Какого хрена ты позволил этому произойти, Генри?!
Тогда ты позволил ему убить маму.
А теперь Фред несознательно толкнул в ту же яму собственного сына. Генри очень сложно разозлить, но Фазбер с этим прекрасно справился. Фредерик скрывал, но все-таки считал, что и вправду позволил тому другу убить Маргарет, так что Генри попал не в лоб, а прямо в глаз. Фред не так давно смог окончательно смириться со смертью супруги, с тем, что он вдовец уже восемнадцать лет. Фазбер еще вспомнил, что со смерти Маргарет он целых пять лет не мог ответить на вопрос восьмилетнего Генри: «А где мама?», — а когда осмелился рассказать –мальчику было двенадцать, и он уже сам всё понимал. Какой стыд. Хреновый из тебя отец, старик. Шептали демоны его собственного разума. Фред вдруг подумал, что тьма –старая подруга — может прийти за ним в любую минуту, а он разругался с единственным человеком, который держал его на свете. Со своим сыном. Из тёмного коридора раздался дверной звонок. Стоило только подумать. Фредерик быстро поднялся и прошёл в сумрачную прихожую. Всё его отцовское сердце чувствовало, что это Генри. Так оно и оказалось. Когда Фредерик открыл дверь, оба просто застыли в немом понимании, что и тот и другой сожалеет о сказанном. — Прости меня, — начал Генри. — Ты ни в чём не виноват, я просто… — Это ты извини, я сам это начал. Генри устало улыбнулся. Фред обнял его, и Эмили показалось, что он вернулся в прошлое, лет на десять назад. От одежды Генри пахло табаком. Фазбер вспомнил, как впервые нашёл у сына пачку, когда тот заканчивал десятый класс. Фред разочаровался в сыне и вышел покурить на балкон. Даже беседу не провёл, куда уж там, когда сам хорош. Фредерик запустил Генри внутрь, и они устроились за небольшим столом на кухне. В полной тишине. Фазбер зажал в зубах сигарету и впервые предложил Генри. Тот не отказался. Спички на подоконнике. Фред первый начал разговор о том, что уже давно хотел сказать. Его мысли о собственной смерти возникли не просто так — Фазбер принял это за предчувствие. Он начал разговор первый: — Я не могу больше тащить на себе это… адское место. Меня выворачивает от одной только мысли, что я им владею. Эмили выдохнул дым и открыл окно, пока они оба не задохнулись в собственном яде, потом сел обратно, расслабленно откинувшись на спинку стула. Холодный воздух освежил лицо. То, что нужно. — Ещё бы, — сказал Генри и снова затянулся. — Я уже говорил, что отдам вам ресторан, еще когда мы поссорились. Делайте, что хотите, я больше этого не вынесу. На протяжении стольких лет это место превращает мою жизнь в ад. Продайте, начните заново, Господи, что угодно. Генри тут же растерялся: — Папа, ты… ведь окажешь нам обещанную поддержку в такой трудный момент? — Я не перепишу все на вас, пока полиция не закончит разборки, так что и думать не смей, что я бегу от ответственности, — Фредерик потушил недокуренную сигарету о стеклянное дно пепельницы. — Обсудите с Уиллом новое дело. — Ты завещал ему только тридцать процентов, помнишь? ФИОЛЕТОВЫЙ ЧЕЛОВЕК, ФИОЛЕТОВЫЙ ЧЕЛОВЕК! — кричало нечто глубоко в разуме Генри. Зачем Уилл наглотался амитриптилина, если ничего не совершал? Фредерик задумался на несколько секунд и сказал: — Я разделю, как вы двое или трое хотите, главное, чтобы вы сами были к этому готовы. — Теперь надо как-то сказать об этом Глорис. Ты зря рассказал ей про то, что хочешь поделиться акциями и с ней. — Вздох. — Не хочу, чтобы она неправильно меня поняла, но, если ей достанется двадцать процентов — это будет нечестно по отношению к Уильяму. Эмили замолчал, уставившись в какую-то точку на полу. Они провели в тишине ещё минуту. Тем временем Фазбер внимательно пригляделся к Генри***
Закрытие навсегда обошло пиццерию стороной, и уже как две недели она работала по своему обычному расписанию с 9:00 до 22:00. Неделя открытия началась с того, что персонал уменьшился на добрых человек семь, хотя это было практически не проблемой — посетителей тоже было немного. А в первые два дня так вообще никого. Разве что парочка семей, которые не смотрят новости. Тогда всем и стало ясно, что пришло время подыскать новую работу, ведь старая добрая «пиццерия Фредди Фазбера» выходит на пенсию. Генри тоже подумал, что это конец, да и Уилл туда же, но беспокоиться перед неизбежным смысла нет. Чему быть, того не миновать. В первый же день (когда пиццерия пустовала) Генри и Уильям обсудили, что это место можно продать, а на вырученные деньги открыть что-то другое. Тем более, что аниматроники стоили ну очень дорого. Генри по-настоящему загорелся этой идей, к тому же продвигать дальше пиццерию с такой отвратительной историей было даже неразумно. Уилл соглашался во всём. Для него это — как глоток свежего воздуха, забыть всю эту кошмарную историю и начать другую жизнь, практически с чистого лица, так что, да, Уилл согласен, очень хорошая идея. Очень. Хороший вариант сбежать от своего сумасшествия. Хотя он не знал возможно ли ему начать новую жизнь. Даже если Афтон соберётся и уедет в другой штат, начнёт всё заново, воспоминания всё равно будут тащиться за ним, как жестяные банки на верёвке. Как уже оговаривалось, Уилл пребывал в двух фазах: маниакальный психопат и нытик, жалеющий об убийствах. Уже с неделю он прибывал во второй фазе. Его преследовали разные галлюцинации, не только дети, но и какие-то странные фигуры плыли перед глазами, а по ночам из ванной звучал детский смех, но не так, как звенит маленький колокольчик, а резко и гремя, как разбивающаяся гора посуды. Иногда днём чей-то невидимый голос вечно окликал Уилла, однако он каждый раз обнаруживал, что находится в комнате один. Афтон с ужасом перечитал все свои записи в дневнике и никак не мог понять, было ли всё это наяву или просто показалось. Со стороны было похоже на какой-то бред сумасшедшего. Стоит признать, что только какая-то часть Уильяма считала записки бредом, а другая панически кричала, что Афтон всё видел своими глазами, всё взаправду, и теперь призраки восстанут и прикончат его. Зачем он только пачкал руки ради этой ничтожной попытки познать и подчинить себе потусторонний мир?! Импульсивный идиот, да о чём он только думал?! Генри еще давно заметил в Афтоне кое-какие перемены, но ещё недостаточно для разговора на тему: «Я знаю одного хорошего специалиста, дружище…». Тем временем прошло две недели, а пиццерия Фазбера по прежнему была открыта. Почему? Потому, что первые два дня ни души, зато потом как прорвало. До выходных на неделе открытия захаживали всего человек сорок за весь день, не более, а вот в субботу пиццерия Фазбера превратилась если не в музей, то, как минимум, в городскую легенду. В Генри это не отбило мотивацию начать бизнес заново, а вот Уилл… Уильям никогда не видел столько возможностей, как тогда. Из детской развлекаловки, украшенной розовыми соплями, "Фредди Фазбер" мог превратиться в вечный праздник под названием Хэллоуин. Вот, что интересует детей всех возрастов: неповторимость, мистика, новинка.