(a love) a lantern in the dark

Джейме стоит перед ней впервые за несколько недель – выбравшись из-под руин, некогда бывших Красным Замком, на пепелище, некогда бывшее городом. В воздухе витает запах жженой плоти и горелых волос; в ушах по-прежнему звенят вопли бесчисленных горожан и солдат. И несмотря на все это Джейме – у которого причин остаться в живых еще меньше, чем у всех – тут как тут, появляется из огня и хаоса, выглядя едва ли хуже, чем после битвы за Винтерфелл. Конечно, бывали времена, когда он выглядел получше, но все же до мертвеца ему далеко, а до человека, которому на голову вроде как обрушился горящий замок, – еще дальше. Пока он стряхивает с волос и одежды пепел и сажу, Бриенна приближается и встает напротив. Джейме поднимает голову, видит ее – и его брови изумленно поднимаются, а челюсть отвисает. Бриенна берет его лицо в ладони, проводит пальцами по испачканным щекам. – Ты в порядке? Он несколько раз мигает, затем расплывается в блаженной улыбке. – Да. Она коротко кивает. – Хорошо, – замахивается и бьет его прямо в нос. Затем она разворачивается и уходит, оставляя его истекать кровью из носа и рта, напоследок бросая через плечо: – Я беременна. И если до этого заявления Джейме казался просто озадаченным, то теперь, когда она отворачивается и шагает прочь, выражение его лица можно описать лишь словом «ступор». -- Он обнаруживает Бриенну в ее временных покоях. Бриенна не знает, проклинать ей Сансу или благодарить: ведь только она одновременно и знает, где ее искать, и показала бы Джейме направление. Он неловко мнется у входа. Бриенна даже не встает с края кровати. – Ты в порядке? – спрашивает Джейме. – Сейчас? – спрашивает она в ответ и, не давая ему ответить, продолжает. – Или когда ты попытался улизнуть от меня посреди ночи? Или, может, когда я обнаружила это? – Она жестом указывает на свой живот. – Или ты имеешь в виду тот момент, когда мы прибыли в Королевскую Гавань и твой брат сообщил мне, что ты выдумал какой-то безумный план и отправился убивать свою сестру – ту самую, ради которой, по твоим словам, ты меня бросил? Джейме вздрагивает так, словно она опять его ударила. Бриенна не может найти в себе сил пожалеть его. – Бриенна, – начинает он, но она его обрывает. – Не надо. – Бриенна встает, подходит к нему, за руку втаскивает в комнату и захлопывает за ними дверь. – Ты мог бы сказать мне, – яростно шипит она, сжимая его руку так сильно, что могут остаться синяки. – Ты должен был сказать мне. – Я не мог, – возражает он. – Почему? – спрашивает она. С момента их последней встречи он успел помыться, но бороду не сбрил. Бриенне кажется, он поседел еще сильнее с тех пор, как бросил ее посреди двора – трясущуюся, плачущую и сомневающуюся во всем, что она о себе знала. Джейме с трудом сглатывает, и она видит, как его рука дергается, словно он хочет до нее дотронуться, – однако ему хватает ума не делать этого. – А ты бы меня отпустила? – спрашивает он. – Если бы ты знала мои планы – тогда еще весьма туманные – ты бы позволила мне уехать одному? – Она не отвечает, горло сжимается от чувства отчаяния. – Я не мог подвергать тебя опасности. Она собиралась тебя убить. Она бы не успокоилась, пока не убила бы нас обоих. Я бы не вынес, если бы ты погибла из-за меня. Только не ты. Кто угодно, но не ты. Бриенна чувствует, как глаза наполняются слезами, и клянет себя. После бессонной ночи, которую она провела, рыдая под мехами, до сих пор пахнувшими ими обоими, пытаясь понять, как она могла настолько не понимать его, как могла так ошибиться в нем и в том, что между ними было, Бриенна поклялась себе, что больше никогда не откроется ни одному мужчине. Она – сир Бриенна Тарт, рыцарь Семи Королевств, защитница живых, принесшая присягу Сансе Старк, Королеве Севера, и она не позволит себе расстраиваться из-за какой-то интрижки. Она отворачивается, хоть и знает, что Джейме заметил. Тогда он все-таки касается ее, легонько проводя пальцами по ее руке. Бриенна непроизвольно отдергивает руку, словно от огня. Его прикосновение кажется жестокой шуткой. – Я не просила тебя об этом, – говорит она, когда ей наконец удается совладать со своим голосом – чтобы он не надломился на середине фразы. – Конечно, нет, ты бы никогда не попросила меня… – Нет, – снова перебивает она. – Об этом я никогда не просила. – Она машет рукой на пространство между ними, невольно задерживаясь над животом. – Я ничего не ждала даже после первой ночи. Но ты вернулся, Джейме. Ты сказал, что остаешься. Ты приходил ко мне в постель ночь за ночью, потом твоя одежда, обувь и доспехи стали лежать рядом с моими у меня в комнате. Прошло несколько недель, прежде чем я поверила, что ты не собираешься в конце концов передумать и рассмеяться мне в лицо, потому что я посмела решить, будто кто-то захочет быть со мной. А потом ты так и сделал. Бриенна не может удержать скатившуюся по щеке слезу – за все золото Семи Королевств не смогла бы. – Вот только, – продолжает она, пока Джейме смотрит на нее не отрываясь, – не совсем. Тебе даже не хватило приличия рассмеяться мне в лицо. Мне пришлось тебя догонять. – Бриенна, – наконец произносит он. Она смотрит на него через пелену слез и понимает, что его глаза тоже мокрые и полны раскаяния. Она скрещивает руки на груди и отходит от него. – Пожалуйста, – начинает он, протягивая руку. – Нет, – твердо говорит Бриенна. – Уходи. -- Следующим Ланнистером, у которого хватает ума завести с ней разговор, оказывается Тирион. К счастью, он второй и последний из оставшихся. Бриенна как раз заставляет себя осторожно пережевывать кусок хлеба, понимая, что, несмотря на то и дело подкатывающие волны тошноты, ей нужно есть. – Сир Бриенна. Она поднимает голову и обнаруживает, что перед ее столом стоит, сложив руки перед собой, Тирион Ланнистер. Бриенне хочется рассмеяться от этой притворной мольбы, но она сдерживается, боясь лишиться с таким трудом проглоченной еды. Все ее самообладание пойдет прахом, если ее сейчас вывернет на стол. – Лорд Тирион, – приветствует она его кивком. – Чем обязана такой чести? – Я присяду? – спрашивает он, указывая на скамью напротив нее. – Конечно, – совершенно неискренне отвечает Бриенна. Тирион садится, в руке у него неизменный кубок с вином. Он покачивает им, глядит на красную жидкость, плещущуюся о бронзовые гравированные бока. Бриенне часто приходилось иметь дело и с государственными мужами, и с Ланнистерами, чтобы понять: Тирион тянет время, надеясь, что она сделает за него всю работу. Но Бриенна никогда не делает первого хода, особенно когда собеседник избирает такую банальную тактику. Наконец Тирион сдается, делает глоток вина и переводит взгляд на Бриенну. – Мой брат приходил к вам, – говорит он. Она не отвечает. Ответа и не требуется: он известен ему и так. Вместо этого Бриенна смотрит на него и откусывает еще немного пресного хлеба. Она успевает пережевать и проглотить первый кусочек, затем второй, прежде чем рот Тириона изгибается в удрученной улыбке. – Теперь мне ясно, почему он таскается по округе, как раненый зверь. Вы не уступаете ни на шаг, не так ли, сир? – Лорд Тирион, – начинает она, но он перебивает ее фразой «Просто Тирион». Бриенна кидает на него равнодушный взгляд. – У вас наверняка была причина, по которой вы пришли ко мне, и всем будет лучше, если вы скажете все прямо. – Очень хорошо, – Тирион делает еще глоток. – Мой брат – дурень. – Бриенне не удается сдержать вялого смешка. – Но он дурень, готовый на все ради тех, кого любит. – Милорд, – начинает она, пытаясь сдержать поток объяснений, которыми он – или Джейме – считает необходимым с ней поделиться. Тирион останавливает ее жестом. – Прошу, дайте мне договорить, – говорит он, на лице его внезапно появляется неподдельная мольба. Бриенна кивает. – Джейме всегда был… безрассуден по отношению к тем, кого любит. Что бы он ни сказал или ни сделал, прежде чем явиться сюда, он сделал это из любви. – Это он подослал вас поговорить со мной? – спрашивает Бриенна, чувствуя, что хлеб подобрался к горлу. – Нет. – Тирион нагибается к ней через стол. – Он, скорее всего, воспылает праведным гневом, если узнает, что я вмешиваюсь в его дела. Хотя бы поговорите с ним. Выслушайте его путаные речи, прежде чем принимать окончательное решение. Бриенна закрывает глаза и глубоко вдыхает, пытаясь подавить поднимающуюся волну тошноты. – Я поговорю с ним, – говорит она, открывая глаза и глядя на Тириона так бесстрастно и отстраненно, как только может. – Но я не знаю, что он мог бы сказать. -- Когда спустя два дня после беседы с Тирионом Бриенна слышит тихий стук в свою дверь, ей не приходится и гадать, кто за ней стоит. Джейме наконец сбрил бороду и подровнял волосы, отчего выглядит теперь совсем непривычно – к ее облегчению. Он походит на себя в прошлом – аккуратный, чистенький и снова наряженный в ланнистеровское красно-золотое. Джейме делает круг по прибранной комнате, проводя пальцами по малочисленной мебели, плечи у него напряжены. Наконец он нарушает эту ужасную повисшую между ними тишину. – Тирион говорит, он разговаривал с тобой. – Это так, – кивает Бриенна, принимая настолько расслабленную позу, насколько может. Джейме просто глядит на нее, и его печаль, напряженность и застрявшие в горле слова снова делают его до боли привычным. Бриенна ощущает тоску по тем временам, когда еще могла не обращать на все это внимания, когда не знала точно, что означает его взгляд. – Бриенна, – говорит он. Она не знает, специально ли он произносит ее имя так жалобно, словно умоляя ему помочь. Нет, такого он не заслужил. – Зачем ты пришел? – спрашивает она, стискивая зубы. – Я пришел, чтобы попросить у тебя прощения, – говорит он, и Бриенна обрывает его, едва он успевает раскрыть рот для следующей фразы. – Тогда вы пришли напрасно, сир Джейме, – говорит она, отворачивается, подходит к двери и открывает ее, чтобы он вышел. – И предложить выйти за меня замуж, – твердо продолжает Джейме, словно не услышав ее слов. Бриенна замирает, в легких не хватает воздуха, мозг пытается понять смысл этой фразы. Бриенна поворачивается к нему, в широко раскрытых глазах – смятение и злая буря эмоций, которые она не может даже толком распознать от такой неуместной наглости. – Извини, что? – Она видит, что он пытается что-то ответить, но не слышит его слов, не вникает в их смысл. – Ты в своем уме? – Я наплодил уже пять бастардов, – странный способ сказать об этом, но он говорит с таким открытым и полным боли лицом, что Бриенна даже не закатывает глаза. – Трое из моих детей мертвы. Я не смог их защитить. Мне было запрещено защищать их как подобает отцу. Четвертый умер в утробе своей матери. Этот ребенок, наш ребенок, – Бриенна тут же ощетинивается: как он смеет называть этого ребенка своим без ее разрешения, – мой шанс стать отцом, которым я должен был быть. – Прошу меня простить, но мне несколько сложно доверять твоим словам, – отвечает она, каждый мускул напряжен от негодования. Она видит в его взгляде какую-то перемену – теперь пополам с болью в нем читается прежний хищный блеск. – Куда ты теперь отправишься? – спрашивает он ее: даже тон меняется, становясь как-то жестче. – Я отправляюсь домой на Тарт, – отвечает она. – Леди Санса освободила меня от службы. Она справедливо заметила, что я едва ли гожусь в защитницы теперь, когда… – Она колеблется: говорить о себе такое по-прежнему непривычно. – Когда жду ребенка. Теперь она Королева Севера, и ее будет защищать целая собственная Королевская Гвардия. – И что же скажет народ Тарта, когда единственная наследница Вечерней Звезды, прославленная воительница, вернется домой глубоко беременная от того самого человека, который посвятил ее в рыцари? Его тон настолько едкий, что Бриенна вздрагивает. Она знает, что он прав. Она сама каждую ночь задавалась этими вопросами – с тех самых пор, как поняла, отчего ее тошнит по утрам и почему она постоянно чувствует усталость, сколько бы ни спала. Бриенна решила, что выбора нет. Она всегда была разочарованием для народа Тарта, для отца, для целого мира. Что такое маленький бастард по сравнению со всем прочим? Однако Бриенна знает, что это не одно и то же. Одно дело – быть слишком уродливой и большой для леди. Одно дело – владеть мечом лучше большинства мужчин. Вернуться домой с войны беременной неизвестно от кого – это совсем другое. – Я знаю, ты не хочешь за меня выходить, – говорит Джейме, и Бриенна пронзает его таким взглядом, от которого уголки его рта подрагивают – едва заметно, так мимолетно, что, возможно, ей это просто кажется. – Я знаю, ты мне не доверяешь. Знаю, что ты, возможно, никогда меня не простишь. Только не срывай на мне злость, потому что фиктивный брак защитит не только тебя, но и нашего ребенка от осуждения всего Вестероса. Он прав. Она знает, что он прав, и ненавидит его за это до глубины души. Бриенна всегда знала, что мир несправедлив к таким, как она. Однако она всегда думала, что вполне готова ко всем предстоящим ей несправедливостям. Но к ситуации, ставшей результатом неблагоразумия, страсти, вожделения, осознания того, что желания другого человека полностью совпадают с ее желаниями, Бриенна готова не была. Для этой проблемы у нее нет ни подходящих слов, ни подготовленного плана. И она знает – конечно, знает – что должна согласиться. Ей не хочется лишать ее – их – ребенка фамилии, отца и достойного будущего, обеспечить которое – ее долг. Бриенна закрывает глаза и глубоко вдыхает, прежде чем прямо взглянуть на него и ответить: – Ладно. Джейме моргает, словно не совсем ее понимает. Она стискивает зубы и уточняет: – Я выйду за тебя. Напряжение тут же покидает его. – И ты позволишь мне быть этому ребенку отцом? Ей хочется сказать нет. Хочется лишить его чего-нибудь. Какая-то темная, негодующая частица ее души хочет ранить его, чтобы ему тоже было больно. Она никогда не отличалась злопамятством, но боль, причиненная его предыдущим вопросом и тем, как в своем предложении он смешал правду с насмешкой, захлестывает ее с головой. – Мы поженимся, и все будут знать, что отец ребенка – ты, – говорит Бриенна. – Я бы не смогла помешать этому, даже если бы хотела. Тогда уголки его рта и впрямь приподнимаются в мягком и печальном подобии улыбки. – Ты бы удивилась, – говорит Джейме спустя мгновение. – Могу я прийти завтра утром, чтобы обсудить приготовления? – Она отрывисто кивает, и он кивает в ответ. – Доброго дня, миледи. И, поклонившись, Джейме уходит, мягко прикрыв за собой дверь. Бриенне хочется плакать. Хочется вопить. Хочется разбить кулаки в кровь о стену. Хочется взять меч и крушить и рубить им, пока мускулы не онемеют. Ничего из этого она не делает. Бриенна садится на край кровати и прячет лицо в ладони, пытаясь совладать с шоком от того, на что она только что согласилась.