генри вздохнул, пытаясь по новой вбить в голову, что Афтон ужасно корил себя после первого инцидента. В общем-то и в этот раз. Нет уж! Был бы он убийцей, Генри прочитал бы это по глазам. Они были бы холодными, как лёд, и пустыми как мрак.А разве не это он увидел?
Генри пытался разогнать мысли о Уильяме, как уличных птиц, но они снова слетались на свои места. Генри очень хорошо знает Уилла. Куда уж там, эти двое даже предложения друг за друга договаривают. А ещё Эмили совершенно не спешил верить Афтону о таблетках, это вполне могла быть попытка самоубийства (на случай, если Уильям всё-таки убийца). Думать об этом было…ужасно.Да не может мой лучший друг внезапно спятить и пойти убивать детей.
Через минут пятнадцать Генри добрался до своей квартиры. Никого не было. Глорис ушла в институт. И хорошо, Генри как раз очень нужно побыть одному. Едва он зашёл, из их с Глорис спальни раздался трезвон телефона. Элфи? Уильям? Папа? Генри, не разуваясь, быстрo прошёл в комнату и снял трубку телефона, — почему-то он был уверен, что это отец. На другом конце провода его встретило молчание, и Генри тоже промолчал несколько секунд. — Алло? — сказали в унисон два голоса: Генри и (Мэтт?). Оба посмеялись и Эмили, пытаясь не выдавать изнурённость, спросил: — Ты что-то хотела, Мэтти? Её голос резко стал твёрдым как сталь, и Генри уже не нужно было объяснять: тема пойдет о Уильяме. — Да, Генри, нужно обговорить кое-что. Это насчет Уильяма. Пожалуйста, просто услышь, что я тебе сейча- И тут Генри взял и повесил трубку. Так просто. Будто его руки в тот момент принадлежали совсем не ему. Спустя несколько секунд аппарат зазвонил снова, и на этот раз Эмили выдернул его со стола, и с бешеной силой разбил в дребезги о соседнюю стену. Телефон звякнул и на полу рассыпались мелкие детальки, корпус треснул, но не разломался. — Нет! Нет! Это всё ложь! Ложь! — Кричал Генри сквозь слезы, добивая ногами аппарат, пока тот не превратился в кучку поломанных деталей. Генри остановился. Тяжело дыша, он медленно попятился назад, пока не наткнулся на стол. Взгляд Эмили был прикован к разломанному аппарату, точнее к тому, что от него осталось. Было такое ощущение, будто это жалкое подобие телефона сейчас возьмёт и внаглую зазвенит, закричит: УБИЙЦА, ЧЕЛОВЕК ВСЕЙ ТВОЕЙ ЖИЗНИ — ПСИХОПАТ, ОН УБИЙЦА, А ТЫ СЛАБАК, СЛАБАК! — Ложь, — почти шептал он. — Всё неправда. Это был не Уилл. Нет, нет… — Генри скинул очки на стол и обречённо закрыл руками глаза. Мир потух.Не бывает же так, что человек просто берёт и сходит с ума.
Генри осознавал, что причиной этого кромешного ада, в который превращалась его жизнь, было место, где он бывает аж шесть раз в неделю. И он просто чувствовал, что оно должно исчезнуть. Сгореть, раскрошиться в пламени неизмеримых страданий, которые оно принесло, появившись на свет.***
Через день, полностью проведённый в кровати, Уилл, в целом, был в порядке, хоть и приходилось сидеть на строгой диете, иначе любая грубая еда тут же просилась обратно. Амелии он так и не перезвонил — не хотелось. Уилл давно не занимался этим: простым, бессмысленным валянием на кровати. Тем временем полиция маялась с Мэри и Генти, а пиццерию должны будут открыть вот уже через несколько дней. Прекрасно. «Глупцы» — подумал Уильям и истерично усмехнулся. — «Полнейшие идиоты» «Что я наделал?» — Также подумал Уилл. «И кто ещё здесь полнейший идиот?» — раздался лукавый и тонюсенький голос из дальнего угла комнаты. Уилл вздрогнул и сразу приподнялся на кровати — никого. В углу стоял книжный шкаф, освещенный лучами утреннего солнца. Шкаф молчал. В последнее время Афтону часто мерещилось нечто подобное. К примеру, сегодня утром он обнаружил, что его ванна с горой наполнена отрубленными головами детей, по их искажённым ужасом лицам ручьями стекала тёмная кровь, и кусочки ткани с шеи прилипали друг к другу. Показалось. Лишь на секунду. Хотя Уиллу уже плевать: принимать ванну из детских голов или ополоснуться как обычно — всё перестало иметь цвет, хуже уже некуда. Дело уже даже не в детях. Он теряет рассудок. Час назад Уильям рыдал в подушку из-за того, что натворил, а сейчас молча таращился в угол и, в целом, его всё устраивало. Я сделал это, да, я сделал это. Вдруг это всё сон? Нет, я это правда сделал. И я должен ответить. Это мораль обязывает меня отвечать, а я вполне могу дать себе шанс начать всё сначала. Уильям кивнул своему отражению, смотрящему на него с зеркала на противоположной стене спальни. Волосы прикрывали осунувшееся лицо и почти нечеловеческий взгляд исподлобья испугал даже самого Уилла. Я монстр. Я просто чудовище… Теперь мой лучший друг, вероятно, считает, что я упарываюсь таблетками — блеск. Уильям считал, что после убийств его покинула собственная тень. Последний тонюсенький стержень человечности в нём с треском сломался и мир в голове стал играть новыми цветами. Фиолетовыми. Куда-то пропали эмоции и ощущение реальности, жизнь целиком обратилась в ночной кошмар, где Уилл чувствовал себя как дома. Где Уильям даже умудрялся быть счастливым. 16.08.1985