Ложные сны

"Сон. Один и тот же сон, из раза в раз, хотя бы несколько ночей в год, но повторялся, после чего на целый день заставлял витать в облаках, спотыкаться и всячески забывать про реальный мир. Все всегда начиналось с одного места, настолько прекрасного, что захватывало дух. Чарующий сад, наполненный невиданными растениями и птицами, неизменно был первым, где она оказывалась, но стоило пойти дальше, по мощенной тропинке, где через камни пробивалась сочная трава, и взору открывались кузни. Не какие-то убогие домишки, а невероятно красивые здания со стенами, сплошь покрытыми непонятными узорами. Внутри же большой очаг так же обвивала затейливая лоза из неизвестного металла. Ее путь во сне всегда был разным. Она шла разными дорогами, иногда встречая каких-то смутно знакомых-незнакомцев, но он, путь, каждый раз заканчивался в кузне. Всегда одной и той же. И там ее неизменно встречал Он. Золотисто-рыжие, словно то пламя в печи, крупные кудри волос, забранные в высокий хвост и убранные под изящный платок. Зеленые, большие, просто невероятно красивые глаза с лукавым блеском, обрамленные густыми, тоже с небольшим золотым отливом ресницы. Острые скулы, тем не менее с мягким подбородком; губы, всегда изогнутые в смешливой улыбке; щеки, мягкие как бархат, без малейшего признака щетины. Тем не менее, его красоту никогда нельзя было сравнить с холодной красотой статуи, в музеях или личных коллекциях богатейших людей мира. Его красота пылала словно солнце, заходящее за горизонт. Он был самым четким образом из всего, что она видела в своих снах. Этот мужчина всегда что-то дарил ей, стоя в белой рубашке, с алой вышивкой, испачканной сажей, выглядывающей из под кожаного фартука. С улыбкой, чуть ли не до ушей он неизменно протягивал ей какое ни будь из своих творений. Каждый раз новое. Вот прекрасная тиара, точно сплетенная из серебряной лозы плюща с маленькими изящными листиками, на каждом из которых был свой неповторимый рисунок прожилок, точь-в-точь повторяющих живое растение. А вот тяжелый браслет, из черного металла с рассыпанными хаотично вкраплениями камней, будто светящихся изнутри, так похожий на звездное небо. За серьги, не отличимые от живых бабочек, она с визгом бросается на шею прекрасному мужчине и с чувством оставляет на гладкой, бархатной щеке поцелуй, после чего ее кружат в объятьях по всей комнате, нежно прижимая к себе сильными, но изящными руками. Но то, что снилось ей сейчас, об этом волшебном месте… Иначе, чем кошмаром, назвать было нельзя. Все тот же дивный сад, но словно застывший во времени. Исчезли птицы и зверьки, что иногда выглядывали из кустов или даже подходили знакомиться. Нет больше на ее пути прекрасных дев и юношей. Осталась лишь тревога. Густая, липкая, омерзительно обволакивающая, словно приторный сироп. Она проникала в сердце укореняясь внутри с каждым шагом и заползая во все потаенные уголки, до которых ей удавалось дотянуться. У кузен, совершенно иных и незнакомых, страх окончательно затмил собой все сознание. Вдруг и он тоже исчез? Такой прекрасный, светлый и полностью олицетворяющий собой все то, что несет в себе слово «Дом»… Тревога отступила, когда перед девушкой предстала фигура, склонившаяся над каменным столом. Но лишь отступила, самую малость, что бы набраться сил и с невиданной яростью вновь окунуть ее в отчаяние. В пышных рыжих волосах, больше не было той жизни, они точно потухли, поблекли, потеряли свой согревающий блеск, рассыпавшись по плечам мертвым полотном. Сгорбленная спина, напряженные руки, а ладони, что раньше с таким трепетом и сладким нетерпением протягивали свои творения, сейчас, будто затянуло черной паутиной, от кончиков пальцев, до самых локтей. Эта же паутина оказалась на шее, напоминая туго затянутый ошейник и на лице, как маска обрамляя такие живые и прекрасные раньше зеленые глаза. Она, словно разумное существо, оплетала собой сначала только их, но потом залезла даже под опущенные веки, к зрачкам, а после рванулась вверх, на лоб, исчезая под волосами. - Я сделал… - Впервые за все эти сны она услышала его голос, его шепот, повторяющий одно и тоже снова, и снова, и снова… Он повернулся. Так трепетно, будто новорожденного ребенка, он поднял что-то со стола и с благоговением протянул к ней, на уже полностью черных, словно сгнивших, трясущихся ладонях. - Я сделал! Моя прелесть, я сделал его! Смотри же! Смотри! – В затуманенных, подернутых дымкой глазах, полный нездорового фанатизма блеск. – Теперь все будет хорошо, да, хорошо! Теперь Он не накажет меня! Теперь Он не тронет тебя! Нет-нет, Моя Прелесть, не тронет! Никто не тронет! С этой силой нам никто не посмеет перечить! – По его щекам потекли не останавливающиеся слезы. Сердце в груди заныло от невыносимой боли. Между ладоней лежало, вроде бы, совершенно обычное золотое кольцо.» Девушка одним движением подскочила с лежанки, глотая воздух и вцепляясь рукой в покрывало на груди. Внутри все болело так, словно под ребра сунули раскаленную кочергу и с упоением поковыряли, как в очаге затухающие угли. Большой пес обеспокоенно поднял голову, проснувшись вслед за хозяйкой, и тихо заскулил, подползая на брюхе и подлезая своей мордой под свободную ладонь девушки. Из сидящих же у костра гномов, не проснулся никто. Маг дремал, вцепившись в свой посох, хоббит нервно дергал ногой, почти полностью сняв с себя во сне покрывало. Маленькая девочка самозабвенно вцепилась в лапу своего огромного любимца, перебирая между пальчиками короткую шерсть и довольно причмокивая. Лишь незамеченный девушкой Торин, угрюмо смотрел со своего места на проснувшуюся от кошмара незваную спутницу, протирая опустевшую курительную трубку.