Антон Шастун Оксан, будь другом, забери мой рюкзак.
Такой ты, Тох, интересный. В больницу бежать собрался… Сердце в груди бешено стучит, будто Антон не по лестнице спустился, а чёртов марафон пробежал. Оксана Фролова Ты где?Антон Шастун У гардероба.
Оксана Фролова И почему ты сам его не заберёшь?Антон Шастун У меня нет сил на то, чтобы пошевелиться)
Как будто эта блядская скобочка ситуацию спасёт. Оксана не до конца понимает, что именно Антон имеет в виду, однако считает, что не переломится, если просто принесёт одногруппнику рюкзак, когда об этом попросили. Она закидывает ремешок своей сумки на плечо и поднимается к парте Антона, складывая его тетради и ручки в рюкзак. — Оксана, где Шастун? — спрашивает преподаватель, наблюдая за тем, как Оксана собирает вещи Антона. — Мне он сказал, что у гардероба, — Оксана держит рюкзак Антона за ручку, спускаясь к выходу из аудитории. — Ладно, пошли, — говорит Арсений, забирая связку ключей и телефон со стола. Пока Оксана недолго ждёт у двери, Арсений закрывает аудиторию, и они вместе идут к гардеробу. Антон так и сидит на месте, глядя в сторону вахты, чтобы увидеть Оксану до того, как она окажется прямо перед ним. — Блять, — шепчет он, замечая Арсения Сергеевича рядом с одногруппницей. Антона начинает потряхивать от страха. Он вспоминает вопросы Арсения Сергеевича по поводу синяков на руках и может лишь догадываться о том, что будет, если он узнает о разошедшихся швах. — Ну и где же все твои силы? — спрашивает шутливо Оксана и аккуратно ставит рюкзак на лестницу рядом с Антоном. Смотрит на лицо одногруппника и удивлённо вскидывает брови. — А ты чего такой бледный? — Да всё в норме, — отмахивается Антон. — Спасибо за рюкзак. Антон тянется к лямкам своего рюкзака, но его руку перехватывает преподаватель, сжимая пальцы вокруг запястья. Арсений неподвижно смотрит на то, как пальцы студента дрожат, а потом отпускает руку Антона. — Так, Шастун, если ты и сейчас не скажешь, что случилось… — начинает ставить условия Арсений. — То что? — тут же спрашивает Антон. — Придумаю, блять, — злится преподаватель, а потом ловит на себе удивлённый взгляд Оксаны. — Прости, сделаем вид, что ты не слышала? — предлагает он, виновато поджимая губы. — Да всё в норме, правда, просто давление скачет, — говорит Антон, пока терпит темноту в глазах и медленно поднимается на ноги, слыша биение собственного сердца в голове. Просто продержись минутку, и они отстанут. Просто продержись. Пожалуйста. — Антон… — шепчет Оксана, обращая внимание на пятно на светло-серой толстовке одногруппника в области поясницы. Арсений быстро огибает Шастуна и хватает пальцами ткань толстовки, оттягивая вверх. До боли в дёснах стискивает зубы, когда видит, что у Антона на спине практически нет живого места. Всё в синяках, а на рану рядом с поясницей вообще наложены швы. Арсений, конечно, не врач, но тут же понял, что они разошлись. — Придумал, я прибью тебя нахер, — злится Попов, отпуская ткань толстовки. — Повезло тебе, что у меня окно сейчас. — Вот это я везунчик, — с сарказмом отзывается Антон. — Где тут ближайшая травматология? — вслух интересуется Арсений, а сам открывает карты на телефоне. — Я, вообще, к дяде собирался, — отвечает Антон, а потом ловит на себе злой взгляд преподавателя. — Он работает в травматологии, — объясняет он. — Отлично, тогда скажешь адрес, — говорит Арсений Сергеевич, убирая телефон в карман. Он подходит ближе к Антону, осторожно берёт руку парня и закидывает на своё плечо. — Н-не надо, — противится Антон. — Я сам, — утверждает он, одёргивая руку. С Божьей помощью, ага, Тох? — Не капризничай, вот-вот развалишься, — ворчит преподаватель и вновь закидывает руку Антона себе на плечо. Арсений осторожно обхватывает Антона за спину, положив ладонь на рёбра. — Терпишь? — спрашивает Арсений, а в ответ получает подобие согласия, выраженное в сдавленном стоне, напоминающим «ага». Попов ведёт Антона к своей машине, выслушивая едва слышные вздохи парня и тяжёлое дыхание. Антон, конечно, благодарен преподавателю за помощь, однако от этого плакать хочется. От того, что не может собрать себя в руки и доползти до больницы самостоятельно. О куртке Антон забывает напрочь, холодный ветер, обдувающий всё тело хоть как-то спасает от болевых ощущений, а ладонь Арсения Сергеевича на рёбрах греет лучше любой куртки. Оксана, в растерянности, забывает о трёх парах истории, забирает рюкзак Антона с лестницы и шагает следом за преподавателем и одногруппником. — Ты с нами? — спрашивает Арсений у Оксаны, когда усаживает Антона на заднее сиденье. Фролова лишь кивает в ответ и занимает место по другую сторону от Антона. Арсений выезжает с парковки, узнав адрес больницы. За всю поездку он не говорит ни слова, думает, что если начнёт, то сделает только хуже. Он слишком сильно злится на Антона за то, что он довёл себя до такого состояния. Однако высказывать что-то вслух Арсений не спешит, знает, что Антону и без того паршиво. Оксана нервно перебирает собственные пальцы, изредка поглядывая на одногруппника. Антон сидит, откинув голову назад, и тяжело дышит. — Живой? — спрашивает Арсений, когда ведёт Антона от машины до кабинета. В ответ получает очередное подобие «ага» и облегчённо выдыхает. Арсений стучит в дверь кабинета и открывает. — Антон? — дядя Лёша тут же поднимается на ноги. — У меня это… швы разошлись, — с трудом говорит Антон. — Давай-ка в перевязочную, — говорит Алексей. — Жень, принимай тех, кто повторно, — командует он, а медсестра кивает в ответ, отступая в сторону, чтобы дать Арсению и Антону пройти. Оксана ждёт в коридоре, сидит на стуле, нервно притопывает ногой и теребит ремешок своей сумки. С Антоном они особо не общаются, так… разве что та же ведомость или какие-то задания по учёбе. А сейчас сидит и волнуется за одногруппника так сильно, будто это член семьи. Арсений отпускает Антона только тогда, когда сажает его на кушетку. Сам Попов пусть и недалеко, но отходит, чтобы не мешать врачу выполнять свою работу. — Как тебя угораздило-то… — бормочет себе под нос Алексей, помогая Антону снять толстовку. — Оно само, — отмахивается Антон. — Ты когда ел последний раз? Алексей ещё с порога заметил неважный вид Антона. Хотел списать всё на множество ушибов и синяков, однако, болевые ощущения можно терпеть, а Антон едва на ногах стоит. Антон не в силах держать спину прямо, он сутулится, опирается локтями о свои ноги и прячет лицо в ладонях. — Не знаю, — тихо отвечает Антон. Арсений прижимает ладонь к губам, когда видит оголённую спину студента. Лёша тяжело вздыхает и хочет начать читать лекции о том, что нужно следить за своим питанием, а потом бросает эту затею. Антон не маленький, сам это прекрасно понимает. — А вы, кстати… — начинает Алексей, бросив короткий взгляд в сторону Попова. — Арсений, — без отчества представляется он. Пусть и преподаватель, но представляться Алексею Михайловичу (как гласила табличка на двери кабинета) официально что-то внутри мешало. К тому же, они не на паре литературы и даже не в университете, пусть Арсений тут и со своим студентом. В любом случае, своё действие Арсений оправдывал миллионом аргументов, пока Алексей не выдал свежую фразу. — И вы Антону… — начинает он, стараясь узнать побольше. Лёша Антона часто видел только когда Шастун мелкий совсем был. Лет до пяти, потом Алексей в Москву переехал по работе, тут местечко с зарплатой хорошей, не то что в Воронеже. Тогда стали мало общаться, но у маленького Антона о дяде Лёше только хорошие воспоминания остались. Алексей не особо интересуется жизнью Антона, точнее, не докапывается и не заставляет что-то рассказывать. Просто слушает, когда Антон что-то говорит, и запоминает. Так вот Антон о друзьях говорит нечасто. Точнее, вообще не говорит. Алексей как-то пытался узнать, когда Антон только в универ поступил, подружился ли Шастун с кем-то. Антон тогда сказал, что ему и одному хорошо, ну и Алексей больше ничего подобного и не спрашивал. А сейчас видеть, как кто-то притащил на себе полуживого Шастуна и стоит, наблюдает за происходящим, — странно. — Преподаватель литературы и куратор группы, — объясняет за Арсения Антон. — Рад познакомиться, — дежурно кивает Алексей в сторону Попова. — Я тоже. — Ладно, эти швы уберём и потом наложим всего два, — рассказывает Лёша план своих действий. — Обезболивающее вколоть? — спрашивает он. — Нет, — коротко отвечает Антон. Привык уже. К боли по всему телу. К мысли «паршиво? добивай». Вот и добивает. А Алексей соглашается, не настаивает на обезболивающем. Антон не дёргается, когда Лёша убирает швы, не дёргается даже когда дядя заново обрабатывает рану, чтобы в неё не попала какая-нибудь зараза. Но ты ведь помнишь, что главная зараза здесь — ты? Антон убирает ладони от лица только тогда, когда Лёша зацепляет кожу иглой и Шастун сжимает пальцы в кулаки. Какой же ты, блять, идиот. Глаза невольно наполняются слезами, и в какой-то момент их становится слишком много, что они начинают стекать по щекам и падать на пол. — И чего же ты от обезболивающего отказался? — спрашивает Арсений, а сам садится на корточки перед Антоном. Попов протягивает свои ладони вперёд, а Антон не понимает, чего от него хотят. — Ручки давай свои, — объясняет Арсений, а потом, не дожидаясь реакции Антона, сам накрывает его ладони своими. — Я ведь… — запинается Антон, понимая, что если сжимать не свои руки в кулаки, то сжимать ладони преподавателя. Антон, конечно, силачом себя не считает, но думает, что при следующем проколе кожи иглой сожмёт руки Арсения с такой силой, что потом будет всё оставшееся обучение прощения просить. Антон уверен, что плачет вовсе не от боли. Это как катализатор. Значит, анатомию, нам, экономистам, знать не надо, а вот химию — всегда пожалуйста? В любом случае, прокол кожи иглой сейчас просто подталкивает к действию. К одному и неизбежному — к истерике, которую Антон, как истинный долбоёб, всегда откладывает на потом. А потом накрывает огромной волной, и Антон тонет во всем, что так долго пытался «отложить». — Потерплю, тебе и так досталось, — говорит Арсений, улыбаясь уголками губ. Антону опять хочется провалиться сквозь землю. Потому что не выдерживает сидеть вот здесь перед своим преподавателем, сжимать его ладони, как маленький боязливый ребёнок, и тихонько плакать, стараясь вновь отложить истерику на потом.