Лисьи сказки

На постоялый двор, что стоит на повороте с Южного тракта, они пришли на закате. Высокий мужчина в черных одеждах и женщина в широкой шляпе с вуалью, оба с мечами в руках и с котомками за плечами. И спрашивать лишний раз не нужно кто они такие. Странствующие мечники из Цзянху*, вот кто! Тетушка Лю тут же смекнула что к чему, у неё глаз-то наметанный. Столик парочке выделила поукромнее, подавальщику шепнула, чтобы обслуживал как знатных персон, с обхождением, а сама послала кухонного мальчишку в деревню к свояченице. Дескать, услышали боги ваши молитвы и послали нужных людей, поторопитесь. Странники заказали по тарелке лапши с копчеными ребрышками, зелень всякую и чай. Ели неспешно, разговаривали негромко, улыбались друг дружке ласково и по тому как нежно время от времени касался мужчина руки своей спутницы было ясно, что они пара, очень давно, может даже с раннего детства. Послы из деревни терпеливо дождались окончания трапезы, чтобы, значит, мечники подобрее стали. Известно же, что после сытного обеда даже у самого лютого злодея нрав мягчеет. А уж затем осмелились приблизиться. Старейшина прихватил с собой не только своих сыновей и парочку вдов самого несчастного вида, но и еще добрую половину деревни, и все они пали на колени. - Спасите нас, благородные господа! Только на ваше милосердие уповаем! - Что у вас случилось? - спросил воин. - Разбойники в горах, что ж еще? Грабят, убивают, насильничают, детей воруют, чтобы работорговцам продать, никакого спасу от них, - рассказывал старейшина, утирая слезящиеся глаза рукавом. - Мы уже и в волость отписали, чтобы отряд прислали. - И как? Прислали? - Ага, через месяц, да толку-то, - сокрушался старик. - Походили солдатики по дороге туда-сюда, даже в горы не поднялись. Разбойнички только посмеялись, а после принялись мстить. - Понятно, - тихо вздохнула мечница, которая весь разговор молчала, постукивая указательным пальцем по столешнице. - Где, говорите, у разбойников логово? - Где-то в горах...наверное... Мужчина и женщина переглянулись и встали из-за стола. - Хорошо, мы сами найдем их схрон. Ждите нас здесь. - Прямо вот туточки? - уточнил дядюшка Цзинь. Сына он сумел спрятать, а дочку подонки уволокли со двора, перекинув как козу через плечо. Он бы и месяц на коленях простоял, если надо, так его мучила совесть. - Да. Прямо тут, - молвил воин веско. Селянам только и осталось, что смотреть как эти двое уходят в ночь, словно не в бандитское логово направляются, а в гости, к доброй тетушке. Все же люди из Цзянху из другой глины слеплены, как ни крути. Всю ночь ждали. Кто молился, кто просто сидел, понурившись, но спать не лег никто. В горах меж тем гремела гроза и оставалось лишь гадать на руку она пришлась героям или же навредила их планам. А на рассвете вдруг яростно забрехал цепной пес, привлекая внимание к тропе, по которой давеча ушла парочка из Цзянху. Крестьяне, столпившиеся у ворот, со страхом и надеждой вглядывались в утренний туман. А ну как выскочат сейчас на них злодеи да и порубят на куски? - Папочка! Папочка, это я! Голос Чу-эр узнали все. Звонче певуньи на всю округу не сыскать. - Доча! - заголосил в ответ дядюшка Цзинь и побежал навстречу. - Доча, я туточки! Девчонка вынырнула из тумана и повисла на шее родителя, зареванная и грязная как чушка, но живая. А следом и остальные подтянулись. Большей частью дети, похищенные в соседних деревнях, а некоторые даже из других волостей. - Мы в сарае уже спали и тут вдруг крик ужасный раздался! Потом еще один. Я уши зажала, думала... опять какую-то девушку мучают. Но потом такое началось! Такое! - Чу-эр рассказывала бойко и складно. - Гром вдруг ка-а-ак грянет! А потом молния ка-а-ак вспыхнет! А я же в щелочку смотрела. Господин Е Хуа одним ударом снёс голову, а втором вдоль пополам главаря перерубил... - Какой еще господин Е Хуа? - Ну, тот который всех разбойников поубивал. Его супружница так называла. «Е Хуа, оставь кого-то для допроса! Ты меня слышишь, Е Хуа?» - повторила девушка, очень точно копируя красивый голос женщины. - А он её называл Цянь-Цянь. И смеялся. И всё равно всех убил. Потом, после допроса. - Так, а где ж они, благодетели наши? - Не знаю, - пожала плечами Чу-эр. - Может, потом придут? Но кончилось утро и наступил полдень, а потом и вечер настал, а герои так и не вернулись ни на постоялый двор ни в деревню за своей наградой — полновесным серебряным таэлем, собранным всем миром по цяню медному со двора. - Ничего себе горные бандиты пошли! Шикуют мерзавцы, однако, - возмущенно фыркнул Е Хуа, поддевая носком сапога кучу звериных шкур отличной выделки. Глаз у него на тещиных поделках из кроликов был уже привычный. Но дело, собственно, и не в мехах заключалось. Разбойники едва ли не целым дворцом обзавелись, смекнув, что добыча в виде людей дает самый большой навар при перепродаже. - И не прятались ведь особо, - согласилась Цянь-Цянь. - Наглость какая! - Всё от безнаказанности. С другой стороны, дракон и лиса только что наказали всех, кто того заслуживал, восстановив справедливость хотя бы в одной отдельно взятой волости. Значит, не такая уж это и безнаказанность, если вдуматься. Они с брезгливым любопытством обошли разбойничью «сокровищницу», где рядом соседствовали драгоценные шелка и дырявые мешки с заплесневевшим просом, нефритовые безделушки и миска с рисовыми пирожками. Поганцы не щадили никого — ни богатых, ни бедных, ни купцов, ни поселян, и тащили в свою нору всё подряд. - Идем-ка, лучше обратно в лес, - сказала Цянь-Цянь, выуживая из горы трофеев более-менее чистое одеяло. - Я полянку выше по течению ручья приметила, красиво там и чисто. Самое оно для ночевки. - Это еще зачем? - Как зачем? А отметить нашу первую удачную битву? - ухмыльнулась лиса, извлекая из заплечного мешка заветный кувшинчик персикового. - Пьянчужка. Голос и улыбка Е Хуа, откровенно говоря, пьянили Бай Цянь сильнее всякого вина. Но он и так отлично это знал, и пользовался вовсю. - Ладненько, - мурлыкнул тот. - Сейчас я разгоню тучи и полюбуемся звездным небом. Потом. Бледные щеки Цянь-Цянь незамедлительно порозовели от смущения. Способность по-девичьи краснеть — достаточно редкая для лисьего племени особенность — всегда восхищала Е Хуа. Как тут было не обхватить тонкий стан супруги, не прижать её к себе покрепче и не завладеть нежными губами? Да никак! Выше это всех небесных и драконьих сил. - Идем уже... мммм... на звезды смотреть... Однако же пока до полянки добрались, да пока устраивали ночлег и костерок разжигали, на древе страсти выросли цветы нежности. В конце концов, куда им торопиться? Иногда гораздо приятнее просто лежать обнявшись и действительно просто смотреть на летние созвездия. - За отличное начало приключений в новом качестве! - провозгласила Бай Цянь, салютуя ночному небу крутобоким кувшинчиком. - Мы теперь свободны! - Ох! Это было очень странное чувство — беззаботности, что ли. Когда дети выросли и отправились каждый своим путем, когда ты вдруг волен делать, что пожелаешь и, главное, когда пожелаешь. Отправиться странствовать по Миру Смертных — было давней мечтой Е Хуа. Цянь-Цянь предложила лишь чуть-чуть усложнить себе задачу — не пользоваться божественными силам, полагаясь лишь на мастерство мечников. - Слабо ли нам будет?! - азартно спросила лиса, уже приплясывая от нетерпения и предвкушения. - Не слабо! - рыкнул дракон, облачаясь в одежды бродячих рыцарей Цзянху. Ну, как он их себе представлял, само собой. Пришлось потом срочно что-то решать с этими нарядами, пока их не приняли за беглых актеров. - И все же я переживаю за Тин-Тин, - вздохнул Е Хуа, когда схлынула первая хмельная волна благодушия. - Как она там — на Куньлунь? - Ты имеешь в виду: начала ли она уже мотать нервы твоему старшему брату или всё ещё держится в рамках? - А ты веришь, что Серебряная Лиса способна быть паинькой? - вопросом на вопрос ответил отец Головной Боли Небес. - Нет, конечно. Но теперь это проблема Мо Юаня, - бессердечно отозвалась Бай Цянь, поудобнее устраиваясь на плече у мужа. - Не бережешь ты своего обожаемого наставника, совсем не бережешь, - пожурил её Е Хуа в шутку. Но лиса приняла его слова за чистую монету и тут же взбрыкнула. - Да как ты не понимаешь, они нуждаются друг в друге — Мо Юань и ТинТин. Наставнику необходим кто-то неуправляемый, кто-то буйный... - Вроде нашей дочери? - Зря ты смеешься. Именно так! Она — живой вызов его мастерству Учителя. Выковать из породы амбиций — стальной клинок характера... Эх, что-то меня потянуло на пафос, - смутилась Цянь Цянь, но быстро сделала вид, словно так и было задумано. - Нет, ну действительно, только ему по плечу подвиг укрощения и облагораживания дикой лисы. - Не такая уж она и дикая! - возмутился было Е Хуа, но словив «понимающий» взгляд жены, сдался. - Порода у неё такая. Лисья. Хм... И не стал добавлять, что вольный лисий нрав, в любом случае, лучше драконьей чопорности. Выходки ТинТин, сколь бы рискованными они ни были, кроме закономерного родительского негодования, будили в самом потаенном уголке его души некую гордость и удовлетворение. Что её детство уж точно ничем не напоминало его собственное — одинокое и полное запретов. - А главное, Мо Юаню нужна любовь! - В каком смысле? - В прямом. Мо Юаню нужна любовь, как дыхание - людям, как солнечный свет — деревьям. - Его и так все любят, - огрызнулся внутренний очень черный и ревнивый дракон и принялся перечислять поименно: - Чже Вэнь, она, перво-наперво, и Чже Янь, Владыка Дунхуа, полсотни учеников, Император с Императрицей, твоя мать, ты... да и я его тоже люблю. Ему мало? - Ты опять, что ли, ревнуешь? - Ну а как еще? Мо Юань то, Мо Юань сё, - по-змеином прошипел Е Хуа, и тут же добавил: - Шучу. Я согласен, что брату с ТинТин будет, самое меньшее, очень интересно. А ей-то это зачем? Ну, кроме обуздания натуры, к чему наша дочь пока совершенно не стремится. - И ей — для того же самого, для любви. Пусть она научится любить и уважать кого-то еще, кроме драгоценного папочки. И проще всего ей это будет сделать с кем-то, кто похож на тебя, как... как брат-близнец. - Ха! Отличный план. - Превосходный план, и я уверена, что не пройдет и нескольких тысяч лет, как Мо Юань обретет в нашей Серебряной Лисе самого своего преданного ученика. - Всякий, кто косо посмотрит на Наставника будет заскусан до поноса. И — да, её любви Мо Юаню хватит надолго. В чувствах Бай ТинТин была неистова, как лесной пожар. - А еще я хотела подарить нашей дочери счастье обретения Наставника не только в Учении, но и по жизни, - мечтательно молвила Бай Цянь, окунаясь в воспоминания о своих годах на Куньлунь. - Тебе бы тоже не помешал ученик. А это мысль! Мы не просто будем шляться по Миру Смертных, мы будем искать тебе достойного ученика. - Я не уверен... Но лису уже было не удержать. - Точно! Начнем со смертных! Ты кого хочешь — мальчика или девочку? Учителем Е Хуа по праву называл лишь самого Дицзуня, а следовательно в его представлении настоящий Учитель мог быть только всемогущим, всезнающим, проницательным и мудрым. Короче, кем-то таким, кем Е Хуа никогда себя не мнил. - Мы же вроде собирались побыть независимыми. Больше проводить времени наедине,и наверстать, так сказать, упущенное. Забыла? - напомнил черный дракон и обнял покрепче жену. Не сказать, чтобы они много чего упустили, но когда подворачивается возможность предаться всякому обоюдно приятному, то лучше от неё не отказываться. А то, мало ли. Конечно, если бы они воспользовались божественными силами, то не пришлось бы просыпаться на рассвете от холода и сырости. - Это было бы нечестно, нет, ну правда, полностью не спортивно, - несколько раз повторил самому себе в утешение Е Хуа, пока грел озябшие руки над костром. Цянь Цянь невозмутимо разлила по трем чашкам горячий чай и сказала кустам жимолости: - Выходи, давай. Во-первых, это невежливо — подсматривать за взрослыми, а во-вторых, чаю попьешь и согреешься. Кусты издали сдавленный писк и явили замерзшую деревенскую девчонку. Кого-то из вчерашних освобожденных пленниц. От неё всё еще пахло страхом и неволей, но уже совсем чуть-чуть. - Ты кто? - строго спросила лиса. Девочка старательно пригладила растрепанные косицы, расправила юбку и поклонилась со всем возможным в её положении достоинством. - Доброе утро, уважаемые воины. Меня звать Цзинь Чу. Пришла проситься к вам в услужение. - Нам не нужна прислуга. Иди домой. Цзинь Чу неимоверным усилием воли втянула обратно уже готовые хлынуть слезы и сопли. Треугольное, с острым подбородком лицо её побледнело и стали заметны веснушки, щедро рассыпанные по носу, лбу и щекам. Тщательно отмытое, к слову, лицо. Особенно, уши. - Тогда возьмите в ученицы, - отчеканила она. - Хочу быть как вы. - О! - Цянь Цянь восхищенно приподняла брови. - Небеса услышали наше желание, Е Хуа. - Твоё желание! - Это уже неважно, - отмахнулась лиса и посмотрела на девочку еще строже. - Сколько тебе лет, дитя? - Двенадцать. Будет. Ближе к зиме. Чу изо всех сил старалась произносить каждое слово четко и внятно, не глотая звуков, что обычно с головой выдает деревенщину. Хуже нет, когда человек, словно не говорит, а кашу жует. В городе таких сразу дразнить принимаются на все лады. - Я же видела всё в щелку. Я тоже так хочу. И меч хочу. Буду защищать девушек и... даже парней, которые послабее, тоже буду. - А как же твоя семья? - Отец отпустил. Честно. Я спросилась. Клянусь. Всё одно дорого за меня не дадут, когда замуж пойду. Да я и не хочу особо. Девочка комкала с кулаках подол, наверное, единственного своего целого и чистого платья, ожидая решения строгой мечницы в черном. - А ты хоть понимаешь кто мы? - Да. Вы — небесные наставники из Цзянху. Мне захожий монах в позатом году рассказал. Видимо, история монаха запала в душу крестьянской девочки, раз она сумела сказать «Небесные наставники» без запинки. - Ну, муж мой, что скажешь? Нужна тебе такая ученица? Черный Дракон жестом подозвал человеческого ребенка подойти ближе. Та шагнула вперед, робея и трепеща. - Покажи руки. Она без колебания предъявила свои ладони покрытые мозолями. Не от меча, понятно, а от мотыги. На мизинце было накручено колечко из травы. Точно такие же любила делать себе ТинТин. Брать маленькую теплую ладошку спящей дочки и осторожно снимать прихотливо сплетенную из былинки штуковину, чтобы палец не отек от застоя крови... Видимо, есть Бог Травяных Колечек, который нашептывает свои секреты маленьким девочкам во всех мыслимых мирах. - Ты есть-то хочешь? - Очень. - Тогда садись к костру, - сказал медленно Е Хуа, мысленно принимая окончательное решение. - Будем завтракать, ученица Цзинь Чу. Девочка вся — от твердых пяток до пыльной макушки - вспыхнула радостью, обдавая дракона жаром своей отважной и чистой души. И снова храбро удержалась от слез. Как настоящий воин Цзянху. Это оказалось очень приятное чувство — иметь своего ученика. Цзянху* – мир странствующих воинов-мастеров меча и единоборств, вольница и одновременно пространство неподвластное официозу.