Лисьи сказки

Первый Феникс от Начала Времен - Чже Янь обложился со всех сторон банками, коробками, и туесками с целебными ингридиентами и терпеливо колдовал над чем-то сладко пахнущим на все сорок ли своего Персикового леса. Смешивал, перетирал, взбалтывал, уваривал и снова смешивал. Всё это происходило под дивные звуки циня, доносящиеся с причала. Синь-Синь оттачивала свое мастерство, несказанно радуя исстрадавшееся отцовское сердце. Подростковый бунт внезапно закончился, буря миновала, и Чже Янь теперь вкушал заслуженные плоды своего воспитания. - И что это будет? - спросила Чже Вэнь заглядывая брату через плечо. - Очень полезный эликсир для укрепления нашего здоровья. В смысле, здоровья фениксов. И перья он тоже отлично укрепляет. - Ты что, начал лысеть, братик? - удивилась та. - Не болтай глупостей! - отрезал целитель и тряхнул густой шевелюрой, рассыпая вокруг себя золотые и синие искры. - А где Ань-эр? - Оставила на Кунлунь. С учениками. Феникс смерил беззаботную сестрицу тяжелым взглядом. - Бросила малыша на стадо безалаберных говнюков.Ты же мать! - Я же мать, и - что? Их там сорок душ бездельников, если каждый поиграет с Ань-эром хотя бы часик, я могу еще и в Цинцю заглянуть. Подумаешь! Лучше, чем трактовать даосские тексты, драться на мечах и шкодить, ученики Бога Войны умели только нянчиться с маленькими фениксами. Сказывались годы практики. К тому же, Хан Ань оказался на редкость нетребовательным младенцем. Он шел на руки к любому, кто улыбнется и поцокает языком, игрался всем, что хотя бы отдаленно напоминало игрушку, и уже сам просился на горшок. Идеальный, просто идеальный ребенок. Везет же некоторым родителям. - Значит, следующего феникса тоже вы с Мо Юанем возьмете. - Пф! Напугал, - фыркнула Вэнь-Вэнь. Она чувствовала себя весьма опытной мамашей. - Да запросто. Мо Юань будет только рад. Кстати, а никаких знамений не было случайно? - А какие тебе знамения нужны? - Нуууу… не знаю... небесные какие-нибудь… ты ведь регулярно ходишь в Киноварную Пещеру. - Не хожу. Я пока еще от одного счастья, - Чже Янь указал бровями в сторону источника прихотливой мелодии, - не до конца отошел. Я пока не готов, и Предвечному Пламени это известно лучше всех, надо думать. Прекрасная, как весенний рассвет, зримый с вершины горы, дева-феникс, играющая на цине среди цветущих персиков, могла изяществом своим пленить сердце любого бессмертного. Именно поэтому папочка нещадно гонял шатающихся вокруг юнцов, сбивая желающих узреть юную музыкантшу еще на подлете. - Зря ты над Синь-Синь так трясешься. Она, в плане защитить себя от приставал, не хуже Серебряной Лисы будет. - В том-то и дело, что там, где Лиса просто двинет в лоб без разговоров, Синь-эр примется очаровывать, чтобы потом жестоко отвергнуть и посмеяться. - Так ты спасаешь сердца несчастных юношей? О! - Скорее уже сердца их родителей и свои нервы. Чже Янь протянул сестре чарочку со свежим отваром. - Пробу сними. Лекарство подозрительно напоминало вино вкусом и последовавшими после принятия ощущениями. - Ты споить весь наш маленький клан решил, что ли? - Так ведь я его тоже пить буду. И вообще целебное снадобье не обязательно должно быть противным и горьким. И весь мой опыт врача это подтверждает. Пациенту надо сделать приятно. Мысль пришлась Чже Вэнь по вкусу, как и новый эликсир. И вместе с братцем они ополовинили кувшин. В основном в надежде, что их перья обретут невиданную доселе крепость и мощь, разумеется. - А мне эликсирчику налить? Ой, тетушка Вэнь! Ши Синь отмузицировала и явилась на запах выпивки... Ну, то есть, конечно же, выказать дочернее почтение. И тут же сунула нос в кувшин, радостно принюхиваясь. - Налей уже ребенку. Ребенок пригубила напиток жестом опытного выпивохи. - Ух ты! Вкуснотища какая. Папочка, твое мастерство не имеет предела. - Опыт, дитя мое, не пропьешь, - уверенно кивнул Чже Янь. – Хан Аню, к слову, достаточно одну каплю в кашку добавлять. Только чтобы твой муж, Вэнь-эр, не знал, договорились? - Эт почему? – удивилась та. - Небесники такие зануды, - отмахнулся Первый Феникс. – Детенышу винца не налей, лишней конфетой не угости, туда не ходи, сюда не смотри, сладкое вредно, соленое жалко. А мы ведь - стихия. Сти-хи-я! Как лисы. Если бы мы с Цянь-Цянь не научили Его Величество правильно пить, то он бы валился под стол после второй же чарки. Как его папаша. - Ну, Мо Юань сам не против приговорить кувшинчик за ужином… - сказала Вэнь и осторожно покосилась на невозмутимую юницу. Теперь, когда из Синь-Синь окончательно выветрилась глупейшая влюбленность в Бога Войны Небесного Племени, о нем в её присутствии хотя бы говорить стало можно. Прежде она тут же становилась вся красная от смущения, начинала рыдать и убегала в чащу. Чже Янь горестно вздохнул: - Он пить научился только, чтобы мне приятное сделать. А так-то он тот еще трезвенник. Обидно! Кстати, я сделал для него особое вино по новому рецепту. Будешь уходить - прихватишь. И тут же предложил его продегустировать. - Погоди-погоди, я с тобой не напиваться пришла, - строго напомнила Вэнь. - Я же мать! - А тогда зачем? - изумленно вскинул брови хозяин Персикового леса. - Поговорить о Мо Юане. Первый Феникс мигом протрезвел. - А что с ним? - спросил он так резко, что в голосе его чистом и звонком опытное ухо отчетливо слышало «Что ты снова с ним сделала?!» Это было даже немного обидно. Они с Мо Юанем, между прочим, за последние пятьсот лет и не поссорились толком ни разу. Не было повода. - Ничего с ним. Беспокоится он. Нехорошие предчувствия у него. Но Чже Янь не унимался. Он недоверчиво прищурился, склонил голову на бок и уставился на сестру с подозрением. - Ты же ничего ему такого не сказала? - Какого такого? Когда знаешь кого-то не одну, а несколько вечностей, то отлично чувствуешь невидимую черту, переступив которую можно сделать больно. Обидеть Мо Юаня было сложно, почти невозможно, а вот заставить беспокоиться — запросто. - Ты же знаешь какой он чувствительный, ты ляпнула языком, не подумав, а он весь испереживался. Теперь не знает, как всё исправить, тревожится. - Да причем тут я? Это вовсе не из-за меня! - в сердцах возмутилась Вэнь. - Ему беспокоиться, как по склону Куньлунь вниз катиться! Я потому и прилетела, чтобы узнать, что его из равновесия могло вывести. Вдруг ты знаешь? Чже Янь взял себя в руки, и в нем проснулся лекарь. - Тогда опиши симптомы, как выражается его беспокойство? - Мо Юань ввел комендантский час на Куньлунь. Это раз. Мы теперь спать ложимся вместе с Ань-эром, - поморщилась феникс, привыкшая к более свободному графику. - Еще он запечатал винные подвалы и попросил у Его Величества пару охранных артефактов. - В Да Цзимин, случаем, не ходил? - Нет, но написал Владыке Ли Цзину несколько писем. - О! Вторжение демонов? - Я так тоже подумала, но тогда бы он задействовал свою шпионскую сеть. - Мистическая аномалия? Активность Колокола Желтого Императора на дне Жошуй? Прорыв Демонических Тварей из Преисподней? Гипотезы Чже Яня становились всё ужаснее и ужаснее. Бедняжка Синь-Синь сидела в уголке, сжавшись в комочек, как мышка. Она и представить себе не могла, что обеспокоенность её недавнего кумира может быть вызвана столь катастрофическими событиями. - Братик, да ты тот еще параноик, - ухмыльнулась супруга Бога Войны. - Мы так до Разрыва Пространства и Времени договоримся, честное слово. Ну подумай сам, разве Цзунь не заметил бы опасных предвестников? И не вмешался бы тут же? В былые времена Дунхуа не применул бы пронаблюдать очередное светопреставление. Чисто ради самого процесса познания. Но теперь у него была лиса, а лисы не любят таких крайностей. - А ты точно не давала повода? - вернулся к первоначальной версии Чже Янь. - Может хочешь снова сбежать, а он чувствует? - Ты издеваешься? - зашипела феникс. - Куда я сбегу? Зачем мне бежать? Я же мать! Вэнь-Вэнь её нынешняя жизнь устраивала целиком и полностью. У неё были муж и сын, брат, племянники, зять, невестка, друзья, говнюки... то есть ученики Куньлунь. У неё были лисы! И единственное о чем сожалела Чже Вэнь, что Охотник отнял у них с Мо Юанем сотни тысяч лет счастья, потому что Мо Юань... - Никакого толку от тебя! - рявкнула она. - Пойду лучше к Е Хуа советоваться. - Не надо! Не надо к Е Хуа! Не вздумай! - запричитал гнусный братец. - Ему сейчас только беспокойства о Мо Юане не хватает. И заслонил дверь собственным телом. - А у бывшего принца что за беда? - Как обычно. Серебряная Лиса у него. Ошеломительная во всех отношениях дочь Черного Дракона и Белой Девятихвостой Лисы с каждым днем становилась все более сложной в управлении. Каждый день её посещали новые идеи, воплощение в жизнь которых, действительно могло обрушить Небеса. Во всяком случае, так мнилось её родителям. - А что же Лисья Королева? Та была и оставалась для Чже Вэнь главным авторитетом по основным жизненным вопросам. - «Лисы не держат своих детей на привязи. Они предоставляют им полную свободу. А юные барышни из семьи Бай всегда уходят из дома, чтобы набраться опыта. И дать, наконец-то, своим родителям отдохнуть» - очень точно процитировал Первый Феникс единственную женщину, которую он в своей жизни любил. - Но Бай Цянь не хочет, чтобы её дочь получила такой же опыт, какой выпал ей в свое время. Тем более этого не желает Е Хуа. А кроме того, Серебряная Лиса никуда без брата не пойдет. А Сяо Инь... - Понятно! Чже Вэнь и сама бы не стала без важной причины связываться с близнецом Тин-Тин. Племянник был подозрительно безмятежен и всецело погружен в книги. И феникс меньше всего хотела знать, кто водится в этом тихом омуте. У неё перед глазами было множество примеров куньлуньских книголюбов, могущих отмочить такое, что не каждому демону в голову придет. Видели, знаем. - Так, а что все-таки будем делать с тревогой Мо Юаня? - Будем наблюдать, - решила Вэнь-Вэнь. - Он уже большой, сам в конце концов признается. Я же... - Истинная супруга Бога Войны! - поддержал её намерения брат. - Она самая, - согласилась феникс. Когда Чже Вэнь покидала Куньлунь, её муж был в отлучке, а значит четыре десятка разновозрастных балбесов вытворяли, что хотели. Когда она вернулась, то благость и духовность, разлившиеся в воздухе, можно было черпать половниками и загущать ими суп. Это означало, что муж вернулся и незамедлительно вздрючил виноватых. Сначала зачинщиков, потом виновников, следом нестойких духом, а потом уже наблюдавших за безобразиями. И теперь все категории наказанных сидели над книгами и... делали вид, что зубрят священные тексты. На самом деле, все наблюдали за тем, как Ань-эр изучает большого жука. Не на вкус пока. Малыш ползал за насекомым по проходу между партами, оглашая своды зала радостным писком, и время от времени трогая невиданное существо пальчиком. Мо Юань сидел на своем законном месте: лицом - к Югу, спиной - к ширме с журавлями. И тоже делал вид, что читает. А сам, понятное дело, умилялся сыну, а следовательно избывал недавний праведный гнев. План был коварен и верен с точки зрения тактики, но умники не учли наличие третьей силы. - Ань-эр, деточка, иди к мамочке, - ласково проворковала третья сила, и подняла с пола не только ребенка, но и жука. - Не будем никому мешать учиться, мой милый. И выпустим жучка на волю. Его, наверняка, ждут дома детки — маленькие жучки. Ты же не хочешь, чтобы они плакали? Да, Ань-эр? - Я-ай! - согласился маленький феникс. - Ськи-ськи! - Да-да, мой милый, маленькие жучки. Чже Вэнь лукаво подмигнула мужу и удалилась из обители учености, сопровождаемая скрипом зубов тех, кто сделал ставку на близкую смерть насекомого. Ну вот, как их всех не любить, а? Мо Юань накормил сына кашей с Чжеяневым эликсиром и пока нес его в кроватку, тот уснул, доверчиво положив щечку ему на плечо. Маленькие руки, обнимающие за шею, теплое сытое посапывание... Он и раньше понимал брата, но теперь прочувствовал в полной мере, как это неистово любить своего ребенка, своего птенца. Это сейчас они укладывали Ань-эра в детсткой, в той самой пустующей комнате по соседству, куда когда-то для соблюдения приличий прорубили дверь из спальни наставника. А прежде, когда колыбелька стояла в изножье супружеской кровати, Мо Юань каждый раз едва сдерживался, чтобы не накрыть их с Вэнь-Вэнь божественным щитом и не урчать, словно какой-нибудь смертный скряга над сундуком с золотыми слитками: «Мои, мои фениксы». Если бы он еще мог загнать на Куньлунь Чже Яня с Синь-эр, то за исключением Императрицы, его набор из фениксов был бы под полным контролем. Чтобы беречь их, лелеять, баловать, защищать и любить. Он даже пару раз тайком наведывался в Киноварную Пещеру. Вдруг повезет? Неважно мальчик или девочка — это будет их с Вэнь птенец. - Мы ужинать сегодня будем или как? Вэнь уже собрала в коробку раскиданные сыном игрушки, сделала вид, что навела порядок и расставляла на столе их немудреную вечернюю трапезу. Сплошь вегетарианскую. Потому что фениксы с мясом не в ладу, а Богу Войны не мешало бы попоститься. От хорошей жизни Мо Юань наел себе неприлично круглые щеки. - Братик Янь тебе вина передал... экспериментального, - сказала жена, доставая заветный кувшинчик. Мо Юань выпил две чарки подряд, стараясь распробовать аромат. - Ах ты ж! Талант винокура в Первом Фениксе вышел на новый уровень. По телу растекалось не только хмельное тепло, но и необоримое ничем спокойствие. Именно то, чего в последнее время так не хватало душе. Предчувствие чего-то... серьезного не давали спать по ночам и сосредоточиться на делах днем. Причины Мо Юань не ведал, оттого нервничал еще сильнее. Он так не волновался даже, когда женился на Вэнь и принес на Куньлунь младенца-сына. Ну отвергнет гора его наставничество, ну что ж поделаешь... Но Куньлунь приняла и супругу, и ребенка, и сохнущие пеленки, и козу, и новообретенную родню из Цинцю и Персикового леса, и тестя с тещей — Лисьих короля и Королеву, которые кроме как «Старший Зять» к нему теперь не обращались. По священным залам и саду теперь периодически носились дети, когда они с Вэнь-эр принимали гостей и родственников. В аскетичной келье Наставника Куньлунь стало, как в доме обычной семьи — не слишком чисто, достаточно шумно и невероятно уютно. Чже Вэнь умудрилась свить для них троих гнездо — теплое и родное. В конце концов, священные журавли тоже вьют гнезда на склонах Горы Между Двух Миров. Более того, Мо Юань чувствовал, что его горе всё это безобразие по нраву. И всё о чем он мечтал — чтобы ничего не менялось к худшему. Экспериментальное вино подействовало как вполне обычное. Они с Вэнь чуть захмелели и полезли друг к другу целоваться. В таких случаях принято говорить: «И они не заметили как...», но всё они заметили, конечно. И то, что на ковре в кабинете делать это гораздо веселее и просторнее, чем в кровати, само собой. Впрочем, кровать тоже не осталась обделенной вниманием, и окончательно заснул Мо Юань под собственным одеялом. А перед самым рассветом пошел дождь. Будто специально, чтобы Бог Войны Небесного Племени сумел напоследок насладиться теми вещами, которые любил больше всего: теплом постели, объятиями Чже Вэнь и стуком дождевых капель. - Наставник! - Шифу! - Вставайте! Просыпайтесь! - Скорее! Шифу! Мо Юань оброс броней мгновенно... Не совсем. Сначала он прошипел «Цыц!», потом осторожно откатил Чже Вэнь в сторону, укрыл её одеялом, а уже потом стал наращивать серебряную броню поверх исподнего. - Что случилось? - строго спросил он, плотно закрывая дверь в личные покои. - Там у Врат это... эти... ну эти... - сказал лисенок по имени Е Сюань и распушил мокрые хвосты, отчего в разные стороны полетели грязные брызги. - Кто «эти»? - Сами посмотрите, Наставник, - уклончиво отвечали ученики, явно что-то скрывая. Бог Войны сдвинул брови и отправился к Вратам. Меч Желтого Императора он пока решил не призывать. Успеется еще. Две фигурки, не решаясь шагнуть между древних монолитов, мокли под дождем, прижимая к груди тощие торбочки с самым необходимым. Зонта у них не было, одежда вся промокла и вид у обоих был бесконечно жалкий. Юноша и девушка, совсем юные и очень напуганные. Впрочем хозяева чувствовали себя ничуть не лучше. Юноша, собравшись духом, отер мокрое лицо, знакомое Мо Юаню до последней черточки, словно в мир опять явился Семнадцатый ученик — Сы Инь, и низко поклонился. - Приветствую Наставника Куньлунь. Батюшка и матушка просят принять нас с сестрой в ученики. Пожалуйста, не откажите в милости, дядя Мо Юань. Его знаменитая на все миры сестра шмыгнула носом и тоже поклонилась. У неё был дерзкий взгляд, расцарапанный нос и широкие прямые брови. Одно лицо с Е Хуа, если бы его брат-близнец родился женщиной. - Нам больше некуда идти, дядя Мо Юань, - сказал Сяо Инь и покосился на Серебряную Лису. - Можно мы останемся? - Да, - поддакнула та. - Можно? Мы будем хорошо себя вести. И не доставим неприятностей, правда-правда. А у Наставника Куньлунь от этих слов подкосились ноги и он присел на один из камней, раскиданных у входа в память о тех временах, когда Демонические Орды рвались сквозь Врата. Присел, обхватил голову руками и... броня, в которой уже не было никакого смысла, сама растворилась в потоках дождя. Предчувствия его не обманули, как и всегда. И тогда пришла Матушка-Наставница Чже Вэнь, и загнала всех из-под дождя в тепло, в трапезную залу, где уже поджидали горячий чай, сухая смена белья и полезные снадобья от простуды. - Как же теперь быть? - тихо спросил не вполне смирившийся Мо Юань у жены. - Я уверена, ты справишься, - заявила Чже Вэнь. - Ты же Бог!