Как оказалось, мне не всё равно

      Пока мы плутали по коридорам, выпитое на голодный желудок дало о себе знать, слегка затуманивая разум.       Бэнимару молчал, что-то обдумывая, не спеша делиться со мной мыслями. Мои же всё никак не хотели переставать прокручивать недавние события заостряясь на ощущениях. То и дело всплывал вопрос, а каково это быть с мужчиной?       Когда мы наконец-то добрались до покоев, я понял, что уже практически валюсь без сил, но тягостное молчание нужно было чем-то развеять. До меня только сейчас дошло, что Бэнимару всё прекрасно видел и мог всё неправильно понять. А меня волновало то, что обо мне думают мои друзья, не хочется их терять из-за недомолвок.       — Как он позволил себе такое поведение! — войдя в комнату я смог «отпустить» себя, выговариваясь.       Бэнимару сбился с шага от моего негодования, попутно выныривая из своих мыслей.       — Я понимаю, что внешне похож на девушку, но он знал, что я парень! — продолжил я нагнетать обстановку.       — Господин Римуру, Вам нужно успокоиться, может горячего чаю?       — Вина! Мне нужно подумать.       Киджин вздохнул, но не стал возражать, доставая из шкафа бутылку.       — Ты тоже присаживайся со мной за компанию, не могу же я пить один. — я занял одно из кресел в гостиной, ожидая красного.       «Надеюсь я не переборщил в скрывании своих эмоций, а то ко мне может прилипнуть метка гомофоба, а это не всегда удобно.» — я сам удивился своей сохранившейся способности мыслить здраво, но тут же отогнал эту мысль, поставив для себя цель сегодня разобраться в себе. Пусть для этого и придется скрасить вечер за алкоголем, но с киджином я не боялся напиться, полностью ему доверяя, чего бы не рискнул сделать в обществе малознакомых людей.       Бэнимару разлил рубиновую жидкость, устраиваясь напротив через стол. Первые бокалы мы пили молча, каждый погруженный в себя. Но на втором я снова решил начать разговор:       — Вот скажи, Бэнимару, я симпатичный?        Киждин не ожидавший такого вопроса, чуть не опрокинул бокал, к которому потянулся.       — Да, Господин Римуру, тело Сидзуэ-сан привлекательное. — осторожно коротко ответил он.       — Конечно, все видят не меня настоящего, а девичий милый облик. — почему-то мне стало немного некомфортно об этом говорить.       — Я не это хотел сказать, несомненно Сидзуэ-сан была красивой, но от неё остались лишь общие черты. Теперь же только Вы наполняете красками оболочку, даруя ей свою внутреннюю красоту.       — Правда? — от этих слов мне стало неловко.       — Правда. Другие этого не знают, и не могут предположить на сколько Вы удивительны. — Бэнимару говорил это, не отводя от меня взгляд, не колеблясь выражая мысли прямо.       — Ты меня засмущал, оказывается приятно слышать такое. Еще никто всерьез мне этого не говорил. Спасибо! — я не знал, как себя вести после этого.       «Мне кажется, или атмосфера стала ещё напряженней, чем была в начале.» — но я отогнал мысль.       — О чём ты думаешь?       — Что Вы имеете в виду?       — Ну, ты иногда уходишь в себя, раньше я не замечал за тобой такого. Тебя что-то беспокоит? — меня действительно интересовал этот вопрос, так как отстранённость начала проявляться чаще на его лице.       — Нет, всё хорошо, простите, что доставляю беспокойство.       — Наоборот, здесь, в таком месте ты единственное знакомое мне существо. Поэтому помогаешь духовно быть уверенным в себе. Я только сейчас начал понимать, что если был бы здесь один, то возможно чувствовал себя некомфортно.       — Великий Римуру в чём-то сомневается? Ни за что в это не поверю. — фальшиво возмущенно возразил киджин.       — У всех есть свои слабости.       Мы ненадолго замолчали, прерываясь на содержимое еще одного бокала.       — А здесь, весьма неплохое вино. Правда, я слышал, что больше предпочитают «гномий самогон» интересно он такой, как о нем говорят, или всё же преувеличивают? — спустя какое-то время я снова заговорил.       — Не знаю, не доводилось пробовать.       — Надо бы продегустировать, как считаешь? Лучше же сейчас, чем завтра на приёме, по незнанию ведь можно потерять лицо. — почему-то мысль казалась мне правильной, да и расходиться не хотелось.       Мы отлично проводим время в спокойствии, после шумной компании. Тревоги по поводу мероприятия не всплывают в голове, позволяя расслабиться. Я убедился, что Бэнимару не изменил своё ко мне отношение и я только накручивал себя, следуя стереотипам земной жизни.       — Хорошо, думаю от рюмки ничего не случится. — киджин достал из недр шкафа графин с прозрачной жидкостью.       — Будем надеяться, что это он. — легкомысленно сказал я, наблюдая за разливом.       — Ну, Дварфы в основном только его и пьют, даже редко у кого можно встретить в доме вино. Не ходовой товар, но во дворце другое дело.       — Ты прав.       — Только, было бы не плохо закусить чем-нибудь.       — Мы, кстати, кажется, пропустили ужин.       — В таких случаях нас должны были пригласить ко столу. Здесь заранее направляют слугу для напоминания.       — Неужели здесь так поздно ужин? — я взглянул на часы, отмечая девять вечера.       — Нет, скорее всего мы в тот момент были в бильярдной, вот нас и не нашли. Я схожу на кухню и возьму чего-нибудь.       — Хорошо, но ты знаешь где она?       — Найду, это не то, о чём нужно беспокоиться.                                           ***       Я прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Бэнимару не было уже двадцать минут и без общения мне становилось скучно.       Очнулся я от скрипа открывающейся двери, меняя своё положение.       — Из-за того, что многие пропустили ужин, на кухне мне были очень рады. — весело оповестил Бэнимару.       — Да я вижу.       Я окинул взглядом столик, который подкатил к столу киджин и понял, что кажется на ужине было немноголюдно. Нас укомплектовали основательно от основных блюд до лёгких закусок и десерта. Всё еле умещалось на двух уровнях и вызывало непонимание как столько могут съесть всего двое.       Мы приступили к позднему ужину, совмещенному с дегустацией самогона прерываясь только на обсуждение блюд. Я не понимал, как можно добровольно пропустить ужин, зная, как прекрасно здесь готовят. Сразу вспомнился период, когда у меня не было возможности нормально есть и какое наслаждение я испытал от способности вновь почувствовать вкус пищи.       — Если Шион научилась бы так готовить, цены бы ей не было. — я устало устроился в кресле.       — Не напоминайте, я всё равно не рискну есть её стряпню. — улыбнулся красный. — Вы, что-то раскраснелись, с Вами всё хорошо? — резко сменил тему киджин, обеспокоенно смотря на меня.       — Да, всё хорошо, просто жарко стало, самогон отлично согревает, даже моя невосприимчивость не может устоять. — я рассмеялся, думая о том, что раз огонь мне не причиняет вреда, пусть враги насильно меня поют огненной жидкостью, может и возымеет эффект.       Я приподнялся, чтобы освободиться от пальто откладывая его на подлокотник. Но когда выпрямился, то наткнулся на яростно сверкающие глаза Бэнимару, смотрящие прямо на меня.       — Эй, что случилось? — резкая смена настроения меня удивила.       — Я. Убью. Его.       — Кого? — всё ещё не понял я.       — Того, кто посмел к Вам прикоснуться.       — Я думал, что мы уже забыли об этом?       Я ошибался. Таким злым Бэнимару я видел всего один раз — в день нашей первой встречи. Не подумал бы, что из-за такой мелочи он может распалиться до такой степени.       — Я тоже так наивно думал.       Киджин резко оказался около меня, нависая сверху. Я же сильнее вжался в грядушку, не понимая, что происходит, продолжая смотреть на него снизу вверх.       — Я ещё могу смириться, если это будет через одежду. — тихо прошептал красный.       Казалось, он теряет над собой контроль и его непредсказуемость немного начала пугать. Но в глубине души я знал, что он никогда не причинит мне вреда. Он опёрся своим лбом о мой пристально смотря мне в глаза:       — Но я не хочу, чтобы кто-то касался вашей обнажённой кожи, тем более в самых чувствительных местах. — он робко провёл пальцем по моему животу.       Я опустил взгляд и только теперь я понял, что всё это время сидел с расстёгнутыми пуговицами на животе. Наверное, Доридис как-то смог их расстегнуть, что я ничего не почувствовал, да и под пальто было не видно.       Мои щёки запылали, и я отвёл взгляд. Киджин это по-своему растолковал, резко убирая руку.       — Простите, я не должен был этого делать. — он начал выпрямляться, так же избегая смотреть на меня. Он только что осознал, что сделал.       — Подожди. — я схватил его за руку не давая отстраниться. — Я тоже не хочу, чтобы меня касался кто-то другой, но почему-то я не против если это делаешь ты.       Эмоции, проступившие на лице Бэнимару были красноречивей слов, но он всё же решил это сказать вслух:       — Я долго не признавался в этом даже себе, отрицал и думал, что это всего лишь благодарность и уважение за всё что Вы нам дали, но почему-то продолжал за Вами наблюдать. Я не понимал, почему мне неприятно смотреть на то, как за ваше внимание борются Они. Но я принимал это как должное, потому что был уверен, что Вам нравятся девушки. Но после того, как Вы вполне спокойно отнеслись к поведению Доридиса Сномпа, я понял, что мне не всё равно и я больше не могу за этим спокойно наблюдать.       — Я рад, что наконец-то ты мне открылся. Я видел, как ты не находил себе места весь день, правда не понимал с чем это связано. — я провел пальцами по его щеке, поднимаясь к волосам. — Я и не подозревал о твоих чувствах, прости, что заставил ревновать.       Я подался вперёд, легонько целуя успокоившегося киджина, но оторваться мне не дали, затягивая в более страстный и глубокий поцелуй.