***
Из-за двери квартиры слышалась громкая музыка, бьющая по барабанным перепонкам, будто огромные кувалды. Тут явно было что-то предвещающее интересные события. Ларри деловито прошёл сквозь толпу, направляясь к Фишеру, скрытому в этой толкучке. Как он оказался тут раньше, если шли они вместе? Не сложно догадаться, что бывший металлист был успешно послан в магазин за парой пачек сигарет. И так же все мы понимаем, что будет, если Ларри купит те самые «отвратительные сигареты, в белой пачке, с которых затянешься, а во рту потом привкус тухлятины, да и запах похожий». Поэтому, он был вынужден таскаться полчаса вначале от одного небольшого магазинчика, потом вовсе до какой-то палатки-ларька, где он, собственно, и нашёл те сигареты, что ему нужны. Так, собственно, и получилось, что Джонсон сейчас распихивал пока не успевшие стать обмякшими тела и искал голубую макушку, возможно в кепке. Главное, чтобы не голым, боже. Опять потом придётся оттаскивать его от кучки пьяных шлюх к унитазу, пока Фишер снова не наблевал на спину Ларри. Фу, это был такой неприятный случай, даже вспоминать не хочется. Пить сегодня как-то особо не хотелось. Странно, очень странно для Ларри. Он даже сам удивился, поняв, что сегодня не примет в себя ни коктейль, намешанный Робертом, что обычно стоял на баре «у малолеток». Самому ему было двадцать два года, которые он успешно прожигал на подобных подростковых развлечениях, наблюдая за тем, что происходит. Помимо клички «Бармен», кем он, в принципе, и являлся, была ещё одна — «Всезнающий фантом». Почему? Все просто. Он знал что происходит в любой точке разгромленной квартиры и мог сказать где находится каждый, кто вообще сюда заходил. А при крайних случаях, как приезд полиции или краже чего-то дорогого у хозяина, осмелившегося впустить в свою берлогу кучу пьяных людей, он магическим образом пропадал без единого следа. Будто и не было его. — Здаров, Фантом, — Джонсон бесцеремонно оттолкнул какую-то девушку, что было хотела гневно полить его матом, но, видно, решила не рисковать. Привычное место действия — стол, на котором валяются без дела какие-то уже давно пустые бутылки. Алкашки тут, зачастую, выпивают очень много. А вон и за столом стоящий Роберт, который преспокойно курит свои крепкие сигареты, даже не выходя на балкон или вовсе на улицу. Ему ничего не скажут. Уйдёт он — уйдут и вкусные пьянящие коктейльчики, которые тот умел намешивать так хорошо, что даже смешав дешовейший пивас из магазина и ещё много каких-то жидкостей, ты мог получить вкусную, слегка шипящую штуку, после которой была даже большая вероятность не выкидывать из своего желудка все, что съел и выпил, как в последний раз. Вот так и жили на вписках не только Роберт, но и ещё пара постоянных посетителей этого «мероприятия», в круг которых входил и сам Ларри. Он взял со стола рюмку с виски, выпивая залпом. Черт знает, кому это наливалось, но теперь считаем, что ему. — Ты Сала не видел? — Здаров, Дед-металлист, — вполне логичная кличка для того кто появляется на каждой вписке, сколько помнит красноволосый. — Фишер? М… он вроде там собачится с кем-то. Успел уже накидаться. Вон там, рядом с чуваком с фиолетовыми волосами и футболкой длинной. Да, иди побыстрее, он с Кэмпбелл связался походу. Вполне дельный совет, учитывая, с каким скорее всего человеком связался голубоволосый придурок. Патлатый распихал толпу, скучковавшуюся в небольшой круг. Уже слышались возгласы, вторимые знакомым пьяным голосом. — Да ты… Да я тебя на раз два порешаю! И сестру твою шлюховатую! — Сал пошатывался на месте, все ещё пытаясь стоять. Это было сложно, но он пытался. Фишер явно был уже не трезвый, как и сказал Роберт. У него сейчас перед глазами туман. Каждый раз, как он перепьет, происходят какие-нибудь неприятности, которые Ларри разгребает только потому, что его друг потом может не дать, а это было бы не классно. Вспомнить только как он поймал чужую кошку на улице. Вы подумаете: «что такого? Ну поймал он уличную котяру, ну ничего». Да только дело в том, что он залез через окно в квартиру, потом буквально своровал оттуда кошку, уже на улице она от него убежала, и только потом, когда ему удалось влезть на дерево, животное само спрыгнуло Джонсону в руки. М-да, тогда пришлось наврать, что она сама убежала, и под недоверчивый взгляд хозяйки, старушки лет эдак шестидесяти, этой самой кошки, вернуть её на место. — Как ты мою сестру назвал, ублюдище помойное? Я тебя прямо тут сейчас выпотрошу, уебан, — ох нет, чего только ещё не хватало. Только вот не говорите, что это он. К сожалению, надежды Ларри не оправдались. Всё таки, пройдя к месту сего конфликта, он увидел Бенджамина, который держит руку на горле Фишера, и Эшли, которая вообще стояла позади. Видимо, этот голубоволосый идиот решил, что будет хорошей идеей домогаться до сестры того, кто неплохо подкачан и явно физически сильнее. — Шлюха твоя сестра, вот кт… — не успел он договорить, как послышался хруст. Кажется, кому-то очень неприятно повредили нос. Этот кто-то — естественно Сал Фишер, еблан собственной, нажравшейся в говно, персоной. Подходить ко всему этому было страшновато, но пришлось. Если оставить все так, то кто-то явно отхватит утром. — Мой нос! Айгх… — кажется, это немного отрезвило Салли, который теперь стоял, слегка согнувшись и держась за кровоточащий нос. Алые капли падали на пол, начиная оставлять лужу, а виновник сие торжества шипел от резкой боли. В голову ударила мигрень. Не лучшее начало тусовки, но в пьяную голову уже ударила мысль, как разнообразить сегодняшний вечер. — Так, так, так, — Джонсон положил руку на плечо Сала, который продолжал тихо материть все существующее на этом свете, заодно и перебирать свой словарный запас. — Кэмпбелл. Этот придурок снова лез к твоей сестре? Знаешь же, что он пьян, так чего не послал просто? — Он блять её у стены зажал, педик голубоволосый. Я его вообще не трогал, пока он к ней не лез особо и не сказал про неё ничего, — Бен глянул на свою сестру, устало тупившую в пол, лишь качающую головой, так и говоря: «может, уже хватит?». — Забирай своего дружка и чтобы у своей сестры вас вообще не видел. Ларри схватил Сала за руку, крепко сжимая его запястье и повёл в ванную комнату. Да уж, растолкать столпившийся народ было сложно, но вполне возможно. Вот и дверь, которая нужна была им. Шатен с громким хлопком закрыл ее, выражая всем этим свое крайнее недовольство ситуацией. Толкнув Фишера к ванной, стоящей там, он стал рыться в ящиках в поисках ваты. — Мг… Ла-арри, — то ли стон, то ли его имя просто протянули. Не став обращать на это внимание, Джонсон продолжал рыться в ящиках, пока ему на талию не легли руки, сразу нагло забираясь под футболку и поглаживая живот. Ну это уже совсем не в какие ворота. Страсть, все дела, но шатен был слишком зол на своего друга. — А давай… Мгх… Я сверху? Вопрос пробил голову как пулей из винтовки, так же неожиданно и неприятно. Нет уж, нижним Ларри точно быть не хотел. Да вот только кто его спросит? Вот именно, сегодня в его разрешении никто не нуждался. Довольно резко патлатый оказался вжат в холодную плитку, а руки с короткими, накрашенными чёрным лаком ногтями, шурудили по телу. Это ему уж совсем не понравилось и переходило все рамки. Да вот только непонятно, откуда в ебучем Фишере взялось столько силы, чтобы одной рукой держать две его? Бывший металлист усиленно вырвался, но мало что получалось. Он не хотел этого. — Сал, сука, пусти! — кареглазый дергался из последних сил. У него ничего не получилось, что стало не удивительным исходом. Он уже как только не обматерил настырного, пьяного Салли. Но вот когда он коснулся ремня на его джинсах и легко снял его, дрожью пробило все тело и стало ясно, что он настроен серьёзно. — С-Сал. Не надо! Его голос слегка подрагивал. Естественно. Ему стало по-настоящему страшно. Рука с тонкими пальцами расстегнула ширинку джинсы, приспуская их. Кажется, или у Ларри встал ком в горле? Не кажется. Может, он впервые задумался, какого было ему, когда любимый человек, чуть не отдал его как игрушку для насилия и сексуальных утех против его воли. — Блять, Фишер, остановись… Умоляю… — синеглазый улыбнулся в оскале, в котором когда-то мог видеть Ларри со стороны он. Это ужасная гримаса, которая не предвещает за собой ничего хорошего. Кажется, на глаза даже выступили капли горьких слез. — Умоляешь, значит. Ха-ха-ха… — что здесь смешного, совершенно не ясно. Но пьяному, что не летящий по улице пакет — то смех. Сал легко ударил того по заду, лишь больше ухмыляясь шипению со стороны жертвы. — …Тогда вставай на колени. Глаза у Ларри округлились, когда он понял, о чем идёт речь, и что он уже слышал эту фразу. Он сам же когда то её и сказал. Джонсон проглотил ком в горле, стараясь держаться и что-то придумать. Хотя бы как его отвлечь. А пока, патлатый лишь повернулся спиной к стене и медленно сполз по ней, оказываясь на коленях. Холодный кафель. — Сам или помочь? Хах, — пьяный выблядок усмехнулся, указывая на ширинку своих джинсов. В голову пришла лишь одна идея. Пока придётся действовать. Джонсон мучительно, не спеша расстегнул ширинку, не забывая и про пуговицу. Вот же предусмотрительная скотина, даже не стал надевать трусы. С полнейшим ступором Ларри обречённо смотрел на член Фишера, пока его не оклемали, взяв за волосы. — Ты живой там, нет? Я тебя сейчас сам, блядь, насажу. Ларри взглянул тому в глаза, в которых явно пылал огонь. Ужасное зрелище. А после снова опустив взгляд, он приоткрыл рот и с полнейшим отвращением, взял только головку, тут же чуть ли не выплевывая её. Это явно не понравилось Фишеру и он взяв того за волосы дал неслабую пощёчину. Шатен всхлипнул, с омерзением взяв головку обратно в рот и начиная посасывать, с не особым усердием конечно, но кто в такой ситуации вообще будет стараться? Он перевёл глаза на насильника. Его рука крепко сжимала волосы, заставляя пару слез скатиться по щекам. Но даже не совсем из-за этого, а из-за отвратительности сей ситуации. Ему было явно плохо. Он не хотел этого делать, это все было против его воли. Хоть в одной ситуации он почувствовал себя жертвой. Понял, какого было ему сниматься в его «фотосет» и потом увидеть себя на стене VK. И ведь он все ещё любил. Подняв глаза на Фишера, который уже более-менее расслабился, даже иногда выдавая стоны наслаждения, в голове пошёл отсчёт.Один.
Ларри начинает брать немного глубже, чтобы ещё больше втереться в доверие. Он давится, ему отвратительно и больно, но делает, чтобы все не дошло до конца.Два.
Его всего трясёт, сложно делать вообще что-либо, но он пытается.Три.
Увидев, что Фишер полностью расслаблен, Ларри делает последний заглот себе в рот и резко, совершенно не жалея кусает член острыми, имеющимися клыками. Сал вскрикивает, тут же отпрыгивая, и с подступающими слезами, схватился за свой половой орган, пытаясь успокоить боль. Шатен в это время, быстро натягивает джинсы, хватает в руки ремень от них и вылетает из ванной, утирая слезы на щеках рукавом кофты. Быстро, во внезапно ставшей родной квартиру на этаже «B». Сердце колотится резво, а руки совершенно не слушаются, не желая попадать ключ-картой в противное отверстие. Лифт едет на зло медленно, считая этаж за этажом и его двери назойливо скрипят. Открытая дверь. Там, за ней, его Трэвис. Он утешит, успокоит, не оставит его так. Поможет с этим справиться и все будет хорошо. Джонсон дёргает ручку двери, влетая пулей в квартиру. Он бегает по комнатам, спотыкаясь, где-то ударяясь об острые углы, но ищет своего мальчика. — Трэвис! Родной! — он глупо улыбается, солёные дорожки только успели высохнуть. А зря. Последняя комната, в которой он не был. Ванная. Ларри медленно проходил и застывает в дверном проёме. По телу проходит дрожь и он несётся вперёд, падая на колени, совершенно не ощущая холода кафеля под ним. Тело Трэвиса качается в петле, непонятно откуда здесь взявшийся. Шатен глядит на шкафчик и все понимает. Его накрывает волна крика, он бьёт руками по кафелю, бьётся в истерике, смотря на свисающие, босые ноги, с зелёными стёклами, которые впились в них. Кровь все ещё капает с пяток. Казалось, он весь в своей же крови. Тяжело и часто дышит. Поднимается на ноги, просто ещё раз глядя на тело и видит в кармане джинсов записку. Достаёт её, секундо рассматривая, и раскрывает дрожащими руками. «Я сгорел с твоим нейротоксином», — пять слов на один злосчастный листок. Прочитав, роняет его из рук и снова падает сам, так и оставаясь лежать под уже остывшим телом.Рыдай больше, Мальвина, и режь руки, Пьеро спился, повесился в ванной. твои же локоны сверкали на солнце, Но что теперь снимет депрессии чары?
Тебя звали на вписку, а я болен, Тебе налили виски, а я весь в крОви, Тебя пытались изнасиловать в душе, а я просто болен и нахуй не нужен.