Следующим утром Антон не опаздывает. Даже несмотря на то, что насилует собственный мозг чуть ли не до трёх утра. Встаёт даже раньше будильника — пить захотелось. А вновь уснуть и не может. Лениво собирается на учёбу, закидывает в рюкзак несколько тетрадей и даже кровать успевает заправить.
Занимает парту третьего ряда, опять у прохода. И наблюдает за тем, как аудитория постепенно наполняется студентами. Арсений Сергеевич приходит минут за пять до звонка вместе с основным потоком студентов и выводит на доске новую тему прописными буквами:
Марксизм, ницшеанство, толстовство.
— Кому-то знакомо хоть одно понятие из трёх? — Арсений разминает ладони, поднимая взгляд на студентов. — Шастун, куда это ты потёк? — спрашивает он, глядя, как Антон постепенно стекает под парту лишь бы не быть замеченным. — Блеснёшь знаниями сегодня?
— Да почему опять я? — ворчит Антон, выползая обратно и выпрямляя спину. — Я же не опоздал.
— А мне хочется послушать твой ответ, — пожимает плечами Арсений Сергеевич.
— Нет у меня никакого ответа, — угрюмо продолжает Шастун и ворчит себе под нос, как старая бабка в общественном транспорте.
— А чего сразу иголки-то выпускать? — улыбается преподаватель. — Я не прошу тебя целую лекцию читать. Хотя бы пару предложений об одном из направлений, — будто упрашивает он. — Да ты знаешь, — кивает Арсений, сладко вытягивая гласные. — Что про марксизм можешь сказать?
Антон до последнего не хочет ничего отвечать, даже скрещивает руки на груди в знак протеста. Отводит взгляд в сторону, лишь бы не смотреть на такого же упрямого Арсения Сергеевича, который может хоть целую вечность дожидаться ответа.
— Что способ достижения всеобщего счастья — это революция и бунт, — сдаётся Антон.
— Говорю же, что знаешь, — продолжает улыбаться преподаватель.
Знаешь-знаешь-знаешь. Нихуя я, блять, не знаю.
— Я не люблю это направление, особенно то, что оно коснулось литературы, — лучше бы молча сидел, чем говорил таким недовольным тоном.
Антон, ты чего такой нервный-то, в самом деле…
— А как же мысль о том, что справедливость и счастье напрямую связаны с равенством? — Арсений старается развивать диалог и выстраивать цепочку из мыслей Антона.
— Это довольно мило и весь коммунистический манифест чуть ли не на одной только этой мысли держится, но давайте серьёзно… Это всё так хорошо звучит, но в действительности, если равенство напрямую связано со справедливостью, то равенство недосягаемо. В том смысле, что… — он нервно ёрзает на стуле. — Ну… равенство звучит заманчиво, но оно скорее из раздела фантастики.
— Какой оптимизм… — саркастично выдыхает Арсений Сергеевич. — Откуда такой позитивный настрой, Шастун? Я понимаю, что ты сожителя лишился, но…
— Настрой не позитивный, — сухо констатирует Антон.
— Опять иголки выпускаешь, — отмечает Арсений Сергеевич, а Шастун лишь недовольно фыркает в ответ.
Что-то с настроением сегодня определённо не так. Это понимает и Антон, и Арсений, а потому второй решает отстать с расспросами.
— Ладно. Кто-то расскажет про ницшеанство? — спрашивает Арсений, стараясь высмотреть добровольцев в аудитории, а потом опускает взгляд на список, не заметив ни единой поднятой руки. — Добрачёва?
— Я даже выговорить не смогу, — усмехается она.
— Неужели добровольцев нет? Могли бы уже загуглить за это время. Давайте тогда лекцию писать.
Давайте.
Антон, даже несмотря на то, что был только «за» написание лекции, пишет лишь какие-то её отрывки. Настроения что-то делать, как и желания, — нет.
— Шастун, — окликает студента Арсений и тот останавливается. — Задержись на пару минут, — преподаватель ждёт, пока все студенты покинут аудиторию, а потом поднимает взгляд на Антона. — Ну и что с тобой сегодня происходит?
— Ничего, — пожимает плечами Антон, не глядя в глаза. — Кстати, я тут это… сочинение написал, — приподнимает тетрадь, и Арсений забирает её из рук студента.
— Хорошо, посмотрю, как время будет, — кивает преподаватель. — Ты сегодня действительно как ёжик, — замечает Арсений, а потом какое-то время медлит, не решаясь задавать вопрос вслух. — Я слишком сильно давлю вопросами? — его брови вопросительно ползут вверх, слегка прогибаясь.
Антон на пару секунд поднимает взгляд, а потом тут же опускает, когда видит
вот такое выражение лица Арсения Сергеевича. Выглядит он как котёнок посреди холодной улицы. Вызывает жалость, желание потискать щёчки и сказать о том, что всё будет хорошо, а потом ещё и приютить.
— Всё нормально, просто настроения сегодня нет, — пожимает плечами Антон, вспоминая о заданном вопросе.
— Ну иди на экономику тогда, ищи своё настроение, — улыбается Арсений Сергеевич.
— Ага, — шёпотом отвечает Антон, поправляя лямку рюкзака на плече.
Две экономики подряд как девять кругов Ада, если не жёстче. Антон делает частые перерывы на то, чтобы полистать новостную ленту или просто прячет лицо в ладонях, шумно дыша и думая о том, в какой беспросветной заднице он находится, когда им на экономике раздают практические.
Он и половины заданий сделать не может, а когда думает о курсовой работе, то сердце начинает покалывать.
Ну ничего, как всегда, с божьей помощью напишу.
Артём Шастун
Антон, я не хочу идти домой.
Антон нервно сглатывает, когда видит сообщение от младшего брата на экране телефона. Быстро вводит пароль и замирает с открытым диалогом перед глазами.
Антон Шастун
У тебя уже закончились уроки?
Артём Шастун
Ага.
Антон Шастун
У меня до конца пары минут 15. Подожди меня в школе, ладно?
Артём Шастун
Хорошо.
Внутри всё с космической скоростью переворачивается. Не то чтобы у самого Антона обычно было желание возвращаться в место под названием «дом», скорее, появлялся интерес, мол, как там предки вообще? А вот у Тёмки, что желание, что интерес, отсутствовали напрочь.
— Шастун, что же там такого интересного в телефоне? — Павел Алексеевич только сейчас замечает, что больше половины занятия Антон игнорирует выполнение практической.
— Ничего, — Шастун быстро откладывает телефон на парту. — Простите.
В общем-то, парой по финансам и кредитам Антон решает пренебречь. Брат, как-никак, важнее учёбы. Всё надеется, что Тёмка не успел заскучать, пока сидит в школе и ждёт старшего брата.
Быстро шагает к трамвайной остановке, зажимая сигарету губами. Всё раздумывает о том, что бы спросить у Тёмки при встрече. Видятся они довольно часто, и Антон каждый раз спрашивает одно и то же «ты как?» Вряд ли Артём каждый раз отвечает правду.
Арсений Попов
Внимание, вопрос. Куда все с последней пары разбежались?
Антон недовольно фыркает, глядя на уведомление из беседы группы. Он даже не удивлён тому, что Инга Викторовна, ведущая дисциплину, не поленилась и спустилась на второй этаж только лишь для того, чтобы пожаловаться Арсению Сергеевичу.
Ирина Кузнецова
В больницу, справочка будет ;)
Антон бесшумно усмехается. Кузнецова, как Антону кажется, за всё обучение ни разу в больнице не была. Ей справки по дружбе пишут, а она их приносит и получает свои уважительные причины прогулов, а сама в это время гуляет с друзьями либо просто отсыпается.
Антону бы хотелось иметь друзей, которые могут делать справки, а то у него все пропуски без уважительной причины.
Антон открывает беседу и думает написать что-то вроде «дела появились», а потом бросает эту затею, придумывая причину поинтереснее и повесомее. Живот болит, например.
Прижимает рюкзак к груди и смотрит в окно за сменяющимися пейзажами. К трамваям у Антона какая-то особенная любовь, особенно, когда в них пусто.
Арсений Попов
Ну, а ты-то куда делся?
Антон тыкает на уведомление и его переносит в личный диалог с преподавателем.
Да твою ж мать, блять.
Смотрит на сообщение Арсения Сергеевича и тяжело дышит, понимая, что нормальный ответ так и не придумал.
А потом видит «
набирает сообщение» и вовсе дышать перестаёт.
Арсений Попов
Хоть что-нибудь напиши, а то читать и не отвечать как-то невоспитанно, Шастун.
Хоть что-нибудь… Точка сойдёт?
Антон Шастун
Дела у меня появились.
Расспрашивать дальше Арсений не видит смысла. Одна прогулянная пара не три, и трагедию раздувать рановато. Но Антон и на следующий день не приходит. И всю следующую неделю безбожно прогуливает, стараясь двадцать четыре часа в сутки проводить с братом.
