У моей любви имя моего лучшего друга. Это лечится?

      Когда ближе к вечеру к ним врывается весело щебечущий Джемин, бабушка сразу принимает его, как своего внука, а вот Джено высоко вскидывает брови и удивлённо наблюдает за всем происходящим. Его никто не предупредил о чём-либо, поэтому строгие «почему не сказал нам» от бабули Ли приходится терпеть и пожимать плечами.       Бабушка сразу говорит о том, что Джемин исхудал и его нужно откормить, а у них как раз вот-вот должна была начаться подготовка к семейному ужину. Она сразу опережает парня и говорит, что На ей — как второй внук, так что она даже рада, очень сильно рада, что он явился. И вот с этого момента Джемину не дают покоя, как и, собственно, Джено. Парни носятся с угла в угол помогая старшим что-нибудь приготовить и накрыть на стол. Между тем Ли даже не успевает спросить у На, что это за план такой и почему светловолосый один, ибо к ним в диалог либо врываются, либо просят одного из мальчишек подойти.       Ужин готов спустя час. Усаживаясь за стол облегчённо вздыхают все, без исключения, ибо накрыто у них как на какой-то праздник. «Вы приехали — это и есть праздник, » — улыбаясь отвечает бабушка, на что старшие отмахиваются, а Джено с Джемином лишь робко улыбаются и отводят от старушки взгляд. И, наконец, приступают к еде, за которой, чуть позже, следуют и разговоры.       Когда кто-то спрашивает, почему Джено, действительно, не рассказал им о том, что заглянет Джемин — последний всегда отвечает за него. «Наверное, забегался и забыл маленько, » — и каждый родственник лишь понимающе кивает и больше эту тему не трогает. Идут расспросы и об учёбе, и об увлечениях, и о том, как себя ведёт Джено, на что Ли тихо возмущается, а На отмахивается, мол, не ребёнок, и на том спасибо. — Я слыхала, мальчики, — вдруг говорит бабушка, привлекая к себе внимание. — Не знаю, кто это, но где-то слышала, что вы, Джемин-а и Джено-я, вместе. Ну, встречаетесь, — едой давятся родители Ли, а следом — и парни.       За столом повисает тяжелая тишина и ступор. Парни выглядят испуганными, коротко переглядываются и, кажется, мысленно начинают пересчитывать всех своих общих друзей, от кого старая женщина могла это услышать. Родители выглядят удивлёнными, но так, словно услышали какую-то самую настоящую ерунду и чепуху. Хотя почему «словно»? — Это очень прикольный, хэх, — начинает неловко первым Джемин, криво улыбаясь. — Так сказать, «слушок», но… это не так. Мы друзья. — Да, бабуль, — встревает и мать Джено. — Ты их очень сильно смущаешь и заставляешь чувствовать себя неловко такими словами. — Оу, — тянет старушка, понимающе кивая.       Через какую-то жалкую минуту бабушка заводит совершенно другой разговор на совершенно иную тему, чем помогает всем расслабиться и забыть о странной ситуации. Тема заходит сначала о животных, потом о садоводстве и там уже разговоры катятся сами за собой, потому что атмосфера превращается в спокойную и непринуждённую. Когда на часах девять вечера, Джемин говорит о том, что хотел бы с Джено прогуляться в Сеуле, а завтра возможности не будет.       Бабушка смотрит на время, потом на оставшуюся еду и вздыхает. Улыбается, смотрит на парней, после чего говорит, что уже поздно. Она женщина не особо истеричная, но переживающая — беспокоится о том, что время — не детское, а Сеул — город, как ни как. Говорит, что мальчиков могут словить не бандиты, а полицейские и выписать штраф за то, что несовершеннолетние гуляют сами в такую темень, и вообще, поздно. В итоге сходятся на том, что Джемин останется с Джено ночевать тут, у них, и не обговаривается. — Кажется, она нас шипперит, — шепчет на ушко Джено Джемин и оба думают, что не «кажется».       Кровать в комнате, которая считается Джено, одна, двуспальная, которая застелена каким-то леопардовым пледом кто-знает с каких времён. И только здесь парни оказываются наедине, без лишних ртов и ушей. Тут-то Ли начинает расспрашивать На, что да как и почему, что остальные парни затеяли, а Джемин, коротко посмеиваясь время от времени, быстро рассказывает Джено их «план». Брюнет лишь смеётся и по-дружески хлопает светловолосого по плечу.       Долго скучать им не пришлось, — когда бабушка зашла, что бы сказать, что уходит спать, парни понимают, что совсем скоро — и свобода. Вот только после неё, минут через пять, заходят родители и сами предлагают мальчикам сходить проветриться. «Она уже храпит, так что никакая бабуля-босс за вами бегать не будет, » — отшучивается отец, а парни лишь благодарно кивают старшим, улыбаясь.       Настроение поднимается почти до максимума еще тогда, когда все вещи в спешке летят в рюкзак Ли, создавая внутри целый хлам и бардак. Хаос. Рубашка и светлый гольф наверняка помнутся, кинутое наспех печенье точно раскрошится и Джено потом очень долго будет его выгребать, носок, возможно, и вовсе один, а другой навечно затеряется в разноцветных простынях бабушки, но парням, честно, плевать. Главное сейчас — свобода действий. — У тебя классные родители, — первое, что говорит Джемин, когда они удаляются от дома родственницы Ли подальше. — Всегда, думаешь? — Джено улыбается и коротко хохочет. — Я уверен, что парни там уже всё выпили и вообще, в хлам и только так. Нас явно не ждут. — Отличного ты мнения о своих друзьях, — смеётся светловолосый, смотря на парня, а Джено только пожимает плечами и взглядом словно невинно говорит «не мы такие, жизнь такая». — Я, честно, такого же.       К Сеулу они идут пешком и какими-то плохо освещёнными местами, потому что автобус уехал прямо перед ними, а следующий в такое время — минут через тридцать минимум. Стоять и мёрзнуть не хочется, поэтому решение перебраться короткими и неопасными лесами приходит по душе сразу обоим. В основном они идут ближе к дорогам, где есть какие-никакие работающие через один фонари, но и местами полностью темные глуши случаются.       Посреди небольшой лужайки, купающейся во тьме, Джемин останавливается. Джено следует его примеру, только абсолютно не понимает, зачем, оттого смотрит на светловолосого в ожидании объяснений. На только ласково улыбается, от чего Ли на секунду забывает, что такое «дышать», и поднимает взгляд на небо. Джено повторяет — и натыкается взглядом на светлое небо, усыпанное бесчисленным количеством белых, сверкающих точек. Звёзды. — В городе такое редко увидишь, — тихо говорит Джемин, а Джено беззвучно соглашается. — Красота, на которую стоит уделить немного своего времени. Мы тут одни, абсолютно. Я знаю, мы редко любуемся и придаём значение чему-нибудь красивому, но, не смейся, просто постой так со мной пару минут.       Джено, на самом деле, смеяться и не смеет. Он сам находит в звёздах нечто чарующее и красивое. Слова Джемина на Ли действуют многозначно, от чего сердце немного ускоряется. Они одни, наедине друг с другом, под светом луны и давным давно погасших в космосе комет. Всё, что располагает к более интимной обстановке и более чувственным разговорам. Помогает довериться. Вот только если Джемину Джено доверяет уже давно и всеми фибрами души, то сам себе — ни разу. — Я придаю намного больше значения красоте, — всё же, осмеливается Ли. Тоже шёпотом. — Просто ты не видишь, как много я смотрю на тебя.       Щеки пунцовеют у обоих. Светловолосый опускает смущённый взгляд на старшего и сразу же заключает с ним зрительный контакт. Джено серьезен, он не шутит. А Джемин забывает прямо в этот момент, как дышать.

***

      Ближе к одиннадцати вечера парни оказываются в центре яркого ночного Сеула. В такое время людей не очень много, но и не пустошь, особенно в местах, где открыты какие-нибудь фургончики с токпокки* или чурросом*. Джено и Джемин их гордо проходят. Решают они к друзьям не идти, а спрятаться у Ли дома, накупив снэков или сладостей и устроить себе марафон фильмов. Собственно, всё съедобное покупается сразу после принятого решения, и прямо сейчас парни просто гуляют по прекрасному городу, пока есть возможность.       После слов, сказанных в лесу, парни лишь посмеялись, но оба поняли, что всё было всерьёз. И сейчас хоть они внешне не поменяли отношение друг к другу, внутри что-то маленьким лучиком скачет из стороны в сторону, думая о всяком-всяком, а чаще — о чём-то милом и романтичном. Даже сейчас, идя по почти безлюдной ярко освещённой дороге, они обговаривают, что будут смотреть или пересматривать, в то время как у каждого в голове пролетают совершенно иные мысли.       На всё влияет атмосфера, и отрицать этого нельзя. И, на самом деле, поднимаясь на нужный этаж, Джемин не волнуется. Чем ближе к квартире Джено, тем больше внутри у На расцветает что-то доселе не известное. Не страх вовсе, а что-то интригующее, что заставляет дыхание сбиваться. На только стоит представить, что они будут лежать и смотреть «Человека Паука» в обнимку, и сердце уже скачет через скакалку, задавая свой ритм. И объятия уже будут восприниматься немножко иначе, не как дружеские. И для Джено тоже — Джемин почему-то в этом уверен.       Джено выглядит спокойным. И пока идёт к дому, и пока поднимается по лестнице, пока открывает квартиру, пока говорит. На деле же, внутри всё тоже штормит, но в приятном смысле. Ли привык свои чувства внутри себя не тушить, но и не выводит их напоказ — просто молча и мысленно радуется. — Если ты будешь ставить прямо на постель пиво, вероятно, мы его разольем, еще вероятнее, мне потом за это вставят пизды, — спокойно говорит Джено, входя в комнату и замечая, как Джемин усердно игнорирует тумбочки, пытаясь поставить пока еще закрытые бутылки с пивом на неровную поверхность мягкого одеяла. — Серьёзно, перестань. — А за то, что мы будем хрустеть чипсами в постели? — На говорит по-доброму, но показательно выгибает бровь в вопросе.       Джено лишь отмахивается рукой, заваливаясь рядом. Пиво, кстати, всё же кочует на твёрдую поверхность тумбы.

***

      На часах — три ночи, на экране ноутбука — вторая часть «Человека Паука». Все не съеденное отодвинуто в сторону, а пустые упаковки укрылись где-то на полу, найдя спасенье в темноте. В каждой бутылке пива по половине — оба, почему-то, забили на него еще в середине первой части фильма. Джено и Джемин лежат в обнимку, наблюдая за происходящим в выдуманной вселенной. Светлая макушка покоится на чужом плече, в то время, как брюнет упирается щекой в мягкие пепельные волосы. Они лежат так уже долго, лишь иногда комментируя фильм.       «Человек Паук» надоедает уже, кажется, двоим. Как минимум потому, что парни его уже видели и не один раз. Именно поэтому Джено одной рукой слабо ведёт по чужой талии и, чуть погодя, находит чужую ладонь. Ли своими пересчитывает чужие пальцы, немного играется с ними, после чего чего заключает в свои. Джемин невольно расплывается в слабой улыбке и сжимает чужую ладошку в ответ. Сердце на это реагирует очень остро и быстро, прищепляя лёгкие, что На приходится дышать с усилием. — Знаешь, — спустя только минут десять Джемин набирается смелости, чтобы заговорить. Фильм уже давно не воспринимается, голову заполнили трепещущие мысли о Джено. — То, что ты сказал в лесу… я воспринимаю это буквально, понимаешь? — Я и не шутил, — вторит Ли точно так же серьезно, как и младший.       Джемин тушуется. Светловолосый сразу начинает думать и размышлять о том, что, возможно, Джено назвал его красивым, потому что он в правду таковым является. Не в плане романтики, а в плане «бро, ты очень красивый, и я правда счастлив дружить с тобой». И после этого На теряет тот запал и уверенность, заметно темнея. И правда ведь, что Джено ничего не сказал, что говорило бы о том, что он ему нравится не как друг. Да и тем более, парень нравится парню — это табу и не более. При том, что их друзья, например, Донхёк и Минхён, встречаются, и одинаковый пол им не помеха. Как и Джисону с Ченлэ.       Их друзья много раз им показывали, что это — любить парня, будучи им же — не стыдно. Показывали, что такое настоящая любовь, не имеющая ни границ, ни пола. Показывали и продолжают показывать, что всё это нормально, что не стоит отвергать свои чувства, называя их «неправильными» вслед за обществом. Но Джемину всё равно страшно. И каким бы он, этот страх, ни был, На не может признаться, хоть и знает Джено и то, что он его точно не отвергнет, не обзовёт и не перережет по корню общение.       Джено состояние Джемина замечает, от чего поджимает губы и немного сильнее прижимается щекой к чужой макушке. Большим пальцем руки брюнет слабо гладит тыльную часть ладони парня, и молчит, прислушиваясь и к сердцу На, и к своему. Чуть позже Ли отцепляет свою руку от чужой, чтобы закрыть крышку ноутбука и отодвинуть технику с их колен немного подальше. Комната погружается в тишину и темноту. — Джемин-а, — тянет Ли, поворачиваясь на бок, лицом к младшему, и вновь беря чужую ладонь в свою. — О чём ты думаешь? — Ни о чём, — отмахивается На и прячет взгляд, сильнее сжимая чужую руку. — Ты можешь довериться мне, — шепотом, приблизившись к чужому лицу.       И Джемин это знает. Заглядывает в чужие глаза и утопает в них. Джено помогает расслабиться, он одним своим видом даёт знать, что, да, на него и вправду можно положиться. И он не оттолкнёт, не поссорится, не уйдёт, а поймёт, что бы там такого На не сказал. Светловолосый криво улыбается и прикрывает глаза. Больше набирает воздуха в лёгкие и шумно вздыхает, утверждая сам себе, что этим смог успокоить себя и дико бьющееся сердце. — В общем, — тихо, почти шепотом. — Ты мне нравишься, Джено. Вот, да, прям так и сразу. И нет, не как друг, а как парень, — Ли молчит, На забывает как дышать, спотыкаясь о собственные, не самые хорошие мысли, но продолжает: — И я не могу утверждать, что на меня так влияет окружение. И не могу утверждать, что я гей, мне не нравятся парни, мне нравишься ты, — Джено все ещё молчит, а из-за закрытых глаз Джемин не видит его реакцию, от чего и не знает, что думать. Смотреть сейчас на старшего, на самом деле, очень страшно. В горле восстаёт неприятный ком, который На пытается проглотить. — И, Джено, я думаю… я думаю, что даже люблю тебя.       Страх заполоняет Джемина всего целиком. Разгоняется в крови, прячется в лёгких и желудке, тяжелым комком стоит в горле. Слезы просятся наружу заранее, но На крепко жмурится, заставляя их оставаться на месте. Джено молчит, и это режет похуже наточенного острого ножа. Не проходит и десяти секунд, но время светловолосого сейчас тянется до противного медленно, заставляя сжиматься всё больше и больше от страха.       Джемину кажется, что он сделал всё неправильно. Полностью и абсолютно всё, начиная от своего рождения и заканчивая последними словами, сказанными в сторону Джено несколько мгновений назад. На начинает все больше ненавидеть себя, мысленно перебирая самые быстрые способы самоубийства или исчезновения из жизни чужого человека. Интересно, Донхёк с Минхёном, Ченлэ с Джисоном так же себя чувствовали, или у них было по-другому?       Крепкая рука мягко ложится на талию младшего, заставляя дёрнуться на месте, а потом губы нежно прижимаются к чужому лбу. Джемин задерживает дыхание, словно с ним он не услышит чего-то важного, упустит момент, слишком тихий и личный, ради которого нужна самая настоящая тишина. На даже не шевелится, чувствуя, как Джено его обнимает и притягивает к себе. — Хэй, я рядом, — тихо шепчет Ли на ухо. — Выглядишь так, словно я собираюсь тебя четвертовать. И, возможно, это сейчас и сделаю, только твоему некрепкому сердцу, — он говорит спокойно и мягко, тянет небольшую паузу и продолжает: — Я тоже люблю тебя, Джемин-а.       В этот момент Джемин узнаёт, что такое любовь. Точнее всё то, что ей присуще: и щекочущие в животе бабочки, и спадающие с плеч оковы страха не взаимности, яркие звёзды перед глазами и резкое ощущение тепла во всём теле. Джено чувствует точно то же.       Ли немного отстраняется, дабы заглянуть в чужие глаза. Джемин улыбается облегчённо, Джено ему вторит, только более широко. Он счастлив. Счастлив лежать один на один, обнимаясь и признаваясь в любви, с тем, с кем мечтал сделать это чуть ли не с самого начала. Старший медлит не долго, после чего воплощает еще одно желание в жизнь, потому что знает, что его не отвернут. Не сейчас, не потом. Целует.       Джемин нежен. Поцелуй выходит самым невинным и детским, но просто переполненным любовью и лаской. Джено позволяет внутреннему себе громко запищать, особенно когда губами он измеряет щеки На, нос, лоб, аккуратно касается ими век, из-за чего Джемин смешно жмурится и улыбается. С этого момента брюнет хочет целовать светловолосого всегда, даря младшему бесконечный поток его любви, которая так долго в нём копилась. — Что же, я снял тебе стресс однажды, — говорит Ли, улыбаясь. — И теперь, что бы снять его ты всегда можешь обратиться ко мне, пососаться. — Хорошо, — первое время светловолосый зависает, а потом вспоминает упомянутую однажды в классе шутку и негромко смеётся.       Джено думает, что по-настоящему счастлив именно в те моменты, когда он с Джемином. Время к часам шести утра проходит невероятно быстро и незаметно, в тёплых объятиях, мягких поцелуях и тихих щебетаниях о будущем. Не грандиозном, а о той маленькой части, где они вместе, и они бесконечно влюблены друг в друга.       Джемин думает, что погряз в Джено с самого начала. Размышляет о том, что Ли ни разу не сказал «навсегда», но и не видит в этом проблему — они будут вместе настолько, насколько это возможно, до самого конца, и это что ни есть самое настоящее счастье для обоих.       Каждый думает о том, что всё вышло очень интересно — взаимная влюблённость, а также взаимный страх признания друг другу, быть отвергнутым или осуждённым.

***

Chen-le. 09:19 Девять утра, ни Джено, ни Джемина на связи нет. Кто-то еще волнуется кроме меня???? Jisung. 09:19 Не смотря на то, что мы сидим все рядом, ок, я отвечу тут. Да. Где их блять носит. Haechan. 09:20 Бабуля либо откормила их до смерти, либо я не вижу других вариантов. Renjun. 09:20 Либо они потрахались и в целом прекрасно провели ночь. Haechan. 09:20 Ты, конечно, может не понимаешь, но, это НЕ весело. Renjun. 09:20 Правильно. В сексе нет ничего смешного, только страсть. Mark. 09:21 Блять, АААААААААААА.       Джено негромко, сонно хохочет. Его голос отдаёт хрипотцой из-за быстрого и резкого пробуждения, а в глазах всё еще лёгкая дымка, но он внимательно читает общий чат вместе с Джемином. Им обоим вся эта ситуация дико поднимает настроение.

Jaem-in. 09:22 Я буду навещать тебя в тюрьме, Марк, если ты вдруг кого-нибудь из них прикончишь, не волнуйся, бро.

Haechan. 09:22 ОНО ЖИВОЕ! Jisung. 09:22 ГОСПОДЬ, ДЖЕМИН, ТЫ КАК ТАМ? ГДЕ ДЖЕНО?       Парни смеются в голос, наблюдая забавную реакцию друзей. Уж слишком те активные после ночной пьянки, хотя того, что в жизни они прямо сейчас страдают — никто не исключал. Тем не менее, Джемина не по-детски веселит то, как ведут себя друзья, и еще больше представление о том, как они будут себя вести, узнав, что, всё же, он с Джено встречается. По-настоящему. — Подожди пару минут и ответом на сообщение Ренджуна, что мы ебемся, — говорит Джено, хватая чужую ладонь в свою и мягко целуя большой палец. — Напиши короткое «да». — И фотку, типа доказательство, — добавляет светловолосый, расплываясь в хитрой улыбке. Ли лишь кивает и подмигивает парню. Настрой у них одинаковый.

Jaem-in. 09:27 Пересланное от Renjun. 09:20 Либо они потрахались и в целом прекрасно провели ночь. Да.

      Следующим сообщением летит фотография, которая и вправду говорит о многом. На ней две взъерошенные макушки — тёмная и светлая, которые прижимаются друг к другу. Более того, Джемин счастливо улыбается, пока Джено мажет губами по щеке. На фото в принципе не особо видно, в одежде ли парни, но видно, что под одним одеялом, и в целом всё немного размазано — сулит о том, что снято на скорую руку.       Сообщения, как текстовые, так и голосовые, вызывают несдержанный, громкий смех у Джемина и Джено. На самом деле ночью не было ни намёка на что-то страстное и взрослое, но фото похоже, словно, да, было. А все в чате этому верят и прямо сейчас ведут себя просто невероятно, но Ли и На решают больше не отвечать. Им всё равно, они любят друг друга, но за дебильные шутки, — договариваются, — Донхёка будут продолжать лупить. Haechan. 09:31 ГОСПОДИ ТЫ БОЖЕ МОЙ! ОНИ ВПРАВДУ ВМЕСТЕ!!! Jisung. 09:31 Я буду крёстным вашего усыновлённого ребёнка в будущем. Mark. 09:32 Нет, я. Chen-le. 09:32 Джисон раньше написал! Haechan. 09:32 Минхён раньше родился. Mark. 09:32 Я раньше родился. Renjun. 09:33 Поздравляю, ребята. Теперь у каждого из вас есть свой официальный и постоянный ёбырь. Лично меня вот трахает только жизнь и мне нормально. Но я искренне рад за то, что у этих идиотов всё, наконец-то, разъяснилось и они счастливы. Haechan. 09:40 Любитесь и ебитесь, дети мои.

Jaem-in. 09:42 Уже.