Blind spot

В этот раз Богомол попросила принести ей упаковку мятных леденцов, которыми теперь она шуршала как счастливый ребенок. Мелкие подачки делали ее более разговорчивой, хотя при этом она все равно продолжала оставаться хозяйкой положения. - Не могу выносить, как воняет тут у всех изо рта, - поделилась она, хрустнув конфетой, - та дрянь, что здесь дают в качестве зубной пасты скорее похожа на перемолотых в блендере жуков… Харлин щелкает кнопкой диктофона и выжидающе складывает руки на столе, что не может ускользнуть от цепкого взгляда Лилиан. Лилиан хищно улыбается. - Нет, я не перемалывала жуков в блендере. Ни-ко-гда, - заявляет она и скатывается в гиений неприятный смех, - если ты этого ждешь. За время их сеансов – а девушка уже сбилась со счету, Харли привыкла к этим шуткам. Лилиан стабильна в своем чувстве юмора и иронии над собственной участью и пребыванием здесь. Это делает ее еще очаровательнее. - Если ты продолжишь убеждать всех в том, что здорова, окажешься в Блэкгейт, - с легкой досадой заявила Харли, - и никаких тебе конфет, сигарет и прочих глупостей. Условия там намного хуже… - А содержание раздельное? – почему-то оживилась Лилиан. Харли захлопала глазами и ее собеседница поспешила уточнить, - есть мужское и женское отделение… или как там это называется в тюрьмах… - Тебя не засунут в общую камеру с мужчиной, если ты об этом, - опомнилась Харли, - в твоих интересах оставаться здесь… и быть более разговорчивой. - Зачем? Чтобы ты написала в своей книжонке о том, что я невинная жертва жестокого и опасного мира? Лилиан как будто чувствует себя виноватой за неловкость, которую заставила ощутить свою собеседницу. Она пододвигает по столу упаковку конфет и с видом гостеприимной хозяйки предлагает Харли угоститься. - Пиши, детка, - говорит она и кивает на блокнот, - я, Лилиан Анна Хамонд, сделала укладку и красивый макияж, сняла в баре прекрасного самца, который угостил меня двумя «маргаритами», привела к себе домой и после бурного секса удушила бельевой веревкой. Затем я попросила у моего соседа Винни его бензопилу, сославшись на то, что белки пробираются ко мне в окно через ветки дерева рядом, которые обязательно нужно спилить, и расчленила тело в своем гараже. У него было очень мягкое мясо, хотя, казался таким мускулистым… Я не испытываю никаких угрызений совести, а парнишка был вежлив и галантен со мной, никаких оскорблений или грубостей. Зачем я это сделала? Харли тяжело вздохнула. Эти беседы с каждым разом все больше напоминали ей безумное чаепитие. - Зачем? – сказала она слово, которого от нее ждала собеседница. - Просто так, - ответила Лилиан и звонко засмеялась. Именно такой ее, игристую, как вино, звенящую и очаровательную, незнакомцы угощали напитками и изысканной кухней. Она умела быть обаятельной и красивой, как паучиха, заманивающая глупую муху в тонко сплетенную виртуозную ловушку. - Может я стану более разговорчивой, если ты похлопочешь, чтобы здесь тщательнее подбирали персонал, - продолжает свою игру Лилиан, - и попробую придумать причину… - Чем тебя не устраивает персонал? - На этих истуканов скучно смотреть, они как китайские глиняные солдаты, одинаковые и безобразные, - заявляет Лилиан и отправляет в рот пригоршню леденцов, морщится от острой перечной мяты, ударившей по вкусовым рецепторам. - Никого не хочется убить и съесть? – Харли делает глупую попытку ввязаться в затеянную Лилиан игру. - Трахнуть, убить и съесть, - поправляет Лилиан, - хотя… Это «хотя» слишком многозначительно растянуто. Харлин поднимает одну бровь. - Кажется, тут подвезли кое-кого новенького, - говорит Богомол, - жаль, мы редко видимся с другими пациентами. Ты, наверное, слышала про клоуна, продырявившего башку ведущему в прямом эфире? Теперь тоже загорает в нашем санатории… Харлин оживилась и поняла, что именно этой реакции от нее ожидала собеседница. - И что? – нетерпеливо спросила девушка, - твой аппетит проснулся? - Проснулся мой интерес, - фыркнула Лилиан, - паренек слишком щуплый для хорошего сочного блюда. Но я заинтригована тем, как этот божий одуванчик, болтающийся по больнице в блаженно-обдолбанном нашими колесами состоянии, мог кого-то грохнуть и воодушевить этих лентяев. Не хочешь с ним побеседовать? - Ты мне предлагаешь завершить наши сеансы и поискать более благоприятный материал? – откликнулась Харли. - Ну, без наших бесед, я буду скучать, малышка Харли, - сладко потянула Лилиан, - но насколько я знаю там есть все, что тебе нужно – и тяжелое детство и ебанашка-мать, и вечные удары и унижения бессмысленного и жестокого мира… В ком угодно пробудят демонов. Правда ведь? Даже ты, мой милый ангел, от такого давления сломалась бы и всадила бы кому-нибудь пулю или нож под ребро. - Пока мне хочется всадить ее только тебе, - честно поделилась Харлин и, спохватившись, выключила диктофон. Лилиан не обидели эти слова, она возликовала. - Не хочешь написать книгу о своей темной стороне? – тут же радостно откликнулась она. - У меня ее нет, - уверенно заявила Харлин и захлопнула блокнот, - на сегодня достаточно. Вместо того, чтобы покинуть Аркхем, Харлин отправилась в кабинет главного врача. Ей уже приходилось бывать здесь примрено полгода назад, когда она добивалась аудиенции с Лилиан и сейчас ей двигала похожая цель. Она пыталась убедить себя, что идея начать беседы с новым пациентом родилась в ее голове самостоятельно, а не под магнетическим давлением коварного Богомола. В любом случае Харлин не видела никакой выгоды, которую маньячка получит, если она начнет работу с кем-то еще. Вероятно, ей, как и многими томящимися здесь заблудшими как в чистилище, двигала банальная скука. Фред был рад ее видеть и обменялся с девушкой дежурным рукопожатием. От прикосновения его теплой влажной ладони, Харлин украдкой вспомнила, как в прошлый визит, эта самая ладонь оставляла болезненные следы шлепков на ее ягодицах. Это воспоминание не вызывало в ней ни стыда, ни смущения. Она воспринимала свою красоту и сексуальность – как разменную монету в достижении собственных целей там, где ничего не удавалось достичь обычными капризами и трогательно надутыми губами. - Как продвигается работа над книгой? – поинтересовался мужчина, - Хамонд оправдала твои ожидания? - Вполне, - заявила Харлин, не намеренная признаваться в поражении и выдавила быструю, но качественную ложь, родившуюся до прихода в кабинет, - пожалуй, для книги мне нужно больше материала… Фред нахмурился. - Случай Лилиан дает мне одностороннее представление о проблеме… Я хотела бы сделать его более полным. Я слышала, что недавно к вам поступил новый пациент… его клиническая картина и биография идеально подходят… - Нет, - резко перебил Фред, - я вынужден тебе отказать… - Но?! – надула губы Харлин. - Он убил своего предыдущего психиатра и очень опасен, - отрезал Фред, - об этом и речи быть не может… - Неужели он опаснее Богомола? И вы спокойно позволяете мне беседовать с ней один на один, - возразила Харлин. - Она не убивает женщин, - привел он веский аргумент, оказавшийся слишком весомым, чтобы Харли было что противопоставить. Однако, у нее были козыри в рукаве на такой случай. Шон с его связями. И не только он. - Пожалуйста, - зашептала она, делая свой голос нежным и томным, - мне это так нужно… я нахожусь в шаге от великолепного открытия… И, конечно, я упомяну тебя первым в числе тех, кому выражаю благодарность за создание книги… - пока девушка произносила свою пламенную речь ее пальцы медленно и методично расстегивали пуговицы на своей блузке, - просто выдели побольше охраны… а я большая девочка и справлюсь… я могу за себя постоять. Фред пропустил большую часть ее монолога мимо ушей, потому что сейчас больше был увлеченным открывшимся перед ним зрелищем. Харлин не нужно было подтверждений, чтобы быть уверенной в том, что в ближайшее время она сможет начать беседы с новым пациентом. Пока она усаживалась на коленях у Фреда, попутно расстегивая его брюки, она уже думала о простых дежурных, но более увлекательных вещах – купить кассет в диктофон, подготовить список вопросов, запросить личное дело, найти и щелкнуть по носу нахамившего ей накануне санитара. Лилиан права – они слишком скучны и отвратительны и не вызывают ни аппетита, ни интереса. Как, впрочем, и Фред.