Лисьи сказки

Мо Юань проснулся посреди ночи с такой ясной головой, словно спать и вовсе не ложился. Сел на постели, позволив холодному воздуху обжечь нагую кожу груди и спины, чтобы окончательно взбодриться. Затем легким щелчком пальцев поджег один огонек на многоярусном светильнике. Вэнь крепко спала, свернувшись калачиком и прижав к груди круглую подушечку, и не почувствовала, как он осторожно взял её за запястье. Пульс ровный, дыхание спокойное, кожа теплая — очень хорошо. И пусть Цзунь сколько угодно зовет его невротиком, всегда есть смысл держать ситуацию под контролем. Хватит, он уже отвлекся один раз... Бог Войны таким же небрежным щелчком воспламенил угли в большой, но уже остывшей жаровне, чтобы к утру в их спальне снова стало тепло. Его хрупкому фениксу никак нельзя простужаться. Подходящий к концу год выдался, в общем-то, неплохим, куда лучше предыдущего, когда заболела Чже Вэнь. Воспоминания эти до сих пор отдавались жгучей болью в груди... Одним очень прохладным весенним вечером Мо Юань вернулся из Небесного Дворца и застал взъерошенного, с затянутыми третьим веком золотыми глазами и погруженного в болезненный транс феникса. Вэнь, словно застряла в птичьей ипостаси, утратив связь между двумя обликами, не откликаясь ни на прикосновения, ни на попытку напоить водой. Времени терять Мо Юань не стал, сгреб её в охапку и рванул в Персиковый лес к Чже Яню. И впервые увидел своего старого друга с белыми от напряжения губами, когда тот направил на сестру поток духовной силы такой мощи, что хватило бы, пожалуй, оживить Тао-у. Вэнь снова стала человеком, но в сознание так и не пришла. - Выйди, - отрывисто бросил Чже Янь через плечо. Мо Юань не вышел - выполз на подгибающихся ногах и сел на ступеньки крыльца. Трудно сказать о чем он думал в то время, пока за его спиной светилась изнутри хижина. Наверное, ни о чем. Иначе он не смог бы дождаться лекаря с хорошей новостью, что Вэнь совершенно точно не умрет. По крайней мере, не сегодня. - Она спит, - сказал Чже Янь, тяжело опускаясь рядом. И это тонкий и звонкий феникс, ага. - Всё еще хуже, чем я полагал, но мы справимся... Мысли Мо Юаня провалились в более глубокий слой памяти. Когда все узнали, что они с Вэнь-эр стали жить вместе на Куньлунь, братец Янь призвал Бога Войны для важного разговора. Они тогда даже вина не пили, настолько серьёзной была тема. - Ты никогда не задумывался, почему Предвечное Пламя воссоздало Чже Вень в новом теле? Я, знаешь ли, все время голову ломал, даже в книги древние полез за ответом, - говорил Чже Янь, — а все потому, что это тело создало не Пламя, а Собиратель Душ, когда он горел у твоего изголовья в Пещере Яньхуа. Ты последний в ком осталось хоть что-то от моей сестры, понимаешь? Лампа собрала и твою душу, и душу Вэнь-эр, и заодно сотворила человеческое тело, по сути, чужое тело. Которому затем Предвечное Пламя вернуло истинную сущность феникса. Вот так всё и было, понимаешь? Мо Юань понял и еще кое-что — ничего хорошего это факт Чже Вэнь не сулил. И не ошибся. - Все её меридианы безнадежно искажены, сродство между телом и духом неустойчивое, и поэтому она никогда не сможет вознестись. Вэнь-эр не пройдет Испытание. Она обречена остаться навечно просто волшебной птицей, женщиной, чей дух все время будет нуждаться в притоке силы извне. Ты к этому готов, Мо Юань? Он тогда просто взбесился. - Отличный вопрос, просто отличный! Ты долго думал, прежде чем его задать? Да только чтобы твоя сестра просто была на свете, я готов поить её своей кровью и кормить плотью, если понадобится! - Невротик! - огрызнулся феникс. - Вечно у тебя крайности. Достанет и моих эликсиров. Твоя задача следить, чтобы она их принимала, а я буду пополнять запасы. Приохоть её к медитациям, это будет полезно. Словом, ты должен быть крайне бдителен во всем, что касается её здоровья. И еще... Чже Янь сделал многозначительную паузу. - Что? - Она не сможет выносить ребенка. Беременность её гарантированно убьет. Мо Юань уставился на друга, как смертный - на говорящего зверя Байцзэ. В годы его юности фениксы никогда не рождались каким-то иным способом, кроме появления на алтаре в Киноварной Пещере. И никогда никого не рожали сами. Его эта особенность в возлюбленной более чем устраивала. Никакое эгоистическое желание продолжить себя в потомках не вынудило бы его оставить Вэнь-эр перед раскрытыми настежь вратами Преисподней, как испокон века считалось в Мире Смертных, когда женщина дает жизнь ребенку. - Тогда не было никакой нужды. Фениксы приходили в этот мир совсем для другого, - объяснил Чже Янь как бы нехотя. - Но в принципе Вэнь-эр ничем от всех прочих женщин — смертных и бессмертных — не отличается. В смысле способности зачать ребенка - точно. - И ты только сейчас мне об этом говоришь? - помертвел Бог Войны. - А вдруг... - Нет, - перебил его феникс. - До тех пор пока она сама не захочет, ничего такого не случится. - А если захочет? - Не думаю, что это произойдет в обозримом будущем. Вэнь-Вэнь еще слишком молода. И ты же знаешь нас, фениксов, она обязательно тебе скажет, предупредит. - И что тогда? - Тогда и поговорим. Старый пропойца из Персикового леса оказался прав: душа Вэнь-эр была слишком юной, чтобы хотеть вить гнездо. По той же причине они и не спешили проводить брачную церемонию. Чтобы феникс не тяготилась ответственностью, не почувствовала себя несвободной. Мо Юаню на статус было откровенно плевать, главное, что его навеки любимая жива и рядом. Жива, но не слишком здорова... - Скорее всего она нерегулярно пила эликсиры, а может и с магией перестаралась, - объяснил внезапную хворь Чже Янь. - Я запечатал её силы на 168 дней, чтобы лечить человеческое тело, и сейчас моя сестра подобна смертной — уязвима и совершенно беспомощна. Это еще мягко сказано. Чже Вэнь была слабее цыпленка, она не могла говорить и даже глаза открывала с трудом. - Не вздумай улыбаться. Она тогда вообще решит, что умирает, - предупредил лекарь. - Будь серьезным, будь как обычно — невозмутимым болваном, который никогда не сдается. Так он и сделал, выдержал и превозмог самого себя. А уже потом Е Хуа ловил брата, от страха и отчаяния мечущегося между деревьями, как безголовая курица. - Она поправится, - сказал Черный Дракон, обняв его, словно ребенка. - Мы не дадим ей умереть. Тотчас в Логове был созван совет, состоявший из самых близких и во главе с Лисьей Королевой. - Тащи Чже Вень сюда! Немедленно! - приказала она не приемлющим никаких возражений тоном. - Ю Лин, стели постель в Гнезде. Дунхуа, который был тут же, посмотрел на друга поверх голов, как бы говоря: «Ну что ты дергаешься? Ты же больше не один. У тебя теперь есть семья. Лисья семья!» Никто не остался в стороне, даже чудак Бай Сю. Именно он сделал для болящей несколько отличных сильных талисманов, дарящих крепкий целительный сон. А когда Чже Яню понадобился для рецепта редчайший плод Черной Сливы, его добыл и принес Бай Тин. Из Небесного Дворца регулярно являлся Небесный Целитель. Лисья Королева готовила диетическую еду, чтобы каждый ингредиент шел на пользу здоровью феникса. И все по очереди, включая императорскую чету, навещали Чже Вэнь каждый из 168 дней исцеления, чтобы поговорить, рассмешить, порадовать подарком и просто посидеть рядом. И Вэнь-Вэнь пошла на поправку, возвращаясь телом и духом не только к Мо Юаню, но и к своей новой семье. Потому что, как сказал Цзунь, если уж попал к лисам, то будь ты хоть птица, хоть смертная, хоть кролик, хоть высший бог, ты останешься с ними навсегда. - У меня уже щеки торчат из-за ушей, - смеялась феникс, уплетая вкуснятину из рук Лисьей Королевы. - Будешь не только теплой, но и мягкой, - отвечала та. - Поверь, детка, это очень важно. - Потому что гармонично, - весомо добавлял Четвертый брат. - И полезно в хозяйстве. Вэнь смущалась, Мо Юань оставался спокоен, как бы показывая, что уже имеющаяся мягкость этой женщины его вполне устраивает. Что касается хозяйственности... ну-у-у... Вэнь умела очень изящно разливать чай по чашечкам. Он, кстати, неимоверно гордился этим её талантом. Бог Войны Небесного Племени вообще выбрал такую тактику — излучать полную уверенность в дне сегодняшнем и завтрашнем всем и каждому, особенно Вэнь-эр. И чтобы никто ничего не заподозрил, делал это с самым суровым видом. И когда больше всего хотелось день и ночь сидеть рядом, слушать её дыхание и не отпускать её руку ни на миг, он целовал возлюбленную в макушку и уходил о делам. И где-то даже их находил, и что-то там такое даже делал. С другой стороны, каких-то паршивых шесть лун — это не тысячи лет безнадежности, Богу Войны такое вполне по плечу. Мо Юань с честью выдержал испытание, его феникс выжила и выздоровела, все выдохнули (в особенности Е Хуа) и жизнь потекла дальше. Правда, Лисья Королева с большой неохотой отпустила Вэнь обратно на Куньлунь. - Я бы вас обоих подержала еще в Гнезде, - проворчала она, выдавая в дорогу огромный короб со снедью, а Мо Юаню пригрозила персонально: - Не отвертишься теперь от моих эликсиров, так и знай, высший бог. - Я крепко к ней привязалась, - вздохнула феникс, трепетно прижимая к груди меховые тапочки. - В Логове и правда очень-очень хорошо. - Нам никто не запрещает ходить в гости при каждой возможности, - утешил её Мо Юань. - По всему видно, что и Лисья Королева к тебе расположена, как к родной. Так оно и вышло. Крепость уз между Цинцю и Куньлунь быстро достигла исторического максимума. Лисенок, ответственный за доставку эликсиров, стал-таки учеником на священной горе, а Чже Вэнь осчастливили приглашением на знаменитое Шитье Большого Зимнего Халата. Оттуда она вернулась светясь радостью, с румяными щеками и лоснящимися перьями, и целым ворохом историй из жизни лисьего клана Бай. Беззаботная птица открыла для себя семейные радости и настоящий домашний уют. Её шибко умный братец утверждал, что она прямо-таки пышет здоровьем и это целительное влияние знаменитого рыбного супа Лисьей Королевы и лисьей магии в целом на все фениксячьи меридианы с чакрами. Тут бы главному параноику Девяти Небес, Восьми Земель и Четырех Морей расслабиться, но Мо Юань лишь утроил бдительность. Потому что лучше прочих знал, к чему всё это ведет. Прошел еще один год и стало ясно, что он снова не ошибся. Вэнь, проявившая невиданное доселе упорство в овладевании искусством вышивки, вернулась из Женской Норы сама не своя от избытка эмоций: - Я вышивала птиц на левом рукаве. Сама! Своими руками! Много синих птиц - больших и маленьких. Это такая честь! Мои фениксы на Зимнем Халате! Представляешь? И на Бога Войны обрушилась метель из песен и легенд, имен и прозвищ, сплетен и былей. А он всегда умел не только слушать, но и слышать, что говорят ему женщины. Имена, к слову, были через одно детские. Вэнь захотела свой дом, а не просто комнату в личных покоях, она мечтала об очаге, о лисьих домиках, о саде, обо всем том, что превращает крышу над головой в окружении стен в теплое семейное гнездо. - Давай что-нибудь такое у нас тут придумаем, а? Если, конечно, это не мешает твоим обетам и вообще... Наставник Куньлунь заверил, что — нет, его обетам уют, тепло и новая мебель не помеха ничуть. Он ведь довольно быстро привык к кривым пионам, кособоким уточкам-мандаринкам, непропорциональным домикам, к иголкам и ниткам в самых неожиданных местах, к жутким журавлям притерпелся, и не роптал, нет. - О! Тогда я посоветуюсь с Фэнцзю, уж она-то знает толк, - возликовала Вэнь. - И пусть будут новые экраны! Можно даже с журавлями. В Цинцю есть мастерица - госпожа Ву, которая делает коврики из козьего пуха, нас уже представили друг другу. И тройной полог! Напомнишь мне про полог? Предлагая всё это, его оживленный сверх всякой меры феникс не выпускала из рук круглую подушечку с вышивкой. Мо Юань присмотрелся повнимательнее. Так и есть! Очень реалистичные лисенок и цыпленок прятались от дождя под лопухом. Понятно всё. Именно её прижимала сейчас к груди спящая Чже Вэнь. Так-так. Мо Юань выбрался из постели, предварительно укрыв любимую еще одним одеялом, и пошел делать им обоим чай. В напиток для Вэнь надо было лекарственных трав добавить и немного остудить. - Ой! А ты уже уходишь? - спросила она, чуть-чуть приоткрывая один глаз. - Нет, тебя подожду. Завтрак скоро будет готов. И надень теплый халат, пожалуйста. Невозможно привыкнуть к этим утренним посиделкам возле низкого столика, когда она кладет голову ему на плечо, обвивает руками и хипловатым еще спросонок голосом рассказывает очередной из снов, которые у фениксов всегда яркие и красочные. Сегодня её тонкие пальцы были теплыми, губы чуть припухшими, а макушка особенно сильно пахла перьями. - Завтра Новый год. Пойдем праздновать в Логово? - спросила Вэнь. - Твои ученики все-равно по домам разбегутся. Или ты хотел нагрянуть в палаты Тайчэнь, к Владыке Дунхуа? - Посмотрим, как всё сложится, цыпленок, - уклончиво ответил Бог Войны, целуя её поочередно в оба сожмуренных века. - Куда-нибудь мы обязательно отправимся, обещаю. - Почему «цыпленок»? Он показал на подушку. - На тебя похож. - А лисенок - на Семнадцатого! - рассмеялась Вэнь. - Надо же! Как ты догадался? - Я вообще-то умный. Затем Мо Юань раздал задания ученикам и отбыл на Собрание Двора посвященное кануну Нового Года, засвидетельствовал почтение Императору и при первой же возможности исчез в направлении Персикового леса. Чже Янь играл на цине что-то очень древнее и меланхоличное, но при этом был категорически трезв и зол. «Может оно и к лучшему», - подумал Мо Юань и устроился за столом под персиковым деревом, дожидаться, когда у друга кончится приступ родительского негодования. Причина его дурного настроения — Ши Синь - сидела на причале на противоположном берегу реки, спиной к папочке, и делала вид, что удит рыбу. - Я не могу постоянно видеть эту кислую рожу, - рявкнул Чже Янь, сделав последний надрывный аккорд. - Верните мне мою веселую шуструю птичку и заберите это исчадие! Дева на противоположном берегу всё отлично слышала и в качестве ответа тут же швырнула удочку в воду, предварительно её сломав. - Она — подросток, они все такие в этом возрасте... -мягко напомнил Мо Юань. - Ей ничем не угодишь, никак не порадуешь, она постоянно ноет и всем недовольна. - Чем на этот раз? Первый феникс гневно сверкнул очами. - Уши! - А что с ушами не так? - спросил Бог Войны, стараясь не улыбаться. У фениксов очень зоркие глаза, они и с другого берега узрят тень улыбки, превратно истолкуют и будут потом рыдать всю ночь. - Как это что? Они неодинаковые! - ядовито прошипел Чже Янь. - Одно, которое правое, чуть больше положенного и при этом сдвинуто ближе к носу, а левое — расположено чуть ниже и ближе к затылку. Чувствуешь разницу? Как думаешь, почему я знаю столько подробностей? А потому, что я всё утро слушал рёв и делал замеры этих самых ушей, вот почему! А вчера наше лицо было слишком большим, а нос при этом слишком широким. Но, видишь ли, друг мой, ночью произошло чудо: лицо и нос обрели идеальные пропорции. Представь?! И сделали они это за счет ушей! - Ничего подобного! - взвизгнула обладательница кошмарно несимметричных ушей. - Они всегда были такими! А ты видел и скрывал! И даже не пытался меня вылечить от уродства. - Ши Мин такой не была! - отвечал в тон ей отец. У Ши Мин были свои страдания, просто они не касались внешности, но возражать Наставник Куньлунь не стал. Зато добавил во имя справедливости: - Чже Вэнь точно такой же была. И еще похлеще, если помнишь. - Вэнь-эр была, по крайней мере, жизнерадостной и веселой большую часть времени. И самостоятельной! - крикнул феникс специально, чтобы его обязательно услышали на другом берегу. - Вэнь чудила - да, но ей не нужно было постоянное внимание. Моё внимание, ага! Она не ходила хвостом и не ныла, что ей и то не так, и это не эдак, а хочет она не пойми чего, но прямо сейчас. Мо Юань скептически хмыкнул. Он отлично помнил чего, а точнее, кого хотела Вэнь, едва только в ней проснулась женская чувственность. Кого-кого? Его, Мо Юаня, разумеется. Как он тогда устоял перед её напором без божественных обетов и даже без особых моральных запретов, неведомо. - Ну что ты лыбишься, Бог Войны? Что смешного? Она, между прочим, на тебя и заглядывается, в основном. - А я тут причем? - А ты у нас красивый, умный и очень похож на брата-близнеца. Вообще-то, в Е Хуа хотя бы один разок влюблялись почти все юные бессмертные девы. Но быстро обнаруживали, что Черный Дракон на флирт не отзывается, намеков не понимает, а еще у него есть лиса. С Бай Цянь шутки были плохи, а потом влюбленность быстро сходила на «нет». Муж Семнадцатого, похоже, даже не подозревал о том, сколько девичьих сердец покорил походя. - Я не свободен, у меня Чже Вэнь есть. - Ничего-ничего. Где один феникс, там и второй, верно я говорю, Ши Синь? - громогласно спросил Чже Янь. С персиковых веток обильно посыпались лепестки. Это девушка с несимметричными ушами в ярости лупила ногами по древесному стволу. - Еще не хватало! Слушай, но я же повода не подавал. - Я отлично это знаю, не переживай, - отмахнулся Чже Янь. - Просто ты — самая подходящая кандидатура, чтобы страдать и сохнуть, когда лень занять себя чем-то полезным. Музыкой, например. Чего было не отнять у Синь-Синь, так это музыкального таланта. Её даже Матушка Сиванму приглашала на цине сыграть. - Как я могу играть с такими ушами? - возрыдала юница. - Кто на меня посмотрит с такими ушами?! Чже Янь издал стон умирающего зверя Тао-у: - Мин-эр такой не была никогда! - У неё всегда был Его Величество! - прокричала Синь-Синь в ответ. - У неё, прежде всего, всегда мозги были! А не каша из фантазий и глупости! - Я тоже имею право быть счастливой! И ты мне этого не запретишь! Запомни! Барышня Синь свирепо пнула персиковый ствол и умчалась вглубь леса - избывать скорбь и прятать от мира свои предательские уши. - Я не могу больше так, Мо Юань, - прошептал феникс и закрыл лицо руками. - Не заводи детей, они из милых малышей рано или поздно превращаются в таких вот чудовищ. - Хм... а я как раз по этому самому вопросу, - смущенно молвил Бог Войны. - Нет, с Вэнь все в порядке, но, думаю, ей бы хотелось... - А тебе? - Чже Янь мгновенно забыл о своих отцовских печалях. - Ценой жизни Вэнь-эр — нет, ни за что, но, думаю, есть и другой способ... - Не мямли! Скажи — да или все же нет? - Да. Я был бы рад нашему с Вэнь ребенку. Очень. - Тогда у меня есть решение для вас обоих, - уверенно заявил Чже Янь... Когда Мо Юань вернулся на свою гору, Вэнь-эр уже спала, а вся спальня была забросала обрезками ткани и нитками. Заглядывать в коробку с подарком, Бог Войны не стал. Пусть этот зимний халат будет ему, как и планировалось, сюрпризом. В отличие от своего братца, который добрым нравом при пробуждении никогда похвастаться не мог, Вэнь-Вэнь просыпалась легко, а от поцелуя - в особенности. Правда, Чже Яня он целовать никогда не пытался, да. - М-м-м... Еще раз, пожалуйста. Не распробовала, - проворковала она, потягиваясь, но глаз не открывая. - С Новым Годом, любимый. - И тебя, Вэнь-эр. Просыпайся, у нас много дел. Она распахнула мерцающие звездной пылью глаза и проснулась окончательно. - Ты чего? - Чже Вэнь, ты хочешь ребенка? Кажется, она немного испугалась. - А... ты? - Хочу. Поэтому сейчас мы отправимся в Киноварную Пещеру и там, перед священным алтарем, дадим друг другу брачные клятвы. А потом от всего сердца попросим у Предвечного Пламени подарить нам дитя. Согласна? Вместо ответа феникс впилась в его губы поцелуем — горячим и соленым от слез. Платье на распялке, как водится красное с золотым, уже давным-давно ждало, когда прекрасная невеста почтит его своим вниманием. Ровно как и всё остальное — шпильки, булавки, серьги и алое покрывало. Мо Юань тоже набрался терпения. Понимать надо — женщина собирается выйти замуж, нельзя её подгонять. Но едва Вэнь закончила наряжаться, он подхватил её на руки и унес в Киноварную Пещеру, как и обещал. И был маленький столик с жертвенным угощением, и троекратные поклоны той великой силе, что даровала Вселенной дивных фениксов, и клятва любить друг друга вечно и никогда не разлучаться тоже была произнесена. А потом новобрачный снял со своей жены свадебную вуаль и сказал обращаясь к закопченному камню. - Я, Мо Юань, сын Небесного Отца, Бог Войны Небесного Племени, Защитник Небес, Избранник Меча Желтого Императора и муж этой женщины прошу даровать нам ребенка, чтобы растить его в любви и заботе. - Я, Чже Вэнь, - на миг она замешкалась. - Просто феникс и жена этого мужчины прошу о ребенке для нас. Я... Мы будем так его любить. Очень-очень. Пожалуйста... Они оба прижались головами к неровному каменному полу в искренней мольбе. И все равно, когда свежеиспеченных супругов внезапно обдало жаром, они не смогли удержаться от изумленных возгласов. Вэнь-эр зажала рот ладонью, Мо Юань протер глаза. В конце концов, он вчера договорился с Чже Янем, что следующий феникс, которого породит Киноварная Пещера, станет их с Вэнь ребенком, но чтобы вот так скоро... А на алтаре прямо сейчас лежал маленький новорожденный мальчик. Дитя с золотистой кожей. Легкое, почти невесомое тельце в руках, привычных к Мечу Желтого Императора, пушистая головенка, покоящаяся на сгибе локтя, черные с золотистыми искрами глаза — это теперь его сын? С ума сойти! Наверное только обеты и удержали Бога Войны от того, чтобы не разрыдаться от пронзающего насквозь ощущения неповторимого чуда. И у него теперь было целых два феникса! Богач, он воистину богач! Малыш лишь звонко пискнул, когда они с Вэнь в четыре руки окунули новорожденного феникса в чашу с водой, представляя его Миру. - Как... как мы его назовем? - спросила жена трясущимися от волнения губами. - Хан Ань. В дальнем уголке пещеры был припрятан сверток с одежкой, пеленками и двумя одеяльцами — ярко-синим в желтые солнца и оранжевым, точно хурма. Все необходимое для маленького ребенка. Ну не голым же его нести домой, верно? - Это кто? Это чьё? Откуда? - поразилась Вэнь - Семнадцатый дала. Осталось от близнецов. Глаза у его феникса стали совершенно круглыми. - Муж, ты... ты знал? - Нет, - честно ответил он. - Но я верил. Спеленали они Хан Аня, конечно, не слишком ловко, но что с начинающих родителей взять? Зато завернули сразу в оба одеяла, чтобы теплее. Зима же на дворе как-никак. - Это всё правда? Я не сплю? - спросила Вэнь, изумленно разглядывая крошечное личико, среди складок атласной ткани. - Вдруг я сейчас очнусь, а наш Ань-эр мне просто приснился? Я же умру от разочарования. Мо Юань, скажи, что это не сон! - Это точно не сон, дорогая. Я прямо чувствую, что нижнее одеяло промокло почти насквозь, - заверил её новоиспеченный отец. - Наш сын все делает с размахом, даже маленькие «дела». И они вернулись на Куньлунь, как и положено настоящей семейке с новогоднего пикника: с мешком барахла и верещащим младенцем. А перед входом в личные покои Наставника уже поджидал Е Хуа. В одной руке он держал пустую корзинку, а в другой – привязанную на веревку козу. – Гостей принимаете? - спросил младший брат и широко улыбнулся.