Нейротоксин в моих венах.

      Трэвис очнулся от приятного и наконец-то спокойного сна. Его в кои-то веки не беспокоили кошмары. Видимо, этой ночью он оказался на одной стороне с удачей.       Палату тускло освещал свет из окна, за которым струится знойный ветер. Деревья качались на его порывах, шурша своими ветвями. Погода никак не поменялась, все так же разбрасывая мелкий мусор по дорогам и струям дождём.       Ларри так и не приходил. Было абсолютно пусто. Тело ломило, но уже не так сильно. Хотя из-за синяков было неприятно лежать на и так не самой мягкой койке. Вокруг на других кроватях никого не было. Это было странно, учитывая, что это так называемая «Городская больница города Нокфелла». Неужели люди так редко болеют или что-то с ними случается? Конечно, городок небольшой, это можно понять и принять отсутствие тут большого количества народа, но, все же, довольно странное обстоятельство. Хотя, скорее, для Трэвиса это и к лучшему. Сосед по палате внезапно мог бы захотеть поговорить или шуметь, а сейчас хотелось такой сладкой тишины, которой мешает лишь ветер.       Трэвис еле пошевелился, приподнимаясь на руках и шипя от этой будто пощипывающей внутри тела боли. В коридоре ходили врачи, переходя к разным пациентам. Такая тишина, будто они плыли по воздуху, не касаясь пола и говорили на языке жестов. Это тишина не была похожа на ту, что была дома. Она не заставляла впадать в отчаяние и если что готовиться сжаться в клубок и думать о том, о чем не стоит. Тут она была вполне спокойной и убаюкивающей, если вообще можно так сказать. В последний раз он слышал подобное когда они с Ларри решили сходить в старую, совсем небольшую библиотеку на окраине Нокфелла. Она была уже совсем древней, брошенной людьми. Все давно перестали туда ходить. Книги там зачастую валялись на полу, собирая собой всю пыль и грязь. Трэвис помнил, как его возмутило это обстоятельство и он даже уговорил Джонсона помочь ему поднять книги и поставить их на полки. Некоторые из них даже были интересны, с историей города. Странно лишь то, что кто-то вырвал оттуда страницы, оставляя читателя в недоумении и, видимо, пиная самому искать информацию или вовсе ограждая от того, что ему, возможно, знать не стоит.       После этого они даже сыграли там в такую простую игру, как прятки. Было определённо весело, тем более, когда Ларри забрался на один из стеллажей и сидел там почти час, пока случайно не уронил несколько книг и не был замечен. Тогда было очень весело и тишина, пока они собирали и успевали прочитать части каких-то книг, как раз была такой.       Дверь медленно открылась, слегка скрипя. В палату вошла та же медсестра, что и до того, как он уснул. Она вначале осмотрелась, а после, заметив уже не спящего Трэвиса, слабо улыбнулась и смело прошла вперёд, шурша бахилами. Она открыла медицинскую карту, ещё раз просматривая историю болезни. Видимо, не заметив там изменений, новых записей о состоянии пациента, она закрыла её и прижала к себе.       — Я вижу, уже проснулись? — неловкая пауза, ведь это был крайне тупой вопрос в данной ситуации. Фелпс сидел, облокотившись на подушку, держа руки по бокам от себя, сплетя ладони в замок и подогнув колени. Глаза были приоткрыты и безразлично глядели на нее из-под век. В принципе, как обычно. — У вас нет значительных травм. Синяки и гематомы. Пока спали, вас осмотрел лечащий врач. Так что можете сегодня направляться домой.       Это была хорошая новость. Хотелось наконец-то поглядеть, почему к нему не пришёл любимый человек. Да и больничные стены надоели. Очень не хотелось оставаться тут ещё. Хоть здесь и было так спокойно.       — То есть, я могу уйти прямо сейчас? — он слабо повернул голову в сторону и холодно глянул на девушку.       — Вполне. Только зайдите перед этим к врачу и оповестите его об этом, хорошо? — русоволосая медленно прошла двери, было уже собираясь уйти, но тут же, что-то вспоминаючи, остановилась на месте. Секундно она теребила пуговицу на больничном халате, а потом повернулась обратно к блондину. — Он в сто восьмой, если что. Это на первом этаже по левой стороне. Вы, если что, находитесь в правой.       — Спасибо, я понял. Обязательно зайду.

***

      Улица встретила Трэвиса прохладой. На часах давно перевалило за полдень, но солнца так и не было. Неудивительно. Спасибо, что от больницы было не особо далеко идти. Почти не было и людей. Все отшивались дома в такую отвратительную погоду.       Знакомое здание апартаментов встретило его своей привычной неприветливостью и холодом. Место будто не живое, давно гнилое. В некой мере так и есть.       Скрип двери и шарканье кед по полу. Фелпс порылся в кармане в поисках ключ-карты. Она привычно валялась там ещё с давнего месяца мая. Ларри когда-то отдал её, чтобы в любой момент можно было попасть на этаж «B», пропахший дешёвыми сигаретами, а после и в незакрытую квартиру, где его когда-то по-настоящему ждали. Жаль, что это прошло.       Лифт раскрыл свои двери с отвратительным скрежетом, открывая вид на полуосвещенный коридор. Перегоревшую лампочку так никто и не вкрутил. Естественно, её некому вкручивать.       Блондин прикрыл нос рукой, дыша через рукав куртки Моррисона, которую он оставил. Вот и знакомая, как всегда открытая дверь. Осталось полметра до обшарпанной доски, но Трэвис резко остановился, так и оставив висеть руку, тянущуюся к ручке. Он ведь может сейчас просто уйти к отцу или к Тодду, восстановиться и начать жить нормальной, полноценной жизнью. Без того, что его будут использовать как дешёвую куклу или грушу для битья садиста-абьюзера. Нормальный человек давно бы ушёл, даже скорее убежал, забывая такое место навсегда. Но только не Трэвис. Последняя надежда на лучшее, что его сейчас встретят с волнением объятиями. Вопросом «как ты?» и теплом. Наивный.       Все-таки осмелившись, юноша положил руку на холодную ручку двери и осторожно опустил вниз. Дверь не заскрипела как обычно, что было странно. Но обращать внимание на такую деталь было бы странно. Совсем немного приоткрыв её, Трэвис заглянул внутрь. В коридоре и на кухне никого. Лишь непонятное шуршание из ванной. Это не предвещало ничего хорошего, но, сжав руку в кулак, кареглазый осторожно прошёл тихо вперёд, чтобы его не было слышно, и поплелся к двери в ванную. Было тревожно и немного страшно. Ванная комната оказалась приоткрыта и пришлось быть ещё тише. Он встал сбоку двери, тихонько заглядывая через щель внутрь.       Лучше бы он этого не видел. Тело пробило дрожью, а руки сами опустились. Слезы снова потекли по его щекам и он держался, чтобы не упасть на пол и не закричать.       Фишер сидел на коленях Ларри без своей привычной толстовки. Его тело было усыпано укусами и множеством бордовых пятен. Он целовал Джонсона без какого-либо стеснения и совсем не мялся, кусая его губы и делая поцелуй как можно глубже. Он был раскрепощен в этом плане.       Они отстранились друг от друга, тяжело дыша и пошло улыбаясь. Искорки в глазах мелькали.       Все поплыло перед глазами Трэвиса, белая пелена начала накрывать его, но он ещё держался, чтобы не впасть в отвратительное состояние. Еле перебрав ноги, он встал в проходе, глядя исподлобья. Его трясло как лист на ветру.       — Вау. Явился на запылился, — Ларри оскалился в ухмылке, с презрением глядя на того. — Сал, слезь.       Фишер последовал его указанию, негодуя по поводу того, что их оторвали от столь приятного дела. Но, кажется, сейчас это окупится.       Ларри, как назло, неспешно шёл к Фелпсу. Это говорило о том, что грядёт что-то нехорошее. Он остановился перед блондином, поднимая его голову за подбородок, прожигая взглядом. Это чувствовалось так, словно на тебя положили два уголька прямо из костра.       — Ну что, как с Моррисоном? Помог тебе? — усмешка со стороны Фишера. Он взял бутылку с раковины, подходя к Джонсону и вставая рядом, наблюдая за жалким видом мальчишки. — Отвечай!       Пощечина перелетела прямо по синяку на скуле. Трэвис зажмурился и стиснув зубы, продолжал молчать, слушая тишину.       — Сал. Бутылку бей, — голубоволосый недолго думая кинул зелёную бутылку из-под дешёвого вина, купленного в ближайшем ларьке по фальшивому паспорту, за спину Фелпса. Она с грохотом разлетелась по полу множеством зелёных осколков. Блондин вздрогнул от громкого шума и его затрясло ещё больше. Его резко приподняли. Кеды слетели куда-то на пол. — Вставай на стекло.       Он просто стоял минуты две, пока его не толкнули вперёд. Ему ничего не оставалось, кроме как выполнять приказ абьюзера.       Осколки больно впились в кожу, от чего сын пастора болезненно зашипел и отпрыгнул на другую часть, где в его ступни впились лишь больше осколков. Пол начал окрашиваться в красный оттенок. Трэвис переходил, отскакивал, хоть как-то пытался попасть на место, где меньше осколков. Это было похоже на нелепый, очень болезненный танец.       — Давай, давай, танцуй, — смешок со стороны Сала. Он курил сигарету, выпуская едкий дым и наблюдая за этим цирком. Он прошёл немного вперед, останавливаясь около страдальца и грубо схватив за волосы, опрокинул его голову назад, оголяя шею. Трэвис почувствовал сильный жар и боль не только в районе ног, но и шеи. Бычок был успешно затушен, оставляя болезненный ожог. — Тепло тебе? Ха-ха.       Они вышли из ванной, обходя осколки и пятна крови. Фишер накинул на себя кофту, от чего его хвост на голове ещё больше растрепался. Ларри напоследок резко и сильно надавил Фелпсу на плечо. Он упал на колени, не издав ни звука, лишь дрожь по телу выдавала то, что он жив.       — Мы на тусовку, малыш. Развлекайся, — воздушный поцелуй и хлопок двери квартиры оставили Трэвиса сидеть в оглушающем молчании и тишине, в луже собственной крови и слез.