Сага о дрейфующем солнце. Песнь первая. Ворон

Июль.1994 год. Шотландия.

Широкими ритмичными шагами седовласый старик, в струящейся, соразмерно шагам, лиловой мантии, целеустремленно пересекал пространство заднего двора замка в направлении входа. За ним, чуть сбиваясь с ритма, семеня короткими шажками, практически бежала хрупкая на вид девушка лет двадцати, с трудом придерживая ремень явно тяжелой спортивной сумки на плече. Вдруг, почти у самых ступеней старик обернулся, и девушка на полной скорости, застигнутая врасплох, чуть не налетела на него. — Ты в любой момент можешь просто опять уехать, ты понимаешь? — он смотрел прямо в глаза, слегка склонившись к ней корпусом, и, по-заговорщицки, погладив бороду, улыбнулся. Девушка сглотнула и перевела дыхание. — Да, Альбус, я это уже поняла из твоего письма. — Я знаю, что ты привыкла к другим условиям, но в каких-то вещах мы все еще обязаны следовать традициям, — он развел руками, будто охватывая все здание и близлежащее пространство, посмотрев на девушку даже с каким-то искренним сожалением. — И это я поняла, когда твоя сова вмазалась в окно моего номера в гостинице Лондона. Не переживай, я приспособлюсь, ты же меня знаешь, — она лучезарно ему улыбнулась, — Но даже не надейся обрядить меня в мантию или что-то в этом роде. Свой гардероб я привезла с собой, впрочем, как и многое другое, и не намерена от этого отказываться в угоду вашему консервативному министерству. Хотя и сильного эпатажа не обещаю. Она еще раз глубоко вдохнув и выдохнув, подняла взгляд на величественный древний фасад шотландского замка. Быстрая ходьба явно не ее сильная сторона сегодня. Надо будет привести себя в порядок. Долгая жизнь среди магглов, со всеми их современными удобствами и удовольствиями, абсолютно точно вывела ее из спортивной формы и сказалась на выносливости. Зоны комфорта, комфортные зоны обитания, зоны обитания повышенной комфортности — все это и, конечно, обилие сверхкалорийной пищи — бич больших городов современной человеческой цивилизации. Слава Луне, ее раса генетически сложилась таким образом, что излишки не оседали, иначе ее любовь к вкусной еде и комфортной жизни точно была бы заметна. Профессор Альбус Дамблдор вновь зашагал к огромным тяжелым дверям замка и вошел внутрь. — Для тебя приготовили комнату в башне Когтеврана, я помню, Лейла, что ты любишь спать повыше. Это, конечно, не самая высокая башня, но все-таки комнаты там попросторнее, — он по-отечески смотрел на нее через половинки очков. — Это все генетическая память предков: чем выше, тем безопаснее, — она оценивающе скользнула взглядом по стенам вестибюля, картинам и лестнице. Слегка покружившись на пятке, присвистнула и добавила, — очень мило, что ты это помнишь. — Насколько мне помнится, твои предки спустились с гор и уже несколько тысячелетий проживают в долине, — он жестом дал знак домовикам и багаж девушки поплыл в неизвестном для нее направлении. Она, не терявшая почти никогда самообладания и прозорливости, поняла, что сразу в предназначавшуюся ей комнату она не попадет. Мужчина сделал указывающий направление жест рукой, и они двинулись дальше вглубь замка по лестницам. — Да, но не все спустились, далеко не все, — девушка шла за ним, осматривая высокие стены, увешанные магическими живыми картинами, — Более того, даже сегодня находятся те, кто уходит в добровольное отшельничество в окрестности Цитадели. Мне думается, причина скорее всего в явно процветающем расизме в наших рядах. И, знаешь, мы все еще продолжаем строить свои дома на деревьях. Они шли долгими извилистыми коридорами и бесконечными лестницами. И вдруг, по быстро произнесенному седобородым волшебником паролю, в стене неожиданно открылась, множеством ступенек уходящих наверх, потайная дверь. Слегка причмокнув губами, и сделав широкий приглашающий жест Дамблдор высокопарно объявил: — Мой кабинет. В кабинете было свежо. С обостренным обонянием гостьи — это был явный плюс. Долгое перемещение по коридорам замка, воздух в которых был спертым и сырым, значительно ее утомило. Незнакомые места всегда врываются в мозг не только обилием визуальной и ментальной информации, но и запахами, звуками, своей статикой и кинетикой. — Сейчас я вызову твоего наставника, — сказал мягким голосом Дамблдор и прошел за стол. Начал искать на нем бумагу для волшебных самодоставляющихся записок. Наконец, он их нашел. Они были похожи на пачку белых офисных стикеров. Она слегка усмехнулась. — Давненько у меня не было наставников. Но помнится речь шла скорее о неком сотрудничестве? — О, нет. Ему лучше думать, что ты его подопечная, — старик иронично улыбнулся, глядя ей в глаза и удрученно добавил, — сложный человек. — Понимаю, — девушка села в одно из небольших кресел, стоящих неподалеку, рядом с длинноногим деревянном столиком, и с удовольствием, вытянула ноющие от долгой дороги ноги. Стены кабинета украшали эти чудовищные магические картины в тяжелых золоченых багетах. Своим видом они нагнетали атмосферу помпезности. Сложно расслабиться, когда на тебя постоянно с любопытством пялятся, пусть даже картины. Была Лейла в этой комнате чем-то инородным, в своих джинсах, непомерном сером худи и скрещенными вытянутыми ногами в кроссовках. Лично ее ощущение этой инородности скорее забавляло. Профессор Дамблдор парой росчерков длинного пестрого птичьего пера заполнил записку, и она растворилась в воздухе. Жаль, что такая эффективная коммуникация работает только на коротких расстояниях. А потом, он гостеприимно предложил ей чай. Ну чай, так чай. Лучше, чем ничего. Пустой урчащий желудок рад был и этому. Хотя вот на эти лакричные конфеты он все равно не позарится. Либо ты их обожаешь, либо люто ненавидишь. Она относилась ко второй категории из-за их жуткого запаха. Немного поговорив о житейских мелочах и новостях в «Ежедневном Пророке» они оба замолчали и в комнате повисла пауза. — Я рад, что ты все-таки приехала, — прервал тишину волшебник, сложив пальцы домиком и добродушно посмотрев на нее поверх очков. — Ну ты сам знаешь, я давно уже в бегах, а твой Хогвартс это, на сегодня, последнее место где меня будет искать мой папочка-самодур и остальная семейка. У тебя здесь защитные чары все-таки, — поджав губы, ответила Лейла, и спустя секунду добавила, — с их упрямством не сможет сравниться ни один ишак. — А с твоим? — с иронией спросил он. Вопрос повис в воздухе, так как в этот момент дверь открылась и в комнату вошел человек. Девушка слегка встрепенувшись, поменяла позу в кресле на более соответствующую, но все же, закинув ногу на ногу, положив локоть на стол и слегка придерживая голову большим пальцем, прикрыла остальными пальцами губы, словно запретив себе возмутиться вопросом. Вошедший мужчина был относительно высок, судя по осанке и движениям — жилист, и всецело напоминал классический черный зонт с его непомерной британской тоской. Такой же, весь упакованный по самое горло, в черный заманчивого кроя костюм. Пиджак костюма имел немыслимое количество застегнутых пуговиц и переходил возле горла, сначала, в полтона светлее черный шейный платок, а затем, неожиданно, в тонкую едва заметную белую полоску рубашки. Рукава же пиджака опускались так низко до костяшек пальцев, что казалось, под ними нет ладоней, но присмотревшись, она поняла, что такая иллюзия достигалась лишь чрезмерно длинным рядом пуговиц и особым кроем, за которым, выглядывающий кусочек рукава, все той же несчастной белой рубашки, был унизительно узок. Ладони рук мужчины были белые и холодные на вид и переходили в длинные изящные пальцы, отчего к этому образу стереотипно добавилось ощущение их влажности. Вторым, вроде бы, живым и открытым участком этой фигуры было лицо. Черные распущенные волосы до плеч занимали большую часть этого пространства, оттеняя собой бледные впалые щеки, которых было за ними практически не видно. Упрямый волевой подбородок, и внушительный нос придавали лицу хищность. Черные внимательные глаза в тени тяжелых бровей и тонкие поджатые губы выдавали в нем человека скрытного, опасного и едкого. Взгляд мужчины холодно царапнул по ней, пялящейся столь беспардонно, и невольно заставил перевести свои глаза на чашку чая, якобы навсегда утопив в ней свое любопытство. — Профессор Дамблдор, Вы меня вызывали? — четкий глубокий баритон хорошо поставленного голоса негромко и медленно произнес эту фразу откуда-то из глубин черного саркофага. — Да, профессор Снейп, это мисс…— он запнулся и в поисках помощи поймал ее взгляд. Она нашлась молниеносно, и встав, суматошно живо протянула в сторону британского зонта руку. — Мисс Айрен Рамирски. — Да-да. Это та гостья, про которую я Вам рассказывал, — Дамблдор поспешно подтвердил легенду. Мужчина, оценив взглядом общее положение дел, да и в целом, нечто родившееся рядом и бесцеремонно суетливое, аккуратно пожал кончиками пальцев протянутую руку так, будто и вовсе не собирался этого делать. — Профессор Северус Снейп, — протянул он практически сквозь зубы, слегка склонив голову, не более, чем того требовали правила вежливости. Белые пальцы профессора на поверку оказались теплыми и сухими, впрочем, они едва ли задержались на пальцах девушки. Снейп очень быстро перевел свое внимание на Дамблдора, не предавая никакого значения ощущению неловкости ситуации, так повеявшему в этот момент со стороны третьего лица. — Мисс… Рамирски, — продолжил, как ни в чем не бывало, Дамблдор, заламывая пальцы — как я Вам уже говорил на той неделе, Северус, находится здесь с неофициальным визитом в целях ознакомления с культурой магии и волшебства Великобритании. Ближайшее время она будет Вашей подопечной и помощником. — Лаборантом, — неожиданно вклинилась с уточнением Лейла. Северус вопросительно вскинул бровь и недовольно поджал губы. Неверно истолковав его лицо, Лейла почувствовала просто непреодолимую необходимость пояснения: — Лаборантами магглы называют помощников в лаборатории. Тень возмущения промелькнула по лицу Снейпа, и он повернув к девушке голову, избегая ее прямого взгляда, и скорее вскользь, пренебрежительно глядя куда-то за нее, процедил: — Мисс, не стоит держать меня за невежду, я прекрасно всецело осведомлен, — окончив фразу, он пригвоздил ее прямым взглядом черных глаз, как убийственной и неотвратимой точкой. — Однако, — продолжил он, переводя снова взгляд на Дамблдора, — я все еще не понимаю необходимость такой ставки в нашем учреждении. Как я уже говорил, мне не нужна помощь. — О, перестаньте, Северус. Мы же уже обо всем договорились, — Дамблдор заметно нервничал, поскольку не хотел, чтобы Снейп сейчас сорвался с крючка, других достойных и подходящих кандидатур для опеки старой знакомой он не видел, а сам заниматься этим не мог. — Ничего сложного, просто подскажете пару книг, покажете несколько зелий. Расскажите о магическом мире нашей страны. — Разве недостаточно того, что я и так уже приглядываю за одним известным Вам персонажем? — Снейп явно не сдавался и не хотел ввязываться в дополнительные обязанности. — Да, но Северус, Вы уж извините, Вы единственный достойный кандидат, — старик добродушно и искренне выдохнул, — мозг нашей школы. Лучший из лучших. В этом году турнир Трех волшебников, дел будет много. Вы, помимо чтения лекций, снабжаете зельями наш госпиталь и аптеку Хогсмида, да и большую часть ингредиентов собираете сами. В этом году Вам просто не поспеть за всем этим. Тем более, мисс Рамирски очень хотела бы поучиться у такого искусного зельевара. Девушка одобрительно закивала, а Снейп, слегка смягченный лестью, обреченно выдавил: — Хорошо. — Ну вот и славненько! — хлопнул, потирая ладоши Альбус Дамблдор, с легким сердцем плюхаясь в свое директорское кресло. Комната, предоставленная в пользование гостье, состояла, как и все личные комнаты в этом огромном замке, из двух частей: гостиной и спальни с санузлом. Большое количество окон и наличие небольшого балкона было несомненным плюсом. Июль мягким светом полудня струился по голубым шторам и кружил в столбах солнечного света мелкую серебристую пыль. Называть лето жарким в Шотландии, язык бы никогда не повернулся, однако погода была чудесной. Внизу, перед замком, простиралась темная синева огромного озера, сверкая по глади воды мелкой рябью на солнце. Зеленые холмы мягкой линией волн лежали на горизонте. Замечательный вид. Надышавшись вдоволь свежим воздухом, Лейла с балкона вернулась в комнату. Стены комнат были из натурального серого камня, их светлые тона прекрасно сочетались с синими и бронзовыми традиционными цветами факультета, то и дело напоминавшими о нем в обстановке. Мебель гостиной, пусть и в старых добрых английских традициях красного дерева, была громоздкой и величавой. Спасибо, что не в стиле барокко и рококо. Несмотря на всю их воздушность и помпезность, и большее соответствие обстановке, это накрывало бы еще большей тоской. Весьма антуражный английский камин весело трещал вполсилы. Возможно, ей не хватало должного аристократического вкуса ко всем этим вещам, который мог бы достаться ей в довесок к генам и упрямому самолюбивому характеру. Однако, сложно отрицать, что когда оказываешься не там, где хотелось бы, обстановка кажется мерзкой, даже если это рай. Она с удовольствием поехала бы в Лос-Анджелес к друзьям, этой парочке наивных молодых магглов, прожигающих жизнь на пляжах. К этому золотистому песку и ласковым волнам, к безмятежности и беззаботности. Но быстро развивающиеся события в ее семье требовали от неё местонахождения если уж не на континенте, то хотя бы в некоторой скорой доступности. Она подошла к фиолетово-голубой спортивной сумке, лежащей на сером текстильном диване перед камином и расстегнула молнию. Внутри зыбилась черная бездна. Эти волшебные сумки были настоящей находкой. Технологии преобразования пространства находили в мире людей совершенно неожиданное и даже, пожалуй, вульгарное применение, но это совсем не лишало эти вещи самобытного очарования и практической пользы. Пошуровав рукой, девушка нащупала за молнией выключатель и внутри зажегся свет. Внизу была комната со множеством заставленных коробками стеллажей вдоль стен. Вниз вели металлические перекладины лестницы. Приятно, что американская компания Мэджик Трэвел Баг идет в ногу со временем, работая на магов, прикрываясь массовым производством для магглов. Такую сумку сложно отличить от ее обычных маггловских собратьев, однако такие детали как индивидуальный генетический замок и функция «антивор», делали ее практически не отделимой от конечного потребителя. Потерять ее было невозможно, а в чужих руках она превращалась в своих простецких собратьев, наполненных стандартными и не ценными вещами. Лейла спустилась в недра сумки. Кладовка была не очень большой, по мнению девушки, всего-то четыре метра на два, но полностью заставленная вещами, подписанными коробками и прозрачными контейнерами. Чуть в отдалении у свободной стены стояла гардеробная штанга с ворохом висящей на ней одежды. Ну что ж, коробка с английской надписью «необходимое» и ящик с небрежной надписью по-норвежски «вынужденная косметика». По магическому мановению руки девушки, выбранный багаж мигом вылетел из сумки. И одежды тоже надо бы, и книг, и проигрыватель, и хороших пластинок. Ящики, ящички, коробочки и контейнеры всевозможных размеров вылетали из сумки и строго в линию занимали свои места на полу. Наконец, она и сама показалась из сумки и довольно отряхнула ладошки, глядя на эту ровную геометрическую батарею. В боковом кармашке сумки послышался шорох вибрации. Карман, как ни странно, был самым обыкновенным, и содержал в себе помимо обычного вороха документов, паспортов, пачки жвачки, и кучи резинок для волос, черную стеклянную пластину толщиной меньше сантиметра. Она-то и вибрировала. На ее поверхности горели символы: латинские буквы вперемешку с греческими. Девушка вытащила прямоугольной формы пластину и медленно, задумчиво, дошагав до каминной полки, поставила ее под углом к стене. Вибрация не прекращалась. Глубоко вздохнув, она провела пальцами по полированной поверхности пластины, в ответ, та зажглась миллионами точек. Возникло привлекательное лицо юноши лет двадцати пяти, с весьма скептичным и даже возмущенным выражением, опирающемся виском на крепкие пальцы рук так, будто у него давно уже чертовски болела голова. — Amirit! — недовольный звонкий мужской голос, обрадовал громогласно своим существованием всю комнату, — es noe turastore!!! /примерный перевод с кардиш «Неужели!», «Ты еще жива!!!»/ — Да, перестань, даже не стоило волноваться, — она ходила по комнатам, распаковывая ящики и коробки, расставляя книги и разнообразные предметы на полки деревянных шкафов и стеллажей комнаты, попутно, изящным движением руки, отправляя одежду в шкаф в спальне. — Tu mary ce rynati…— он начал было ее отчитывать. /дословный перевод с кардиш. «Знаешь ли ты сколько лун…»/ Она грубо его прервала: — Ланнет! Чтоб тебе с ветки свалиться! Ты рунами и артефактами обдышался? Давай нормально, по-английски уже. Ты же знаешь, меня трясет от кардиш. Как язык он конечно богат и разнообразен, и несомненно красив, но все эти метафоры и эпитеты высшей речи малоинформативны. Давай по делу. — Ох, — парень вдруг улыбнулся, и заговорил на таком же чистом английском. — То ли дело сухой английский, не зря он становится международным. Или наш родной норвежский, который ты упорно игнорируешь. Но слушай, разве язык твоих предков не вызывает в тебе это трепетное чувство гордости? Его сарказм ничуть не развеселил девушку. — Неа, — она поправляла руками свои темно-каштановые волосы, взяв в губы резинку для волос. Перезакалывая их, она слегка обнажила заостренные верхушки ушей, на которые в миру хоть уже никто и не обращал особого внимания, но все же она предпочитала скрывать волосами. Были у нее, прожившей большую часть жизни среди людей, насчет этого некоторые комплексы. Закончив, она продолжила говорить: — У меня вообще, последние двести лет, аллергия на наших предков. Это ты у нас историк и исследователь, — спишь в обнимку с артефактами. Парень обиженно надул губу. — Вообще-то, хочу напомнить, что с некоторых пор мне было запрещено посещать Цитадель. — Ой, ладно, ты ничего не потерял, кроме общения с этими высокомерными чистокровными. В Цитадели давно уже не осталось никаких особенных артефактов. Тебе бы поискать их в других местах по миру, их же еще в первую тысячу лет растащили по всей планете. А так ведь сестре помог. Единственной, между прочим. — она многозначительно подняла вверх палец. Парень ничего не ответил, а только манерно закатил глаза. — Какие новости в долине? Как обстановка? — она рассматривала маленький граненый стеклянный флакон на свет на наличие в нем капель жидкости. Его пустота удручала ее. — Да какие там новости, — Ланнет, судя по ленивым движениям глаз, катал пальцами карандаш по столу, всё ещё оперевшись на другую руку головой, — Отец по-прежнему рвет и мечет от твоей выходки, в промежутках между приступами болезни. Не забывает напомнить, что мы с тобой от одной матери, которая, безусловно, была та еще сука. Грозится лишить меня права участия в весеннем гоне, если просечет о нашем общении. — Да ты вроде и не пользовался никогда этим правом. — Да, но знаешь, как только тебя чего-то грозятся лишить, сразу очень хочется этого не лишаться, — он почесал бородку цвета меди. Они с сестрой были очень похожи. Те же миловидные черты лица, каштановые волосы, глаза цвета ультрамарина, хитрые бесы в уголках глаз и фирменная ироничная улыбка. Все считали бы их двойняшками, если бы Ланнет не был бы на полсотни лет старше Лейлы. Она остановилась прямо перед экраном и удивленно посмотрела на него — Ты же не собираешься участвовать в этом безумии будущей весной? — ее голос бы весьма обеспокоенным. — Ну в охоте буду, как обычно, а то совсем как-то не патриотично. Потом уже начнется традиционный пир, а дальше можно будет слинять. — Ты сейчас где? — В Осло. Я в этом году диплом наконец-то получаю. — Хорошо, что ты схитрил, и отец тебя отпустил с другими братьями, якобы на мои поиски. Скоро станешь у нас первым и единственным юристом в Ливецдале. — Да тебя уже никто не ищет, — он слегка прищурив один глаз, покачал головой, — Не в их это интересах. Старый расист вот-вот окочурится, трон долины должен будет кто-то занять… Никто кроме Леманна. По праву старшинства, он первый претендент, а ты для него со своим неудавшимся замужеством существенная помеха. — Пфффф… Вообще не вижу препятствий. Где я и где он. Ему какое дело… живая ли я вообще за двести тридцать лет-то в бегах. Ему на руку, что меня нет рядом, — она задумчиво вертела в руках ящик с надписью «вынужденная косметика». По такой подписи никто бы не догадался что в нем. — Ну, ты обещана Кэрролу в жены, а он высокородный, чистокровный, — Ланнет задумчиво поковырялся в зубах ногтем, — а значит, имеет первое право на трон. Если поженитесь. Так что, есть за что подраться. — Никогда бы не подумала, что высокородный станет бороться за трон долины. Пф. Они же жуткие снобы. Сидят в Цитадели, в своих горах и даже разговаривать с нами напрямую брезгуют. Вообще никогда не понимала, почему он на меня позарился. — Ну там, дружба народов внутри расы. Политика. — Да уж, папочка был счастлив, что породнится с чистокровным родом, — она помолчала, — хорошо, что я сбежала. — Ну, наверное. С другой стороны, может это была судьба. Мы же не знаем. Про то только старейшины сказать могут. Во всяком случае, отец до сих пор упорно настаивает на твоих поисках. И, вот уже двести лет, делаем вид бурной деятельности, каждый занимаясь, по сути, своими личными делами. — Старейшины, насколько мне известно, вообще молчат про этот случай, а значит, все идет как положено. Если это фатум, он меня настигнет в любом случае, — она прижала коробку, которую держала в руках к груди, — ладно мне пора, я, если что, теперь на постоянной связи. Надеюсь, дополнительная нагрузка на эфирную сеть этого места не свалит ее, а то придется объясняться перед Альбусом. Парень громко хмыкнул. — Как он поживает? — Живет и стареет. Уже достаточно заметно. Но в целом, вроде бы, бодрячком. Знаешь, очень тяжко видеть, как твои знакомые стареют, дряхлеют и в итоге умирают, один за другим. — Значит, надо выбирать себе более жизнеспособных друзей долгожителей, — он гоготнул — да ладно, маги же у них живут по двести лет, а значит в скором времени он не откинется. А на твоей тысяче таких альбусов еще сотня будет. — Ты как обычно, оптимист — она ехидно покривила губами. — А то. Ладно пока. — поверхность коммуникатора погасла. Оставшись в одиночестве, она открыла ящик, что тискала все это время в руках, и с особой осторожностью достала из него гладкую и блестящую сферу темно-синего кристалла, на черной, словно пористой фактуры подставке. — Ну вот и ты! Она поставила сферу на ближайший комод, и закрыв глаза, слегка приблизила кончики пальцев. Между ними и сферой начали мелькать голубые искорки. Комната начала преображаться. Зеленые лианы растений поползли по стенам, распускаясь крупными красными цветами, потолок приобрёл лазурного цвета глубину, и спустя мгновение по нему поплыли облака. В комнате запорхали бабочки, а влажность и температура воздуха автоматически подстроились под нужды организма пользователя. Оставшись довольна проделанной работой, она жестом отправила все пустые коробки, ящики и ящички обратно в сумку, закрыла ее и убрала в один из комодов. Теперь-то можно было уже озаботиться обедом.