Сага о дрейфующем солнце. Песнь первая. Ворон

Безоблачная звездная апрельская ночь прохладным ветерком колыхала голубые полупрозрачные занавески в гостиной, залитой легким голубовато-зеленым светом от снующих по воздуху полупрозрачных медузок. Уютно потрескивая дровами в глубине спальни, горел не ярко камин. На кровати красного дерева под синим расшитым бронзовой нитью балдахином, на голубоватых сатиновых простынях на боку лежала обнаженная девушка и переписывала авторучкой на пергамент перевод очередной главы «Даосской алхимии». Ее темно-медные волосы, спадающие общей частью через плечо на грудь, были освещены небольшой висящей в метре над ней иллюзией яркой лазурного цвета небольшой звезды. Этого света было достаточно, чтобы не напрягаясь вычитывать польские фразы и переписывать их на бумагу по-английски. За девушкой, чуть поодаль, изгибами тела повторяя ее позу, также на боку и оперевшись на одну руку головой, лежал мужчина и задумчиво гладил двумя пальцами изгиб бедра девушки. — У тебя очень красивый изгиб бедра, — Северус мысленно уже прощался с ней, хоть она и не дала согласия уехать. Лейла словно и не отвлекаясь от своего занятия, бросила ему: — Вообще странно, что ты больше обращаешь внимание на мою задницу, нежели на грудь. Мужчина засмеялся. — Неправда, у тебя очень красивая грудь, — Северус поддался вперед, придвинувшись к ней всем телом, перекинув руку через ее бедро, поглаживая ее живот, целуя плечо и положив на него голову, посмотрел на нее, — Но грудь это ведь не самое главное. — Дааа? — Лейла оторвала взгляд от написанного и с саркастично наигранным удивлением оглянулась на него. — Да, — ощерился он и откинулся назад на подушки, закинув руки за голову, — Значение женской груди преувеличено. Нет, ничего привлекательнее изящного изгиба поясницы и в меру объемных ягодиц. — В меру? —  в любопытстве откинув авторучку на пергамент, она удивленно вскинула брови. Он обрисовал некоторое пространство руками, по его мнению достаточное. — Главное общий баланс и гармония, — он хитро смотрел в ее заинтригованное лицо. — Никогда бы не подумала, что ты такой тонкий ценитель женской красоты, — ехидничая, она обернулась к нему вся, заинтересованная возникшей темой. Вновь повернувшись к ней боком, он провел нежно пальцем, следя за ним взглядом по линии ее ключиц до ее плеча, вернулся обратно по шее и посмотрел черными с поволокой глазами в ее заинтригованные. — Я же не монах, — он явно довольный ее заполученным вниманием, продолжил рассуждать, — Следом идут ключицы и плечи, и только потом грудь. — Ничего себе ты ее отодвинул, — хитро на него глядя, она удивленно округлила глаза. — Ну, еще есть масса других индивидуальных слабостей, — он кокетничал, водя пальцем по ореоле соска ее груди. — И какие у тебя слабости? — Лейла даже ближе придвинулась к нему от любопытства. — Неважно, — произнес мужчина изворотливо. — Но все-таки? — она придвинулась совсем вплотную, вызывая прикосновением голого тела в нём желание. Северус закатил глаза от удовольствия, возбужденно выдыхая, принимая ее в свои объятия, и откидываясь снова на подушки, увлекая ее за собой, чуть на себя. — Твои запястья, — сдался он смущаясь, закусывая губу, глядя вверх на сине-бронзовый балдахин, освещаемый снизу светом звезды. — Да, ладно! Что? Серьезно? — недоверчиво воскликнула она и от неожиданности рассмеялась. — Смотри сюда, — он взял ее запястье и сомкнул свои указательный и большой пальцы вокруг него так, что даже место осталось. — И, что? — Лейла продолжала все еще скептично улыбаться. — Оно тонкое, — вскинул он утвердительно бровь. — У тебя просто пальцы длинные, — она смеясь, несильно хлопнула его по груди. — Ох, — Северус не хотел с ней спорить, снова откидываясь, — ну, с изящной формой своего запястья ты же не будешь спорить? Смутившись и зардевшись, она рисовала на его груди пальцем круг. Ну, что ж, есть и более каверзные вопросы. — Ну, ладно, а какие части у мужчин привлекательны? — она игриво закусила нижнюю губу. — Пффф, понятия не имею! — мужчина от неожиданности вопроса даже растерялся, — Я гетеросексуален. Ты мне расскажи! — Глаза, — робко молвила она, якобы смущаясь, поглаживая пальцами по нему через четко обозначенные мышцы груди и спускаясь рукой к прессу, — Изгиб брови, подбородок, сильные руки… — Пффф!!! — он наигранно закатил глаза от абсурдности услышанного. — Ты не согласен? — Думаю тоже задница, — он посмотрел на синюю переливающуюся волнами плазму звезды, которую девушка назвала ему, как Рас Альхаге. — Почему? — Накаченные ягодицы залог отличного секса, — рассуждал он, все еще наблюдая за звездой и обнимая девушку одной рукой. Приподняв под собой подушку, вторую руку закинул за голову. — Мне кажется там гораздо больше мышц работает, — кокетничая, девушка водила пальцами по рельефу его пресса, разглядывая неширокую полоску черных вьющихся волос, — Хм… У тебя накаченные… — Еще бы, столько по лестницам и коридорам в этом чертовом замке бегать! — Ко мне? — она посмотрела на него томным взглядом. — Ну, ты себе льстишь, — ехидничая, он и тонко гладил ее по спине, спускаясь к пояснице, — Ты только подумай, где Дамблдор и где я. Он-то в моих подземельях бывает раз в сотню лет, а вызывает к себе по сто пятьсот раз на дню. — Бедняжка. Ты как падший ангел. Из ада в рай, — скорбно ерничая, Лейла снова влюбленно рассматривала его пресс, лобок, пенис, водя длинными пальцами по тонкой линии между костями таза. — Никто не любил людей, больше, чем Люцифер. Религия извратила его образ по-своему. Это ведь Прометей. Прометей подарил людям огонь, и это был не физический огонь. Это был огонь разума. Свободу выбора. Прометей пошел на кражу огня из любви к людям, — он гладя ее по спине рукой, философствовал, рассуждая, и внезапно скривился, — А я терпеть людей не могу. — Да, мы, этрасски, знаем эту легенду. На свой лад, — она вновь повернула к нему голову и посмотрела в его глаза, расплываясь в хитрой улыбке, — Да, ты может и ненавидишь людей, но скольких ты уже спас. Вылечил. Насчет Прометея не знаю, но Асклепий точно. Ее рука таки спустилась ниже до его пениса, лаская его и пробуждая. — Это…это все от безделья, — ощутив ее руку, он запнувшись скромничал, — От скуки. Северус начал неровно дышать и возбуждаться. Через несколько мгновений девушка уже сама соскользнула по его телу вниз и нежно поцеловала головку. Мужчина нервно втянув воздух ртом, закинул предплечья рук на лицо, скрестив их, словно закрывшись от мира, продолжая возбужденно дышать, невольно изгибаясь поясницей в такт ее неторопливой пытке и пытаясь ускорить процесс. Дриада чувственно водила языком по телу его пениса, заканчивая восхождение в районе уздечки и обхватывая полностью губами, напрягая губы. Ритмично двигаясь, захватывая и лаская уже внутри горячего рта упругим и ласковым языком. Не слишком быстро, чтобы не дать ему кончить, но и не слишком медленно, чтобы не потерять его возбуждение. Северус уже знал, что эта пытка может длиться долго. Принцессе нравилось его изводить. Впрочем, сейчас она ему мстила за свою недавнюю аналогичную муку. Мужчина не выдержал. Спустившись ласкающими руками по плечам к ее локтям, резко поднимая ее всю на себя, зашел в нее горячую и изрядно намокшую от возбуждения, перехватив руками за бедра. Лейла, глядя на него лукавым взглядом, опираясь на его грудь, задвигалась столь же неторопливо, как и раньше, продолжая пытку. Глядя на нее обезоруживающей чернотой бездонного космоса глаз, он пытался двигаться быстрее, и по его лицу пробегали животно-агрессивные ухмылки. Но она всячески гасила его торопливые движения. Садистка. — Как думаешь, сколько можно заниматься сексом? — с придыханием Лейла решила включить ему мозг, чтобы немного отвлечь от процесса. — Часами, — он импульсивно выдохнул это утверждение, поднимаясь к ней всем корпусом, обнимая и тяжело дыша от нетерпения, находясь все еще в ней, — Если не имеется ввиду сам половой акт. Он закусил губу, когда дриада дала ему зайти очень глубоко, но тут же отняла у него это ощущение максимального единения. — Мужчина может не кончать, — продолжил шёпотом Северус, порывисто дыша, — ну максимум… минут семь. Все! Его терпение лопнуло. Он резко поцеловал ее, вторгаясь между нежных губ горячим языком, одновременно сильными пальцами схватив за затылок и не давая увернуться. Извернувшись всем телом, он перевернул дриаду всю под себя, не покидая лона. Игриво сопротивляясь Лейла оторвалась от его губ, ехидно глядя на него уже снизу и закусывая нижнюю губу. Упираясь руками в кровать, зельевар плотоядно смотрел на нее, пытаясь двигаться в ней, в то время как она, повисла на нём, скрестив ноги на его талии и ограничив всякое движение. Коварная. Он опустил ее тазом на кровать и обретя, наконец, точку опоры, вкрадчиво и властно задвигался в ней. По ее влагалищу пробежала первая судорога, и с ней маг почувствовал, что теряет контроль над собой. Это всегда так чувствительно. — Сколько ты можешь продержаться? — не унималась принцесса, судорожно дыша и еле сдерживая невольно вырывающиеся стоны. — Не считал, — нервно сглотнув и упираясь руками в кровать, он продолжал входить в нее то постепенно ускоряясь, то замедляясь — В пределах… этого времени… Лично он был готов уже давно разрешиться, но ему хотелось помучить ее, и через это добиться такого ее состояния, чтобы она умоляла его довести ее до конца. Он был ей даже благодарен за вопрос, немного отвлекаясь от происходящего. Медленно ритмично и жестко вгонял свой член в ее горячее и уже начинающее пульсировать влагалище, одновременно, стимулируя лобком область клитора. Да. Вот так! Он ощущал каждый ее сладостный спазм, но все это еще было не то. Он уже хорошо знал. Она легонько стонала и изгибалась к нему, придерживая руками за бока, и перехватывая за бедро, уже упрашивая ускориться. —Да-да-да, — шептали в полузабытьи ее губы, — да, давай… Вот. Сейчас! Ощутив, что ее мышцы обхватывают его с каждым разом все сильнее и эти, накатывающие на нее волны, он издав агрессивный рык, начал двигаться быстрее, прижавшись к ней и приподняв рукой под поясницу к себе. Ощутив, как головка его члена набухла и стала еще горячее, Лейла в последней сладкой судороге изогнулась к нему, а затем от него, вновь обхватывая ногами и издавая окончательный стон с выдохом расслабления. Каждый раз, как первый! Черт! Это уму непостижимо… Так не бывает. Излившись в нее, зельевар издал рык перешедший в сдавленный стон, продолжая движение по инерции, теряясь в пространстве и времени. В полном бессилии, весь мокрый от пота, довольный зельевар сначала опустился на дриаду, а затем сполз чуть вбок, оставив на ней свою руку, тяжело дыша в подушку, вытирая лоб об ткань подушки. Иметь возможность кончать в девушку, особенно в ту, что тебе небезразлична, это невероятные ощущения. Такова природа вещей. Возможно так работает что-то древнее инстинктивное. Поэтому ему всегда было выгоднее подмешать противозачаточное, чем прибегать к чему-то еще. А здесь… А здесь даже этого не требовалось. То насколько девушка тебе небезразлична, влияет не только на восприятие во время, но и на восприятие ее после секса. Да, обычно хочется спать, но при этом хочется прижаться к ней, как к самому родному и теплому во всей вселенной. Удовлетворенно улыбаясь, Лейла разглядывала его запыхавшийся профиль уткнувшийся в подушку. Его волосы мокрые, налипли на скулы и, тонкими черными полосками пересекая лицо, ложились на простынь. Под его крепко держащей ее рукой, она повернулась к нему и убрала волосы с лица. Все еще загнанно дыша и развернувшись к ней, Северус мгновенно прижал ее всю к себе, прислоняясь лбом к ее лбу и прикрыв глаза. Самая родная и вся его. — У тебя было много женщин? — прозвучал неожиданный и мерзкий вопрос. — Что за глупое любопытство? — переводя дыхание, раздраженным тоном он дал понять, что не будет отвечать. — Просто интересно, — ничего не имея ввиду плохого, она погладила его по мокрой спине, —… И, каким был твой первый раз? — Нет! — зло зыркнув, резко ответил Северус. Он не хотел, чтобы этот момент сейчас был испорчен, — это все неважно… Не самое приятное воспоминание… И все. Осознав свою оплошность, принцесса прикусила язычок. — А какое самое приятное? — спросила она осторожно, через пару секунд. — Ты! Ты вся, мое самое приятное воспоминание, — сухо ответил не задумываясь мужчина и натягивая на себя и на девушку одеяло, прижал Лейлу к себе крепче. Это было чистейшей правдой, и он, только что это осознал, но как-то эмоционально подчеркивать не собирался. Ну, почему женщинам надо обязательно болтать после всего? — Ты юлишь, — хитро смотрела она. — Нет, — заулыбался он, лежа к ней боком и посмотрел в океан ее глаз. Мгновенно растаяв, он решил все-таки ответить ей честно, — мы в первый раз собирали паддину Кониггана, помнишь? — Еще бы, я тогда позорно грохнулась! — засмеялась Лейла. — Вот. — Что вот? — Тогда я еще не был под химической зависимостью и вполне владел собой, но когда я поймал тебя, то сразу понял какие у тебя уникальные глаза, — мягким баритоном рассказывал Северус, и его глаза при этих словах сами, словно зажглись искрой, — солнце их тогда сделало почти бирюзовыми, и тогда я пропал в них… Пропал безвозвратно. А потом ты своими феромонами сделала из меня окончательного идиота. Но я не жалею…